— Все равно мне кажется, что тебе нужно пойти в школу, — уговаривает Анна.
— Ах, пожалуйста, Анна, не заставляй меня! Лучше пощупай лоб. Уверена, что у меня температура. Все болит… Хочется снова лечь в кровать…
— И мне тоже, Элли, — отвечает Анна, устало потирая глаза. — Но у меня гора работы, которую обязательно надо сделать. Мне нужно во что бы то ни стало поехать в Лондон, но одному Богу известно, что делать с Моголем. После того раза я уже не осмелюсь попросить маму Надин.
— Послушай, если я останусь дома, то полежу утром в постели, а к обеду взбодрюсь, сделаю уроки и заберу Моголя из школы, хорошо?
— Ничего хорошего! — кричит братец. — Моя простуда была намного хуже, но меня все равно отправили в школу! Не хочу, чтобы ты меня встречала, Элли! Хочу, чтобы меня забрала мама!
Голос у него становится плаксивым. Он сердито смотрит на ковбоя и сбрасывает его с Большого каньона на кухонный пол.
— Не обращай на него внимания, Анна. Он просто пытается манипулировать нами, — говорю я, поднимая с пола ковбоя и отдавая его Моголю. — Ну вот, ковбой из кукурузных хлопьев возвращается.
С моей помощью он делает кувырок.
— Послушай, Моголь, по дороге из школы я придумаю про него сказку.
— Со стрельбой и драками? — интересуется Моголь.
Он обожает оружие, хотя ему не разрешают играть с игрушечными пистолетами.
— За кулаками и пулями дело не станет! — обещаю я.
Срабатывает! Остаюсь дома. Ложусь в постель. Уютно сворачиваюсь под одеялом. Обнимаю подушку, потому что мне одиноко, а моего плюшевого слоника Элли давным-давно выбросили. Чувствую, что мне самой пора на свалку.
Снова засыпаю и вижу жуткий сон про Магду и Рассела. Они вместе едут на красивой белой лошади с развевающейся гривой и пушистым хвостом. А я сижу на маленьком толстом ослике, который еле тащится по пыльной дороге. Пытаюсь заставить его бежать побыстрее. Вдруг он разгоняется и несется галопом все быстрее и быстрее. Отчаянно тяну за поводья, но он никак не останавливается. Мы оказываемся на краю обрыва и падаем вниз, вниз и вниз. Неожиданно я просыпаюсь и с трудом перевожу дыхание.
До чего же неприятно просыпаться, когда тобою вновь овладевают грустные мысли! Долго рыдаю под одеялом, но потом заставляю себя подняться. Умываюсь холодной водой и готовлю себе обед. Открываю учебник по математике. Я не сделала уже две домашние работы и теперь не знаю, с чего начать. Мне всегда помогала Магда, но сейчас к ней не обратишься. Иногда, если попадалось трудное задание, я звонила Расселу, но и это исключено. Вижу, что по математике меня ожидают одни единицы.
Читаю первую задачу, но понимаю, что мне никогда в ней не разобраться. Нужно написать реферат по истории и выучить французские глаголы, но никак не могу сосредоточиться. Вместо того чтобы делать уроки, начинаю рисовать. Хочу придумать новые приключения Мертл, но и тут ничего не получается.
Машинально черчу у себя в блокноте и сочиняю приключения пластмассового ковбоя из Кухонного округа. Рисую, как он ловит жуков при помощи лассо, ездит без седла на брыкающейся мышке, но понимаю, что это тоже не оригинально, потому что не я его придумала он появился из коробки с кукурузными хлопьями. В отчаянии бросаю карандаш. Может быть, и в рисовании я ничего из себя не представляю? Только и умею, что повторять чужие идеи! Однако у меня получилось много историй про ковбоя, которые можно рассказать Моголю по дороге из школы.
Братец скачет рядом и с удовольствием слушает. Дохожу до середины сказки о новом приключении ковбоя в спичечном коробке на колесах, который путешествует в караване крытых повозок, как вдруг Моголь замирает на месте.
— А мама и папа ковбоя тоже едут в повозке? — спрашивает он.
— Ну, может быть, — осторожно говорю я.
— У него ведь есть мама и папа?
— Наверное.
— И его мама не умрет, как твоя?
— Конечно нет, и твоя мама тоже не умрет, Моголь.
— И папа не умрет?
— Нет. С чего ты взял?
— Но, может быть, они разведутся… Папа уйдет и будет жить с другой тетей…
— А кто тебе сказал, что такое может случиться? Ведь папа ничего тебе об этом не говорил?
Мы оба забыли про ковбоя и вернулись к настоящей жизни, которая гораздо страшнее сказки.
— Папа не говорил, но я слышал, как мама кричала, чтобы он уходил, а он кричал в ответ, что собирается…
— Да они просто сердились друг на друга, но не имели этого в виду.
Я, во всяком случае, на это надеюсь.
— Сэм, который сидит со мной за одной партой, сказал, что его родители кричали-кричали друг на друга, а потом разошлись. Он говорит, что мои мама и папа тоже разведутся.
— Твой друг Сэм, Моголь, не всегда прав, а вот старшая сестра Элли всегда-всегда-всегда права.
— Элли, а вы с Расселом кричали друг на друга?
Я останавливаюсь от неожиданности.
— Все бывало. Пошли, Моголь, нужно идти домой.
Прибавляю шаг, и братишка пытается меня догнать.
— Тебе грустно, Элли? Мама сказала, что тебя нельзя об этом спрашивать, но я хочу знать.
— Ну, тут не о чем говорить. Да, мне чуть-чуть грустно.
Ничего себе «чуть-чуть»! Явное несоответствие действительности!
— Может, Дэн снова станет твоим парнем? Мне он больше всех нравился!
— Ни за что на свете!
— Терпеть не могу, когда люди кричат друг на друга, а потом расходятся, — говорит Моголь, собираясь зареветь.
— Сама ненавижу, — отвечаю я, беру его за руку и крепко ее сжимаю.
Когда мы приходим домой, я пытаюсь развеселить братишку и готовлю ему к чаю специальную ковбойскую еду. Ну, конечно, не совсем ковбойскую. В моем представлении ковбои едят бифштексы из мяса бизонов и мамалыгу, но свиные отбивные с фасолью в томате кажутся вполне достойной заменой.
Я буду ужинать позже, с Анной… Но не могу удержаться и ем фасоль прямо из сковородки. Выбираю кусочками хлеба остатки соуса и вдруг слышу стук в дверь. Три редких удара и два частых. Так стучит Магда.
— О господи! Давай притворимся, что нас нет дома, — прошу я.
— Но мы же дома! — отвечает Моголь.
— Тс-с, не хочу, чтобы нас услышали, шепчу я.
— Но это же Магда! Мы с ней дружим!
Братец бежит к двери. Мчусь за ним, но не успеваю догнать. Моголь открывает входную дверь, а я кричу:
— Не надо! Не открывай! Ну почему ты меня не слушаешься, Моголь?
Магда стоит на пороге и покусывает губу.
— Так и есть, это Магда пришла! — торжественно объявляет Моголь. — Я же тебе говорил, Элли. Эй, Магда, заходи.
— Моголь, успокойся. Иди на кухню и допей чай, — говорю я, вложив в голос все свои педагогические способности.
— Можно войти? тихо спрашивает Магда.
— Конечно, — отвечает Моголь, решив, что она шутит.
— Нет, прости, нельзя, — отвечаю я.
Моголь еще сильнее хохочет, думая, что я тоже шучу. Вдруг он замечает выражение моего лица. Братец часто ведет себя по-идиотски, но его не назовешь глупым.
— Ах, Элли! Ты и от Магды ушла? — спрашивает он с трагическим видом.
— Да, — отвечаю я.
— Нет! — возражает Магда. — Не надо ни с кем ссориться. Особенно с Расселом. Он же без ума от тебя, сама знаешь. Слышала бы ты его вчера, когда он говорил, что все испортил, и жаловался, какой он теперь несчастный.
— Но ты же постаралась его утешить! — восклицаю я.
— Да… Нет! Ты не о том подумала! Я просто пошла к нему, чтобы посоветоваться, как нам наконец тебя убедить…
— Ваше поведение на вечеринке в субботу раскрыло мне глаза. Вообще не хочу больше с вами разговаривать. Поэтому, пожалуйста, уходи.
Я пытаюсь закрыть дверь, но Магда выставляет плечо.
— Нет, Элли, ты должна понять! Послушай, я знаю, то, что случилось, нельзя оправдать, но мы все немного выпили, особенно ты…
— Гм! — говорит Моголь, который все время слушал с широко открытыми глазами. — Ты правда напилась, Элли? И упала? Тебе было плохо?
— Нет, конечно, нет! — вру я. — А сейчас иди на кухню, Моголь, — прошу я, легонько его подталкивая. — А ты, Магда, пожалуйста, уходи. Дай мне закрыть дверь!
Магду я толкаю посильнее.
— Дай мне объяснить!
— А я сказала, что ничего не желаю слушать!
— Ладно, ладно, забудь про меня и Рассела. Но мне нужна твоя помощь, Элли!
Тупо на нее смотрю, точно она сошла с ума. Крадет мою подругу, моего парня, а потом как ни в чем не бывало приходит и просит о помощи!
— Это касается Надин. Медлить нельзя! Ты знаешь этого парня, Эллиса? Ну, из Интернета? Так вот, она с ним сегодня встречается!
— Надо же! Какая дурочка!
— Конечно!
— Отговори ее! Ты же ее подруга!
— Я целый день пыталась, но она и слушать не хочет. Говорит, что ей обязательно нужно пойти. Этот Эллис сказал, что в каком-то лондонском кинотеатре будут показывать первые серии «Ксанаду», и Надин заявляет, что ей никак нельзя пропустить такой случай и не встретиться с ним. Она сказала маме, будто идет с нами, а на самом деле хочет поехать одна, и я не знаю, что делать. Я же не могу наябедничать ее маме! И не могу допустить, чтобы она отправилась в этот кинотеатр на свидание к Эллису. Она сказала, что будет там не одна. Придут и другие фанаты Xanadu. Надин уверяет, что это будет свидание ее мечты, а я предчувствую опасность. Она говорит, что я страдаю паранойей и завидую, что это она познакомилась с замечательным парнем. А ты как думаешь, Элли?
— Думаю, что Надин сошла с ума, хотя, может быть, Эллис и в самом деле замечательный. Не знаю. Мне все равно. Я больше с вами не дружу.
Но я не то хочу сказать, и Магда это прекрасно понимает.
— Неужели ты на один вечер не можешь забыть обо мне, о себе и о Расселе? Пожалуйста, давай поедем в Лондон! Я знаю, где и когда они встречаются. Я думала, может быть, мы с тобой пораньше туда приедем и присмотримся к незнакомым парням, а потом последим за Надин. Может быть, сядем в кинозале прямо за ней в следующем ряду? Конечно, так, чтобы она нас не заметила. Слушай, если не хочешь ехать со мной, я сама поеду. Но эти придурки, когда увидят, что я одна, могут ко мне пристать. Пожалуйста, Элли, поедем вместе, ну пожалуйста!
Глава шестнадцатая
ДЕВЧОНКИ ПЛАЧУТ, КОГДА ИМ СТЫДНО

Приходится согласиться, а что еще остается? Ненавижу Надин. Еще больше ненавижу Магду. Не хочу больше с ними дружить. И несмотря ни на что, где-то в глубине души люблю и Магду, и Надин и хочу навсегда остаться их подругой.
Уехать трудно. Рассказываю Анне причудливую историю о том, как мы помирились с Магдой и Надин. Говорю, что едем в Лондон в кино, чтобы отпраздновать примирение, и привираю, что папа Магды нас отвезет.
Анна скрещивает руки на груди и качает головой:
— Если ты настолько больна, что не можешь пойти в школу, значит, сегодня вечером тебе никуда нельзя ехать, Элли.
— Но ты же ничего не имела против, когда я, больная, пошла забирать Моголя из школы?
— Конечно нет! Я радовалась твоему чудесному выздоровлению, потому что оно помогло мне на славу потрудиться. Но мое сердце становится твердым как кремень при мысли о том, что вечером ты пойдешь куда-нибудь с друзьями. И вообще… Я думала, вы заклятые враги. Особенно с Магдой…
— Я же сказала — мы помирились.
— Ну вот! Что я тебе говорил! — смеется папа, входя в кухню.
Он меня обнимает. Вдыхаю теплый запах краски. Первый раз не пытаюсь вырваться.
— Ты почти всегда прав, папа, — соглашаюсь я.
Анна недоуменно поднимает брови, зная, что за этим последует. Мне стыдно, что приходится прибегнуть к запрещенному приему, но это особый случай.
— Папа, Магда до сих пор испытывает неловкость из-за того, что произошло, и уговорила своего папу отвезти нас в Лондон на показ самых популярных серий «Ксанаду». Можно мне поехать?
— Конечно, поезжай, — говорит папа.
— А я только что ей не разрешила! — вступает Анна.
— А я говорю, пусть едет!
— Неужели нужно со мной ссориться по любому поводу? — спрашивает Анна и заливается слезами.
Мне очень стыдно — я чувствую свою вину, но нужно воспользоваться ситуацией. Надеваю куртку, хватаю сумку и убегаю.
В назначенное время встречаюсь с Магдой на вокзале. На ней красный свитер, короткая юбка и туфли на шпильках. Безусловно, это привлекает внимание прохожих.
— Я думала, что цель нашей поездки — затеряться и раствориться в толпе, чтобы спокойно идти по следу Надин. Ха-ха. В таком наряде тебе ни спрятаться ни скрыться. А что, если они захотят отправиться на прогулку? На высоких каблуках ты далеко не уйдешь. Может, из-за этого ты на вечеринке решила прилечь на лестнице? Ты просто упала?
У Магды испуганный вид.
— Ах, Элли! Я совсем забыла, что была там в этом наряде. Надо же! Мне очень неловко!
— И хорошо! Мне тоже не по себе. Давай хоть сейчас забудем о вечеринке и поедем в Лондон. А что, если мы встретим Надин на платформе? Обманем ее, прикинемся лучшими подругами и скажем, мол, решили немного развлечься?
— Не встретим! Мы специально едем пораньше. Но… пусть это будет девичник! Ну, пожалуйста, давай помиримся, Эл! Если бы ты только согласилась меня выслушать!
— Предупреждаю тебя, Магда! Не желаю больше слышать о вечеринке!
Но ее невозможно остановить. Всю дорогу в поезде она только об этом и говорит. Притворяюсь, что не слушаю. Затыкаю уши, но Магда повышает голос. Перехожу в другой вагон. Магда идет за мной. Садится рядом, берет меня под руку и не дает сдвинуться с места.
— Все равно придется меня выслушать!
— Только попробуй начать разговор о себе и Расселе — тут же вылетишь в окно! Поняла? Мне слишком больно! — говорю я, изо всех сил сдерживая слезы.
— Мне тоже больно! — говорит Магда и сама чуть не плачет. — И еще очень стыдно! Я не хотела! И Рассел не хотел! Мы сами не знаем, как это случилось!
— Словно вас подхватила какая-то сила, кинула в объятия друг к другу, прижала покрепче, и вы стали целоваться взасос!
— На месте Рассела мог оказаться кто угодно. Просто он попался мне под руку. Ему тоже было все равно. Он не хотел со мной целоваться. Я ему не нравлюсь, ты же знаешь.
— Ага, и в субботу на вечеринке он вел себя так, чтобы всем показать, как ты ему омерзительна!
— Он думает, что со мной можно только целоваться, — жалуется Магда и грустнеет. — Все мальчишки так считают. Послушай, мне было тошно на вечеринке. Конечно, я смеялась и шутила, но на самом деле было не до веселья. Я чувствовала себя отвратительной дешевкой. Слышала, что они там нашептывали о старушке Магде! А сами имели в виду, что со мной можно не церемониться. Не знаю, что делать. Конечно, мне нравится красиво одеваться и сексуально выглядеть. Обожаю, когда мальчишки с меня глаз не сводят, но, похоже, я не интересую их как личность.
Попробовала глотнуть водки, но это не помогло — только хуже стало, и начала себя жалеть. Я пошла в туалет, потом села на ступеньках и немного поплакала. Пыталась понять, почему все мои знакомства неудачно заканчиваются. В общем, и настоящей дружбы у меня ни с кем нет. Даже Грег от меня ушел, потому что, кроме поцелуев, я ему больше ничего не позволяю. Вдруг я вспомнила Помадку и каково ей было, бедняжке, в первый раз сблизиться с хомячком… Как она, наверное, растерялась, расстроилась, убежала, а потом вдруг поняла, что летит вниз… вниз… вниз… Ладно, конечно, я слишком сентиментальна.
Потом, выйдя из туалета, на меня наткнулся Рассел. Увидел, что я плачу, и испугался, что сильно меня ушиб. Сел рядом, обнял за плечи и хотел утешить, а я все оплакивала Помадку… Рассел сказал: не думал, что у меня такая чуткая душа, и сам чуть не плачет. Вдруг понес какую-то чушь насчет тебя, и вот…
— Какую чушь?
— Это тебе не понравится. Он ничего плохого не имел в виду — просто слегка напился…
— Магда, скажи мне… Что он сказал?
— Ну, что ты зазналась, когда получила это письмо от известной художницы… И еще… Как ты могла подумать, будто он украл твою идею? Рассел говорит, что всю жизнь мечтал стать художником. Ему кажется, он рисует лучше тебя, потому что не только на два года старше, но и гораздо упорнее, и… может быть, просто талантливее.
У меня вырывается грубое ругательство.
— Я же говорила, тебе не понравится.
— Надо же, как он мне завидует! Никак не может успокоиться!
— Он же парень, а парни не любят проигрывать девчонкам.
— А тебе мои рисунки нравятся больше, чем его?
— Конечно! Рассел сам это понимает, но признать ему это трудно. Ах, Элли, иногда ты ужасно глупая! Ну так вот, он все говорил о тебе, а я твердила ему про Помадку и практически лежала у него на груди. Использовала его как подушку, честное слово. Но потом он пошевелился, я пошевелилась… Помнишь, было очень темно, ничего не видно… И сама не знаю как… но мы стали целоваться…
— Хватит! А почему вы сразу не прекратили?
— Сама не знаю… Если бы не огорчения… Но мне понравилось, Элли, и я не смогла остановиться… Думала, что Грег умеет целоваться, но твоему Расселу он в подметки не годится.
— Он больше не мой Рассел. Он твой!
— Нет, я ему не нужна. Он с ума по тебе сходит, Элли! Хочет вернуть тебя и, если ты получишь главный приз Тернера, не будет завидовать.
— Почему же он мне этого не скажет?
— Он с субботы тебе дозванивается!
— М-м, наверное, ты права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12