— Скажите, Воронцов, а какое расстояние от окон спальни до того места, где стоял сторож? Вы проверили?
— Метров пятьдесят, я прикидывал, — покраснел Миша. — Точно измерить нечем было.
— Неважно. А какая, по-вашему, была видимость в три тридцать?
— Слабая. — Миша покраснел еще больше.
— По всем данным: конфигурация следов крови, положение тела — сторож был зарезан около входных дверей магазина. Что же, по-вашему, он сначала был зарезан, а потом побежал во двор стрелять?
— А может быть, он сначала выстрелил — во дворе, а уж потом вернулся к магазину? — парировал Миша. — И там его убили! Могло так быть?
— Хорошо. Давайте разберемся. Значит, вначале сторож находился во дворе, заметил налетчика и выстрелил?
— Так.
— А потом побежал к магазину?
— Так.
— Почему же сторож бросил ружье? Оно же валялось во дворе? Выходит, он побежал навстречу опасности безоружным?
Миша растерянно заморгал.
— Ответа нет, — развел руками Коля. — Даже если предположить, что после выстрела сторож подошел к входным дверям просто так, для проверки, он все равно бы не выпустил ружья из рук. Это ясно. Тем более, если он, как вы считаете, побежал навстречу бандитам, которые хотели вломиться в магазин.
— Вывод ясен, — сказал Олег. — Стрелял в Агеева не сторож.
— А кто? Кто стрелял? — запальчиво выкрикнул Воронцов.
— Не знаю, — пожал плечами Олег.
— И я не знаю, — улыбнулся Коля. — Но ты, Михаил, не огорчайся. Разберемся.
— Хорошо! — не сдавался Миша. — По-нашему, они Агеева раскрыли и убили? Почему же они так плохо организовали следы?
— А они не окончили спецшколу, — пошутил Олег.
— Запомните главное, ребята, — сказал Коля. — Даже если бы на преступление решился самый опытный криминалист — какой-нибудь профессор, — даже он не сумел бы сработать чисто! Следы остаются всегда — это аксиома!
Вернулся из ресторана Виктор, устало опустился в кресло.
— Бригаду я в основном отпустил, — сказал он, закуривая. — Такая чушь.
— А если подробнее?
— А подробнее — так этот Смирнов — элементарный курощуп, вот и все! Весь вечер ходил от столика к столику, приставал к женщинам. Все его отшивали, а напоследок ему повезло: клюнула одна. Сейчас они в его квартире. Патефон играет, Лещенко «У самовара я и моя Маша» поет. Смирнов с дамочкой целуются. Внизу, на улице, слышно. Я двух человек на всякий случай оставил — мало ли что.
— Что у нас со скупщиками?
— Наши, московские, в основном сидят по тюрьмам. А те, что на свободе, либо отошли от дел, либо мелковаты — такую сделку не потянут. Из других городов сообщений пока нет.
— Есть, — сказал Коля. — Читай…
В телеграмме Ленинградского уголовного розыска стояло: «На ваш № 183 сообщаем: Магницкий Иван Карлович, 1870 года рождения, ранее неоднократно судимый за скупку и перепродажу золота и драгкамней, освободился из мест заключения 22 мая прошлого года, выехал сегодня в Москву, поезд 1, вагон 8, место 3. Особые приметы: левая нога сломана; хромает. Компрматериалы: купил 40 граммов золотой фольги у Воробьева на ювелирфабрике и 20 граммов платины у коллекционера Грушевского. Цель поездки по предположению нашего источника — закупка крупной партии золота и драгоценностей».
— Что решим? — Коля убрал телеграмму в сейф.
— По-моему, нужно Магницкого встретить, — сказал Миша. — И посмотреть за ним. А там видно будет.
— Это неактивно, — поморщился Олег. — Но лучшего, — он развел руками, — придумать не могу.
— Если бы у нас было время на подготовку, — сказал Виктор, — я бы предложил… проникнуть в банду. Вместо Магницкого.
— А я предлагаю сделать это вместе с Магницким, — спокойно сказал Коля. — Если, конечно, мы на правильном пути. — Он снял трубку телефона: — Дежурную «эмку» — к подъезду. — Коля посмотрел на часы. — Попробуем перехватить поезд где-нибудь у Калинина.
— А почему нельзя утром, на вокзале? — удивился Миша.
— Потому что Магницкого будем встречать не только мы, — снисходительно объяснил Олег.
…»Эмка» миновала «Сокол» и, увеличивая скорость, помчалась по Ленинградскому шоссе. Свет фар вырывал из темноты деревья, редкие домики. Покачиваясь на мягком сиденье, Коля погрузился в полусон. Вот как она складывается, жизнь! Как это у Маяковского? «С пулей встань, с винтовкой ложись». Дети давно уже спрашивают: а что такое гражданская война? И мамы этих детей уверены, что теперь стреляют только в тире, из пневматических ружей. Их называют «духовые». Люди спокойно ходят в театр, в кино. Сердятся на милиционеров, которые штрафуют за неправильный переход улицы. Наверное, большинство так и думает — милиция существует, чтобы переходили улицу в положенных местах. Даже Маяковский написал: «жезлом правит, чтоб вправо шел. Пойду направо — очень хорошо!» Коля улыбнулся сквозь дремоту: вот ведь — профессия! Никто о ней ничего толком не знает, сплошной секрет. Мало кто любит ее — да что там — любит! С элементарным уважением мало кто относится, вот в чем беда! Плохо у нас пропагандируют хорошее. Нагрубит кому-нибудь участковый — сразу узнает вся улица, весь квартал. И сразу — поток писем. А погибнет в схватке с бандитами милиционер или оперативный работник — о многом ли узнаешь из скупых строчек Указа. «За мужество и героизм, проявленные при задержании особо опасного преступника, наградить… посмертно».
«Эмку» встряхнуло. Коля посмотрел на часы.
— Сколько до Клина?
— Километров двадцать, — отозвался шофер.
— Можем не успеть, — заметил Олег.
— В первый раз, что ли? — лениво протянул шофер. — Будем тютелька в тютельку.
Шофер прибавил газ, и Коля снова погрузился в полудремоту. Вспомнился Агеев — парень с трудной судьбой, измотанный, нервный. Надо же! Захотел человек сойти с кривой дорожки — и тут же подкараулили его бывшие дружки, отомстили. Сложное это дело — взаимоотношения в воровской среде. Видимость какой-то морали, каких-то законов, а на деле всем движет право сильного, волчье право. Прячутся, конспирируются, иногда довольно умело, — как с ними бороться? На следствии по делу министров бывшего царского правительства кто-то из обвиняемых остроумно заметил, что против тайно совершаемых преступлений бороться только гласными, открытыми средствами невозможно. Это правильно. Мы тоже, несмотря ни на что, теперь не можем, да и никогда не сможем бороться с преступниками только открыто. Что бы там ни говорили чистоплюи и псевдоморалисты. Нет ничего плохого, ничего аморального в том, что бывший вор Агеев, оставаясь в среде бывших своих сотоварищей, пытался разрушить их преступное сообщество, разложить его изнутри и тем самым спасти всех от тюрьмы и краха. Почему же так живуче отвратительное жандармское слово «сексот»? Не потому ли, что мы боимся подчас чистоты и правды в деле, которое исстари и, конечно же, несправедливо принято считать грязным. А ведь Агеев погиб на боевом посту. Геройски погиб, защищая народное достояние. Только о нем не напишут в газетах, и орденом его не наградят.
«Эмку» встряхнуло, взвыл мотор.
— Вляпались! — в сердцах сказал шофер. — Дорогу ремонтируют. И где мы только объезд проморгали?
— Вернемся, — предложил Миша.
— Тогда явно не успеем, — сказал Олег.
«Эмка» снова набрала скорость, и все обрадовались, что участок плохой дороги остался позади, но впереди мелькнул шлагбаум и красный фонарь на нем. Взвизгнули тормоза. «Эмка» замерла, врезавшись в огромную кучу песка.
— Чтоб вам повылазило! — К машине подскочил рабочий с фонарем. — Носит тут всяких.
— Что же вы дорогу перекрыли и не предупреждаете! — в свою очередь заорал шофер.
— Это как же не предупреждаем! — завопил рабочий. — Объезд взади, глаза разуй.
— Где «взади», где? — орал шофер.
— Кончили, — приструнил его Коля. — Ехать дальше можем?
Шофер заглянул под двигатель:
— Рулевая тяга дуба дала.
Коля достал часы:
— Вот тебе и тютелька в тютельку. Железная дорога далеко?
— Железка — вона она, — злорадно сообщил рабочий. — А поезда здеся не останавливаются.
— Ты чего такой злой? — добродушно осведомился Миша. — Кто тебя обидел?
— Ничего, — не то улыбнулся, не то оскалился рабочий. — Я при случае тоже обижу. Валите, неча мне здесь с вами лясы точить.
Оперативники зашагали к насыпи.
— Его бы надо проверить, — остановился Олег. — Кулацкое отродье, не видите, что ли? Он еще поезд под откос пустит.
— Не усложняй, — успокоил Виктор. — Мало ли из-за чего у человека на душе скверно? Нельзя же во всем и везде видеть одних врагов. Не дело это.
— Меня в спецшколе учили иначе, — буркнул Олег.
— А ты не попка-дурак, — насмешливо сказал Виктор. — Ты учебу воспринимай не механически, а творчески.
Вышли к домику обходчика. В окнах было темно.
— Откройте. — Миша осторожно постучал в дверь.
— Э-э-э… — раздраженно протянул Олег. — Эдак мы здесь до утра простоим! — И он несколько раз подряд сильно ударил по дверям.
Зажегся свет, женский голос спросил тревожно:
— Ой, да кто же это?
— Милиция.
Двери открылись. На пороге стояла женщина лет сорока с «летучей мышью» в руке.
— Где хозяин? Или обходчик — вы? — спросил Коля.
— Иван Кузьмич, — сказала она неуверенно. — А он неужто снова с линии ушел? Неужто снова начелдыкался?!
— Успокойтесь. Дело у нас к вам. Как Ивана Кузьмича найти?
— Да на пути он должон быть, — махнула рукой женщина. — Всем мужик взял — и ростом и силой. И к бабам не ходит, и в местком его нынче избрали. Только вот пьет, проклятущий.
— Найдите обходчика, — приказал Коля Воронцову.
Тот шагнул к дверям и столкнулся с громадным мужиком в брезентовом дождевике.
— Иван Кузьмич? — улыбнулся Воронцов.
— Ну? — спокойно спросил мужик. — Вам чего? Не положено здесь посторонним.
— Мы из МУРа, — Коля протянул удостоверение. — Хотели перехватить московский в Калинине, да теперь и до Клина не успеем — разбили машину.
— Ну и ждите, — сказал обходчик. — Утром пойдет на Москву рабочий поезд, довезет вас.
— Нам сейчас надо, — настаивал Коля. — Да вы поняли, откуда мы?
Обходчик смерил Колю подозрительным взглядом:
— Чего ж не понять? Надысь я кино в клубе глядел. Алевтина, помнишь? Про шпионов. Так там вроде вас: форма наша, бумажки — наши. А сами субчики — из одной иностранной державы.
— Поезд можете остановить? — Коле надоело терять время с упрямым и подозрительным обходчиком.
— Зачем? — прищурился Иван Кузьмич.
— Мы сядем в нужный нам вагон.
— А я сяду в тюрьму?
— Я ведь вам показал свое удостоверение. — Коля начал закипать.
— Давай карандаш — я тебе таких красных книжечек сколько хошь нарисую, — покривился Иван Кузьмич. — Эка невидаль.
Вдалеке послышался гудок паровоза. Коля в отчаянии осмотрелся и вдруг столкнулся с сочувственным взглядом женщины.
— Вон фонарь возьмите, — сказала она. — И бегом навстречу паровозу. И крутите, крутите фонарем-то! Машинист и остановится! — Жена обходчика торопливо сняла с полки красный фонарь и подала его Виктору.
Оперативники выбежали на полотно. Прожектор паровоза был уже совсем рядом. Виктор побежал ему навстречу, отчаянно размахивая фонарем.
— Ах ты, дура, дура, — услышал Коля голос Ивана Кузьмича. — Ты знаешь, что лично тебе будет за выдачу государственной тайны?
— Сплошная у человека труха в голове, — сердито сказал Миша. — А он в чем-то на тебя похож, слышишь, Олег? Такой же сверхбдительный.
— Да отстань ты! — в сердцах крикнул Олег.
Лязгнули тормоза, зашипел пар. Машинист высунулся из окошка и что-то кричал — неразборчиво, но очень зло.
— Давайте, ребята, на паровоз, — приказал Коля Воронцову и Рудакову. — Спокойно все объясните. Виктор! Мы — в вагон.
Поезд тронулся. Коля и Виктор по переходам добрались до восьмого вагона. В отличие от рабочего на шоссе и обходчика проводник все понял с полуслова.
— Вам нужен хромой пассажир? Сейчас… — Он подошел к купе, в котором ехал Магницкий. — Попутчиков нет, он один.
— Нам крупно повезло, — сказал Виктор. — Давайте, — кивнул он проводнику. Тот постучал в дверь.
— Да-да! — послышался скрипучий голос.
— Пассажиры новые, — виновато сказал проводник.
— Житья нет, — проскрипел старческий голос.
Дверь поползла в сторону, в коридор выглянул человек лет семидесяти с выразительным лицом много пожившего и много повидавшего пройдохи.
— Спать когда прикажете?
— А вот сейчас постелем и будем спать, — бодро сказал проводник и повернулся к Виктору и Коле: — Заходите, граждане. Вот ваши места.
Проводник ушел. Магницкий подозрительно посмотрел:
— Попутчики, значит?
— Попутчики, — кивнул Коля.
Сейчас начиналось самое трудное. С первых секунд нужно было взять верный тон, найти точные, не вызывающие никаких сомнений слова и сломить, подавить сопротивление опытного жулика, заставить его поступать в дальнейшем так, как это требовалось по плану операции. Если произойдет ошибка — она повлечет крайне нежелательные последствия.
«Конечно, все, что мы связываем с Магницким, — только предположения, — думал Коля. — Он может ехать в Москву совсем не по нашему делу и вообще без дела — ленинградцы могли и ошибиться. Но разговор следует начинать уверенно и начистоту. Такие обыкновенно ценят нашу откровенность».
Коля протянул Магницкому служебное удостоверение. Тот прочитал и с улыбкой возвратил:
— С этого нужно было начинать, гражданин начальник. Сами посудите: какие попутчики садятся в экспресс посреди поля? Я сразу все понял.
— Это делает вам честь, — серьезно сказал Коля. — С какой целью едете в Москву?
— У меня в Москве целый клан родственников, — улыбнулся Магницкий. — Дядя Станислав, тетя Ядвига, племянница Алечка. Разве закон запрещает их навестить?
— А вот этот поток слов уже не делает вам чести, — все так же серьезно продолжал Коля. — Вы освободились из лагеря год с небольшим. За это время вы уже успели скупить шестьдесят граммов золота и платину у Воробьева на фабрике и у Грушевского.
— У коллекционера, — уточнил Виктор. — Почему у вас такое каменное лицо?
— Вы хотите, чтобы я скакал от радости? — пожал плечами Магницкий. — Ну, хорошо. Все это так. И что же?
— Закон от седьмого августа тысяча девятьсот тридцать второго года вам известен? — спросил Коля.
— Что-то о хищениях? — равнодушно проговорил Магницкий, но где-то глубоко в его глазах на мгновение мелькнул страх, и Коля понял, что начало разговора получилось хорошее.
— Прошу понять меня правильно, — сказал Коля. — Я не угрожаю вам, я вам разъясняю: на основании этого закона вам грозит изрядный срок, Магницкий.
— Я вас понял. Что вы хотите от меня?
— Помочь вам, — сказал Виктор. — Помочь вам хотя бы на старости лет отойти от грязных дел и остаток жизни прожить честно и спокойно.
— Он верно говорит, — подтвердил Коля. — Если вы сдадите незаконно приобретенный металл — вы можете рассчитывать на серьезное снисхождение.
Магницкий достал старинный кожаный портсигар, неторопливо раскрыл, протянул Коле и Виктору: они отказались, и тогда Магницкий закурил сам.
— И это все? — он лукаво посмотрел на Колю и с видимым удовольствием затянулся. — Я сдам металл, и мы разойдемся? И для этого вы ночью прыгали в поезд?
— Приятно иметь дело с умным человеком, — улыбнулся Виктор.
— Безусловно, — Коля подвинул Магницкому пепельницу. — Как видите, мы на вас не наседаем. Мы рассчитываем на вашу сознательность.
Магницкий рассмеялся:
— Бог с вами. В конце концов и возраст у меня критический, и устал я, да и люди вы, скажу прямо, симпатичные. Клятв я никому не давал, да и известно мне с гулькин нос. Если сумеете воспользоваться — ваше счастье.
— Я сгораю от любопытства, — шутливо сказал Виктор.
— Дело в том, что я рискнул, — продолжал Магницкий. — Люди измельчали. Два грамма, сорок граммов. Это, знаете, юнец какой-нибудь, так сказать, начинающий Ротшильд может надеяться по крохам собрать состояние. Я же искал куш! И я его нашел! Вернее сказать, куш нашел меня. О, это объяснимо. С дореволюционных времен в обеих столицах знают Магницкого как делового человека, масштабного человека. Вероятно, поэтому я и получил вот эту записку. — Он протянул Коле свернутый трубочку лист бумаги. — Это было вчера. Я шел домой. Ко мне подошел человек, я его не знаю. Сунул записку и ушел. Приметы вас интересуют? Ей-богу, спросите что-нибудь полегче.
Коля развернул листок, прочитал вслух:
«Завтра перед обедом, Столешников, 5, ремонт часов. Хвылин…»
— Завтра — это значит уже сегодня, — вздохнул Магницкий.
— А почему вы уверены, что вас ждет куш? — спросил Виктор. — В записке об этом ни слова.
— Вы правы, — Магницкий хитро посмотрел на Виктора. — Но здесь-то и началось то, что меня и вдохновило и испугало одновременно! Уходя, этот посланный добавил на словах: «Просили передать, что речь идет об очень крупной партии ценностей. Вы должны подготовиться».
— И вы подготовились? — спросил Коля. — Достали деньги?
— За кого вы меня принимаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65