Лекарь обработал его рану и забинтовал голову. Закончив свое дело, он сказал:— Больной потерял много крови. Такие удары по голове очень коварны. Он может выжить, но с таким же успехом может и помереть. Если рана распухнет, можно будет выпустить еще немного крови. Очень жаль, что сейчас не весна. Все мои пиявки сдохли, и до оттепели я не смогу пополнить их запас.— Какой же это лекарь, если он не способен сохранить жизнь даже пиявкам? — воскликнул Бобо. — Ах, господин эскулап, мне до смерти хочется узнать, чем вы лечите больных пиявок?— А пока чем мы можем ему помочь? — вмешался я, в основном для того, чтобы избежать апоплексического удара у лекаря.— Присматривайте за ним. Если дыхание станет прерывистым, пошлите за мной. Вина он может пить, сколько пожелает.— Вот это мне нравится, — прошептал Бобо. — Все говорят, что здесь превосходные погреба. Какой славный эскулап. Беру назад все сказанное о нем раньше.— Угомонись, — взмолился я. — Если будешь плохо себя вести, я попрошу прооперировать тебя.— Нет необходимости, нет необходимости, — поспешно заверил лекарь. — Пусть природа возьмет свое.— Уж она не просчитается, — сказал я, и врач удалился. Я присел у кровати. — Как ты себя чувствуешь? Только по правде.— Я пережил осмотр этого лекаря. По-моему, это добрый знак. Боюсь только, что если засну, то умру.— Чепуха, — с излишним воодушевлением сказал я.Бобо взял мою руку и сжал ее.— Посидите со мной, — попросил он. — Расскажите ваши истории. Или спойте баллады, которых я не знаю.И вот тут я действительно испугался. Шута обычно не волнуют никакие предсмертные церковные ритуалы, но если он хочет облегчить свое состояние песнями, значит, дела неважнецкие. Я тихо пел до самого вечера для одного-единственного зрителя. Он иногда произносил слова знакомых ему баллад, улыбался новым шуткам и тихо радовался старым, словно встречал проверенных друзей. Наконец Бобо уснул, а я продолжал сидеть у кровати, прислушиваясь к его дыханию. Оно было тихим, но размеренным.— Вам тоже надо немного отдохнуть, — сказала стоявшая в дверях Виола.— О, вы давно здесь? — прошептал я, потирая шею.— Не знаю. Я слушала, как вы поете. Давно забытое удовольствие. И еще мне хотелось посоветоваться с вами насчет этой ситуации. Теперь, когда мы знаем, что убийца здесь, не стоит ли поднять тревогу в городе? Ну, хотя бы предупредить капитана Перуна.— Не стоит, — ответил я.— Почему?— Потому что я не знаю, кому можно верить за пределами этой комнаты.Виола помолчала, обдумывая мои слова.— Вы думаете, что капитан заодно с ним? — спросила она.— Может быть. Он может даже оказаться им.— Но в таком случае вы наверняка узнали бы, что это он покушался на вас.— У меня была невыгодная позиция, я лишь слышал голос убийцы.— Тогда вам надо перебраться сюда, здесь вы будете в безопасности.— Нет, мой переезд вызовет излишнее любопытство.— Похоже, часть вашего плана провалилась. Он знает, кто вы.— Верно, черт возьми. Я подумаю об этом. И все же в городе мне удобнее действовать как Октавию, чем как Фесте.— Пусть будет так. Но мое предложение остается в силе. Поспите немного. Мы приглядим за ним.Я поклонился.— Большое спасибо, сударыня. За все.Я оставил Зевса во дворце на ночь и одолжил факел, чтобы найти дорогу к «Элефанту». Стражник у ворот узнал меня и пропустил без вопросов. Все было спокойно. Должно быть, уже шло к полуночи, и даже самые упорные кутилы успели успокоиться.В «Элефанте» не наблюдалось никаких признаков жизни, хотя из задних комнат доносился дружный храп. Перед тем как подняться по лестнице, я вытащил меч. В коридоре никого не было. Я быстро прошел мимо всех дверей до своей комнаты и потом тихо рассмеялся своей тревоге. Комната была пуста.Но на кровати лежала пара желтых чулок с подвязками накрест.Собрав все свои пожитки, через некоторое время я вновь постучал в ворота дворца. Вскоре появился сонный и сердитый Малахий.— Доброе утро, — бодро сказал я. — Передай герцогине, что я передумал.На рассвете я вошел в комнату Бобо. Увидев меня, он приветливо поднял руку.— Как тут наш больной? — поинтересовался я.— Одна ночь у чертей отыграна, — прохрипел он. — Голова раскалывается от боли.— У меня тоже.— А что у вас за трудности?— Новогодний зарок.— А-а. Я обычно сдаюсь на второй день.— Аналогично. Погляди-ка на это.Я бросил ему на одеяло стрелу арбалета. Бобо с интересом рассмотрел ее.— Где вы раздобыли ее?— На скалах, где на нас напали.От удивления Бобо попытался сесть, но мгновенно пожалел об этом и рухнул обратно на подушки, скривившись от боли.— Если вы будете продолжать так рисковать жизнью, — медленно сказал он, — то я не смогу обеспечить ее длительность.— Я и не просил тебя об этом. Кроме того, я решил, что наш стрелок предпочтет на время затаиться. Но что ты думаешь по поводу этой стрелы?— Обычная арбалетная стрела. Что, собственно, я могу о ней думать?— Ты же был в Толедо.— Ну да, и поэтому вдруг стал знатоком оружия, — насмешливо проворчал он, но тем не менее взглянул на стрелу повнимательнее. — Ладно, посмотрите вот на это. — Он показал на самый кончик, который был выкован в форме ромба и заканчивался угрожающе тонким острием. — Так называемое шило. Пробивает звенья в кольчуге со ста шагов. Вы еще не обзавелись кольчугой?— К сожалению, нет.— Что ж, сын мой, тогда она могла бы пронзить вас насквозь и долететь до Генуи. Но я не имею ни малейшего понятия, где именно ее изготовили. Дело-то не мудреное. Ее могли выковать в любой мастерской от Толедо до Дамаска.— Спасибо, — сказал я, забирая стрелу.— Я вот о чем сейчас подумал, — сказал Бобо. — Бывает другой вид стрел, с квадратным наконечником. Ее удар сшибает с лошади облаченного в броню рыцаря, то есть никому мало не покажется. Может быть, именно такой стрельнули в затылок Орсино.— Череп пробит, а вокруг ни души, — задумчиво произнес я. — А дождавшись, когда уляжется суматоха, можно забрать стрелу. Или заранее привязать к ней веревку, чтобы вернуть ее обратно. Конечно, метко брошенный камень привел бы к тому же результату.— Или камень, выпущенный из пращи. Но с арбалетом меньше вероятность промаха. Вероятно, это его излюбленное оружие. Оружие труса.— Он может быть кем угодно, но я сомневаюсь, что он трус.Бобо странно взглянул на меня.— Можно подумать, что вы восхищаетесь этим типом, — заметил он.— Ни в малейшей степени. Но меня впечатляет его изобретательность. Месть ведь своеобразный вид помешательства. Как долго он вынашивал ее? Маскировался, шпионил, втирался в доверие. Великолепно проделанная работа.— А потом он промахнулся, имея вас в качестве отличной мишени.— Нет. Он намеренно промахнулся. Для начала ему хотелось поиграть со мной. Он не получил бы должного удовольствия, если бы убил меня, не поиздевавшись.— Может, и так, — с сомнением сказал Бобо. — И все-таки вчерашнее приключение показалось мне каким-то странным. Я не могу пока понять почему, но обязательно разберусь в этом до конца, когда мои мозги вновь начнут нормально работать.— Попробуй слегка задействовать их сейчас. Как он выглядел?Бобо прикрыл глаза.— Я подкрался к нему сзади. Он был в коричневой монашеской рясе с капюшоном. Я закричал в тот момент, когда он выходил на позицию, с которой легко мог попасть в вас. Он развернулся и ударил меня арбалетом. Я заметил лишь черную бородку клинышком и соединяющиеся с ней усы. Лицо почти не просматривалось — он стоял против солнца, да и капюшон многое скрывал. А потом я увидел небо в алмазах, рухнул на землю и долго пялился на кроны деревьев. Извините, образ весьма расплывчатый.— Мог ли это быть один из наших подозреваемых?— Бородка не подходит никому из них. Даже наш почтенный представитель Господа чисто выбрит. Либо никто из них не имеет отношения к Мальволио, либо кто-то наклеил бороду по случаю торжественной стрельбы по известной мишени.— Вполне вероятно. Может быть, для полного удовлетворения ему было нужно, чтобы я узнал в нем Мальволио. Кстати, не стоит ли нам наведаться в здешний монастырь?— Зачем? Если он и был там, в чем я сильно сомневаюсь, то уже успел смыться. Скорее всего, теперь он заляжет где-то на дно, обдумывая следующий ход. А каковы ваши дальнейшие планы? Увидим ли мы возвращение Фесте?— Подождем пока.— Зачем? Много ли смысла в маскировке, если он знает, кто вы?— Может, и не много. Но у меня есть смутное ощущение, что лучше слегка повременить. Если я откажусь от роли Октавия, весь город узнает причину маскарада, и тогда подловить его будет трудновато.Бобо задумчиво помолчал, поглядывая на меня.— Если он испугается и сбежит, то мы спасем несколько жизней. Вы не подумали об этом?— Да. На ближайшее будущее. Но он обязательно вернется. Его бездействие продлится лишь до той поры, пока им вновь не овладеет безумная жажда мести. Поживу еще с этим занудой Октавием.Бобо прикрыл глаза.— Получается, что мы играем жизнью ничего не подозревающих людей. Это начинает пугать меня.— Отдыхай спокойно. Мы пустим слух, что ты разбился спьяну и теперь поправляешься здесь. Такое известие никого не удивит. Не хочешь ли, чтобы я привел сюда твоего Феса?— Милостивый боже, я совсем забыл о нем! Он никогда не простит мне. Пожалуйста, будьте так добры. А я попытаюсь придумать еще что-нибудь, раз уж не способен ни на что другое.Я забрал Феса из конюшни студенческой гостиницы и потащил его во дворец. По пути меня окликнул проезжавший мимо капитан Перун.— Эй, торговец, ослиная скорость больше подходит к вашему положению, — съязвил он. — Знавал я таких маклаков, которые приезжали к нам на лошади, а уезжали на осле.— Отлично, капитан. Может, нам стоит еще раз повеселить горожан скачками?Он нахмурился.— Отпущенное вам время сокращается. Вы еще не закончили свои делишки?— Нет, но они успешно продвигаются. Благодарю вас за интерес к моей скромной персоне.— Да уж не прибедняйтесь. Теперь вы как-то умудрились обосноваться в герцогском дворце.— Простите?— Принаняли того шута, чтобы замолвил за вас словечко? Сколько, интересно, надо заплатить человеку, чтобы он позволил разбить себе голову?Я взглянул на него с удивлением и спросил:— Вы настолько циничны, что не допускаете существование милосердия в этом мире?Капитан усмехнулся, скорчив гримасу.— Я не верю в милосердие, — сказал он. — Помните, что до вашего отъезда осталось пять дней.Потом развернул лошадь и ускакал. ГЛАВА 12 Путь глупого прямой в его глазах… Притчи Соломоновы, 12, 15. Большую часть этого дня я провел, разыскивая на причалах, в тавернах и публичных домах мужчину с бородкой клинышком, но безуспешно. В городе человеку легко затеряться, особенно если заплатить за то, чтобы его местонахождение хранилось в тайне.Около полудня я заглянул в «Элефант», чтобы рассчитаться и сообщить Александру о моем переезде. Сэр Эндрю и сэр Тоби пригласили меня за их стол.— Где это вы скрываетесь? — спросил Тоби. — Вы пропустили все праздничное веселье. Неужели вы напрасно отмокали в бане, или все же одна из наших скромниц решила женить вас на себе в новом году?— К сожалению, нет, — рассмеявшись, ответил я. — Просто мне пришлось съехать отсюда. Я получил очень любезное приглашение погостить во дворце герцога.— Ну и ну, ваши дела пошли в гору, — похвалил сэр Тоби. — И как там Марк?— Пока что я не видел его, — признался я. — Но мне говорили, что он поправляется.— Я навестил его сегодня утром, — вставил сэр Эндрю. — Он, конечно, поправляется, но надеюсь, что они продержат его дома до весны. Пронизывающие зимние ветра могут вызвать повторную вспышку болезни.— Чепуха, — усмехнулся сэр Тоби. — Это как раз то, что ему нужно, — глотнуть свежего воздуха вместе с приятелями, покататься на лошади. Именно чрезмерная женская забота вредит здоровью. Его занянчат до смерти. А как там Виола? Как поживает эта дама?— Меня допустили к ней лишь на минуту, чтобы выразить мое почтение, — сказал я.— А как же о… о… она…Сэра Эндрю одолел приступ заикания. Тоби грубо захохотал и хлопнул его спине, едва не размазав щуплого рыцаря по столу.— Все еще боится ее, даже по прошествии стольких лет, — сказал он, отсмеявшись. — Сразился с ней однажды на поединке, давно, когда все мы принимали ее за мужчину. Самая забавная история, какую я видел за всю мою жизнь: два горе-фехтовальщика решили, что им пришла крышка. А потом выяснилось, что он сражался с девицей! Бог мой, клоун Фесте целый год разыгрывал перед нами эту комедию, и мы не уставали аплодировать.— Право, сэр Тоби, ну почему вы никак не забудете эту старую историю? — проворчал сэр Эндрю.— Потому что она достойна воспоминаний, — ответил сэр Тоби. — То было лучшее время в нашей жизни. В ту пору я обрел любовь. Хотел бы я вернуть это прошлое!— Я предпочитаю жить в настоящем, — сказал сэр Эндрю.— А вот наш торговец живет будущим, обмозговывая сделки, — подвел итог сэр Тоби. — Мы с вами словно три греческие богини судьбы, да только мне на это решительно наплевать. Вернемся же к нашей теме. Как вам показалась Виола?— Я не разглядел ее лица. Она так и не сняла траурной вуали.Тоби глянул на Эндрю и пожал плечами.— Как говорится, каждому свое, то есть каждой свое. Но все-таки это опасно для здоровья. Она чертовски долго скорбит. Ну поплакала с месяц, а потом начинай поиски нового женишка, так я полагаю. А то она скоро превратится в монашку, попомните мои слова, и мы потеряем дьявольски обаятельную женщину. Надеюсь, когда я помру, моя Мария поплачет, как положено, пару недель, а потом пойдет кутить по городским тавернам в поисках подходящей замены.— Вот еще, стану я тратить целых две недели на тебя, пьяного развратника! — сказала появившаяся в дверях Мария.— Милостивый боже, а вот и моя женушка! — взревел сэр Тоби. — Приди в мои объятия, любовь моя, я тебя расцелую.— Прямо при всем честном народе? Постыдился бы, — негодующе сказала она, тем не менее подходя к нему.— Ах, любезные господа, не соблаговолите ли отвернуться, пока я буду целовать мою жену? — воскликнул сэр Тоби, окидывая взглядом таверну.Никто не шелохнулся. Он посмотрел на Марию пожал плечами, а потом заключил ее в объятия.— Я попросил, моя голубка, я вежливо попросил.— Ну конечно, — усмехнулась она. — Ладно, ничего тут не поделаешь.Она обвила его руками, тщетно пытаясь обхватить могучий торс мужа, и подарила ему страстный поцелуй, способный сначала лишить мужчину чувств, а потом воскресить его. Все шумно выразили искреннее одобрение.— Позволь представить тебе нашего славного торговца Октавия, — сказал рыцарь, постепенно приходя в себя. — Моя любимая жена, Мария.Я отвесил низкий поклон, и она улыбнулась замечательно игривой усмешкой. Такая же усмешка украшала ее лицо, когда Марии пришла в голову соблазнительная идея подшутить над Мальволио, подделав письмо Оливии. С тех пор она тоже раздобрела телом, хотя оставалась настоящей стройняшкой в сравнении с ее муженьком.— Как старый холостяк, я благоговейно склоняюсь пред столь безупречной супругой, — сказал я, поднимая чашу.— Он что, пьет медовуху? — спросила она своего мужа. — Наверное, так, ибо с его языка льется мед. Я не люблю лесть, сударь, за исключением той, что восхваляет мои достоинства, поэтому вы будете у нас желанным гостем.Я вновь поклонился.— Что до вас двоих, — обратилась она к моим соседям по столу, — то в прошлый раз, помнится, я приглашала вас на ужин. А как насчет сладкого рождественского пирога, сэр Эндрю?— О да, — сказал он. — Я и впрямь собираюсь в этом году съесть его. Брожу по разным домам и ем сладкие пироги, не пропуская ни единого дня из рождественской дюжины.— А когда твоя судьба переменится, что ты будешь делать? — спросил сэр Тоби.Эндрю озадаченно взглянул на него.— Буду продолжать жить, как жил, но дела мои пойдут более успешно.— Неужели рождественский пирог действительно обладает таким чудотворным могуществом? — спросил я.— Поживем — увидим, — ответил Эндрю. — Но если нет, то никакого вреда тоже не будет. Честно говоря, я ужасно люблю сладкие пироги.— Не в коня корм, — заметила Мария, критически оглядев его худосочную фигуру. — Вот мне достаточно лишь взглянуть на выпечку, чтобы прибавить в теле.— Я помню, как ты когда-то говорила то же самое обо мне, — вставил сэр Тоби, подмигнув всей компании.Мария легонько шлепнула его.— Подумать только, а мне-то казалось, что я вышла замуж за благородного рыцаря, — с притворным вздохом сказала она. — Приятно было познакомиться с вами, синьор Октавий. Мы ждем вас на праздничный ужин в конце недели.Я поклонился, и они ушли. Через некоторое время в таверну заглянул скучающий Фабиан и приветливо кивнул мне.— Вы не видели поблизости шута? Он обещал помочь мне с репетицией, научить чертей кувыркаться.— Увы, но он переусердствовал с собственными репетициями, — сказал я. — Как я слышал, он вчера по пьянке так накувыркался, что теперь поправляет свое здоровье в герцогском дворце.— Вот невезение, — расстроился Фабиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27