Такие уж это деньги.
– Деньги не пахнут.
– Еще как пахнут.
Я снова задумался. Его слова не лишены смысла.
– Тогда, может, просто сложить их в мешок для мусора? Тут главное не ошибиться – выбрать день, когда забирают тот мусор, что будут жечь.
– Неэтично по отношению к сборщикам мусора.
– Хм, не знал, что вы такой деликатный. Ну, тогда как насчет шредера? Машинке-то все равно.
– У нас сейчас как раз шредер сломался. А у тебя его и не было, верно?
– На кой он мне? У меня из бумажек – только газеты да туалетная бумага.
– Да уж… – Он снова усмехнулся. – Я долго думал. Действительно, существует множество способов избавиться от денег. Например, сжечь. Это, пожалуй, было бы неэтично только по отношению к министерству финансов. Но мне хотелось выбрать какой-нибудь более дикий способ. Такие уж это деньги. Тебе не кажется, что в вопросе выбрасывания денег должны существовать определенные стандарты и методы?
Методология выбрасывания денег. Об этом мне как-то не приходилось задумываться, и я промолчал. Между тем он с серьезным видом продолжал:
– Эти деньги были переведены на мой счет сегодня. С того самого момента, как я снял их перед закрытием отделения, я непрерывно размышлял, – Мурабаяси взглянул мне в глаза, – и решил, что теперь дело за тобой.
– В каком смысле?
– При всем обилии недостатков у тебя есть два великих таланта. Один – это… в общем, его мы сейчас касаться не будем. А второй просто уникальный.
– Уникальный?
– Я имею в виду азартные игры, – промолвил Мурабаяси.
Меня охватила тревога. Когда мы еще работали вместе, я пару раз перекидывался с коллегами в покер и в кости – в те времена я еще хоть как-то старался поддерживать контакт с окружающим миром. Так вот, тогда я почти не проигрывал. Если быть до конца честным, то не проиграл ни разу. Казалось, я насквозь видел цифры на игральных картах и значки на костях. Видел со всей отчетливостью. Или чувствовал. Что это было? Стоило мне несколько раз опрометчиво выиграть, как тут же пошла молва о моих феноменальных способностях. Моментально появились желающие испытать мой дар на скачках и в других азартных играх. Трудно предположить, каков мог бы быть результат, прими я тогда их предложения. Не думаю, что я обладал нужными качествами. В игре мне всего лишь удавалось заглянуть на шаг вперед. Сила моя была крошечной, но и ее наверняка хватило бы, чтобы натворить дел. Эти способности доставляли мне немало хлопот. Несколько раз я даже специально проиграл, а в один прекрасный день бросил игры совсем. В какой-то момент я просто проникся к ним отвращением. Какой смысл играть, если заранее знаешь результат и запросто контролируешь процесс?
Позднее, после присуждения мне премии JADA, я открыл свое дело. Женился на Эйко, переехал в небоскреб «Митака» и начал строить собственную жизнь, Обзавелся офисом в районе Иидабаси, пусть крошечным, зато своим. Вскоре после моего ухода из бюро ушел и Мурабаяси. Ассистента у меня не было. В принципе, порог моего офиса обивали множество молодых людей, готовых работать даже задаром, но я всем отказал и пахал в одиночку словно проклятый. Мне удалось свести общение с миром к минимуму: я контактировал лишь с несколькими копирайтерами и планнерами. То были дико напряженные дни. Теперь они в далеком прошлом.
– Если человеку с таким даром, как у меня, дать денег, то он от них не то что не избавится, но еще и вернет сторицей. Конечно, при условии, что я действительно обладаю такими способностями.
– Риск, что деньги вернутся сторицей, действительно существует. Однако если человек стопроцентно выигрывает в азартных играх, значит, ему ничего не стоит и специально проиграть. У тебя был необычайный дар. Дар предвидения. И я знаю, что несколько раз ты проигрывал намеренно.
Я изумленно взглянул на него. В его глазах мелькнуло знакомое лукавство. Выходит, Мурабаяси знал правду, но ни словом не обмолвился об этом. До сих пор он ни разу не заводил со мной таких разговоров.
– Азартные игры такая штука, что, если долго ставить, обязательно появится шанс выиграть. Вероятность проигрыша и выигрыша одинакова. Надо просто ждать.
– Так-то оно так. Только мне нужно быстро и наверняка избавиться от этих денег. Выбросить как можно скорее. Не позднее завтрашнего утра. Утренним рейсом я лечу по делам в Италию. Вот специально пришел к тебе сегодня.
– Роскошное предложение, просто нет слов. Только что-то я о таком ни разу не слышал.
Он рассмеялся:
– Я и сам не слышал. Да и никто, наверно, не слышал.
– И какую же игру вы выбрали, чтобы избавиться от денег?
– Баккара, – ответил он, – в ней самые крупные ставки. Пошли на Акасаку. Там есть подпольное казино. И даже не одно, у них там большая конкуренция.
– Я отказываюсь.
– Но почему? Из-за того, что это нелегально?
– Нет. Во-первых, я не знаю правил игры в баккара. Во-вторых, неохота в такое время никуда идти. В-третьих, даже если допустить, что у меня есть нужные способности, мне совсем не хочется становиться орудием в чужих руках.
Мурабаяси повертел в руках пульт от телевизора.
– Ах вот оно что! Тогда слушай. Во-первых, правила игры в баккара элементарны. Представь, что играешь в «Угадайку». Я объясню. Во-вторых, разве по ночам ты иногда не прогуливаешься по Гиндзе? Тебя видели. Какая разница, Гиндза или Акасака, – и тот и другой одинаково оживленные районы, не так ли?
Наконец-то я понял, откуда Мурабаяси так хорошо осведомлен о моей нынешней жизни. Меня видел Иноуэ, директор нашего бюро «Кёби Кикаку», где мы оба раньше работали. Несколько месяцев назад мы случайно столкнулись с Иноуэ ночью на улице. Перекинулись парой фраз, я упомянул о последних событиях своей жизни. Рассказал, что вернулся на Гиндзу, в родительский дом. Если мое личное дело до сих пор лежит в конторе, то этот адрес Мурабаяси мог узнать только от Иноуэ.
Между тем Мурабаяси продолжал:
– Ну а насчет в-третьих… – Тут он выдержал небольшую паузу и произнес всего два слова: – Прошу тебя… – и склонился в легком поклоне.
Я в изумлении уставился на него. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я услышу от Мурабаяси нечто подобное? Или увижу, как он склоняет передо мной голову? Это никак не вязалось с его надменным, заносчивым нравом. А он постарел. Подумать только, этот мужчина, чей чуть дребезжащий, словно надтреснутый колокол, сердитый голос когда-то разносился над огромным офисом, постарел.
Я взглянул на часы. Половина третьего ночи. Еще один день моей бесполезной жизни внезапно обернулся бесполезной и странной историей. Я снова взглянул на Мурабаяси. Написанное сейчас на его лице недовольство подходило ему куда больше.
Зуб заныл с удвоенной силой. Где-то нарушилось зыбкое равновесие. В виске что-то потрескивало. Словно лопалась яичная скорлупа в кипящей воде. Наверное, это все зуб.
Словно со стороны я услышал собственный голос:
– До которого часа работают казино на Акасаке?
– Везде открыто до утра.
– Я не могу гарантировать, что точно проиграю. Но компанию составлю. Мне безразлично, каков будет результат – исчезнут деньги или приумножатся. Меня не интересует их путь.
– По рукам, – ответил он.
В такси Мурабаяси объяснил правила игры в баккара. Они действительно показались мне несложными. Ставить можно на одну из двух позиций: на «игрока» или на «банкира». Услышав эти названия, я заметил, что игра напоминает гольф.
– Точно, – согласился он, – только денежные потоки движутся быстрее, чем в гольфе. Играешь в гольф?
Я покачал головой:
– Вы упомянули суд. Азартные игры не самый подходящий способ исполнить судебное решение, не так ли?
Он красноречиво кивнул на водителя:
– Потом расскажу. Это запутанная история.
Некоторое время мы оба молчали. Боковое стекло было мутным от дождя. Мелкие капли тонкими хвостатыми струйками убегали назад. Лениво наблюдая за их нескончаемым бегом, Мурабаяси пробормотал себе под нос:
– Вот и вчера лило как из ведра. Неужели начался сезон дождей?
– Трудно сказать. Вроде рановато.
Когда мы подъехали к перекрестку Санносита и остановились на красный сигнал светофора, он неожиданно произнес:
– Надо же, только что вспомнил.
– Что?
– Твоя жена умерла как раз перед началом сезона дождей. Выходит, именно в это время?
Я и забыл, что он тоже присутствовал на тех унылых похоронах. Кажется, это была наша с ним последняя встреча. Воспоминания были мутными, как боковое стекло рядом с Мурабаяси. Впереди засияли неоновые огни.
– Не знаю. Уже не помню.
2
Казино на пятом этаже многофункционального здания произвело на меня неожиданно приятное впечатление. Светлое просторное помещение выглядело гораздо опрятнее тех немногих заведений, где мне когда-то случалось бывать с коллегами. В зале царило оживление. Вокруг нескольких столиков толпились десятки людей, непонятно откуда заглянувших сюда и непонятно куда направляющихся после. Посетители также выглядели куда приличнее, чем мне представлялось. Я заметил несколько мужчин в костюмах, по-видимому клерков. Немало было и женщин.
Мурабаяси, похоже, был здесь частым гостем. Завидев его, стоявший на входе мужчина в бабочке – вероятно, менеджер – расплылся в радушной улыбке и с элегантным поклоном пригласил нас пройти внутрь. На вид слегка за тридцать, помоложе меня, однако его осанке и манере держаться мог позавидовать управляющий первоклассного отеля.
Мурабаяси бесстрастно обратился к нему:
– Сегодня я играю за дальним столом.
Менеджер с улыбкой кивнул.
К столу нас сопровождала девушка в красном мини. Под гул катающегося в рулетке шарика Мурабаяси пояснил, что за дальним столом будет играть впервые. Ставки там высоки. За столом, где он обычно играл, фишки стоят по десять тысяч, а за дальним доходят до ста тысяч за штуку. Нас проводили к большому овальному столу, покрытому зеленым сукном. Кроме нас здесь было еще восемь игроков. Оставалось несколько свободных мест.
– Что будете пить? – спросила девушка.
– Виски с содовой, – ответил Мурабаяси.
Похоже, напитки у них бесплатно.
Она перевела взгляд на меня, и я сказал, что буду теплое молоко.
– Коктейль «Хот-милк»? – переспросила она.
– Теплое молоко.
Девушка с улыбкой исчезла. Интересно, что помимо улыбок припасено для нас у здешнего персонала?
В следующее мгновение перед нами возник хрупкий юноша. Мурабаяси с легкостью достал купюры и передал ему. Юноша с той же легкостью начал их пересчитывать, и хотя в ловкости пальцев ему было далеко до банковских служащих, в скорости счета он им ничуть не уступал.
Закончив, он объявил:
– Здесь ровно пять миллионов.
Мурабаяси кивнул. Я успел только достать из кармана пачку «Хайлайта», а юноша уже выкладывал перед Мурабаяси круглые пластмассовые жетоны. Увидев, что я хочу закурить, юноша протянул мне фирменную зажигалку с названием заведения. «Blue Heaven». «Голубой рай». Затянувшись, я рассматривал фишки с пятнистым, под мрамор, узором. Сорок пять золотистых и пятьдесят белых жетонов выстроились перед нами столбиками. Я взвесил один из них на ладони. Тяжелый. Может, внутри металл?
– Золотистые фишки – по сто тысяч каждая. Белые – по десять. Что ж, избавь-ка меня от них, да поскорее.
– Вы серьезно?
Он молча кивнул.
– Мне нужно немного осмотреться. Попробуйте какое-то время ставить наугад.
– Пожалуйста, делайте ставки.
Моментально задвигались руки игроков, ставивших за белую линию, прочерченную перед каждым из них. В рамках были выведены слова «игрок» и «банкир». Я вспомнил инструкции Мурабаяси. Многие ставили по нескольку сотен тысяч, а один из игроков поставил на «банкира» двадцать стотысячных фишек.
Мурабаяси поставил пять десятитысячных фишек на «игрока».
Крупье вытянул две карты и раскрыл на середине стола. Ближняя к нему карта «игрока» оказалась шестеркой, а «банкира» – валетом.
Меня удивило необычайно большое количество карт. Неторопливо прихлебывая молоко, я спросил об этом Мурабаяси. Он пояснил, что в казино в этой игре используют восемь колод, четыреста шестнадцать карт, специально, чтобы нельзя было запомнить порядок их выхода.
Крупье сдал крапом вверх еще по одной карте двоим игрокам, ставившим соответственно на «банкира» и «игрока». Вкупе с картами, сданными вначале, они определят победившего и проигравшего. Максимальное значение – девять. Все старшие карты, от десятки до короля, считаются за ноль. Действительно, ничего сложного. Помнится, Мурабаяси говорил, что вторую карту открывает только один игрок по выбору крупье. Карту «игрока» сдали ярко накрашенной даме лет сорока. Она сняла ее за уголок, плотно прижав к столу, и, склонив голову, швырнула обратно крупье. Четверка. Карта «банкира» отправилась к игроку, поставившему два миллиона, похожему на клерка мужчине в галстуке. Он вернул восьмерку.
– Натуральное восемь. «Банкир», – произнес крупье, и игрокам, ставившим на внутреннее поле у дальней белой черты, выдали фишки.
Перед мужчиной, поставившим два миллиона, легло восемнадцать жетонов. Я вспомнил, что комиссия берется только с «банкира» и составляет пять процентов. Мужчина с улыбкой что-то рассказывал своему соседу. Я прислушался – они говорили на иностранном языке.
По-прежнему неторопливо прихлебывая молоко, я продолжал наблюдать. Кажется, Мурабаяси говорил, что иногда после второго круга тянут еще одну карту. Кроме того, в каждом казино есть свои внутренние правила. Я наблюдал, стараясь не упустить ни одной мелочи. Некоторые игроки записывали значения карт в блокноты. После двадцатого круга Мурабаяси вопросительно взглянул на меня: «Ну что, еще не время?» Он пока не прикасался к стотысячным фишкам, но даже горка десятитысячных выросла штук на двадцать или тридцать. Я покачал головой. Один из игроков обменивал фишки на деньги, собираясь покинуть стол. Появилось несколько новых персонажей.
В это мгновение я ощутил приближение того самого чувства. Кровь с тихим шипением заструилась по сосудам. Казалось, вены лижет темное прохладное пламя. Я явственно слышал его шепот. Одновременно сердце словно сковало льдом, температура тела упала. В этой разнице жара и холода рождался и бежал куда-то некий ритм. Глубокий вдох. Выдох. Этот ритм и мое дыхание постепенно сливались в единое целое. Мир простых правил открылся мне как на ладони.
Миг настал после того, как «игрок» выпал четвертый раз подряд. Я указал на одну из рамок. Повинуясь, Мурабаяси молча поставил два столбика по десять штук стотысячных фишек на «банкира». Увидев, что на «банкира» ставят многие, служащий казино срезал и вернул нам половину столбика, оставив полтора миллиона. Вероятно, баланс между игроками, ставящими на то или иное поле, нарушился с риском для заведения.
Мурабаяси тихо спросил:
– Задачу помнишь?
– Помню. Проиграть. Сейчас снова выпадет «игрок». Пять миллионов растают за десять минут.
Крупье безмолвно передал мне карту «банкира». Я заглянул в нее и вернул. Двойка к уже открытой картинке. Через мгновение крупье объявил:
– Натуральное девять. «Игрок».
В следующий раз я снова поставил миллион на «банкира», и на сей раз меня не срезали. Снова выпал «игрок». Мурабаяси молча наблюдал. Потом был «банкир», потом «игрок». Я продолжал ставить наоборот. После каких-то четырех кругов передо мной остались лишь двести с небольшим тысяч.
Заказав официанту бренди, Мурабаяси повернулся ко мне:
– И все же у тебя незаурядные способности.
Мужчина напротив рассмеялся, по всей видимости приняв его слова за иронию.
Все произошло, когда я собирался поставить последние двести с небольшим тысяч. Внезапно Мурабаяси вцепился в мою руку и сгреб фишки с сукна.
Я непонимающе уставился на него:
– В чем дело?
Он смотрел мимо меня и, казалось, что-то сосредоточенно прикидывал в уме. Я проследил за его взглядом. На противоположном конце стола появились два новых посетителя. Седовласый старик и молодая женщина. Старик, несмотря на почтенный возраст, в ярком голубом пиджаке, очень идущем ему. На девушке темно-зеленый свитер, чуть темнее сукна на игровом столе. Лицо скрыто козырьком бейсболки, но и так видно, что ей нет тридцати. Слишком молода для посетительницы казино. И на проститутку не похожа. Более всего эта пара походила на богатенького дедушку с внучкой.
Внезапно я услышал шепот Мурабаяси:
– Меняем стратегию.
– О чем это вы?
– Будем выигрывать. – Его голос зазвучал увереннее: – Это все деньги, что у нас остались. Но выиграй. Прошу тебя.
Трудно сказать, почему я согласился в тот момент. И дело явно было не в этом его «прошу тебя», втором за сегодняшний вечер. Я лишь молча кивнул. Ко мне снова вернулось то ощущение. Ощущение, которое однажды я пытался забыть. Словно сорвавшаяся с крючка и ожившая рыбка, оно возвращалось в привычный поток и стремилось куда-то. Меняется ли что-то со временем? Пусть я утратил самообладание, присущее мне в молодости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Деньги не пахнут.
– Еще как пахнут.
Я снова задумался. Его слова не лишены смысла.
– Тогда, может, просто сложить их в мешок для мусора? Тут главное не ошибиться – выбрать день, когда забирают тот мусор, что будут жечь.
– Неэтично по отношению к сборщикам мусора.
– Хм, не знал, что вы такой деликатный. Ну, тогда как насчет шредера? Машинке-то все равно.
– У нас сейчас как раз шредер сломался. А у тебя его и не было, верно?
– На кой он мне? У меня из бумажек – только газеты да туалетная бумага.
– Да уж… – Он снова усмехнулся. – Я долго думал. Действительно, существует множество способов избавиться от денег. Например, сжечь. Это, пожалуй, было бы неэтично только по отношению к министерству финансов. Но мне хотелось выбрать какой-нибудь более дикий способ. Такие уж это деньги. Тебе не кажется, что в вопросе выбрасывания денег должны существовать определенные стандарты и методы?
Методология выбрасывания денег. Об этом мне как-то не приходилось задумываться, и я промолчал. Между тем он с серьезным видом продолжал:
– Эти деньги были переведены на мой счет сегодня. С того самого момента, как я снял их перед закрытием отделения, я непрерывно размышлял, – Мурабаяси взглянул мне в глаза, – и решил, что теперь дело за тобой.
– В каком смысле?
– При всем обилии недостатков у тебя есть два великих таланта. Один – это… в общем, его мы сейчас касаться не будем. А второй просто уникальный.
– Уникальный?
– Я имею в виду азартные игры, – промолвил Мурабаяси.
Меня охватила тревога. Когда мы еще работали вместе, я пару раз перекидывался с коллегами в покер и в кости – в те времена я еще хоть как-то старался поддерживать контакт с окружающим миром. Так вот, тогда я почти не проигрывал. Если быть до конца честным, то не проиграл ни разу. Казалось, я насквозь видел цифры на игральных картах и значки на костях. Видел со всей отчетливостью. Или чувствовал. Что это было? Стоило мне несколько раз опрометчиво выиграть, как тут же пошла молва о моих феноменальных способностях. Моментально появились желающие испытать мой дар на скачках и в других азартных играх. Трудно предположить, каков мог бы быть результат, прими я тогда их предложения. Не думаю, что я обладал нужными качествами. В игре мне всего лишь удавалось заглянуть на шаг вперед. Сила моя была крошечной, но и ее наверняка хватило бы, чтобы натворить дел. Эти способности доставляли мне немало хлопот. Несколько раз я даже специально проиграл, а в один прекрасный день бросил игры совсем. В какой-то момент я просто проникся к ним отвращением. Какой смысл играть, если заранее знаешь результат и запросто контролируешь процесс?
Позднее, после присуждения мне премии JADA, я открыл свое дело. Женился на Эйко, переехал в небоскреб «Митака» и начал строить собственную жизнь, Обзавелся офисом в районе Иидабаси, пусть крошечным, зато своим. Вскоре после моего ухода из бюро ушел и Мурабаяси. Ассистента у меня не было. В принципе, порог моего офиса обивали множество молодых людей, готовых работать даже задаром, но я всем отказал и пахал в одиночку словно проклятый. Мне удалось свести общение с миром к минимуму: я контактировал лишь с несколькими копирайтерами и планнерами. То были дико напряженные дни. Теперь они в далеком прошлом.
– Если человеку с таким даром, как у меня, дать денег, то он от них не то что не избавится, но еще и вернет сторицей. Конечно, при условии, что я действительно обладаю такими способностями.
– Риск, что деньги вернутся сторицей, действительно существует. Однако если человек стопроцентно выигрывает в азартных играх, значит, ему ничего не стоит и специально проиграть. У тебя был необычайный дар. Дар предвидения. И я знаю, что несколько раз ты проигрывал намеренно.
Я изумленно взглянул на него. В его глазах мелькнуло знакомое лукавство. Выходит, Мурабаяси знал правду, но ни словом не обмолвился об этом. До сих пор он ни разу не заводил со мной таких разговоров.
– Азартные игры такая штука, что, если долго ставить, обязательно появится шанс выиграть. Вероятность проигрыша и выигрыша одинакова. Надо просто ждать.
– Так-то оно так. Только мне нужно быстро и наверняка избавиться от этих денег. Выбросить как можно скорее. Не позднее завтрашнего утра. Утренним рейсом я лечу по делам в Италию. Вот специально пришел к тебе сегодня.
– Роскошное предложение, просто нет слов. Только что-то я о таком ни разу не слышал.
Он рассмеялся:
– Я и сам не слышал. Да и никто, наверно, не слышал.
– И какую же игру вы выбрали, чтобы избавиться от денег?
– Баккара, – ответил он, – в ней самые крупные ставки. Пошли на Акасаку. Там есть подпольное казино. И даже не одно, у них там большая конкуренция.
– Я отказываюсь.
– Но почему? Из-за того, что это нелегально?
– Нет. Во-первых, я не знаю правил игры в баккара. Во-вторых, неохота в такое время никуда идти. В-третьих, даже если допустить, что у меня есть нужные способности, мне совсем не хочется становиться орудием в чужих руках.
Мурабаяси повертел в руках пульт от телевизора.
– Ах вот оно что! Тогда слушай. Во-первых, правила игры в баккара элементарны. Представь, что играешь в «Угадайку». Я объясню. Во-вторых, разве по ночам ты иногда не прогуливаешься по Гиндзе? Тебя видели. Какая разница, Гиндза или Акасака, – и тот и другой одинаково оживленные районы, не так ли?
Наконец-то я понял, откуда Мурабаяси так хорошо осведомлен о моей нынешней жизни. Меня видел Иноуэ, директор нашего бюро «Кёби Кикаку», где мы оба раньше работали. Несколько месяцев назад мы случайно столкнулись с Иноуэ ночью на улице. Перекинулись парой фраз, я упомянул о последних событиях своей жизни. Рассказал, что вернулся на Гиндзу, в родительский дом. Если мое личное дело до сих пор лежит в конторе, то этот адрес Мурабаяси мог узнать только от Иноуэ.
Между тем Мурабаяси продолжал:
– Ну а насчет в-третьих… – Тут он выдержал небольшую паузу и произнес всего два слова: – Прошу тебя… – и склонился в легком поклоне.
Я в изумлении уставился на него. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я услышу от Мурабаяси нечто подобное? Или увижу, как он склоняет передо мной голову? Это никак не вязалось с его надменным, заносчивым нравом. А он постарел. Подумать только, этот мужчина, чей чуть дребезжащий, словно надтреснутый колокол, сердитый голос когда-то разносился над огромным офисом, постарел.
Я взглянул на часы. Половина третьего ночи. Еще один день моей бесполезной жизни внезапно обернулся бесполезной и странной историей. Я снова взглянул на Мурабаяси. Написанное сейчас на его лице недовольство подходило ему куда больше.
Зуб заныл с удвоенной силой. Где-то нарушилось зыбкое равновесие. В виске что-то потрескивало. Словно лопалась яичная скорлупа в кипящей воде. Наверное, это все зуб.
Словно со стороны я услышал собственный голос:
– До которого часа работают казино на Акасаке?
– Везде открыто до утра.
– Я не могу гарантировать, что точно проиграю. Но компанию составлю. Мне безразлично, каков будет результат – исчезнут деньги или приумножатся. Меня не интересует их путь.
– По рукам, – ответил он.
В такси Мурабаяси объяснил правила игры в баккара. Они действительно показались мне несложными. Ставить можно на одну из двух позиций: на «игрока» или на «банкира». Услышав эти названия, я заметил, что игра напоминает гольф.
– Точно, – согласился он, – только денежные потоки движутся быстрее, чем в гольфе. Играешь в гольф?
Я покачал головой:
– Вы упомянули суд. Азартные игры не самый подходящий способ исполнить судебное решение, не так ли?
Он красноречиво кивнул на водителя:
– Потом расскажу. Это запутанная история.
Некоторое время мы оба молчали. Боковое стекло было мутным от дождя. Мелкие капли тонкими хвостатыми струйками убегали назад. Лениво наблюдая за их нескончаемым бегом, Мурабаяси пробормотал себе под нос:
– Вот и вчера лило как из ведра. Неужели начался сезон дождей?
– Трудно сказать. Вроде рановато.
Когда мы подъехали к перекрестку Санносита и остановились на красный сигнал светофора, он неожиданно произнес:
– Надо же, только что вспомнил.
– Что?
– Твоя жена умерла как раз перед началом сезона дождей. Выходит, именно в это время?
Я и забыл, что он тоже присутствовал на тех унылых похоронах. Кажется, это была наша с ним последняя встреча. Воспоминания были мутными, как боковое стекло рядом с Мурабаяси. Впереди засияли неоновые огни.
– Не знаю. Уже не помню.
2
Казино на пятом этаже многофункционального здания произвело на меня неожиданно приятное впечатление. Светлое просторное помещение выглядело гораздо опрятнее тех немногих заведений, где мне когда-то случалось бывать с коллегами. В зале царило оживление. Вокруг нескольких столиков толпились десятки людей, непонятно откуда заглянувших сюда и непонятно куда направляющихся после. Посетители также выглядели куда приличнее, чем мне представлялось. Я заметил несколько мужчин в костюмах, по-видимому клерков. Немало было и женщин.
Мурабаяси, похоже, был здесь частым гостем. Завидев его, стоявший на входе мужчина в бабочке – вероятно, менеджер – расплылся в радушной улыбке и с элегантным поклоном пригласил нас пройти внутрь. На вид слегка за тридцать, помоложе меня, однако его осанке и манере держаться мог позавидовать управляющий первоклассного отеля.
Мурабаяси бесстрастно обратился к нему:
– Сегодня я играю за дальним столом.
Менеджер с улыбкой кивнул.
К столу нас сопровождала девушка в красном мини. Под гул катающегося в рулетке шарика Мурабаяси пояснил, что за дальним столом будет играть впервые. Ставки там высоки. За столом, где он обычно играл, фишки стоят по десять тысяч, а за дальним доходят до ста тысяч за штуку. Нас проводили к большому овальному столу, покрытому зеленым сукном. Кроме нас здесь было еще восемь игроков. Оставалось несколько свободных мест.
– Что будете пить? – спросила девушка.
– Виски с содовой, – ответил Мурабаяси.
Похоже, напитки у них бесплатно.
Она перевела взгляд на меня, и я сказал, что буду теплое молоко.
– Коктейль «Хот-милк»? – переспросила она.
– Теплое молоко.
Девушка с улыбкой исчезла. Интересно, что помимо улыбок припасено для нас у здешнего персонала?
В следующее мгновение перед нами возник хрупкий юноша. Мурабаяси с легкостью достал купюры и передал ему. Юноша с той же легкостью начал их пересчитывать, и хотя в ловкости пальцев ему было далеко до банковских служащих, в скорости счета он им ничуть не уступал.
Закончив, он объявил:
– Здесь ровно пять миллионов.
Мурабаяси кивнул. Я успел только достать из кармана пачку «Хайлайта», а юноша уже выкладывал перед Мурабаяси круглые пластмассовые жетоны. Увидев, что я хочу закурить, юноша протянул мне фирменную зажигалку с названием заведения. «Blue Heaven». «Голубой рай». Затянувшись, я рассматривал фишки с пятнистым, под мрамор, узором. Сорок пять золотистых и пятьдесят белых жетонов выстроились перед нами столбиками. Я взвесил один из них на ладони. Тяжелый. Может, внутри металл?
– Золотистые фишки – по сто тысяч каждая. Белые – по десять. Что ж, избавь-ка меня от них, да поскорее.
– Вы серьезно?
Он молча кивнул.
– Мне нужно немного осмотреться. Попробуйте какое-то время ставить наугад.
– Пожалуйста, делайте ставки.
Моментально задвигались руки игроков, ставивших за белую линию, прочерченную перед каждым из них. В рамках были выведены слова «игрок» и «банкир». Я вспомнил инструкции Мурабаяси. Многие ставили по нескольку сотен тысяч, а один из игроков поставил на «банкира» двадцать стотысячных фишек.
Мурабаяси поставил пять десятитысячных фишек на «игрока».
Крупье вытянул две карты и раскрыл на середине стола. Ближняя к нему карта «игрока» оказалась шестеркой, а «банкира» – валетом.
Меня удивило необычайно большое количество карт. Неторопливо прихлебывая молоко, я спросил об этом Мурабаяси. Он пояснил, что в казино в этой игре используют восемь колод, четыреста шестнадцать карт, специально, чтобы нельзя было запомнить порядок их выхода.
Крупье сдал крапом вверх еще по одной карте двоим игрокам, ставившим соответственно на «банкира» и «игрока». Вкупе с картами, сданными вначале, они определят победившего и проигравшего. Максимальное значение – девять. Все старшие карты, от десятки до короля, считаются за ноль. Действительно, ничего сложного. Помнится, Мурабаяси говорил, что вторую карту открывает только один игрок по выбору крупье. Карту «игрока» сдали ярко накрашенной даме лет сорока. Она сняла ее за уголок, плотно прижав к столу, и, склонив голову, швырнула обратно крупье. Четверка. Карта «банкира» отправилась к игроку, поставившему два миллиона, похожему на клерка мужчине в галстуке. Он вернул восьмерку.
– Натуральное восемь. «Банкир», – произнес крупье, и игрокам, ставившим на внутреннее поле у дальней белой черты, выдали фишки.
Перед мужчиной, поставившим два миллиона, легло восемнадцать жетонов. Я вспомнил, что комиссия берется только с «банкира» и составляет пять процентов. Мужчина с улыбкой что-то рассказывал своему соседу. Я прислушался – они говорили на иностранном языке.
По-прежнему неторопливо прихлебывая молоко, я продолжал наблюдать. Кажется, Мурабаяси говорил, что иногда после второго круга тянут еще одну карту. Кроме того, в каждом казино есть свои внутренние правила. Я наблюдал, стараясь не упустить ни одной мелочи. Некоторые игроки записывали значения карт в блокноты. После двадцатого круга Мурабаяси вопросительно взглянул на меня: «Ну что, еще не время?» Он пока не прикасался к стотысячным фишкам, но даже горка десятитысячных выросла штук на двадцать или тридцать. Я покачал головой. Один из игроков обменивал фишки на деньги, собираясь покинуть стол. Появилось несколько новых персонажей.
В это мгновение я ощутил приближение того самого чувства. Кровь с тихим шипением заструилась по сосудам. Казалось, вены лижет темное прохладное пламя. Я явственно слышал его шепот. Одновременно сердце словно сковало льдом, температура тела упала. В этой разнице жара и холода рождался и бежал куда-то некий ритм. Глубокий вдох. Выдох. Этот ритм и мое дыхание постепенно сливались в единое целое. Мир простых правил открылся мне как на ладони.
Миг настал после того, как «игрок» выпал четвертый раз подряд. Я указал на одну из рамок. Повинуясь, Мурабаяси молча поставил два столбика по десять штук стотысячных фишек на «банкира». Увидев, что на «банкира» ставят многие, служащий казино срезал и вернул нам половину столбика, оставив полтора миллиона. Вероятно, баланс между игроками, ставящими на то или иное поле, нарушился с риском для заведения.
Мурабаяси тихо спросил:
– Задачу помнишь?
– Помню. Проиграть. Сейчас снова выпадет «игрок». Пять миллионов растают за десять минут.
Крупье безмолвно передал мне карту «банкира». Я заглянул в нее и вернул. Двойка к уже открытой картинке. Через мгновение крупье объявил:
– Натуральное девять. «Игрок».
В следующий раз я снова поставил миллион на «банкира», и на сей раз меня не срезали. Снова выпал «игрок». Мурабаяси молча наблюдал. Потом был «банкир», потом «игрок». Я продолжал ставить наоборот. После каких-то четырех кругов передо мной остались лишь двести с небольшим тысяч.
Заказав официанту бренди, Мурабаяси повернулся ко мне:
– И все же у тебя незаурядные способности.
Мужчина напротив рассмеялся, по всей видимости приняв его слова за иронию.
Все произошло, когда я собирался поставить последние двести с небольшим тысяч. Внезапно Мурабаяси вцепился в мою руку и сгреб фишки с сукна.
Я непонимающе уставился на него:
– В чем дело?
Он смотрел мимо меня и, казалось, что-то сосредоточенно прикидывал в уме. Я проследил за его взглядом. На противоположном конце стола появились два новых посетителя. Седовласый старик и молодая женщина. Старик, несмотря на почтенный возраст, в ярком голубом пиджаке, очень идущем ему. На девушке темно-зеленый свитер, чуть темнее сукна на игровом столе. Лицо скрыто козырьком бейсболки, но и так видно, что ей нет тридцати. Слишком молода для посетительницы казино. И на проститутку не похожа. Более всего эта пара походила на богатенького дедушку с внучкой.
Внезапно я услышал шепот Мурабаяси:
– Меняем стратегию.
– О чем это вы?
– Будем выигрывать. – Его голос зазвучал увереннее: – Это все деньги, что у нас остались. Но выиграй. Прошу тебя.
Трудно сказать, почему я согласился в тот момент. И дело явно было не в этом его «прошу тебя», втором за сегодняшний вечер. Я лишь молча кивнул. Ко мне снова вернулось то ощущение. Ощущение, которое однажды я пытался забыть. Словно сорвавшаяся с крючка и ожившая рыбка, оно возвращалось в привычный поток и стремилось куда-то. Меняется ли что-то со временем? Пусть я утратил самообладание, присущее мне в молодости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35