— Дикси, пожалуйста, не спи на ходу! Мне нехорошо, у меня кровотечение, — раздражённо сказала мама
— Ой, мама! Тебе надо в больницу.
— Нет, голубчик, это нормально. Так бывает после родов. Все будет в порядке.
— Дядя Брюс свозил бы тебя, просто на всякий случай.
— Нет! Не поеду я опять в эту больницу! Все будет хорошо. Мне просто нужно вымыться. Дай-ка я на тебя обопрусь.
Мама с трудом волочила ноги, по-прежнему крепко прижимая к себе Солнышко. Мы прошли половину лестницы, когда нас услышала Мартина и побежала навстречу.
— Мама, давай я тебе помогу, — сказала она, роняя веник и щётку. — Я как раз убрала ванную.
— Спасибо, детка, — слабым голосом сказала мама и прислонилась к стене. — Господи, все кружится.
— Пойдём-пойдём, я тебе помогу помыться, пойдём, — сказала Мартина. — Дикси, возьми малыша.
— Нет! Нет, я его не отдам, — сказала мама, пошатываясь.
— Мама, ты же его сейчас уронишь на головку, ты соображаешь? — рассердилась Мартина. — Дикси, бери ребёнка.
Я вытащила Солнышко из маминых объятий. Она, шатаясь, поплелась с Мартиной в ванную. Я слышала их голоса под звук льющейся воды.
Я посмотрела на братика. Для такого малыша он был на удивление тяжёлый. Он был тёплый, мягкий… и очень-очень мокрый. С него капало сквозь подгузник и голубую пижамку, и даже одеяльце стало уже намокать.
Он засопел и запищал тихонько, как котёнок.
— Неуютно, да? — шепнула я ему. — Подожди, братик, сейчас я наведу порядок.
Я очень осторожно спустилась с ним по лестнице, нащупывая каждую ступеньку. Я почувствовала, как Солнышко напрягся в своём одеяльце.
— Не волнуйся, милый, — зашептала я. — Я — Дикси, твоя старшая сестра. Я за тобой пока присмотрю.
Я отнесла его в заваленную гостиную и положила на мамин матрас. На всякий случай расстелила под ним пелёнку и отыскала пачку подгузников, коробку с салфетками и детский крем.
— Вот, — гордо сказала я. — Все в порядке, малыш, сейчас ты у нас будешь чистый, сухой и весёлый.
Я осторожно размотала одеяльце, как будто разворачивая драгоценный подарок. Солнышко радостно задрыгал мокрыми ножками. Я поймала хорошенькую маленькую ступню.
— Ты, кажется, и впрямь собираешься стать футболистом, — сказала я, расстёгивая пижамку и вытаскивая ножки малыша.
— Ну вот! Так гораздо лучше, правда? Ну до чего ж ты хорошенький, — ворковала я. — Вот сейчас уберём этот противный грязный подгузник. Полежи минутку спокойно, будь хорошим мальчиком!
Я расстегнула липучки и осторожно вытянула подгузник у него из-под попки. И вытаращила глаза. Я пыталась увидеть у него пипиську. Её не было. Это был не мальчик. Это была несомненная девочка.
11
Я растерялась. Я так и таращилась на голую попку Солнышка в надежде, что все изменится прямо у меня на глазах.
Солнышко был мальчик. Мама это знала с самого начала. Она проверяла по гороскопу, раскладывала карты таро, подвешивала кольцо над своим животом и смотрела в хрустальный шар. Джуд смеялась над ней, но потом мама сходила в больницу на УЗИ, и там подтвердили, что у неё точно будет мальчик.
Мама в тот же день купила пару голубых пинеток. Она надела их на указательные пальцы и изобразила на своём животе замысловатый танец. У неё родился мальчик. Так она сказала. Она называла его «сыночек».
Может быть, в больнице допустили роковую ошибку и перепутали младенцев? Может быть, моего братика Солнышко увезла другая мать, по ошибке оставив вместо него эту темноволосую девочку?
— Ты кто? — прошептала я ребёнку.
Она не знала. Она вскидывала крошечные ножки с розовыми ступнями и крошечными пальчиками, украшенными на концах микроскопическими блестящими ноготками. Голая попка выглядела в такой позе очень жалобно.
Я взяла чистый подгузник и надела на неё. Я хотела найти другую пижамку, потому что у этой штанины были мокрые, но тогда бы мама сразу поняла, что я её раздевала.
Я засунула её обратно в мокрые штанишки и завернула в одеяльце. Она, похоже, не возражала. Я посмотрела на мокрый подгузник, не зная, куда его деть. Нельзя, чтобы мама его нашла.
Я в отчаянии оглядывала заваленную вещами комнату. В глаза мне бросился белый резной туалетный столик Рошель с позолоченными ручками. Она увидела его на одной благотворительной распродаже и приставала к маме до тех пор, пока та его не купила. Я поспешно открыла верхний ящик и запихала туда мокрый подгузник. Потом взяла на руки малышку и прижала к своему колотящемуся сердцу.
Я не знала, что мне делать. Вот если бы Джуд не смылась! Я слышала, как Брюс насвистывает на кухне и подумала, не сказать ли ему, но уж больно все это было невероятно, странно и совсем не для посторонних ушей. Мне уже стало казаться, что я, может быть, ошиблась. В конце концов, что я понимаю в младенцах? Я никогда не видела голого новорождённого мальчика. Может, пиписька у них сперва совсем крошечная и я её просто не разглядела? Мне хотелось снова раздеть ребёнка и посмотреть, но наверху слышался голос Мартины, и я не знала, собираются ли они уже спускаться.
Я сидела по-турецки на матрасе с ребёнком на руках.
— Ты моя сестрёнка?
Она смотрела на меня своими необыкновенными голубыми глазами, будто понимала, но объяснить ничего не могла. Потом вернулись мама с Мартиной. Мама немного порозовела и надела розовую с красным шёлковую ночную рубашку и чёрное вышитое кимоно, стараясь хорошо выглядеть. Её влажные волосы были собраны сзади в хвост. Обычно с хвостом она казалась совсем молоденькой, прямо школьницей, её можно было принять скорее за нашу сестру, чем за маму. Но сегодня она выглядела почти старухой.
Она взглянула на меня с тревогой:
— Солнышко спит?
— Почти.
— Я его покормлю, переодену, и мы с ним поспим, — сказала мама. — Давай его сюда, Дикси. Идите, девочки. Спасибо, Мартина. Я себя чувствую другим человеком.
Мы посадили маму на матрас и вместе вышли в прихожую. Мартину трясло.
— Я её мыла, — сказала она. — Мама в таком состоянии! Живот весь ещё отвислый и дряблый. Я-то думала, он просто сразу втягивается на место. А груди набухшие, выглядят ужасно. Мама ужасно выглядит!
— Не вижу ничего ужасного, — сказала я, потому что согласиться было бы подло.
Мартина погладила собственный плоский живот и покачала головой:
— Как все это глупо! Почему это должно быть так грязно и больно? Почему мы не можем, как кенгуру, рожать детишек размером с боб, которые просто заползают в карман у нас на животе.
Мы обе представили себе это — и передёрнулись.
— Ой! — пискнула я.
— Согласна, это неудачная идея, — сказала Мартина, смеясь, хотя похоже было, что она сейчас расплачется.
У меня перехватило горло.
— Послушай, Мартина, мне надо тебе кое-что сказать.
— Не сейчас, Дикси. Мне надо позвонить Тони.
— Но это важно. Это про ребёнка.
— Ладно, потом расскажешь, Дикси, — бросила Мартина, взбегая вверх по лестнице и на ходу набирая номер.
Я чуть было не потащилась за ней, но тут в дверь постучали. Я побежала открывать в надежде, что это Джуд.
Это была Рошель. Она прыгала от радости в своих замшевых лодочках и сияла, как настоящий бриллиант.
— Знаешь что, знаешь что, знаешь что! — пропела она.
— Это ты не знаешь что, — сказала я. — Рошель, иди сюда
Я схватила её за руку и потащила в обход гостиной, прижимая палец к губам.
— Ах да! Маме лучше не говорить. Ты ведь не скажешь, Дикси, правда? — взволнованно зашептала Рошель.
— Что не скажу?
— У меня есть мальчик! — воскликнула Рошель и закружилась на каблуках, так отчаянно мотая головой, что её светлые кудри рассыпались победным золотым сиянием.
— У тебя — что? А-а, ты уставилась на какого-нибудь парня, а он помахал в ответ, — сказала я.
— Нет, правда. У нас свидание. Сегодня. Настоящее свидание, перед «Макдоналдсом». А потом мы, может быть, пойдём куда-нибудь выпить.
— В бар? Да кто ж тебя туда пустит, тебе же всего двенадцать!
— Мне почти тринадцать. Но он думает, что я немного постарше.
— А ему сколько лет?
— Шестнадцать, — гордо сказала Рошель.
— Ты с ума сошла! Не можешь ты бегать на свидания с шестнадцатилетним парнем. — Я застыла на середине лестницы. — Это не тот парень, который дрался с Джуд?
— Не большой и жирный. Это тот классный парень с шарфом и серьгой. Я ему нравлюсь, Дикси, правда нравлюсь. Он сказал, что я намного красивее всех девчонок в «Планетах». Он говорит, поэтому Джуд так глупо себя вела. Он говорит, что она ревнует, потому что я красивая, а она — нет…
— Кончай хвастаться, — перебила я её.
— Слушай, это же не я говорю, что я красивая, а Райан.
— Это его так зовут?
— Ага. Правда, здорово? Райан и Рошель — сразу слышно, что парочка. А если поиграть в «любит, нравится, ненавидит, обожает» на буквах в наших именах, то у нас обоих выходит «обожает». Каково?
— Как ты можешь его обожать, когда ты с ним почти не знакома?
— Ну, сегодня вечером-то мы с ним окончательно познакомимся, правда?
— Но ты же не пойдёшь взаправду к нему на свидание?
— Конечно, пойду! Как там наш Брюсик Извращенец, подключил он стиральную машину? Мне нужно постирать мои лучшие джинсы.
— Мама взбесится, если узнает.
— Но она ведь не узнает, правда? Если ты ей не скажешь. Но ты ведь ей не скажешь, правда, Дикси? — Рошель схватила меня за плечи своими птичьими когтями. — Мартине тоже не говори. И особенно Джуд. А если скажешь, я возьму твою дурацкую тряпичную птичку и оторву ей голову, поняла?
Рошель слегка встряхнула меня, показывая, что она это всерьёз. Я знала, что она запросто может и мне голову оторвать.
Напевая, она пошла в гостиную за коробкой со своей одеждой. Я слышала, как мама что-то недовольно ворчит, но Рошель не обратила на неё внимания. Она появилась на пороге, толкая перед собой коробку и держа в руке что-то завёрнутое в газету. Руку она вытянула как можно дальше, а на лице у неё была гримаса отвращения.
— Эй, берегитесь — грязный подгузник! И что мне с ним делать? Держи, Дикси!
Рошель попыталась сунуть его мне, но я спрятала руки за спину и улизнула от неё к Брюсу на кухню.
Раз мама переодевала Солнышко, значит, она видела, что это не мальчик. Что же она тогда притворяется перед нами? Она ведёт себя как психически больной человек.
— Дикси, у тебя ничего не случилось? — спросил Брюс. — Чего это Роксана от тебя хотела? Что она сказала?
— Да ничего.
— А все-таки? Ты уверена, что этого нельзя сказать дяде Брюсу? Ну-ка выкладывай, детка.
Все, что меня беспокоило, я ему выложить не могла. А то бы он оказался завален по самую макушку. Я решила выложить самую малость.
— Дядя Брюс, а что делают с грязными подгузниками? — Я вспомнила, что ещё один подгузник так и лежит в ящике туалетного столика Рошель, и решила, что так ей и надо. — Их спускают в туалет?
Брюс перестал возиться с трубами и посмотрел на меня.
— Ни в коем случае не спускай их в туалет, Дикси, — сказал он решительно. — Мне и так хватит возни с этим домом, не обязательно ещё засорять туалет.
— А куда же их тогда девают?
— Я не знаю. Как-то никогда не сталкивался с этой проблемой. Спроси сестёр.
— Они все заняты, — сказала я.
Тут снова раздался стук в дверь.
— Джуд! — радостно сказала я.
Я бросилась открывать дверь. И застыла как вкопанная. У Джуд все лицо было залито кровью.
— Джуд, что случилось? Мама! Мартина! Дядя Брюс!
— Не шуми, Дикси, — сказала Джуд, закрывая мне рот рукой.
— Где ты была? У тебя кровь!
— У меня все нормально. Просто потекла кровь из носа, вот и все. Перестань хлопать крыльями, ничего не случилось. — Она сердито вытерла нос краем футболки.
— Как же не случилось? — Я глядела в её взбешённое лицо. — Это не просто потекла кровь из носа. Тебя кто-то ударил?
— Нет. Я просто упала. Глупо, конечно. Не подымай, пожалуйста, шума по этому поводу.
— Нет, я как раз подыму шум! Ничего ты не упала, тебя ударили. Ой, Джуд, это что, был этот Райан?
— Кто?
— Парень, на котором помешалась Рошель. Ой, мамочки, я проболталась! Но если он тебя избил…
— Никто меня не избивал. И уж конечно, не этот кретин с серьгой. С ним бы я управилась одним пальцем.
Джуд презрительно фыркнула. Из носа у неё пошли при этом кровавые пузыри. Я взвизгнула.
— Дикси, ты что? — крикнул Брюс их кухни. — Что случилось?
— Ничего. Не лезьте не в своё дело! — с яростью сказала Джуд. — Пойду смою кровь.
— Не выйдет пока, в ванной Рошель.
— Значит, ей придётся выйти из ванной, потому что мне нужно туда зайти, — сказала Джуд упрямо.
Брюс вышел в прихожую.
— Ого! — сказал он, посмотрев на Джуд. — Заходи на кухню. Мы тебе положим на нос мокрую тряпку, чтобы остановить кровотечение. Пошли, Джэйд.
— Джуд, черт побери, — сказала Джуд.
— Хорошо, Джуд. Но кровь из тебя все равно течёт, как из зарезанного поросёнка, и футболка вся изгваздалась. Пошли, — сказал Брюс. Он взял её за руку и потянул за собой.
Я испугалась, что она сейчас врежет ему прямо в выступающие зубы. Джуд не выносила, когда её тянули за собой, и никому этого не позволяла, даже мне. Мгновение она сопротивлялась, а потом послушно дала увести себя на кухню. Её трясло, и Брюс ласково похлопал её по плечу. И меня тоже.
— Гляди веселей, цыплёнок, — сказал он мне. — Мы скоро приведём твою сестричку в порядок.
Он не стал тратить время на расспросы, кто разбил ей нос. Он просто выудил из коробки с кухонным барахлом старую тряпку, намочил её под краном и крепко прижал ей к носу.
— Ну вот. Откинь-ка немного голову.
Он взглянул на её правую руку. Костяшки пальцев были разбиты в кровь.
— Как вы думаете, дядя Брюс, Джуд нужно отвезти в больницу?
— Семейство Бриллиант, кажется, собралось превратить мою машину в «скорую помощь»! Да нет, все и так пройдёт, беспокоиться нечего, как она справедливо заметила. Когда кровотечение пройдёт, нужно будет как следует осмотреть нос, но я думаю, что перелома нет. У меня в машине есть аптечка. Я возьму там арники от синяков и чего-нибудь антисептического — прижечь костяшки. Я настоящий травмопункт в одном лице!
Он пошёл за лекарствами, а Джуд зарылась лицом в тряпку.
— Правда, дядя Брюс просто волшебник? — сказала я.
— Какой он нам к чертям дядя? — пробормотала Джуд из-под тряпки. По голосу похоже было, что она плачет, хотя Джуд никогда не плачет.
— Очень болит?
— Нет, все нормально, я же сказала, — ответила Джуд.
Когда Брюс вернулся, она позволила ему стереть остатки крови и осторожно ощупать себе нос. Руку он ей тоже обработал. Джуд дёрнулась, когда он стал прижигать антисептиком разбитые костяшки, но не издала ни звука.
— А ты молодец! — похвалил Брюс.
— Ерунда, — сказала Джуд. Её все ещё трясло.
— Дикси, сделай-ка нам чайку, — сказал Брюс. — Джуд мы положим побольше сахару, потому что она пострадавшая. А мне побольше сахару, потому что я сластёна.
— Я не пострадавшая! — отрезала Джуд.
— Тот, кого побили, всегда пострадавший, — сказал Брюс.
— Меня не побили. Меня ещё никому не удавалось побить. Я умею за себя постоять.
— Да? — сказал Брюс. — Ну-ну.
— Ладно, согласна, эти мальчишки мне всыпали, но это потому, что они меня застали врасплох. Я даже не заметила, как они подошли. Я там поднималась по ступенькам, а они выскочили, как из засады. Я даже не поняла, что случилось. Они просто сразу набросились на меня. Одного я все-таки ударила. Он так и растянулся.
— Охотно верю, — сказал Брюс, глядя на её костяшки.
— Вообще-то, он, может быть, просто споткнулся. Но ему, похоже, было больно.
— Да наплевать на него. Больно было тебе! Целая шайка пацанов на одну маленькую девочку! Я-то думал, мне удалось разъяснить этой банде отморозков, что им лучше оставить всех девочек Бриллиант в покое.
— Мы как-нибудь без вас разберёмся, — машинально сказала Джуд. Потом, помолчав, добавила: — Но спасибо вам за это. Нет, это была уже другая шайка.
— Они прицепились к тебе ни с того ни с сего, Джуд?
— Они сказали, что я зашла на их территорию. Они себя называют «Парни с Верхнего Меркурия» — ужас, правда? Я на это рассмеялась и сказала, что они идиоты и что они мне не могут помешать ходить где мне вздумается… Но они смогли.
— Джуд, пожалуйста, обещай, что ты больше туда не пойдёшь, — взмолилась я.
— Я хожу, куда хочу. Мы тоже живём в «Меркурии», — сказала Джуд с вызовом.
— Тогда тебе надо учиться обороняться, — сказал Брюс.
Джуд так и подскочила:
— Я умею драться! Я с любым могу справиться!
— Все знают, как Джуд здорово дерётся, — сказала я.
— Да, я вижу, что кулаками ты ловко орудуешь, дорогая, но надо задействовать все тело. — Брюс стоял перед нами в своей мешковатой футболке и слишком широких штанах. — Ясное дело, я не похож на мускулистого супермена, но я знаю, о чем говорю.
— И о чем же?
— Если ты оказываешься в ситуации драки и нет возможности уклониться…
— Я никогда не уклоняюсь.
— …то не обязательно отвечать на силу силой. Можно её просто блокировать. Вот попробуй меня ударить.
— Не стоит, дядя Брюс, — сказала я поспешно.
— Попробуй, Джэйд! — настаивал Брюс.
— Джуд!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20