Это убийство достаточно долго оставалось одной из главных тем национального телевидения и прессы. А буквально на прошлой неделе мне в глаза бросился громадный заголовок бульварной газетенки – из тех, что вы против собственной воли вынуждены читать, продвигаясь к кассе в овощном магазине.
МАНЬЯК УБИВАЕТ ВСЕ, ЧТО ДВИЖЕТСЯ!!! – гласила жирная верхняя строка. А внизу, курсивом потоньше, разъяснялось:
ЗЛОДЕЙ РАСПРАВИЛСЯ СО СТАРУШКОЙ И ЕЕ ПИТОМЦАМИ!
Пиджин-Форк, штат Кентукки, впервые со дня основания заявил о себе на всю страну. Но я отчетливо помню, что особой гордости не испытал. Интересно, почему бы это?
Интуиция подсказывала, что дело выигрышное. Не сочтите меня циником – боже упаси! Выигрышное – только в смысле репутации. Раскрытие такого преступления способно ввести вас в элиту частного сыска. Тому, кто справился бы с подобной загадкой, были обеспечены внимание прессы и общественности. Дай бог выдержать. Ну а если бы это удалось мне, то весь округ Крейтон пал бы к моим ногам. От клиентов отбоя не будет. Очень может быть, что у меня даже не останется времени на уборку в аптеке Элмо.
Я был уверен в своей догадке, но на всякий случай все же спросил:
– Не убийство ли Терли вы имеете в виду?
И тут же пожалел о своих словах. Огромные голубые озера наполнились слезами. Что мне стоилo воспользоваться нейтральным словом «дело»? Залитые слезами голубые глаза пару раз моргнули. Мисс Десять Баллов пару раз горестно всхлипнула.
– Миссис Терли – это моя бабушка. А я – Корделия Терли.
Разумеется, я пробормотал подходящие к случаю слова. Что-то вроде «мне очень жаль» и все такое. Откровенно говоря, соболезнования даются мне с трудом. Язык сразу деревенеет. Ну, как прикажете общаться с тем, кто только что проводил в последний путь близкого человека? А если причиной этой потери стало убийство? Кошмар, да и только.
Моргнув еще разок, Корделия продолжила:
– Я живу в Нэшвиле, мистер Блевинс… Со дня… С тех пор прошло уже семь месяцев. Представляете – целых семь месяцев. И понимаете, я все ждала, ждала, пока полиция схватит этого… этого… – Похоже, ей понадобилось время, чтобы подыскать нужное слово.
– Злодея? – подсказал я.
Корделия в очередной раз кивнула. Короткие каштановые локоны заплясали вокруг хорошенького личика.
– Именно, – согласилась она. – Злодея. У нее это слово почему-то вышло гораздо длиннее: зло-оу-дей-йа.
Остальное она выдала скороговоркой. Насколько я понял, бабушка и дедушка Корделии жили за городом. Судя по описанию, в непосредственной близости к краю света. Рядом – иными словами, на самом краю света – обитала сестра Корделии, Юнис, с мужем Джо Эдди Креббсом. Чета Креббсов переехала в наши места около года назад, когда единственный сосед бабушки решил продать свой дом.
– Юнис давно хотелось поселиться поближе к бабуле, – пояснила Корделия.
Вот так штука. До этого момента фамилия Терли мне ничего не говорила, но теперь я вспомнил, что учился в одной школе с некой Юнис Терли. Неужто это ее бабушку укокошили? Да и Джо Эдди Креббс был мне знаком со школьных времен. Не стану утверждать, будто мы близко знали друг друга, поскольку и Юнис, и Джо Эдди были двумя годами младше, но кое-что у меня в памяти все же осталось. Юнис – это я точно помнил – была симпатичной изящной малышкой, чего о Джо Эдди я бы не сказал. С возрастом Джо если и изменился, то только к худшему, что вполне естественно для игрока школьной сборной по футболу. Там же дня не проходит, чтобы кому-нибудь не заехали по носу. Вот и носу Джо Эдди досталось немало.
Мой интерес к Корделии обрел, так сказать, историческую окраску. Сколько же ей лет? Должно быть, она минимум года на четыре моложе меня, иначе бы я ее запомнил по школе. А на такую мелюзгу старшеклассники просто не обращают внимания.
– Понимаете, – продолжала Корделия, – годы ведь дают о себе знать… Вот Юнис и решила помочь бабуле с дедулей на старости лет.
Тут она вспомнила, что над ее бабулей годы уже не властны, и я вновь увидел свое отражение в огромных, залитых слезами голубых озерах.
И вновь заерзал в кресле, словно мне сыпанули в штаны горсть горячих углей. Слова соболезнования не шли на ум, хоть ты тресни… «Мне очень жаль»? Так я уже это говорил. Ну что еще придумаешь в такой ситуации? Сказать – мол, ваша бабуля пожила всласть? Всласть-то оно всласть, но как быть с печальным концом? В общем, пока я лихорадочно перебирал возможные варианты утешения и отбрасывал их один за другим, Корделия успела успокоиться.
– К тому же в последнее время возраст стал все сильнее сказываться на бабуле.
– О? – На сей раз я легко справился с ответной репликой. Без малейшей запинки. Бурные аплодисменты.
Корделия вспыхнула.
– Ну, не то чтобы очень сильно… Просто бабуля могла надеть юбку задом наперед… Или, например, начнет чем-нибудь заниматься – и тут же забывает, что, собственно, хотела сделать. Мелочи, конечно, но все-таки…
Судя по всему, с мозгами у бабули Терли было не все в порядке. С другой стороны, если подумать, не слишком-то она и отличалась от остальных. Да вот взять, к примеру, вашего покорного слугу. Я и сам пару раз надевал свитер шиворот-навыворот. Если это первый шаг по дороге к желтому дому, то мне туда билет обеспечен.
Корделии я об этом, разумеется, докладывать не стал. Хватит с нее моих веснушек. Узнай клиентка еще и о проблемах со свитерами – боюсь, вылетела бы из офиса с визгом. И поминай как звали.
– О боже!
Здорово. Я делал успехи буквально на глазах. Если эдак и дальше пойдет, то в скором времени могу рассчитывать на приз в конкурсе ораторов.
– Да-а, – со вздохом покачала головой Корделия, – бедная бабуля. Вообще-то она держалась, но иногда за ней нужно было приглядывать.
– Гм. – Надеюсь, это глубокомысленное замечание прозвучало достаточно сочувственно. – Так вы говорите, в тот вечер… – Пора было переходить к делу. Надетые задом наперед юбки – это, в конце концов, не причина для убийства, верно ведь?
– Ах да… – Корделия снова умолкла и горестно захлопала ресницами.
Убедившись, что мой словарный запас слишком беден для выражения соболезнования, я избрал выжидательную тактику. Проще говоря – промолчал.
Если убрать приличное количество вздохов, всхлипов и пауз, то рассказ Корделии звучал примерно так:
Той ночью, когда убили бедную бабулю, дедушка Терли играл в карты в доме Юнис с ее мужем и со своим приятелем, неким Делбертом Симсом. Ни мужчины, ни сама Юнис ничего подозрительного не видели и не слышали. Игроки засиделись далеко за полночь. Приблизительно в половине второго Делберт Симс отправился домой. Следом ушел дедуля.
Только в отличие от Симса старикан через несколько минут прискакал обратно – без рубашки, в тапочках на босу ногу и белый как мел. Он рыдал в голос и все повторял, что бабулю убили. Выяснилось, что дедуля забрел на кухню выпить перед сном стакан молока и обнаружил бабулю на полу бездыханной, рядом с котом и попугаем, также почившими вечным сном.
– Больше… – простонала Корделия, – больше мне ничего не известно. Шериф сказал, что всех их убили одним и тем же… одним и тем же…
– Тупым предметом? – осторожно подсказал я.
Именно так было упомянуто в полицейском отчете, опубликованном в газетах. «Орудием убийства пожилой женщины, кота и попугая предположительно является тяжелый тупой предмет». Что это за «тупой предмет», полиция до сих пор не выяснила. Орудия убийства на месте преступления не оказалось.
Корделия кивнула, не сводя с меня широко распахнутых голубых глаз.
– О, мистер Блевинс, вы должны найти этого злодея!
Разумеется, я напустил на себя достойный профессионала вид, но в душе меня грызли сомнения. Что мне, собственно, делать там, где потерпела крах полиция?
Тем не менее, я изобразил уверенную улыбку и пообещал начать расследование немедленно. С визита к сестре и зятю Корделии.
После чего, прокашлявшись, заявил:
– Однако мои услуги стоят недешево. Я беру тридцать долларов в час. Или двести в день.
Отмечу сразу: по сравнению с аппетитами других детективных агентств мои ставки просто смехотворны. В свое время я даже подумывал – а не сменить ли вывеску на нечто более подходящее для Пиджин-Форка? Скажем, «Хаскелл Блевинс. Расследования задаром». Видите ли, народ в наших краях убежден, будто я задираю цену выше головы. Или выше крыши. Попробуйте только заикнуться о тридцати долларах в час – и вас разорвут на части. В лучшем случае засмеют.
В этом крылась вторая причина моих раздумий насчет смены профессии. Водопроводчики в Пиджин-Форке, уверяю вас, берут в час куда больше меня. И никто, между прочим, не смеется. Водопроводное дело здесь в чести.
Как ни странно, в ответ на мое наглое заявление Корделия и бровью не повела.
– Мистер Блевинс, – сказала она, – по страховому полису бабули мне достались десять тысяч долларов. Я и не знала, что являюсь ее наследницей. Если понадобится, я истрачу все до последнего цента, лишь бы найти злодея.
Кто бы не поддержал такое решение? Какая прелесть эта Корделия!
– Друзья зовут меня Хаскеллом.
– Очень приятно, Хаскелл, – улыбнулась Корделия.
Жаль, но улыбка исчезла, когда Корделия потянулась к сумочке. Тонкие бровки нахмурились, едва заметная морщинка промелькнула и исчезла – ну совсем как легкое облачко на ясном небе.
– У меня… у меня сейчас нет денег. С этим наследством столько формальностей… Обещают вот-вот выплатить. – Она поспешно выхватила из сумочки чековую книжку и ручку. – Но для начала я выпишу чек на сто долларов, ладно? Сию же минуту.
Не стану скрывать – я был в восторге. Даже почерк на этом листочке выглядел симпатично.
Корделия защелкнула сумочку и поднялась с кресла. Но у меня остался к ней еще один немаловажный вопрос.
– Кто-нибудь еще, кроме вас, получил наследство?
– Юнис, – ответила она. – Бабуля разделила сумму страхового полиса поровну между внучками. Каждая из нас унаследовала по десять тысяч. Ужасно мило с ее стороны, правда? – Корделия снова горестно захлопала ресницами.
Я промолчал. Улыбнулся, конечно, сочувственно. Кивнул. Но промолчал. В самом деле, ужасно мило. Или ужасно глупо. Одно из двух.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Я изрядно заблуждался, полагая, что Юнис и Джо Эдди Креббс обитают на краю света. Через добрых полчаса езды я добрался лишь до поворота на разбитую пыльную дорогу, в то время как край света, по моим подсчетам, должен был попасться на глаза миль десять назад.
Еще через пять миль, досыта наглотавшись пыли, – а заодно и вдоволь налюбовавшись, как мой новехонький красавец «форд» тычется бампером в каждую колдобину на чертовой дороге, – я наконец затормозил перед крошечным белым домиком. Белым? Пожалуй, я ему польстил. Когда-то это строение, возможно, и было белым, но сейчас просто умоляло о том, чтобы его покрасили. Сарай на заднем дворе оказался еще в более плачевном состоянии.
Даже не выходя из машины, я мог с уверенностью заявить, что Юнис и Джо Эдди десять тысяч не помешают.
Домик по соседству выглядел не лучше. Точнее сказать, значительно хуже. А если уж быть совсем точным, то он выглядел просто безобразно. Дом был выкрашен в карамельно-розовый цвет. Не знаю, как вам, а мне достаточно взглянуть на подобный ужас, и тут же начинает выворачивать наизнанку.
Хотите верьте, хотите нет, но карамельно-розовый дом находился шагах в двадцати от облупленно-белого. В наших краях подобное не редкость, так что вроде удивляться не приходится. Но эта логика – хоть убейте! – выше моего понимания.
Сами посудите. Вы натыкаетесь на дом в десятке миль от города, можно сказать на задворках цивилизации. Естественно, у вас возникает вопрос: а зачем человеку забираться к черту на кулички? Зачем ему эта головная боль? Ответ напрашивается сам собой. Хозяин дома – горячий сторонник отшельнического образа жизни. И, тем не менее, в девяноста девяти случаях из ста к одной келье отшельника приклеивается другая, а в результате перед вами городской квартал в миниатюре.
Вот вам и дважды два четыре, как говаривал мой отец.
Признаться, я не большой любитель без толку пересчитывать ухабы на дрянных проселочных дорогах. А потому, чтобы не оказаться перед закрытой дверью, заранее позвонил Юнис и договорился о встрече.
Однако по непонятной причине она не сочла нужным привязать собаку. Едва я выбрался из машины, как этот мешок с костями, слегка прикрытый грязновато-бурой шерстью, выскочил из-за дома и со всех ног рванул ко мне. Оскал на его злобной морде не сулил приятного знакомства.
– Хороший песик, хороший… – льстиво забормотал я. – Милая собачка…
Не тут-то было. Чертова псина явно поставила себе определенную цель и на мою жалкую лживую уловку не попалась.
Чудовище вцепилось мне в лодыжку в тот миг, когда на крыльце дома возникла Юнис. Впрочем, я и взглянуть-то на нее успел лишь краем глаза. Юнис же первым делом получила возможность увидеть мой тыл. Выдержав оборону добрых полсекунды – что, согласитесь, в данных обстоятельствах делало мне честь, – я вынужден был сдать позиции. Но успел-таки пару раз лягнуть бурое исчадие ада, прежде чем захлопнуть дверцу машины перед оскаленной пастью.
Мои действия пес воспринял как личное оскорбление. Дьявольское отродье сделало пару кругов вокруг машины, выискивая лазейку. Убедившись, что сомкнуть челюсти на моей вожделенной плоти ему не удастся, изверг рода собачьего решил выместить злобу на ни в чем не повинном металле. Снова и снова худосочное создание атаковало дверцу машины. Я молча наблюдал за этим зверством изнутри, надеясь, что враг падет бездыханным в неравной борьбе. Признаться, у меня сердце обливалось кровью от скрежета собачьих клыков, изничтожающих то, что еще совсем недавно называлось покрытием «цвета южной ночи с серебристым отливом».
– Лежать, Гектор! Ну-ну, малыш… Лежать. – Женщине, которая успела спуститься с крыльца и теперь направлялась к машине, не помешало бы пройти курс по выработке командного голоса.
Я уставился на нее во все глаза. Это что же – и есть Юнис?!! Та самая прелестная крошка из младшего класса? Боже правый, что же с ней стряслось? У этой женщины остались черты прежней Юнис, но вид был такой, словно ее надолго забыли в стиральной машине и она обесцветилась. Это не преувеличение, уверяю вас, в ней все было неестественно бледным – и губы, и щеки, и глаза. Выцветшими казались даже брови.
– Ну же, Гектор, кому говорю! Сидеть.
Суфлеры в театре – и те подсказывают реплики громче. Нагло проигнорировав приказ, Гектор ринулся в новую атаку на машину. По-видимому, из соображений симметрии он решил изуродовать и дверцу водителя.
– Сидеть, Гектор. Я сказала – сидеть, – повторила Юнис. На сей раз ее голос обрел убойную силу мокрого кухонного полотенца.
Пес продолжал наскакивать на машину, только теперь он молотил дверцу лапами.
– Пропади ты пропадом! – Хрупкую фигурку Юнис накрыла гигантская тень. Из салона пикапа я мог определить лишь габариты обладателя тени. Иначе как громилами таких в народе не называют. Чудовищных размеров нога нацелилась в глотку Гектору, и громила пророкотал: – Нельзя, Гектор!
Если бы нога попала в цель, Гектор перешел бы на сопрано до конца своих дней. Но чертов пес успел заметить приближающуюся опасность, в мгновение ока вильнул в сторону, напоследок пару раз огрызнулся и, поджав хвост, юркнул за угол.
Юнис с громилой молча наблюдали, как я вылезаю из машины.
– Сожалею, – буркнул громила без намека на сожаление в голосе.
Никем иным, как Джо Эдди, этот громила быть не мог. Разумеется, бывший супер-футболист школьной сборной заметно повзрослел, но это был Джо Эдди Креббс собственной персоной. Рядом со своей миниатюрной женой он выглядел неподвластной человеку природной стихией. Я не сомневался, что ему достаточно только захотеть, чтобы устроить солнечное затмение. Может, это прозвучит невероятно, но после школы он, кажется, еще вырос. Росту в Джо Эдди было под два метра, а веса – никак не меньше ста двадцати килограммов. Короче говоря, я бы ни капельки не удивился, узнав, что Джо Эдди влияет на приливы и отливы наравне со старушкой Луной.
А вот Юнис даже тень и то отбрасывала с трудом. Я на глазок прикинул – до метра шестидесяти наверняка не дотягивала, а весила килограммов сорок. Причем в одежде. Глядя на эту парочку, я про себя гадал – не таскает ли, часом, Джо Эдди куски с тарелки своей благоверной.
– Привет, ребята!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
МАНЬЯК УБИВАЕТ ВСЕ, ЧТО ДВИЖЕТСЯ!!! – гласила жирная верхняя строка. А внизу, курсивом потоньше, разъяснялось:
ЗЛОДЕЙ РАСПРАВИЛСЯ СО СТАРУШКОЙ И ЕЕ ПИТОМЦАМИ!
Пиджин-Форк, штат Кентукки, впервые со дня основания заявил о себе на всю страну. Но я отчетливо помню, что особой гордости не испытал. Интересно, почему бы это?
Интуиция подсказывала, что дело выигрышное. Не сочтите меня циником – боже упаси! Выигрышное – только в смысле репутации. Раскрытие такого преступления способно ввести вас в элиту частного сыска. Тому, кто справился бы с подобной загадкой, были обеспечены внимание прессы и общественности. Дай бог выдержать. Ну а если бы это удалось мне, то весь округ Крейтон пал бы к моим ногам. От клиентов отбоя не будет. Очень может быть, что у меня даже не останется времени на уборку в аптеке Элмо.
Я был уверен в своей догадке, но на всякий случай все же спросил:
– Не убийство ли Терли вы имеете в виду?
И тут же пожалел о своих словах. Огромные голубые озера наполнились слезами. Что мне стоилo воспользоваться нейтральным словом «дело»? Залитые слезами голубые глаза пару раз моргнули. Мисс Десять Баллов пару раз горестно всхлипнула.
– Миссис Терли – это моя бабушка. А я – Корделия Терли.
Разумеется, я пробормотал подходящие к случаю слова. Что-то вроде «мне очень жаль» и все такое. Откровенно говоря, соболезнования даются мне с трудом. Язык сразу деревенеет. Ну, как прикажете общаться с тем, кто только что проводил в последний путь близкого человека? А если причиной этой потери стало убийство? Кошмар, да и только.
Моргнув еще разок, Корделия продолжила:
– Я живу в Нэшвиле, мистер Блевинс… Со дня… С тех пор прошло уже семь месяцев. Представляете – целых семь месяцев. И понимаете, я все ждала, ждала, пока полиция схватит этого… этого… – Похоже, ей понадобилось время, чтобы подыскать нужное слово.
– Злодея? – подсказал я.
Корделия в очередной раз кивнула. Короткие каштановые локоны заплясали вокруг хорошенького личика.
– Именно, – согласилась она. – Злодея. У нее это слово почему-то вышло гораздо длиннее: зло-оу-дей-йа.
Остальное она выдала скороговоркой. Насколько я понял, бабушка и дедушка Корделии жили за городом. Судя по описанию, в непосредственной близости к краю света. Рядом – иными словами, на самом краю света – обитала сестра Корделии, Юнис, с мужем Джо Эдди Креббсом. Чета Креббсов переехала в наши места около года назад, когда единственный сосед бабушки решил продать свой дом.
– Юнис давно хотелось поселиться поближе к бабуле, – пояснила Корделия.
Вот так штука. До этого момента фамилия Терли мне ничего не говорила, но теперь я вспомнил, что учился в одной школе с некой Юнис Терли. Неужто это ее бабушку укокошили? Да и Джо Эдди Креббс был мне знаком со школьных времен. Не стану утверждать, будто мы близко знали друг друга, поскольку и Юнис, и Джо Эдди были двумя годами младше, но кое-что у меня в памяти все же осталось. Юнис – это я точно помнил – была симпатичной изящной малышкой, чего о Джо Эдди я бы не сказал. С возрастом Джо если и изменился, то только к худшему, что вполне естественно для игрока школьной сборной по футболу. Там же дня не проходит, чтобы кому-нибудь не заехали по носу. Вот и носу Джо Эдди досталось немало.
Мой интерес к Корделии обрел, так сказать, историческую окраску. Сколько же ей лет? Должно быть, она минимум года на четыре моложе меня, иначе бы я ее запомнил по школе. А на такую мелюзгу старшеклассники просто не обращают внимания.
– Понимаете, – продолжала Корделия, – годы ведь дают о себе знать… Вот Юнис и решила помочь бабуле с дедулей на старости лет.
Тут она вспомнила, что над ее бабулей годы уже не властны, и я вновь увидел свое отражение в огромных, залитых слезами голубых озерах.
И вновь заерзал в кресле, словно мне сыпанули в штаны горсть горячих углей. Слова соболезнования не шли на ум, хоть ты тресни… «Мне очень жаль»? Так я уже это говорил. Ну что еще придумаешь в такой ситуации? Сказать – мол, ваша бабуля пожила всласть? Всласть-то оно всласть, но как быть с печальным концом? В общем, пока я лихорадочно перебирал возможные варианты утешения и отбрасывал их один за другим, Корделия успела успокоиться.
– К тому же в последнее время возраст стал все сильнее сказываться на бабуле.
– О? – На сей раз я легко справился с ответной репликой. Без малейшей запинки. Бурные аплодисменты.
Корделия вспыхнула.
– Ну, не то чтобы очень сильно… Просто бабуля могла надеть юбку задом наперед… Или, например, начнет чем-нибудь заниматься – и тут же забывает, что, собственно, хотела сделать. Мелочи, конечно, но все-таки…
Судя по всему, с мозгами у бабули Терли было не все в порядке. С другой стороны, если подумать, не слишком-то она и отличалась от остальных. Да вот взять, к примеру, вашего покорного слугу. Я и сам пару раз надевал свитер шиворот-навыворот. Если это первый шаг по дороге к желтому дому, то мне туда билет обеспечен.
Корделии я об этом, разумеется, докладывать не стал. Хватит с нее моих веснушек. Узнай клиентка еще и о проблемах со свитерами – боюсь, вылетела бы из офиса с визгом. И поминай как звали.
– О боже!
Здорово. Я делал успехи буквально на глазах. Если эдак и дальше пойдет, то в скором времени могу рассчитывать на приз в конкурсе ораторов.
– Да-а, – со вздохом покачала головой Корделия, – бедная бабуля. Вообще-то она держалась, но иногда за ней нужно было приглядывать.
– Гм. – Надеюсь, это глубокомысленное замечание прозвучало достаточно сочувственно. – Так вы говорите, в тот вечер… – Пора было переходить к делу. Надетые задом наперед юбки – это, в конце концов, не причина для убийства, верно ведь?
– Ах да… – Корделия снова умолкла и горестно захлопала ресницами.
Убедившись, что мой словарный запас слишком беден для выражения соболезнования, я избрал выжидательную тактику. Проще говоря – промолчал.
Если убрать приличное количество вздохов, всхлипов и пауз, то рассказ Корделии звучал примерно так:
Той ночью, когда убили бедную бабулю, дедушка Терли играл в карты в доме Юнис с ее мужем и со своим приятелем, неким Делбертом Симсом. Ни мужчины, ни сама Юнис ничего подозрительного не видели и не слышали. Игроки засиделись далеко за полночь. Приблизительно в половине второго Делберт Симс отправился домой. Следом ушел дедуля.
Только в отличие от Симса старикан через несколько минут прискакал обратно – без рубашки, в тапочках на босу ногу и белый как мел. Он рыдал в голос и все повторял, что бабулю убили. Выяснилось, что дедуля забрел на кухню выпить перед сном стакан молока и обнаружил бабулю на полу бездыханной, рядом с котом и попугаем, также почившими вечным сном.
– Больше… – простонала Корделия, – больше мне ничего не известно. Шериф сказал, что всех их убили одним и тем же… одним и тем же…
– Тупым предметом? – осторожно подсказал я.
Именно так было упомянуто в полицейском отчете, опубликованном в газетах. «Орудием убийства пожилой женщины, кота и попугая предположительно является тяжелый тупой предмет». Что это за «тупой предмет», полиция до сих пор не выяснила. Орудия убийства на месте преступления не оказалось.
Корделия кивнула, не сводя с меня широко распахнутых голубых глаз.
– О, мистер Блевинс, вы должны найти этого злодея!
Разумеется, я напустил на себя достойный профессионала вид, но в душе меня грызли сомнения. Что мне, собственно, делать там, где потерпела крах полиция?
Тем не менее, я изобразил уверенную улыбку и пообещал начать расследование немедленно. С визита к сестре и зятю Корделии.
После чего, прокашлявшись, заявил:
– Однако мои услуги стоят недешево. Я беру тридцать долларов в час. Или двести в день.
Отмечу сразу: по сравнению с аппетитами других детективных агентств мои ставки просто смехотворны. В свое время я даже подумывал – а не сменить ли вывеску на нечто более подходящее для Пиджин-Форка? Скажем, «Хаскелл Блевинс. Расследования задаром». Видите ли, народ в наших краях убежден, будто я задираю цену выше головы. Или выше крыши. Попробуйте только заикнуться о тридцати долларах в час – и вас разорвут на части. В лучшем случае засмеют.
В этом крылась вторая причина моих раздумий насчет смены профессии. Водопроводчики в Пиджин-Форке, уверяю вас, берут в час куда больше меня. И никто, между прочим, не смеется. Водопроводное дело здесь в чести.
Как ни странно, в ответ на мое наглое заявление Корделия и бровью не повела.
– Мистер Блевинс, – сказала она, – по страховому полису бабули мне достались десять тысяч долларов. Я и не знала, что являюсь ее наследницей. Если понадобится, я истрачу все до последнего цента, лишь бы найти злодея.
Кто бы не поддержал такое решение? Какая прелесть эта Корделия!
– Друзья зовут меня Хаскеллом.
– Очень приятно, Хаскелл, – улыбнулась Корделия.
Жаль, но улыбка исчезла, когда Корделия потянулась к сумочке. Тонкие бровки нахмурились, едва заметная морщинка промелькнула и исчезла – ну совсем как легкое облачко на ясном небе.
– У меня… у меня сейчас нет денег. С этим наследством столько формальностей… Обещают вот-вот выплатить. – Она поспешно выхватила из сумочки чековую книжку и ручку. – Но для начала я выпишу чек на сто долларов, ладно? Сию же минуту.
Не стану скрывать – я был в восторге. Даже почерк на этом листочке выглядел симпатично.
Корделия защелкнула сумочку и поднялась с кресла. Но у меня остался к ней еще один немаловажный вопрос.
– Кто-нибудь еще, кроме вас, получил наследство?
– Юнис, – ответила она. – Бабуля разделила сумму страхового полиса поровну между внучками. Каждая из нас унаследовала по десять тысяч. Ужасно мило с ее стороны, правда? – Корделия снова горестно захлопала ресницами.
Я промолчал. Улыбнулся, конечно, сочувственно. Кивнул. Но промолчал. В самом деле, ужасно мило. Или ужасно глупо. Одно из двух.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Я изрядно заблуждался, полагая, что Юнис и Джо Эдди Креббс обитают на краю света. Через добрых полчаса езды я добрался лишь до поворота на разбитую пыльную дорогу, в то время как край света, по моим подсчетам, должен был попасться на глаза миль десять назад.
Еще через пять миль, досыта наглотавшись пыли, – а заодно и вдоволь налюбовавшись, как мой новехонький красавец «форд» тычется бампером в каждую колдобину на чертовой дороге, – я наконец затормозил перед крошечным белым домиком. Белым? Пожалуй, я ему польстил. Когда-то это строение, возможно, и было белым, но сейчас просто умоляло о том, чтобы его покрасили. Сарай на заднем дворе оказался еще в более плачевном состоянии.
Даже не выходя из машины, я мог с уверенностью заявить, что Юнис и Джо Эдди десять тысяч не помешают.
Домик по соседству выглядел не лучше. Точнее сказать, значительно хуже. А если уж быть совсем точным, то он выглядел просто безобразно. Дом был выкрашен в карамельно-розовый цвет. Не знаю, как вам, а мне достаточно взглянуть на подобный ужас, и тут же начинает выворачивать наизнанку.
Хотите верьте, хотите нет, но карамельно-розовый дом находился шагах в двадцати от облупленно-белого. В наших краях подобное не редкость, так что вроде удивляться не приходится. Но эта логика – хоть убейте! – выше моего понимания.
Сами посудите. Вы натыкаетесь на дом в десятке миль от города, можно сказать на задворках цивилизации. Естественно, у вас возникает вопрос: а зачем человеку забираться к черту на кулички? Зачем ему эта головная боль? Ответ напрашивается сам собой. Хозяин дома – горячий сторонник отшельнического образа жизни. И, тем не менее, в девяноста девяти случаях из ста к одной келье отшельника приклеивается другая, а в результате перед вами городской квартал в миниатюре.
Вот вам и дважды два четыре, как говаривал мой отец.
Признаться, я не большой любитель без толку пересчитывать ухабы на дрянных проселочных дорогах. А потому, чтобы не оказаться перед закрытой дверью, заранее позвонил Юнис и договорился о встрече.
Однако по непонятной причине она не сочла нужным привязать собаку. Едва я выбрался из машины, как этот мешок с костями, слегка прикрытый грязновато-бурой шерстью, выскочил из-за дома и со всех ног рванул ко мне. Оскал на его злобной морде не сулил приятного знакомства.
– Хороший песик, хороший… – льстиво забормотал я. – Милая собачка…
Не тут-то было. Чертова псина явно поставила себе определенную цель и на мою жалкую лживую уловку не попалась.
Чудовище вцепилось мне в лодыжку в тот миг, когда на крыльце дома возникла Юнис. Впрочем, я и взглянуть-то на нее успел лишь краем глаза. Юнис же первым делом получила возможность увидеть мой тыл. Выдержав оборону добрых полсекунды – что, согласитесь, в данных обстоятельствах делало мне честь, – я вынужден был сдать позиции. Но успел-таки пару раз лягнуть бурое исчадие ада, прежде чем захлопнуть дверцу машины перед оскаленной пастью.
Мои действия пес воспринял как личное оскорбление. Дьявольское отродье сделало пару кругов вокруг машины, выискивая лазейку. Убедившись, что сомкнуть челюсти на моей вожделенной плоти ему не удастся, изверг рода собачьего решил выместить злобу на ни в чем не повинном металле. Снова и снова худосочное создание атаковало дверцу машины. Я молча наблюдал за этим зверством изнутри, надеясь, что враг падет бездыханным в неравной борьбе. Признаться, у меня сердце обливалось кровью от скрежета собачьих клыков, изничтожающих то, что еще совсем недавно называлось покрытием «цвета южной ночи с серебристым отливом».
– Лежать, Гектор! Ну-ну, малыш… Лежать. – Женщине, которая успела спуститься с крыльца и теперь направлялась к машине, не помешало бы пройти курс по выработке командного голоса.
Я уставился на нее во все глаза. Это что же – и есть Юнис?!! Та самая прелестная крошка из младшего класса? Боже правый, что же с ней стряслось? У этой женщины остались черты прежней Юнис, но вид был такой, словно ее надолго забыли в стиральной машине и она обесцветилась. Это не преувеличение, уверяю вас, в ней все было неестественно бледным – и губы, и щеки, и глаза. Выцветшими казались даже брови.
– Ну же, Гектор, кому говорю! Сидеть.
Суфлеры в театре – и те подсказывают реплики громче. Нагло проигнорировав приказ, Гектор ринулся в новую атаку на машину. По-видимому, из соображений симметрии он решил изуродовать и дверцу водителя.
– Сидеть, Гектор. Я сказала – сидеть, – повторила Юнис. На сей раз ее голос обрел убойную силу мокрого кухонного полотенца.
Пес продолжал наскакивать на машину, только теперь он молотил дверцу лапами.
– Пропади ты пропадом! – Хрупкую фигурку Юнис накрыла гигантская тень. Из салона пикапа я мог определить лишь габариты обладателя тени. Иначе как громилами таких в народе не называют. Чудовищных размеров нога нацелилась в глотку Гектору, и громила пророкотал: – Нельзя, Гектор!
Если бы нога попала в цель, Гектор перешел бы на сопрано до конца своих дней. Но чертов пес успел заметить приближающуюся опасность, в мгновение ока вильнул в сторону, напоследок пару раз огрызнулся и, поджав хвост, юркнул за угол.
Юнис с громилой молча наблюдали, как я вылезаю из машины.
– Сожалею, – буркнул громила без намека на сожаление в голосе.
Никем иным, как Джо Эдди, этот громила быть не мог. Разумеется, бывший супер-футболист школьной сборной заметно повзрослел, но это был Джо Эдди Креббс собственной персоной. Рядом со своей миниатюрной женой он выглядел неподвластной человеку природной стихией. Я не сомневался, что ему достаточно только захотеть, чтобы устроить солнечное затмение. Может, это прозвучит невероятно, но после школы он, кажется, еще вырос. Росту в Джо Эдди было под два метра, а веса – никак не меньше ста двадцати килограммов. Короче говоря, я бы ни капельки не удивился, узнав, что Джо Эдди влияет на приливы и отливы наравне со старушкой Луной.
А вот Юнис даже тень и то отбрасывала с трудом. Я на глазок прикинул – до метра шестидесяти наверняка не дотягивала, а весила килограммов сорок. Причем в одежде. Глядя на эту парочку, я про себя гадал – не таскает ли, часом, Джо Эдди куски с тарелки своей благоверной.
– Привет, ребята!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23