Вот и в тот вечер, мы в ресторане сидели, а ему и там плохо стало, он поэтому и решил на дачу поехать, отдохнуть пару дней на свежем воздухе. Это и сестра подтвердить может, и Дугин. А вы говорите… Он сам умер, понимаете? Сам! Сам!!! — Губы ее дрогнули, она вдруг бухнула Александру в грудь двумя кулачками, а потом ткнулась между ними лицом, прильнула к нему дрожащим телом и расплакалась.«Ну-ну-ну… — мелькнула непрошеная мысль, — что дрожишь, ебаться хочешь?»Он опустил голову, легко коснулся рукой ее волос, невольно вдохнув их аромат, и, мягко погладив по плечу, негромко сказал:— Ну что вы, Анечка, ну успокойтесь, пожалуйста… ну… я даже не знаю… у вас водка в доме есть?— Должна быть, — подняла Анна на него глаза и шмыгнула носом.— Вот и хорошо. Давайте водочки выпьем, а? Самое наше русское лекарство. От всего. Очень помогает.Она провела ладонями по глазам, вытерла слезы и мотнула головой в сторону гостиной:— Пошли.— Видите ли, Аня, — Адашев-Гурский, выпив водки, от которой Анна отказалась, сидел на кожаном диване, курил сигарету и смотрел на расположившуюся напротив девушку, — вы уж меня простите великодушно, но я прекрасно понимаю, что это, наверное, вовсе не мое дело и, возможно, материал этот я и вовсе уничтожу. Дело не в этом. Просто… вот встретились мы с вашим мужем совершенно случайно, разговорились и… ну как будто проскочило что-то между нами, какая-то связь возникла. Это ведь очень редко бывает. Вы понимаете, о чем я говорю? Анна молча кивнула.— Ну вот. И… ну не безразлична мне его смерть, понимаете? И вот какая мысль мне покоя не дает…— Господи, — Анна сидела на диване, поджав под себя ноги и отхлебывая из своего стакана, весь лед в котором давно растаял. — Ну что вам еще покоя не Дает? Я же вам все рассказала. А если бы вы и правда это интервью несчастное уничтожили?.. чтобы не плодить эти слухи дурацкие вокруг его смерти. Я и так-то вся на нервах, а если еще и статья скандальная! Я с ума сойду, честное слово. Я была бы вам так благодарна… — Она склонила голову к плечу и, отведя рукой с лица каштановую прядь, вновь посмотрела на Гурского долгим взглядом своих изумрудных глаз.— Да, да, это понятно… но, может быть, вы сами не все знаете? Ведь инфаркт можно и спровоцировать, тем более, если сердце не совсем здоровое. Амфетаминами, например.— И что? — чуть заметно напряглась Анна.— Вы Игоря Дугина хорошо знаете?— А он-то здесь при чем?— Ну… я со слов Вадима знаю, что он его старый приятель, чуть ли не со школы. Так?— Ну да, вроде бы. А что?— Как сказать… друзья детства, а потом — один хозяин, а другой на подхвате. Зависть — страшное чувство. И про то, что у Вадима с сердцем не все в порядке, он знал.— Вы что, хотите сказать, что Игорь мог…— А почему нет? Я поэтому и спрашиваю, хорошо ли вы его знаете.— Я? — Анна прикусила губу и задумалась. — Я — нет. Сестра, наверное лучше.— Они… как это… «дружат»?— Н-ну… можно и так сказать. Ухаживает он за ней. Но неужели вы думаете, что Игорь мог… Нет. Абсолютно нереально. Бред.— А можно мне было бы с сестрой вашей встретиться, поговорить? Ведь на самом деле что-то мне в смерти вашего мужа кажется не совсем… Тем более, в свете всех его непростых отношений с криминальными, так сказать, структурами. Может быть, Дугин с Чикой этим самым связан, а? Может такое быть? Вы же не знаете. И тогда, выполняя его волю, он легко…— Прекратите. Не может такого быть.— Вот я и хочу с Яной поговорить. Она же его, по вашим словам, ближе зна->?г. Я с ней 1'гстоворю, выясню, успокоюсь, и поставим на этом деле точку. А интервью с Вадим Николаичем я уничтожу. Нечего, на самом-то деле, его имя трепать. Чего ух теперь… Если никто в сто смерти не виноват, так и зарасти они все, эти Чики-Брики… сами знаете, чем. А? Давайте так сделаем?— Давайте, — удовлетворенно улыбнулась Анна, поднялась с дивана и, подойдя к телефону, набрала номер. Постояла, вслушиваясь в длинные гудки, повесила трубку.— Нет ее, — сказала она, вернувшись обратно. — Бог знает, где шляется.— А можно я сам с ней созвонюсь?— Попробуйте, только ее дома застать сложно.— Вот это плохо, — вздохнул Гур-ский. — Мне же на Камчатку, время поджимает.— Но вечерами-то она бывает.— Да?— Ночует, по крайней мере, как правило, дома.— Значит, есть шанс.— Да, конечно. Запишите телефон. Или лучше давайте я сама вам запишу, — Анна опять встала с дивана, вышла в кабинет и вернулась с большим блокнотом и ручкой. — Вот, возьмите, — протянула она Гурскому листок с записанным на нем номером телефона сестры.
— Спасибо большое. И вот еще что, Аня… вы с машиной вашей, ну… она же после аварии, вы что с ней делать собираетесь?— Продавать, «наверное… я —не знаю, она пока на стоянке стоит.— А сильно она пострадала?— Да нет, в общем-то, не очень. Я, как видите, жива. Даже не сломала себе ничего. Я ремнем пристегнута была, вот и… повезло. А почему вы спрашиваете?— Да видите ли… товарищ мой один хотел бы, может быть, купить что-нибудь такое… уж я не знаю, зачем .ему, но… на новую, очевидно, денег нет, а так… восстановит. Можно ему на нее взглянуть?— Пожалуйста.— А где эта стоянка?— Вы заправку «Несте» знаете? Ну… здесь недалеко, на выезде из города?— Честно говоря… я машину не вожу, поэтому…— Это тут, на Школьной, — Анна приподняла руку, указывая направление. — Да вы найдете, это просто. Яна там как раз рядом живет. А на стоянке спросите черный «скорпио», вам покажут. Он там один такой, после аварии.— Ну спасибо, — Адашев-Гурский встал с дивана. — Аня, мне очень приятно было с вами познакомиться. Правда. Лучше бы, конечно, при иных обстоятельствах, но…— Да, конечно. И мне было очень приятно, — она тоже поднялась. — Пойдемте, я вас провожу.— Всего доброго, Аня. Может, еще и увидимся.— Возможно, — Анна взглянула ему в глаза. — Я совсем не против. Но вы, я надеюсь, мне, по крайней мере, позвоните, когда все выясните?— Непременно, — пообещал Гурский.Выйдя от Анны Заславской, Александр взглянул на часы и подумал: «Очень хорошо. Как раз успеваем в университет. К профессору Баранову».Закурил и пошел к трамвайной остановке. Глава 9 Для того чтобы сохранить некую концептуальную .целостность повествования, автор предлагает читателю заглянуть на минуту в дом Петра Волкова и посмотреть, что там происходит.— Петр Сергеич, и напрасно вы горячитесь, — закинув ногу на ногу, Андрей Иваныч крутил в руке рюмку. — Я же с вами и не спорю. Конечно, нельзя совершать нехорошие поступки. Это так, это безусловно. А уж, если совершил, да тебя еще и поймали — будь любезен в цугундер. Это все справедливо. Но вот про то, что, мол, добровольное признание облегчает душу… тут я готов поспорить.— Давай, — Волков налил водки себе и Андрею.— А вот послушай меня… мы ведь никуда не торопимся? Нет?— У меня тут магазин круглосуточный.— Ну и хорошо.— Выпьем?— Погоди, мы с тобой спорить собирались, а я еще историю не рассказал.— Рассказывай.— Так вот… бывают, Петя, поступки, признаваться в которых гораздо неправильнее, чем их совершать.— Не бывает. Господь все видит, необходимо покаяться.— Ага… а вот я тебе тогда историю одну расскажу.— Давай.— Есть у меня один знакомый, канадец. Весьма… ты знаешь, очень даже такой… бизнесмен. И зовут его Гарри Погоняйло.— Согласен. Смешная история. Выпьем?— Нет, ты погоди смеяться, это его такое нормальное имя, поскольку он хохол, но родился уже в Канаде.— А не фиг там рождаться.— Возможно. Но он, ты понимаешь, совершенно искренне в Господа верует. Причем по нашей, по православной методе.— И что?— Как что? Я же тебе говорю, даже если перед Ликом Господним ты предстоишь, то все равно есть такие моменты, о которых лучше не распинаться, даже если и сотворил. Не надо в этом сознаваться.— Почему?— А поелику сам факт покаяния в этих деяниях и есть не что иное, как мерзость и гордыня самоуничижения, что в конечном счете и является сотворением греха.— Во как…— А вот так вот.— И в чем же он таком каялся, этот твой Погоняйло?— А-а… интересно?— Ну, а что ж. Любопытно.— А каялся он в том, что ну о-о-чень любит задний свой проход ногтем чесать.— Да иди ты?— Ну. Бля буду.— Это ж на-адо… Но ведь зуд заднего прохода — один из симптомов нервического заболевания. И вообще… откуда ты об этом знаешь? Что, батек какой-нибудь канадский тайну исповеди нарушил?— Нет. Этот самый Гарри, который Погоняйло, горилкой со мной в Квебеке насосался и стал выяснять, когда я последний раз причастия святых тайн вкушал. А потом и про исповедь. Ну и… покайся, говорит, Ондрий, гляди — я от Господа нашего ва-аще ничего не скрываю, и ты тоже не таись, а то гляди, карой воздается!— А ты?— А я вот как думаю… уж пусть лучше воздается, чем я о таком Господу докладывать стану. Как считаешь? Вот ты, например, между пальцев на ноге поковыряв, нюхать потом любишь?— Андрей Иваныч… я вообще-то офицер. Я же тебя и застрелить могу.— Ну вот, выходит я и прав. Выпьем?— Выпьем. Глава 10 — Здравствуйте, — Адашев-Гурский открыл дверь остановившейся возле него «шестерки» и заглянул в салон, — на Яхтенную не подвезете?— Поехали, — согласился водитель.— Спасибо. — Александр сел на заднее сиденье. — Курить у вас в машине можно?— Кури.— И еще раз спасибо, — он достал сигареты, закурил и чуть приоткрыл стекло на двери со своей стороны.«Что мы имеем? — думал он. Ну, во-первых, нам, безусловно, сопутствует успех. Анна ведь вовсе и не обязана была со мной общаться. Но тем не менее пошла на контакт. Это нам о чем говорит? Это нам говорит о том, что ее пугает возможность публикации, в которой (как она полагает) Заславский говорит о своей связи с бандитскими структурами. С Чикой, в частности. Почему это ее пугает? С одной стороны, понять можно. Кому охота, чтобы его имя трепали в связи со всяким криминалом? Но с другой стороны — она-то здесь при чем? Если Заславский решил пойти на контакт с прессой, значит, имел причины. Но ей это категорически не нравится. Почему? Вопрос.Второе: вряд ли она его траванула (если его вообще кто-нибудь травил). Кто угодно, но только не она. Почему? Да потому. Я ее видел, я с ней говорил, я до нее, если угодно, дотрагивался. Не может она человека убить. Уверен.Далее.Н-но… Петра-то они с сестренкой подставили? А он ведь как раз обстоятельствами смерти Заславского на тот момент и интересовался. А они его моментально и… Кстати! А зачем нужно было младшей сестренке на него напрыгивать, а потом уже Анне выдавать себя за нее? Почему старшая сама не могла это сделать? Зачем такие сложности, а?»Гурский стряхнул с сигареты пепел за окошко автомобиля, поправил манжет куртки, еще раз взглянул на часы и подумал: «Ладно, с Яной познакомимся — там видно будет. Чего гадать-то на пустом месте. Информации у нас пока маловато». Глава 11 Адашев-Гурский нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаги, затем дверь распахнулась, и стандартное «добрый день!» застряло у него в горле.Он просто кивнул стоящей на пороге длинноногой зеленоглазой шатенке и чуть было не брякнул: «Аня, вы тоже здесь?»Сестры были похожи, как две новенькие монетки одного достоинства. Разница была лишь в том, что эта, которая была младше на какое-то там количество минут, встретила Гурского на пороге в джинсах и футболке, да еще волосы лежали несколько иначе. Вот и все. Те же глаза цвета изумруда, тот же обольстительный изгиб шеи, те же ноги, растущие от ушей.Взглянув на оторопевшего Гурского, девушка невольно улыбнулась и сделала приглашающий жест:— Не пугайтесь. Проходите.— Да… — опять кивнул Александр и переступил порог.— Вы у нас тут не заблудились? — полуобернувшись, спросила Яна, запирая дверь.— Нет, — ответил Гурский снимая с себя куртку и вешая ее на вешалку в передней. — Я на такси приехал. Скажите, Яна…— Да?— А родители вас с сестрой в детстве отличали друг от дружки?— Отличали, а как же. Сначала одной ложку микстуры, потом другой.— Противной микстуры?— Когда как.— И как они вас различали, если не секрет?— Очень просто, она, опять улыбнулась — по имени.— Они вас окликали, а вы признавались, кто есть кто?— Хотели — признавались, не хотели — нет. Вообще-то, если по правде, нас только мама различала, уж я даже и не знаю, как, по запаху, что ли… Я тут кофе пью. Хотите?— Хочу, — Гурский пошел вслед за Яной на кухню. — А родинки там всякие?— Все вам и расскажи. — Она достала вторую чашку и поставила ее на стол. — Конечно, есть, только кто же их видит? Они же… — сделала она неопределенный жест рукой.— Всегда мечтал влюбиться в двойняшек, — Адашев-Гурский присел к кухонному столу, — с самой юности.— Да? — стрельнула глазами в его сторону Яна, наливая кофе в чашку. — Почему?— Ну, как это почему… вместо одной красивой жены сразу получается аж целых две одновременно.— Вот так вы себе это представляете, да?— Да.— Н-ну… я бы, конечно…— Ой, Яна… извините, я не то хотел сказать совсем…— Да нет-нет, ничего. Я привыкла.— Просто… были у меня такие юношеские фантазии. Потоцкого помните?— Это кто?— Писатель такой был, польский, Ян Потоцкий, им еще Пушкин зачитывался. «Рукопись, найденная в Сарагосе», помните?— А-а… я кино смотрела.— А я читал. Подростком. И очень тогда эта история с сестрами раззадорила мое воображение.— Ну-ну… — усмехнувшись, Яна придвинула Гурскому сахарницу. — А что мешает?— Не встретил еще, — пожал плечами Александр, положив ложечкой в чашку сахар.— Так все еще впереди.— Надеюсь, — вздохнул он.— Главное — хотеть. — Яна долила кофе в свою чашку и села напротив гостя. — И верить. Тогда все будет.— Полагаете? — Гурский отхлебнул из своей чашки и прямо взглянул на девушку.— Ну… — она выдержала его взгляд и медленно провела по щеке длинным тонким пальцем, на котором блеснуло изящное золотое колечко с бриллиантом, — главное — хотеть.— Вулюар се пувуар, — Александр сделал еще глоточек кофе.— Что?— Французская поговорка. «Хотеть, значит — мочь».— Да, — кивнула Яна, — видите? Французы, они же не дурные ребята, знают, что говорят.— Яна… этак наш с вами вот такой вот разговор Бог знает куда нас завести может.— А куда?— Туда, Яна, туда.— Это вы о чем? — Яна откинулась на спинку стула и шутливо прищурила свои громадные зеленые глаза.— Яна… — Адашев чуть склонил голову к плечу и взглянул девушке в глаза. — Ну?.. а?..Она фыркнула и отхлебнула кофе.— Я, короче, с сестрой созванивалась, она мне в двух словах объяснила, что вас интересует, но я не до конца поняла… вы чего хотите-то? Кроме любовниц-двойняшек?— Яна… — укоризненно взглянул на нее Гурский.— Все-все, — вскинула она руку. — Я вас слушаю.— Да собственно, — замялся Гурский, — даже и не знаю, как начать…— Вы считаете, мне Аня сказала, что Вадиму кто-то чего-то там мог подсыпать, оттого с ним сердечный приступ и случился? Так?— Не то чтобы считаю, просто я допускаю такую возможность.— Почему?— Видите ли… вам сестра про интервью говорила?— Да, но… два слова буквально. Вы хотели у Вадима интервью взять? Вас что-то там про бандитов интересует, да?— Нет. Все не так. Это Вадим Николаич в разговоре со мной сам пожаловался, что ему братва жизни не дает, сначала один, мол, был, Савелий, но тот хоть меру знал, а появился некий Чика и… ну все, дескать, край.,. Он собирался даже в какие-то частные охранные структуры обращаться. Но, судя по всему, так и не успел. Вот я и подумал…— А вам-то что? Горячий материал сделать хочется?— Материал у меня уже есть. Вадим много чего у меня там, на дискете, говорит, но… понимаете, Яна, я же не просто, там, журналюга какой-то. Если его смерть… короче, если есть хоть малейшая вероятность того, что его убили, то, безусловно, этот материал нужно публиковать. Чтобы привлечь внимание, разобраться… А вот если это на самом деле «несчастный случай, то есть… ну, естественная смерть, инфаркт, тогда… тогда лучше и не мусолить всю эту историю. Оставить покойного в покое, простите за невольный каламбур.— Понятно, — кивнула Яна. — Ну а я-то вам зачем? Я его не травила.— Ну… надеюсь.— Спасибо. И все-таки?— Тут вот что… препараты, которые способны вызвать у человека с больным сердцем.., а Вадим на самом деле на сердце жаловался?— Да, — кивнула Яна. — Ему давно предлагали лечь на обследование, но он только отмахивался. Он вообще-то здоровый был, спортсмен бывший, поэтому и… чего, мол, по больницам валяться? Отдохнуть просто нужно. Это, мол, у меня нервы. А сам с собой валидол носил. Когда… ну, как только прижмет — съест таблетку, его вроде и отпускает. Вот и…— Так вот. Препараты, которые способны инфаркт спровоцировать, они… ну, их воздействие не через неделю, скажем, проявляется, а быстро относительно. И если Вадим Николаич за рулем умер, то, значит, именно незадолго до этого ему кто-то должен был и…— Вы Игорешу Дугина подозреваете, да?— А вы как думаете?— Бросьте. Это даже не смешно.— Яна, ну как я могу кого-то подозревать? Просто, хотелось бы восстановить события, которые предшествовали… авария вроде бы недалеко отсюда случилась, да?— Да. Чуть дальше, за постом.— Это Вадим Николаич вас домой завез?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
— Спасибо большое. И вот еще что, Аня… вы с машиной вашей, ну… она же после аварии, вы что с ней делать собираетесь?— Продавать, «наверное… я —не знаю, она пока на стоянке стоит.— А сильно она пострадала?— Да нет, в общем-то, не очень. Я, как видите, жива. Даже не сломала себе ничего. Я ремнем пристегнута была, вот и… повезло. А почему вы спрашиваете?— Да видите ли… товарищ мой один хотел бы, может быть, купить что-нибудь такое… уж я не знаю, зачем .ему, но… на новую, очевидно, денег нет, а так… восстановит. Можно ему на нее взглянуть?— Пожалуйста.— А где эта стоянка?— Вы заправку «Несте» знаете? Ну… здесь недалеко, на выезде из города?— Честно говоря… я машину не вожу, поэтому…— Это тут, на Школьной, — Анна приподняла руку, указывая направление. — Да вы найдете, это просто. Яна там как раз рядом живет. А на стоянке спросите черный «скорпио», вам покажут. Он там один такой, после аварии.— Ну спасибо, — Адашев-Гурский встал с дивана. — Аня, мне очень приятно было с вами познакомиться. Правда. Лучше бы, конечно, при иных обстоятельствах, но…— Да, конечно. И мне было очень приятно, — она тоже поднялась. — Пойдемте, я вас провожу.— Всего доброго, Аня. Может, еще и увидимся.— Возможно, — Анна взглянула ему в глаза. — Я совсем не против. Но вы, я надеюсь, мне, по крайней мере, позвоните, когда все выясните?— Непременно, — пообещал Гурский.Выйдя от Анны Заславской, Александр взглянул на часы и подумал: «Очень хорошо. Как раз успеваем в университет. К профессору Баранову».Закурил и пошел к трамвайной остановке. Глава 9 Для того чтобы сохранить некую концептуальную .целостность повествования, автор предлагает читателю заглянуть на минуту в дом Петра Волкова и посмотреть, что там происходит.— Петр Сергеич, и напрасно вы горячитесь, — закинув ногу на ногу, Андрей Иваныч крутил в руке рюмку. — Я же с вами и не спорю. Конечно, нельзя совершать нехорошие поступки. Это так, это безусловно. А уж, если совершил, да тебя еще и поймали — будь любезен в цугундер. Это все справедливо. Но вот про то, что, мол, добровольное признание облегчает душу… тут я готов поспорить.— Давай, — Волков налил водки себе и Андрею.— А вот послушай меня… мы ведь никуда не торопимся? Нет?— У меня тут магазин круглосуточный.— Ну и хорошо.— Выпьем?— Погоди, мы с тобой спорить собирались, а я еще историю не рассказал.— Рассказывай.— Так вот… бывают, Петя, поступки, признаваться в которых гораздо неправильнее, чем их совершать.— Не бывает. Господь все видит, необходимо покаяться.— Ага… а вот я тебе тогда историю одну расскажу.— Давай.— Есть у меня один знакомый, канадец. Весьма… ты знаешь, очень даже такой… бизнесмен. И зовут его Гарри Погоняйло.— Согласен. Смешная история. Выпьем?— Нет, ты погоди смеяться, это его такое нормальное имя, поскольку он хохол, но родился уже в Канаде.— А не фиг там рождаться.— Возможно. Но он, ты понимаешь, совершенно искренне в Господа верует. Причем по нашей, по православной методе.— И что?— Как что? Я же тебе говорю, даже если перед Ликом Господним ты предстоишь, то все равно есть такие моменты, о которых лучше не распинаться, даже если и сотворил. Не надо в этом сознаваться.— Почему?— А поелику сам факт покаяния в этих деяниях и есть не что иное, как мерзость и гордыня самоуничижения, что в конечном счете и является сотворением греха.— Во как…— А вот так вот.— И в чем же он таком каялся, этот твой Погоняйло?— А-а… интересно?— Ну, а что ж. Любопытно.— А каялся он в том, что ну о-о-чень любит задний свой проход ногтем чесать.— Да иди ты?— Ну. Бля буду.— Это ж на-адо… Но ведь зуд заднего прохода — один из симптомов нервического заболевания. И вообще… откуда ты об этом знаешь? Что, батек какой-нибудь канадский тайну исповеди нарушил?— Нет. Этот самый Гарри, который Погоняйло, горилкой со мной в Квебеке насосался и стал выяснять, когда я последний раз причастия святых тайн вкушал. А потом и про исповедь. Ну и… покайся, говорит, Ондрий, гляди — я от Господа нашего ва-аще ничего не скрываю, и ты тоже не таись, а то гляди, карой воздается!— А ты?— А я вот как думаю… уж пусть лучше воздается, чем я о таком Господу докладывать стану. Как считаешь? Вот ты, например, между пальцев на ноге поковыряв, нюхать потом любишь?— Андрей Иваныч… я вообще-то офицер. Я же тебя и застрелить могу.— Ну вот, выходит я и прав. Выпьем?— Выпьем. Глава 10 — Здравствуйте, — Адашев-Гурский открыл дверь остановившейся возле него «шестерки» и заглянул в салон, — на Яхтенную не подвезете?— Поехали, — согласился водитель.— Спасибо. — Александр сел на заднее сиденье. — Курить у вас в машине можно?— Кури.— И еще раз спасибо, — он достал сигареты, закурил и чуть приоткрыл стекло на двери со своей стороны.«Что мы имеем? — думал он. Ну, во-первых, нам, безусловно, сопутствует успех. Анна ведь вовсе и не обязана была со мной общаться. Но тем не менее пошла на контакт. Это нам о чем говорит? Это нам говорит о том, что ее пугает возможность публикации, в которой (как она полагает) Заславский говорит о своей связи с бандитскими структурами. С Чикой, в частности. Почему это ее пугает? С одной стороны, понять можно. Кому охота, чтобы его имя трепали в связи со всяким криминалом? Но с другой стороны — она-то здесь при чем? Если Заславский решил пойти на контакт с прессой, значит, имел причины. Но ей это категорически не нравится. Почему? Вопрос.Второе: вряд ли она его траванула (если его вообще кто-нибудь травил). Кто угодно, но только не она. Почему? Да потому. Я ее видел, я с ней говорил, я до нее, если угодно, дотрагивался. Не может она человека убить. Уверен.Далее.Н-но… Петра-то они с сестренкой подставили? А он ведь как раз обстоятельствами смерти Заславского на тот момент и интересовался. А они его моментально и… Кстати! А зачем нужно было младшей сестренке на него напрыгивать, а потом уже Анне выдавать себя за нее? Почему старшая сама не могла это сделать? Зачем такие сложности, а?»Гурский стряхнул с сигареты пепел за окошко автомобиля, поправил манжет куртки, еще раз взглянул на часы и подумал: «Ладно, с Яной познакомимся — там видно будет. Чего гадать-то на пустом месте. Информации у нас пока маловато». Глава 11 Адашев-Гурский нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаги, затем дверь распахнулась, и стандартное «добрый день!» застряло у него в горле.Он просто кивнул стоящей на пороге длинноногой зеленоглазой шатенке и чуть было не брякнул: «Аня, вы тоже здесь?»Сестры были похожи, как две новенькие монетки одного достоинства. Разница была лишь в том, что эта, которая была младше на какое-то там количество минут, встретила Гурского на пороге в джинсах и футболке, да еще волосы лежали несколько иначе. Вот и все. Те же глаза цвета изумруда, тот же обольстительный изгиб шеи, те же ноги, растущие от ушей.Взглянув на оторопевшего Гурского, девушка невольно улыбнулась и сделала приглашающий жест:— Не пугайтесь. Проходите.— Да… — опять кивнул Александр и переступил порог.— Вы у нас тут не заблудились? — полуобернувшись, спросила Яна, запирая дверь.— Нет, — ответил Гурский снимая с себя куртку и вешая ее на вешалку в передней. — Я на такси приехал. Скажите, Яна…— Да?— А родители вас с сестрой в детстве отличали друг от дружки?— Отличали, а как же. Сначала одной ложку микстуры, потом другой.— Противной микстуры?— Когда как.— И как они вас различали, если не секрет?— Очень просто, она, опять улыбнулась — по имени.— Они вас окликали, а вы признавались, кто есть кто?— Хотели — признавались, не хотели — нет. Вообще-то, если по правде, нас только мама различала, уж я даже и не знаю, как, по запаху, что ли… Я тут кофе пью. Хотите?— Хочу, — Гурский пошел вслед за Яной на кухню. — А родинки там всякие?— Все вам и расскажи. — Она достала вторую чашку и поставила ее на стол. — Конечно, есть, только кто же их видит? Они же… — сделала она неопределенный жест рукой.— Всегда мечтал влюбиться в двойняшек, — Адашев-Гурский присел к кухонному столу, — с самой юности.— Да? — стрельнула глазами в его сторону Яна, наливая кофе в чашку. — Почему?— Ну, как это почему… вместо одной красивой жены сразу получается аж целых две одновременно.— Вот так вы себе это представляете, да?— Да.— Н-ну… я бы, конечно…— Ой, Яна… извините, я не то хотел сказать совсем…— Да нет-нет, ничего. Я привыкла.— Просто… были у меня такие юношеские фантазии. Потоцкого помните?— Это кто?— Писатель такой был, польский, Ян Потоцкий, им еще Пушкин зачитывался. «Рукопись, найденная в Сарагосе», помните?— А-а… я кино смотрела.— А я читал. Подростком. И очень тогда эта история с сестрами раззадорила мое воображение.— Ну-ну… — усмехнувшись, Яна придвинула Гурскому сахарницу. — А что мешает?— Не встретил еще, — пожал плечами Александр, положив ложечкой в чашку сахар.— Так все еще впереди.— Надеюсь, — вздохнул он.— Главное — хотеть. — Яна долила кофе в свою чашку и села напротив гостя. — И верить. Тогда все будет.— Полагаете? — Гурский отхлебнул из своей чашки и прямо взглянул на девушку.— Ну… — она выдержала его взгляд и медленно провела по щеке длинным тонким пальцем, на котором блеснуло изящное золотое колечко с бриллиантом, — главное — хотеть.— Вулюар се пувуар, — Александр сделал еще глоточек кофе.— Что?— Французская поговорка. «Хотеть, значит — мочь».— Да, — кивнула Яна, — видите? Французы, они же не дурные ребята, знают, что говорят.— Яна… этак наш с вами вот такой вот разговор Бог знает куда нас завести может.— А куда?— Туда, Яна, туда.— Это вы о чем? — Яна откинулась на спинку стула и шутливо прищурила свои громадные зеленые глаза.— Яна… — Адашев чуть склонил голову к плечу и взглянул девушке в глаза. — Ну?.. а?..Она фыркнула и отхлебнула кофе.— Я, короче, с сестрой созванивалась, она мне в двух словах объяснила, что вас интересует, но я не до конца поняла… вы чего хотите-то? Кроме любовниц-двойняшек?— Яна… — укоризненно взглянул на нее Гурский.— Все-все, — вскинула она руку. — Я вас слушаю.— Да собственно, — замялся Гурский, — даже и не знаю, как начать…— Вы считаете, мне Аня сказала, что Вадиму кто-то чего-то там мог подсыпать, оттого с ним сердечный приступ и случился? Так?— Не то чтобы считаю, просто я допускаю такую возможность.— Почему?— Видите ли… вам сестра про интервью говорила?— Да, но… два слова буквально. Вы хотели у Вадима интервью взять? Вас что-то там про бандитов интересует, да?— Нет. Все не так. Это Вадим Николаич в разговоре со мной сам пожаловался, что ему братва жизни не дает, сначала один, мол, был, Савелий, но тот хоть меру знал, а появился некий Чика и… ну все, дескать, край.,. Он собирался даже в какие-то частные охранные структуры обращаться. Но, судя по всему, так и не успел. Вот я и подумал…— А вам-то что? Горячий материал сделать хочется?— Материал у меня уже есть. Вадим много чего у меня там, на дискете, говорит, но… понимаете, Яна, я же не просто, там, журналюга какой-то. Если его смерть… короче, если есть хоть малейшая вероятность того, что его убили, то, безусловно, этот материал нужно публиковать. Чтобы привлечь внимание, разобраться… А вот если это на самом деле «несчастный случай, то есть… ну, естественная смерть, инфаркт, тогда… тогда лучше и не мусолить всю эту историю. Оставить покойного в покое, простите за невольный каламбур.— Понятно, — кивнула Яна. — Ну а я-то вам зачем? Я его не травила.— Ну… надеюсь.— Спасибо. И все-таки?— Тут вот что… препараты, которые способны вызвать у человека с больным сердцем.., а Вадим на самом деле на сердце жаловался?— Да, — кивнула Яна. — Ему давно предлагали лечь на обследование, но он только отмахивался. Он вообще-то здоровый был, спортсмен бывший, поэтому и… чего, мол, по больницам валяться? Отдохнуть просто нужно. Это, мол, у меня нервы. А сам с собой валидол носил. Когда… ну, как только прижмет — съест таблетку, его вроде и отпускает. Вот и…— Так вот. Препараты, которые способны инфаркт спровоцировать, они… ну, их воздействие не через неделю, скажем, проявляется, а быстро относительно. И если Вадим Николаич за рулем умер, то, значит, именно незадолго до этого ему кто-то должен был и…— Вы Игорешу Дугина подозреваете, да?— А вы как думаете?— Бросьте. Это даже не смешно.— Яна, ну как я могу кого-то подозревать? Просто, хотелось бы восстановить события, которые предшествовали… авария вроде бы недалеко отсюда случилась, да?— Да. Чуть дальше, за постом.— Это Вадим Николаич вас домой завез?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12