Джесс давно уже не интересовали виды природы. Она-то воображала, что в лунном свете все выглядит просто прелестно. Мирные поля Сомерсета. Или она сейчас в Уилтшире?
— Да черт с ним, — неразборчиво пробормотала она.
Дэвид, вышагивающий рядом, засунув руки в карманы и сгорбившись, согласно кивнул:
— Замечательно точное и сжатое описание ситуации.
Джесс споткнулась, схватила Дэвида за руку, ища опоры, он тут же пошатнулся, и оба рухнули на колени в болото.
— Вы устали не меньше меня, — сказала Джесс.
— Устал. — Он слабо обнимал ее, утыкаясь подбородком в макушку, причиняя ей боль, и вздохнул. — Степень моей усталости можно оценить по отсутствию приличествующего ситуации энтузиазма, который иначе был бы чреват...
— Почему нам не выйти обратно на дорогу? Вдруг кто-то проедет?
— Там как раз кто-то едет. И именно тот, с кем я предпочел бы не встречаться.
— Я иду уже целую вечность, — простонала Джесс.
— Но мы прошли небольшое расстояние. И все же, по-моему, сейчас приближаемся к обитаемой местности. В этой части страны не бывает... Минуточку! Кажется... Поглядите туда.
Он рывком поднял ее на ноги и показал, куда надо смотреть. Джесс проследила за его вытянутой рукой и увидела на горизонте какой-то правильный силуэт, не походивший ни на купу деревьев, ни на холм.
Вид этот вроде бы восстановил силы Дэвида, хотя Джесс была настроена более скептически — возле странной постройки не было ни огонька, и это, безусловно, не дом... Тащась вперед, она обнаружила, что чем ближе они подходят, тем сложнее становится силуэт. Современная фабрика? Нет, только не здесь. Разрушенный замок? Руины... Да. Она сбилась с шагу. Дэвид дернул ее, и она снова заковыляла за ним, глядя во все глаза...
Отчетливо выделяясь на темном фоне неба, бледно-серебристое и призрачное, увенчанное звездами и высоко стоящей белой луной, перед ними вставало нагромождение гигантских монолитов — отдельно стоящие камни, пары камней, соединенных перемычками, образующих огромные сквозные ворота. Когда-то, в те времена, когда вера, в буквальном смысле сдвигавшая горы, была живой силой, а не хранящимися в головах ученых обрывками информации, за этими пустыми воротами открывалась дорога в космос, и, хотя крыши над ними никогда не бывало, они заключали в себе нечто неимоверно большее, чем пустое пространство.
Джесс, конечно, читала об этом месте; оно значилось в списке того, что ей надо было посмотреть в Солсбери, ибо располагалось меньше чем в десяти милях к северу от города. Этот список она составляла давным-давно; по крайней мере, так казалось теперь, когда все это безумие привело ее глухой ночью на грязное поле, промокшую до костей, уставшую до слез, в сопровождении спутника, представляющего собой такого же грязного бродягу в рубашке с короткими рукавами... Но по мере того, как на горизонте вставали эти невероятные камни, в ней крепла уверенность, что игра стоит свеч — ей открылся Стоунхендж в лунном свете.
Масштабы сооружения вводили в заблуждение — до него было еще далеко, хотя казалось оно огромным. Прилившая было энергия Дэвида иссякла прежде, чем они дошли, и он остановился для следующей передышки.
— Кстати, о вас, — сказала Джесс. — Вы знакомите меня с достопримечательностями?
Дэвид покосился на нее. У него не было сил сердиться, и она подумала, что в жизни не видела человека в таком позорном виде. Лицо словно в маске из засохшей крови и грязи, взъерошенные волосы полны колючек, листьев и веток, как прическа первобытной старой девы, брюки разорваны по меньшей мере в шести местах. Эта мысль заставила ее коснуться собственной головы. Дэвид, заметив это, изобразил бледную, но язвительную улыбку.
— Поверьте, моя дорогая, меня меньше всего волнует, как вы выглядите. Я скорее залюбовался бы телефоном. Не знаю, приставлен ли к этой груде камней сторож, но там, безусловно, присутствует сувенирный киоск или что-нибудь в этом роде. Если он закрыт, я его взломаю.
Теперь, когда они приближались к цели, которая долгое время казалась несуществующей, к Джессике вернулась осторожность. Никаких признаков кузена Джона не наблюдалось, но, оглянувшись, она заметила лучик света в том месте, где его быть не могло. Дэвид сжал ее руку.
— Фонарик, — сказал он. — Они сигналят, видите?
— А другой все еще на дороге?
— Алджернон? Я решил, что мы будем называть его Алджернон. Да, он там. Я понимаю, что сцена становится излишне болотистой, но, понимаете ли, одна из наших проблем в том, чтобы попасть в Солсбери раньше них. Иначе они просто встретят нас у моей машины. А мы не можем бросить машину.
— Я знаю и понимаю... О, Дэвид, мне противно об этом говорить, но при полной луне все действительно выглядит потрясающе! Посмотрите!..
— Смотрю. И очень хотел бы быть сейчас где-нибудь...
И вдруг рука Дэвида под ее пальцами пугающе окаменела. Она услышала, как он задохнулся, издав резкое восклицание, полное такого ужаса, какого она не слыхала даже в самые худшие моменты их приключений. Голосом, который она не узнала, придушенным от страха, он прошептал:
— О Боже. О Боже, смотрите... Смотрите.
И тогда она тоже увидела, и от шока ее охватил озноб. Страстное недоверие и в то же время твердая вера в реальность, своих впечатлений вспыхнули одновременно и пришли в столкновение. Ибо над ровной травой, окружающей Храм Солнцепоклонников, медленно проползала извивающаяся змеей полоса слабого света. Она текла к храму и вытекала из храма, разнося в ночной тишине слабые отголоски хорового песнопения.
Глава 5
У Дэвида начался приступ смеха.
Начинался он медленно — клохтанье в горле сотрясло плечи и грудь, — постепенно набрал силу, перейдя в рев, от которого Дэвид вибрировал с головы до ног, хлопая себя по коленкам. Из глаз его текли слезы. Он что-то проговорил, но потонувшие в жутком хохоте слова разобрать было невозможно. Потом, шатаясь, зигзагами двинулся по полю к процессии движущихся огоньков.
Джесс попыталась задержать его, но не успела, впрочем, и не смогла бы воспрепятствовать ему. «Это истерика, — подумала она, — и упрекать его не в чем, досталось ему сполна». Но нельзя же позволить ему уйти. Что там друиды делали со своими жертвами? Хоронили заживо? Вырезали сердца? Нет, это ацтеки или кто-то еще...
Она сделала шаг следом, борясь с самым коварным из всех ужасов, и чудовищный приступ сомнений заставил ее застыть на месте. Это был та волна подозрений, которая время от времени накатывала на нее, и суть которой лучше всего обобщалась в одном вопросе: на чьей он стороне?
Обратившись к последним оставшимся крупицам здравого смысла, она принялась спорить с самой собой. «Опомнись — либо потусторонние духи, либо бандиты, но не то и другое сразу. Если Дэвид состоит в союзе с кузеном Джоном, вряд ли он заодно на дружеской ноге с духами давно умерших друидских жрецов».
Собравшись с мыслями или с тем, что от них осталось, она заковыляла по полю. Ей вскоре открылась истинная природа движущейся цепочки огней, но это открытие нисколько не успокаивало ее. Огонь исходил от факелов, которые держали в поднятых руках окутанные белыми саванами фигуры. Спеленутые с ног до головы, в капюшонах, они протянулись короткой процессией от дороги мимо монументов, почти до самого входа, и остановились, а пение смолкло. Дэвид был погружен в серьезную беседу с одной из бледных фигур. Он обернулся, и лицо его просветлело, когда он заметил, что она приближается.
— Ну, наконец. Где вы были так долго? Джесс, это Сэм Джонс из Мистического Ордена Солнцепоклонников.
* * *
Казалось, автобус, катясь по дороге, испытывает килевую качку, но, может быть, смутно соображала Джесс, дело в том, что она сама раскачивается из стороны в сторону. На заднем сиденье, вечно на заднем, обиженно подумала она, втиснутая между Сэмом — славный старина Сэм! — и Дэвидом. Оба они обнимали ее, она обнимала их, и все пели.
— Веселые друзья-я-я! — тянула Джесс, но ее слабенький голосок тонул в громовом хоре прочих пассажиров. Речь в песне шла о девушке по имени Мейбл.
Через какое-то время, когда показались огни Солсбери, исполнялся очередной куплет классической народной песни:
— Вот Номер Четыре в своей квартире...
— Нет-нет, не так! — запротестовала Джесс.
— Не так? — горестно уставился на нее Сэм. Капюшон был отброшен с его головы за спину и обнажилась сияющая лысина. Лицо почти круглое, розовое и лишенное каких-либо черт, ибо курносый нос и пухлый бутончик рта терялись в пышных жировых отложениях. — А вы нас поучите, а вы нас научите, а вы нас... Джесси. Славная девочка Джесси!
Автобус остановился. Песнь смолкла.
— Давайте все выходите, — велел шофер, единственная мрачная личность в автобусе.
Сэм встряхнулся, как вынырнувшая из воды утка. Жирные валики под подбородком заколыхались. Благодаря почти волшебной способности некоторых людей преодолевать слабость бренной плоти, голос его звучал вполне разборчиво:
— Приехали. Показали, по-моему, неплохое время. Веселенькое приключение, правда?
— Очень, очень, очень веселенькое. Очень, очень...
— Джесс! — Кто-то потряс ее. Дэвид?
Она послала ему сияющую улыбку.
— Веселенькое приключение, Дэвид? Веселенькое представление?
— Джесс, моя милочка, вы пьяны в стельку. Как я доволоку вас до машины?
— Донесите меня, — предложила Джесс и бросилась в его объятия.
Он рухнул назад на сиденье.
— Не могу. Я и сам под мухой.
— Не может она быть пьяной, — твердо заявил Сэм. — Только не от нашего меда. Он... ик! Извините... он нетоксичен. Давайте я вам помогу. Где ваша машина, старина? Двинемся как на параде. Устроим еще один парад.
Прощание заняло некоторое время. Сэм полностью взял себя в руки и долго обменивался с Джесс крепкими горячими рукопожатиями, но один молодой человек настаивал, что обязательно должен поцеловать ее напоследок. Полная абстрактной любви к человечеству, Джесс готова была повиноваться, но Дэвид запротестовал, и молодой человек был поставлен на место. Потом Дэвид медленно проехал между рядами размахивающих факелами солнцепоклонников. У Джесс слишком кружилась голова, чтобы любопытствовать, зачем он это сделал, или почему издал вульгарное удовлетворенное хрюканье после того, как взглянул в зеркало заднего обзора, или почему они вылетели из города на такой головоломной скорости. Однако примерно через часок она начала интересоваться, где это они едут и по шоссе или по проселку. Эффекты меда улетучивались.
— Ой, — сказала Джесс, когда они попали в глубокую колдобину и она стукнулась головой об крышу. — Куда, черт побери, вы едете?
Дэвид ответил не сразу. Джесс заметила, как стиснуты его губы и напряжены мускулы рук, они ехали по разбитому участку дороги. И снова он бросил взгляд в зеркало и кивнул. Почти сразу же шины легко зашуршали по бетону. Машина вильнула вправо, влево и остановилась. Дэвид выключил фары и повалился вперед, обхватив руль руками и уронив на него голову.
— Вы падаете в обморок? — спросила Джесс.
Дэвид с трудом выпрямился.
— Нет, не падаю. Я никогда в жизни не падал в обморок. И не собираюсь падать в обморок ни сейчас, ни когда-либо в иное время. За кого вы меня, черт возьми, принимаете — за одну из моих слабоумных героинь?
— Но это гораздо приличней и аккуратней, чем если бы вас стошнило, — зловеще сказала Джесс.
— И этого тоже я делать не собираюсь. А если вы собираетесь, попрошу прежде выйти из машины.
— Тогда не буду. Ради всего святого, что это было такое?
— Мед. Нечто сладкое и чрезвычайно алкогольное. Предполагается, что это рецепт каких-то древних не знаю кого.
— Железные люди...
Сидели они в тишине. Это была глубокая сельская тишина, другими словами, полная шумов и звуков, разносящихся брачных призывов ночных животных и насекомых, шороха листвы, в которой шныряла мелкая живность, журчания воды, совиного уханья, хлопанья крыльев летучих мышей. Ночной воздух был холодным и сладким, напоенным разнообразными ароматами, которые вскормленная городом Джессика не могла распознать, но которые сентиментально связывала с такими чисто английскими явлениями, как цветущий боярышник в изгородях и колышимые ветерком гроздья сирени. Дэвид начал постукивать зубами.
— У вас нет другой куртки? — спросила она. — Вы дрожите.
— О, это от страха. Чистейший ледяной ужас.
— Где ваш чемодан?
— Не важно. Вы меня согреете. — Он сгреб ее в объятия и громко запел: — И всю долгую ночь я ее обнимал, чтоб не скрылась она в тумане, в тума-а-ане...
— Да успокойтесь же, не валяйте дурака!
— Не могу, — сказал Дэвид, трясясь. — Это потрясающее сборище полных идиотов! Если в они не возникли в самый нужный момент...
— Я чуть не умерла, когда вы к ним побежали, — хихикнула Джесс. — А когда вы представили Сэма с его маленькой кругленькой розовой мордочкой, торчащей из этого капюшона...
— Не отзывайтесь неуважительно о славном старине Сэме, — предупредил Дэвид, и оба зашлись в пароксизме радостного смеха. — Ну, все это очень хорошо, — заговорил Дэвид, мрачнея. — В любом случае, они нас спасли.
— А что они делают в Стоунхендже посреди ночи?
— Совершают свои ежегодные ритуалы. Все это в основном добропорядочные и серьезные граждане, но в одну ночь в году они приходят в раж и воображают себя древними бриттами. Благослови их Господь. Знаете, наши приятели поджидали нас в автомобиле.
— Я их не видела.
— Вы вообще ничего не видели. А они были там. Толпа окружила их и попридержала, чтобы дать мне время скрыться из виду. Я хотел убедиться, что мы удрали, сворачивая в каждый проселок, будь он проклят, какой только попадался под руку. В результате я в данный момент не имею понятия, где мы находимся. А причина, по которой мы сейчас сидим здесь, за этой надежной оградкой, вовсе не та, о которой вы думаете...
Его губы оторвались от ее волос и с ласковой нежностью скользнули по щеке.
— Чтобы убедиться, что они нас не преследуют, — сказала Джесс, подавляя зевоту.
— М-м-м... Пожалуй, вы правы. Именно по этой причине. — Дэвид убрал руки и отодвинул Джесс в дальний угол. — Полагаю, что именно так. Никогда не начинайте делать того, чего не сможете довести до конца, а в настоящее время... Ну ладно, на чем мы остановились?
— Мы ждем, чтобы посмотреть, не собирается ли нас еще кто-нибудь похитить, — сонно пробормотала Джесс. — О Боже, я совсем сплю...
— Правильно, надо найти нору, где можно залечь, иначе мы оба свалимся замертво. Однако я сомневаюсь, чтобы какой-то приличный отель согласился принять нас. С вами дела обстоят не так плохо, основную долю грязи принял на себя ваш плащ, мой же наряд составляет в целом воротничок и один рукав.
— Как минимум, один ваш рукав прихватила на память та блондинка, — напомнила Джесс тоном, неожиданно утратившим всякие признаки сонливости.
— Не будем преувеличивать. Она просто...
— Устроила оргию, — проворчала Джесс.
— Ну, если на то пошло, почему юный Оскар с такой уверенностью заявлял о своем праве поцеловать вас на прощанье?
— А, это... — Джесс зевнула и снова впала в полукоматозное состояние.
— Вот именно, и раз уж мы затронули эту тему, я должен напомнить, что видел, как вы с Сэмом...
Легкий храп заставил его замолчать. Он пробормотал проклятие и включил мотор.
* * *
Солнечный свет ласково и тепло коснулся закрытых век Джессики. Она проснулась, не столько осознавая свое существование, сколько ощущая собственное тело. Это было какое-то жуткое и омерзительное тело. Оно все болело, и где-то внутри в нем гнездилось что-то ужасающе неприятное.
— Вот, возьмите, — откуда-то издалека прозвучал голос Дэвида. — Выпейте.
Ее пальцев коснулся холодный стакан.
— Нет, — произнесла Джесс.
Чья-то чужая рука приподняла ее и поднесла стакан к губам.
В следующие несколько минут она испытала волнующие переживания, но молодость и здоровый образ жизни восторжествовали. Джесс обнаружила, что сидит с открытыми глазами и желудок ее встал на место.
В незнакомой комнате было холодно. По рукам и груди побежали мурашки. Она потянула на себя одеяло.
— Кто меня раздевал? — вскрикнула она.
В поле ее зрения попало лицо Дэвида. Оно улыбалось, но это было единственное, что о нем можно было сказать с определенностью. Его сплошь покрывали синяки, а круги под глазами обрели нежный лавандовый оттенок.
— Гораздо оригинальнее, чем «Скажите же мне, где я», — заметил он. — Ответ на ваш вопрос должен быть следующим: либо я самолично, либо Билл, — а я знаю, что вам не понравилась бы подобная вольность со стороны незнакомого вам человека. Успокойтесь, моя дорогая, и подумайте, не мог же я положить вас в постель в этих грязнейших одеждах. И сами вы крайне грязны, но, будучи истым джентльменом, я не смог выйти за определенные рамки, а посему предлагаю вам самостоятельно воспользоваться удобствами в другом конце коридора, а заодно и удовлетворить прочие ваши нужды, такие, как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— Да черт с ним, — неразборчиво пробормотала она.
Дэвид, вышагивающий рядом, засунув руки в карманы и сгорбившись, согласно кивнул:
— Замечательно точное и сжатое описание ситуации.
Джесс споткнулась, схватила Дэвида за руку, ища опоры, он тут же пошатнулся, и оба рухнули на колени в болото.
— Вы устали не меньше меня, — сказала Джесс.
— Устал. — Он слабо обнимал ее, утыкаясь подбородком в макушку, причиняя ей боль, и вздохнул. — Степень моей усталости можно оценить по отсутствию приличествующего ситуации энтузиазма, который иначе был бы чреват...
— Почему нам не выйти обратно на дорогу? Вдруг кто-то проедет?
— Там как раз кто-то едет. И именно тот, с кем я предпочел бы не встречаться.
— Я иду уже целую вечность, — простонала Джесс.
— Но мы прошли небольшое расстояние. И все же, по-моему, сейчас приближаемся к обитаемой местности. В этой части страны не бывает... Минуточку! Кажется... Поглядите туда.
Он рывком поднял ее на ноги и показал, куда надо смотреть. Джесс проследила за его вытянутой рукой и увидела на горизонте какой-то правильный силуэт, не походивший ни на купу деревьев, ни на холм.
Вид этот вроде бы восстановил силы Дэвида, хотя Джесс была настроена более скептически — возле странной постройки не было ни огонька, и это, безусловно, не дом... Тащась вперед, она обнаружила, что чем ближе они подходят, тем сложнее становится силуэт. Современная фабрика? Нет, только не здесь. Разрушенный замок? Руины... Да. Она сбилась с шагу. Дэвид дернул ее, и она снова заковыляла за ним, глядя во все глаза...
Отчетливо выделяясь на темном фоне неба, бледно-серебристое и призрачное, увенчанное звездами и высоко стоящей белой луной, перед ними вставало нагромождение гигантских монолитов — отдельно стоящие камни, пары камней, соединенных перемычками, образующих огромные сквозные ворота. Когда-то, в те времена, когда вера, в буквальном смысле сдвигавшая горы, была живой силой, а не хранящимися в головах ученых обрывками информации, за этими пустыми воротами открывалась дорога в космос, и, хотя крыши над ними никогда не бывало, они заключали в себе нечто неимоверно большее, чем пустое пространство.
Джесс, конечно, читала об этом месте; оно значилось в списке того, что ей надо было посмотреть в Солсбери, ибо располагалось меньше чем в десяти милях к северу от города. Этот список она составляла давным-давно; по крайней мере, так казалось теперь, когда все это безумие привело ее глухой ночью на грязное поле, промокшую до костей, уставшую до слез, в сопровождении спутника, представляющего собой такого же грязного бродягу в рубашке с короткими рукавами... Но по мере того, как на горизонте вставали эти невероятные камни, в ней крепла уверенность, что игра стоит свеч — ей открылся Стоунхендж в лунном свете.
Масштабы сооружения вводили в заблуждение — до него было еще далеко, хотя казалось оно огромным. Прилившая было энергия Дэвида иссякла прежде, чем они дошли, и он остановился для следующей передышки.
— Кстати, о вас, — сказала Джесс. — Вы знакомите меня с достопримечательностями?
Дэвид покосился на нее. У него не было сил сердиться, и она подумала, что в жизни не видела человека в таком позорном виде. Лицо словно в маске из засохшей крови и грязи, взъерошенные волосы полны колючек, листьев и веток, как прическа первобытной старой девы, брюки разорваны по меньшей мере в шести местах. Эта мысль заставила ее коснуться собственной головы. Дэвид, заметив это, изобразил бледную, но язвительную улыбку.
— Поверьте, моя дорогая, меня меньше всего волнует, как вы выглядите. Я скорее залюбовался бы телефоном. Не знаю, приставлен ли к этой груде камней сторож, но там, безусловно, присутствует сувенирный киоск или что-нибудь в этом роде. Если он закрыт, я его взломаю.
Теперь, когда они приближались к цели, которая долгое время казалась несуществующей, к Джессике вернулась осторожность. Никаких признаков кузена Джона не наблюдалось, но, оглянувшись, она заметила лучик света в том месте, где его быть не могло. Дэвид сжал ее руку.
— Фонарик, — сказал он. — Они сигналят, видите?
— А другой все еще на дороге?
— Алджернон? Я решил, что мы будем называть его Алджернон. Да, он там. Я понимаю, что сцена становится излишне болотистой, но, понимаете ли, одна из наших проблем в том, чтобы попасть в Солсбери раньше них. Иначе они просто встретят нас у моей машины. А мы не можем бросить машину.
— Я знаю и понимаю... О, Дэвид, мне противно об этом говорить, но при полной луне все действительно выглядит потрясающе! Посмотрите!..
— Смотрю. И очень хотел бы быть сейчас где-нибудь...
И вдруг рука Дэвида под ее пальцами пугающе окаменела. Она услышала, как он задохнулся, издав резкое восклицание, полное такого ужаса, какого она не слыхала даже в самые худшие моменты их приключений. Голосом, который она не узнала, придушенным от страха, он прошептал:
— О Боже. О Боже, смотрите... Смотрите.
И тогда она тоже увидела, и от шока ее охватил озноб. Страстное недоверие и в то же время твердая вера в реальность, своих впечатлений вспыхнули одновременно и пришли в столкновение. Ибо над ровной травой, окружающей Храм Солнцепоклонников, медленно проползала извивающаяся змеей полоса слабого света. Она текла к храму и вытекала из храма, разнося в ночной тишине слабые отголоски хорового песнопения.
Глава 5
У Дэвида начался приступ смеха.
Начинался он медленно — клохтанье в горле сотрясло плечи и грудь, — постепенно набрал силу, перейдя в рев, от которого Дэвид вибрировал с головы до ног, хлопая себя по коленкам. Из глаз его текли слезы. Он что-то проговорил, но потонувшие в жутком хохоте слова разобрать было невозможно. Потом, шатаясь, зигзагами двинулся по полю к процессии движущихся огоньков.
Джесс попыталась задержать его, но не успела, впрочем, и не смогла бы воспрепятствовать ему. «Это истерика, — подумала она, — и упрекать его не в чем, досталось ему сполна». Но нельзя же позволить ему уйти. Что там друиды делали со своими жертвами? Хоронили заживо? Вырезали сердца? Нет, это ацтеки или кто-то еще...
Она сделала шаг следом, борясь с самым коварным из всех ужасов, и чудовищный приступ сомнений заставил ее застыть на месте. Это был та волна подозрений, которая время от времени накатывала на нее, и суть которой лучше всего обобщалась в одном вопросе: на чьей он стороне?
Обратившись к последним оставшимся крупицам здравого смысла, она принялась спорить с самой собой. «Опомнись — либо потусторонние духи, либо бандиты, но не то и другое сразу. Если Дэвид состоит в союзе с кузеном Джоном, вряд ли он заодно на дружеской ноге с духами давно умерших друидских жрецов».
Собравшись с мыслями или с тем, что от них осталось, она заковыляла по полю. Ей вскоре открылась истинная природа движущейся цепочки огней, но это открытие нисколько не успокаивало ее. Огонь исходил от факелов, которые держали в поднятых руках окутанные белыми саванами фигуры. Спеленутые с ног до головы, в капюшонах, они протянулись короткой процессией от дороги мимо монументов, почти до самого входа, и остановились, а пение смолкло. Дэвид был погружен в серьезную беседу с одной из бледных фигур. Он обернулся, и лицо его просветлело, когда он заметил, что она приближается.
— Ну, наконец. Где вы были так долго? Джесс, это Сэм Джонс из Мистического Ордена Солнцепоклонников.
* * *
Казалось, автобус, катясь по дороге, испытывает килевую качку, но, может быть, смутно соображала Джесс, дело в том, что она сама раскачивается из стороны в сторону. На заднем сиденье, вечно на заднем, обиженно подумала она, втиснутая между Сэмом — славный старина Сэм! — и Дэвидом. Оба они обнимали ее, она обнимала их, и все пели.
— Веселые друзья-я-я! — тянула Джесс, но ее слабенький голосок тонул в громовом хоре прочих пассажиров. Речь в песне шла о девушке по имени Мейбл.
Через какое-то время, когда показались огни Солсбери, исполнялся очередной куплет классической народной песни:
— Вот Номер Четыре в своей квартире...
— Нет-нет, не так! — запротестовала Джесс.
— Не так? — горестно уставился на нее Сэм. Капюшон был отброшен с его головы за спину и обнажилась сияющая лысина. Лицо почти круглое, розовое и лишенное каких-либо черт, ибо курносый нос и пухлый бутончик рта терялись в пышных жировых отложениях. — А вы нас поучите, а вы нас научите, а вы нас... Джесси. Славная девочка Джесси!
Автобус остановился. Песнь смолкла.
— Давайте все выходите, — велел шофер, единственная мрачная личность в автобусе.
Сэм встряхнулся, как вынырнувшая из воды утка. Жирные валики под подбородком заколыхались. Благодаря почти волшебной способности некоторых людей преодолевать слабость бренной плоти, голос его звучал вполне разборчиво:
— Приехали. Показали, по-моему, неплохое время. Веселенькое приключение, правда?
— Очень, очень, очень веселенькое. Очень, очень...
— Джесс! — Кто-то потряс ее. Дэвид?
Она послала ему сияющую улыбку.
— Веселенькое приключение, Дэвид? Веселенькое представление?
— Джесс, моя милочка, вы пьяны в стельку. Как я доволоку вас до машины?
— Донесите меня, — предложила Джесс и бросилась в его объятия.
Он рухнул назад на сиденье.
— Не могу. Я и сам под мухой.
— Не может она быть пьяной, — твердо заявил Сэм. — Только не от нашего меда. Он... ик! Извините... он нетоксичен. Давайте я вам помогу. Где ваша машина, старина? Двинемся как на параде. Устроим еще один парад.
Прощание заняло некоторое время. Сэм полностью взял себя в руки и долго обменивался с Джесс крепкими горячими рукопожатиями, но один молодой человек настаивал, что обязательно должен поцеловать ее напоследок. Полная абстрактной любви к человечеству, Джесс готова была повиноваться, но Дэвид запротестовал, и молодой человек был поставлен на место. Потом Дэвид медленно проехал между рядами размахивающих факелами солнцепоклонников. У Джесс слишком кружилась голова, чтобы любопытствовать, зачем он это сделал, или почему издал вульгарное удовлетворенное хрюканье после того, как взглянул в зеркало заднего обзора, или почему они вылетели из города на такой головоломной скорости. Однако примерно через часок она начала интересоваться, где это они едут и по шоссе или по проселку. Эффекты меда улетучивались.
— Ой, — сказала Джесс, когда они попали в глубокую колдобину и она стукнулась головой об крышу. — Куда, черт побери, вы едете?
Дэвид ответил не сразу. Джесс заметила, как стиснуты его губы и напряжены мускулы рук, они ехали по разбитому участку дороги. И снова он бросил взгляд в зеркало и кивнул. Почти сразу же шины легко зашуршали по бетону. Машина вильнула вправо, влево и остановилась. Дэвид выключил фары и повалился вперед, обхватив руль руками и уронив на него голову.
— Вы падаете в обморок? — спросила Джесс.
Дэвид с трудом выпрямился.
— Нет, не падаю. Я никогда в жизни не падал в обморок. И не собираюсь падать в обморок ни сейчас, ни когда-либо в иное время. За кого вы меня, черт возьми, принимаете — за одну из моих слабоумных героинь?
— Но это гораздо приличней и аккуратней, чем если бы вас стошнило, — зловеще сказала Джесс.
— И этого тоже я делать не собираюсь. А если вы собираетесь, попрошу прежде выйти из машины.
— Тогда не буду. Ради всего святого, что это было такое?
— Мед. Нечто сладкое и чрезвычайно алкогольное. Предполагается, что это рецепт каких-то древних не знаю кого.
— Железные люди...
Сидели они в тишине. Это была глубокая сельская тишина, другими словами, полная шумов и звуков, разносящихся брачных призывов ночных животных и насекомых, шороха листвы, в которой шныряла мелкая живность, журчания воды, совиного уханья, хлопанья крыльев летучих мышей. Ночной воздух был холодным и сладким, напоенным разнообразными ароматами, которые вскормленная городом Джессика не могла распознать, но которые сентиментально связывала с такими чисто английскими явлениями, как цветущий боярышник в изгородях и колышимые ветерком гроздья сирени. Дэвид начал постукивать зубами.
— У вас нет другой куртки? — спросила она. — Вы дрожите.
— О, это от страха. Чистейший ледяной ужас.
— Где ваш чемодан?
— Не важно. Вы меня согреете. — Он сгреб ее в объятия и громко запел: — И всю долгую ночь я ее обнимал, чтоб не скрылась она в тумане, в тума-а-ане...
— Да успокойтесь же, не валяйте дурака!
— Не могу, — сказал Дэвид, трясясь. — Это потрясающее сборище полных идиотов! Если в они не возникли в самый нужный момент...
— Я чуть не умерла, когда вы к ним побежали, — хихикнула Джесс. — А когда вы представили Сэма с его маленькой кругленькой розовой мордочкой, торчащей из этого капюшона...
— Не отзывайтесь неуважительно о славном старине Сэме, — предупредил Дэвид, и оба зашлись в пароксизме радостного смеха. — Ну, все это очень хорошо, — заговорил Дэвид, мрачнея. — В любом случае, они нас спасли.
— А что они делают в Стоунхендже посреди ночи?
— Совершают свои ежегодные ритуалы. Все это в основном добропорядочные и серьезные граждане, но в одну ночь в году они приходят в раж и воображают себя древними бриттами. Благослови их Господь. Знаете, наши приятели поджидали нас в автомобиле.
— Я их не видела.
— Вы вообще ничего не видели. А они были там. Толпа окружила их и попридержала, чтобы дать мне время скрыться из виду. Я хотел убедиться, что мы удрали, сворачивая в каждый проселок, будь он проклят, какой только попадался под руку. В результате я в данный момент не имею понятия, где мы находимся. А причина, по которой мы сейчас сидим здесь, за этой надежной оградкой, вовсе не та, о которой вы думаете...
Его губы оторвались от ее волос и с ласковой нежностью скользнули по щеке.
— Чтобы убедиться, что они нас не преследуют, — сказала Джесс, подавляя зевоту.
— М-м-м... Пожалуй, вы правы. Именно по этой причине. — Дэвид убрал руки и отодвинул Джесс в дальний угол. — Полагаю, что именно так. Никогда не начинайте делать того, чего не сможете довести до конца, а в настоящее время... Ну ладно, на чем мы остановились?
— Мы ждем, чтобы посмотреть, не собирается ли нас еще кто-нибудь похитить, — сонно пробормотала Джесс. — О Боже, я совсем сплю...
— Правильно, надо найти нору, где можно залечь, иначе мы оба свалимся замертво. Однако я сомневаюсь, чтобы какой-то приличный отель согласился принять нас. С вами дела обстоят не так плохо, основную долю грязи принял на себя ваш плащ, мой же наряд составляет в целом воротничок и один рукав.
— Как минимум, один ваш рукав прихватила на память та блондинка, — напомнила Джесс тоном, неожиданно утратившим всякие признаки сонливости.
— Не будем преувеличивать. Она просто...
— Устроила оргию, — проворчала Джесс.
— Ну, если на то пошло, почему юный Оскар с такой уверенностью заявлял о своем праве поцеловать вас на прощанье?
— А, это... — Джесс зевнула и снова впала в полукоматозное состояние.
— Вот именно, и раз уж мы затронули эту тему, я должен напомнить, что видел, как вы с Сэмом...
Легкий храп заставил его замолчать. Он пробормотал проклятие и включил мотор.
* * *
Солнечный свет ласково и тепло коснулся закрытых век Джессики. Она проснулась, не столько осознавая свое существование, сколько ощущая собственное тело. Это было какое-то жуткое и омерзительное тело. Оно все болело, и где-то внутри в нем гнездилось что-то ужасающе неприятное.
— Вот, возьмите, — откуда-то издалека прозвучал голос Дэвида. — Выпейте.
Ее пальцев коснулся холодный стакан.
— Нет, — произнесла Джесс.
Чья-то чужая рука приподняла ее и поднесла стакан к губам.
В следующие несколько минут она испытала волнующие переживания, но молодость и здоровый образ жизни восторжествовали. Джесс обнаружила, что сидит с открытыми глазами и желудок ее встал на место.
В незнакомой комнате было холодно. По рукам и груди побежали мурашки. Она потянула на себя одеяло.
— Кто меня раздевал? — вскрикнула она.
В поле ее зрения попало лицо Дэвида. Оно улыбалось, но это было единственное, что о нем можно было сказать с определенностью. Его сплошь покрывали синяки, а круги под глазами обрели нежный лавандовый оттенок.
— Гораздо оригинальнее, чем «Скажите же мне, где я», — заметил он. — Ответ на ваш вопрос должен быть следующим: либо я самолично, либо Билл, — а я знаю, что вам не понравилась бы подобная вольность со стороны незнакомого вам человека. Успокойтесь, моя дорогая, и подумайте, не мог же я положить вас в постель в этих грязнейших одеждах. И сами вы крайне грязны, но, будучи истым джентльменом, я не смог выйти за определенные рамки, а посему предлагаю вам самостоятельно воспользоваться удобствами в другом конце коридора, а заодно и удовлетворить прочие ваши нужды, такие, как.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23