— Хотя и не подобает самому расхваливать себя, — продолжал он, — но необходимость обязывает меня. Знайте же, что мой отец происходит из Шираза, а современники называют Шираз источником учености и знаний. Слава о ширазской науке и учености распространилась по всему свету, так что каждая роза, в которой есть аромат знаний, считает, что расцвела в садах науки Шираза, а каждая жемчужина, наделенная блеском знания, найдена в океане мудрости Шираза. Слава об учености моего отца распространилась по всем странам, он одаряет своими знаниями и знатных и простых людей Фарса. По мальчишеству и избалованности я обиделся на своего великого отца из-за пустяка, который сейчас вызывает только досаду. Я решил удовольствоваться малым и отправился в дальний путь, следуя примеру купцов. Но торговать я не умел и в скором времени разорился, так что эта пустая затея принесла мне только огорчение, и я по воле бога из богатого человека стал нищим и прибыл в ваш город. Я уверен, что отец вскоре узнает о моем скорбном положении и не оставит меня в таком жалком состоянии на чужбине. Итак, дорогие родственники, надеюсь, что, выслушав меня, вы не станете более принуждать меня к чему-либо и будете лучше относиться ко мне, ибо милосердие к путникам и помощь чужестранцам — обычай великодушных мужей и залог доброго имени и громкой славы.
Забота о чужестранцах приносит добрую славу.
Скажите, неужто ваш город не знает, что это так?

Родственники жены, выслушав его речи, устыдились своего гнева и грубых слов, стали обращаться с ним ласково и любезно.
— Если твои речи подтвердятся, — заявили они, — мы признаем тебя достойным этого брака, будем любить тебя, охранять, насколько хватит сил.
— Справедливость велит, — сказал юноша, — дать мне сроку месяц и оставить меня в покое. Если в течение назначенного срока завеса ваших сомнений спадет с красавицы-истины и грамота моих слов будет скреплена печатью правды, то поводья желания останутся в моих руках. А если все обернется вопреки моим утверждениям, то я не стану ни в чем вам прекословить.
Родственники жены вынуждены были согласиться с ним и стали терпеливо дожидаться назначенного им срока, любопытствуя, что же покажется из-за завесы.
Когда они порешили на том, юноша мысленно перебрал все, что досталось ему от отца, но, кроме ветхой кирпичной формы, самана, извести и старой лачуги, которая наподобие горы Тур была вся продырявлена, ничего не смог вспомнить. От страха, что ему придется выпустить из рук нить надежды, он позабыл обо всем на свете, счел божественным даром близость с солнцеликой красавицей и предался наслаждениям с ней, ни на миг не выпуская ее из объятий. Когда прошла значительная часть обещанного срока, юноша стал таять, словно луна на ущербе. И вот, наконец, осталось всего три дня. Тоска из-за предстоящей разлуки терзала кирпичника, и от предчувствия он скатился из апогея счастья в перигей несчастья. Дожидаясь наступления ночи, опьяненный вином отчаяния, он напевал жалобные мелодии и горестные песни. Он пел так печально, что даже гранитная скала сжалилась бы над ним.
— А надо сказать, что правитель того города в сопровождении своих верных слуг выходил по ночам из дворца, чтобы самому убедиться, как идут дела в его стране, кто враг ему и кто друг, и однажды, проходя мимо дома того юноши, услышал печальные песни. Правитель так растрогался, что не удержался и дернул кольцо на воротах.
— Кто там? — спросил юноша. — Что тебе нужно в такое время, когда даже рыбы и птицы спят?
— О праведник! — отвечал падишах. — Мы — каландары, опаленные пламенем любви к богу и заклейменные горем. Испытали мы и печаль, и вот твои жалобные песни растрогали нас, и мы дерзнули остановиться здесь. Если ты, соблюдая законы гостеприимства, пригласишь нас к себе, то ты, несомненно, возродишь обычаи благородных.
Кирпичник тут же открыл ворота и ввел падишаха со слугой в дом. Но вместо каландара он увидел перед собой прекрасного юношу с фарром вокруг чела, в роскошных одеяниях и царском халате. Кирпичник переменился в лице, но правитель сказал ему:
— О прекрасный юноша! Не считай меня лжецом за мои роскошные одеяния, а лучше сыграй нам что-нибудь печальное.
Кирпичник пролил потоки слез и ответил:
— О каландар! Разве понять тебе того, кто опален пламенем любви, словно саламандра , — ведь твои помыслы не омрачены любовным недугом! Зря ты просишь меня сыграть. Знаешь ли ты, что от жизни моей осталось всего лишь несколько мгновений и я рыдаю перед тем, как вздохнуть в последний раз? А ты по простоте душевной принял мои стоны за песню…
— О великодушный! — сказал в ответ падишах. — Твои скорбные мелодии испепеляют, словно кебаб, тех, кто страдает в долине страсти, потому-то они так растрогали меня. Ты прости нас и расскажи нам о себе. В чем причина твоих страданий? Из-за чего ты так жалобно рыдаешь?
Тогда юноша поведал падишаху свою историю с начала до конца, а потом тяжко застонал и заплакал.
Утром, когда взошло лучезарное солнце, падишах рассказал одному своему приближенному историю кирпичника и повелел ему отнести юноше драгоценности и деньги из шахской казны, выдав себя за посланца его отца.
И вот как раз в тот момент, когда родственники жены по истечении назначенного срока набросились на беднягу с упреками и бранью, к дому подъехал на быстроходном скакуне с золотой сбруей одетый в драгоценный халат гулям, подобный Юсуфу.
Он ехал быстро, ловкий и расторопный. Приблизившись, он спросил:
— Где здесь живет Мирза Бади из Шираза, который расцвел словно кумир в храме Индии, сбежав от отца и поселившись в этом городе?
Тут все подумали, что это, верно, их новый зять и что рассказ его был правдивым. Они повели гуляма к дому тот поклонился низко юноше, отдал ему драгоценности и деньги, которые были при нем, а потом сказал от имени отца:
— О мой мальчик, обидевшийся на отца! В разлуке с тобой я ослеп, словно старец из Ханаана . Ради бога прости меня и погаси пламя моей скорби. Я опасаюсь, что скоро меня навестит ангел смерти и мне придется сложить свои пожитки среди этих шатких развалин и свернуть подстилку своего существования.
Юноша был поражен этими словами, он подумал: «У моего отца, когда он был еще жив, не было никакого богатства, кроме черной глины. А теперь, когда люди делают кирпичи из глины его праха, как же мог он послать мне богатство, равное податям целой страны? По-видимому, здесь скрыта какая-то тайна. Как бы там ни было, эти дары — милость бога, в особенности в такое время, когда мне стало совсем невмоготу».
Юноша взял у посланца сокровища, потом припал к земле, вознося благодарственные молитвы творцу.
На другой день прискакал знатного вида человек и спросил:
— Кто из вас Мирза Бади из ширазской знати, который рассердился на отца, поселился в этом городе и женился на дочери купца? Падишах вызывает его во дворец.
Юноша немедля вскочил с места и отправился в шахский дворец. А тесть его от радости не находил себе места и пошел вслед за ним. Кого бы тесть ни встретил по пути из родных и знакомых, он всем рассказывал о случившемся, даже если его не расспрашивали. Когда же люди стали его поздравлять, как это принято, он так и надувался от важности и едва отвечал им кивком. Наконец, они прибыли во дворец. Как только юноша увидел падишаха, он сразу догадался, откуда на него свалилось все это счастье и в чем тут дело. Он тотчас по обычаю поцеловал перед падишахом землю и произнес про себя:
Если бы сто языков имел я взамен одного,
Все бы они прославляли шаха и милость его
.
Падишах оказал ему новые милости и благодеяния и отпустил, так что юноша-чужестранец благодаря великодушному покровительству того падишаха провел остаток свои дней в неге и довольстве.
Рассказ о том, как Фаррухфал, сын Ф арманрава, правителя С арандиба, влюбился в портрет первой красавицы на свете и как он достиг своей цели благодаря помощи симурга
Испившие чистого вина этой истории и налившие в чашу напиток рассказа передают, что в стране Сарандиб жил падишах с величием Фаридуна. Его чаша всегда была наполнена напитком счастья, он постоянно вдыхал аромат свершений, успех всегда сопутствовал ему, а судьба открыла перед ним врата счастья.
Но в его гареме не было светоча, который навеки озарил бы его дом счастьем, иначе говоря, у него не было потомка, чтобы обновить жизнь отца и прославить имя предков. Падишах проводил свои дни в тоске и унынии, мечтая о сыне, ища помощи у прозорливых мужей и коротая время в молитвах.
Наконец, после долгих молитв, когда его мозг уже начал таять от горя, стрела попала в цель и в один прекрасный день к падишаху явился какой-то отшельник, проводивший свои дни вдали от людей в одиночестве, и дал падишаху сочное и свежее яблоко.
— Это плод с древа твоего желания, — заявил ему дервиш. — Сегодня ночью дай яблоко твоей царственной супруге, а потом взойди на ложе. Благодать этого плода такова, что древо твоего желания принесет плоды и на горизонтах твоего счастья взойдет блистающая луна.
Падишах возликовал от этой радостной вести и во всем последовал указаниям того благословенного и святого дервиша. По воле судьбы в ту же ночь царица зачала.
Когда пришла пора, у царицы начались родовые схватки, и в назначенное время из чрева ее показалось лучезарное солнце. Падишах приказал звездочетам и астрологам составить точный гороскоп ребенка. Знатоки тайн девяти небес семи кишваров начертали на бумаге знаки Зодиака и вычислили гороскоп несравненного отпрыска, чья составленная из четырех стихий натура была средоточием счастья в кругу шести измерений . Они доложили о гороскопе властелину.
— Рождение царственного светила, — говорили они, — означает великое счастье. Но после истечения четырнадцати лет ему будет угрожать сильный любовный недуг. По воле звезд, в соответствии с их положением и движением, гороскоп говорит нам, что поводом к его любовному безумию послужит чтение книг любовного содержания, украшенных рисунками. Поэтому, до тех пор пока шахзаде не перевалит через этот возраст, было бы благоразумно не давать ему в руки книги с рисунками, да и простые книги. Хорошо бы с этой целью приставить к нему нескольких благоразумных и бдительных наставников.
Падишах очень огорчился такому сообщению и приставил к сыну нескольких преданных и стойких людей, которые к тому же были благочестивы и умны, чтобы они постоянно находились при шахзаде и не давали ему обращаться к книгам. Но поскольку еще ни один мудрец не смог соскоблить ножичком предусмотрительности предначертанное судьбой, то однажды шахзаде в возрасте, который был предсказан, с разрешения наставников отправился в гарем. Шахские наложницы и не заметили, как он вошел в комнату и приблизился к запертому сундуку, к которому была приставлена молодая невольница. Шахзаде стал расспрашивать невольницу о содержимом сундука, и она ответила, что там хранятся рукописи, принадлежащие падишаху, с драгоценными миниатюрами, написанные лучшими каллиграфами. Шахзаде хотел открыть сундук, а невольница принялась отговаривать его от этой затеи, помня о предсказании. Но шахзаде настаивал, и недалекая невольница сошла со стези благоразумия и сочла своим долгом повиноваться воле шахзаде, открыв путь урагану бедствий, — иными словами, она открыла сундук и выложила рукописи перед шахзаде. В первой же книге шахзаде увидел портрет девушки. На ее голове была надета диадема, туго заплетенные косы падали ниже пояса, на челе ее были написаны нега и равнодушие к окружающим, а томные глаза смотрели горделиво и высокомерно. С первого же взгляда любовь к ней впилась в сердце шахзаде крюком, а ее завитые косы стали арканом на шее. Владыка, тотчас превратившийся в дервиша в стране любви, весь отдался во власть любовного безумия, а разум пустился наутек из его головы.
Наставникам пришлось сообщить падишаху о случившемся. Тот безмерно огорчился, пришел к сыну и стал расспрашивать о причине происшедшей с ним перемены. Шахзаде ничего не отвечал отцу, он только проливал потоками кровавые слезы и, словно Меджнун, хотел бежать в степи и пустыни. Тогда падишах начал разбирательство, и та невольница повинилась и рассказала, как шахзаде открыл сундук, увидел портрет прекрасной девушки и влюбился в нее. Падишах созвал на совет своих дальновидных везиров и ясных разумом мудрецов и потребовал от них придумать средство к излечению сына. Сколько ученые мужи ни усердствовали, они так и не смогли прийти к цели, и быстроходные скакуны их мысли бессильно завязли, словно осел в глине. Тут падишах постиг, что человеческий разум не в силах изменить божественных предписаний, оставил шахзаде в покое и предоставил ему полную свободу действий.
Шахзаде, избавившись от бдительного наблюдения наставников, влекомый своей сжигающей и всевластной любовью, которая всецело овладела его волей, отправился по свету, сам не зная, куда держит путь и к чему стремится. Он пошел в пустыню. Сын везира Джафар, который с младенческих лет воспитывался вместе с шахзаде, поспешил за ним словно на крыльях, соблюдая верность в дружбе, что в наше время так же редко встретишь, как и птицу Анка. Джафар стал сопровождать его на чужбине по трудным дорогам, полным превратностей и опасностей.
Долго скитались они по пустыням и тернистым дорогам, ноги их покрылись волдырями и язвами. Наконец они прибыли в какой-то город, такой цветущий и благоустроенный, что и вообразить нельзя. В поисках красавицы они бродили по улицам города, но благоуханный ветер надежды так и не коснулся их. Тогда они покинули город и остановились в одном загородном храме, высоком и просторном.
Фаррухфал спасает дочь падишаха той страны от разбойников и попадает в тенета беды по причине непостоянства судьбы
Однажды Джафар, чтобы успокоить шахзаде, решил отправиться в город, надеясь разузнать что-либо о девушке, нарисованной на портрете и нарушившей покой шахзаде. А Фаррухфал остался в старом храме и прилег в уголке. Когда золотой идол скрылся в кумирне запада, а на небе заблистали звезды-кумиры, то служитель храма побоялся оставаться один и тоже ушел в город. Наступила темнота, шахзаде встал со своего места и сел словно идол около кумира, как раз там, где жрецы обычно зажигали свои лампады. Он проливал слезы, вспоминая свой кумир. Настала полночь, и вдруг он услышал у входа шум шагов. Шахзаде решил, что это джинны, испугался, так как был один, вскочил с освещенного места и спрятался в тени за идолом. Тут в храм вошли разбойники, упали ниц перед идолом по обычаю идолопоклонников-индусов и стали молиться.
— Мы слышали, — говорили они, — что дочь правителя города восседает на инкрустированном престоле и что на ней украшения, которые стоят податей целой страны. Если сегодня ночью мы завладеем этими сокровищами, то голову царевны мы принесем тебе в жертву.
Сказавши так, они поднялись и отправились вершить задуманное. А Фаррухфал, крайне пораженный их словами, подумал: «Дочь падишаха возлежит на роскошных подушках в неприступной шахской крепости, ее охраняет бесчисленная стража. Как же это воры могут захватить ее?»
Но прошло немного времени, и восемь силачей внесли в храм царевну, которая, погрузившись в сон, не ведала, где она. Они поставили перед идолом инкрустированный престол, на котором она спала, а сами пали ниц в молитве. Фаррухфал из-за спины идола взглянул на прекрасную царевну, и изумление овладело им. Он счел великим грехом убивать без вины такую солнцеликую красавицу, стал придумывать, как бы спасти ее. И вот он произнес таинственным голосом:
— Обет ваш исполнен, и я принял его. Впредь я всегда буду покровительствовать вам, и вам будут открыты врата успеха.
Воры с каменными сердцами, полагая, что это голос идола, стали молиться еще усерднее, решив, что идол спасет их от наказания. Фаррухфал понял, что хитрость его удалась, и снова сказал:
— Повелеваю вам теперь покинуть храм, всем кроме одного, самого благочестивого и стойкого, чтобы он отрезал голову девушки и возложил к моим стопам.
Воры без промедления повиновались, оставив в храме одного из сотоварищей для отсечения головы царевне. Тут Фаррухфал выскочил из-за идола стремительно, как молния, и острым мечом отрубил голову тому нечестивцу. Прошел час или больше, и воры, судя по себе, предположили, что их дружок решил присвоить драгоценности царевны. Они послали в храм другого, чтобы тот выяснил, за чем дело стало, и предостерег товарища от измены. Второй вор тоже свалился рядом с первым, и ему пришлось испить чашу смерти из стального родника. Короче говоря, все восемь мерзавцев отправились на тот свет один за другим, так что пол храма от крови тех несчастных стал багряным, словно цветущая лужайка.
Расправившись с ворами, шахзаде разбудил от сна красавицу, спавшую сном неведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46