— Так… Вот уже годы я сплю очень чутко… Мне все кажется, Ева меня зовет… Первое время, когда ее парализовало, она звала меня по три-четыре раза за ночь. Теперь она уже перестала это делать, научилась, что бы ни случилось, обходиться своими силами, но сознание того, что она может нуждаться во мне, не дает мне покоя… Вы понимаете?— Да, продолжайте…— Сегодня меня что-то разбудило… Не знаю, как и объяснить, что это было… Может быть, какой-то шум, может, что-то подсознательное… Я подождала мгновение, тревожное предчувствие не уходило, я встала.., и вот.., пришла сюда…Я совершенно не узнавал ее голоса, словно это и не она со мной говорила. Какой-то внутренний, что ли, был этот голос…— Элен, выпейте что-нибудь, на вас лица нет… И только сейчас я заметил, что она стоит в одной ночной рубашке.— И оденьтесь…Она кивнула. Машинально прошла в свою комнату и надела халат. А я тем временем спустился вниз. Ни в комнатах, ни в патио Евы не нашел. Но я заметил, что входная дверь не была заперта на замок.Элен тяжело спустилась по лестнице, замедляя шаг на каждой ступеньке. Я быстро подошел к бару в холле и налил ей полную рюмку коньяка. Она выпила, ни слова не говоря, хотя терпеть не могла крепкие напитки. Ее бледные щеки сразу же порозовели.— Присядьте, Элен. Нам нужно спокойно во всем разобраться…Она была послушна и делала все, что я ей говорил, — по всему чувствовалось, воля совершенно оставила ее.— Значит, Элен, я тогда не ошибся. Ваша сестра ходит!— Но ведь это невозможно, Виктор!.. Не-воз-мож-но! Любой врач вам это скажет.— Так что у нас тогда — похищение?.. Подумайте, Элен! Мы не в Америке — это там кид-нэпинги на каждом шагу. А если бы даже мы там и жили, не думаю, что кому-нибудь взбрело бы в голову похищать нашу Еву!Коньяк и мой твердый, уверенный голос ее успокоили. Элен прислушалась к моим доводам, взяла себя в руки.— Но, Виктор, вот уже несколько недель, как вы ее знаете. Вы даже пробовали заставить ее учиться ходить. Вы прекрасно знаете, что она не то что ходить, держаться прямо на ногах не в состоянии!— Элен, нас не может так ослеплять повседневная реальность, какой бы ясной она ни была. Ева сидит в своей коляске, уверяет нас, что не может ходить — и мы принимаем это за неизменную данность. Но почему? Всего лишь потому, что обстоятельства и доводы логики на ее стороне. И если мы видим, что она в состоянии покинуть комнату без своей коляски, то можем допустить и противоположное, и допустить с тем же успехом, — ведь и обстоятельства, и логика вступают в противоречие с прежней данностью.Она никак не внимала логике моих доводов, хотя, я видел по ней, силилась это сделать. Стояла на своем — и все.— Тут должно быть что-то другое, Виктор…— Что? Ну предложите мне хоть что-то похожее на гипотезу, я вас выслушаю.— Я не знаю…— Вот видите!— Но я знаю точно, что Ева не может ходить. У меня нет в этом ни малейшего сомнения. Ну сами подумайте, если бы она научилась вдруг ходить, то какой смысл ей это скрывать, притворяться инвалидом? Это что, тайна, которую нужно хранить при себе?А мне вдруг пришла в голову иная идея.Я щелкнул пальцами:— Кажется, я догадался, Элен…У нее даже глаза в темноте заблестели. Мне показалось, я могу увидеть сейчас в них свое отражение, как если бы это были два маленьких зеркальца.— Элен, вы недавно сказали о подсознании…— И что?— Предположите, что у Евы это подсознание сильнее ее болезни. Предположите, что во сне она испытывает потребность ходить и что это самая подсознательная воля дает ей на это силы?Элен покачала головой. Но все-таки я поколебал ее сомнения.— Хм, а вам не кажется, — сказала она, — что все это надуманно?— Пусть и надуманно, но вполне правдоподобно. Эта версия не затрагивает сознания Евы. Ибо, если она знает, что ходит, то как тогда можно назвать ее молчание? Вы находите слово?Элен встала.— Нужно ее найти, Виктор, мне страшно за нее… Даже если она и ходит, то как она сориентируется, она ведь никогда не покидала дом…— Никогда? А я вам говорю, что она выходит из дома!Я вспомнил внезапно то свое ночное приключение с истеричкой в автомобиле… Боже милостивый, как это все сопоставить?!— Я знаю, о чем вы думаете, — прошептала Элен, всматриваясь в меня.— Лучше бы вам об этом не знать, Элен. Бывают на свете вещи, от которых в глазах темнеет…— Что мы будем делать?— Одеваемся и идем искать ее. Вы поищите вокруг дома, а я схожу в гараж, а потом обойду все, что можно…— Хорошо… Мне нужно будить Амелию?— Пока нет. От ее причитаний нам легче не станет. * * * Я быстро надел брюки и свитер, обулся и выскочил во двор.Ночь была темная, приближалась гроза. Луну затянуло тучами, воздух был очень влажный.Я побежал к гаражу.Автомобиль стоял на месте. Я облегченно вздохнул. Потом подошел к воротам и увидел, что они почему-то не закрыты на замок.Я метался по склону, как сумасшедший… Не знал, где искать… Не простое занятие, не так ли, — искать в такое время, во тьме, неизвестно где девушку двадцати лет, которая, по всей логике, не умеет ходить?..Бегая между деревьев, я все время думал о той ночной бестии…Напрягал память и пытался сравнить ее силуэт с силуэтом Евы. И постепенно пришел к выводу, что Ева похожа на ту авантюристку. Но не злую ли шутку играло со мной мое же воображение? * * * Я уже выскочил за ворота и почти час бегал по близлежащим улицам и дорогам и кричал:— Ева!.. Ева!.. Ева!..Кричал каждый раз, как только видел какую-нибудь тень или же слышал хоть какой-то шум… Уже можно было охрипнуть…Подавленный, обессиленный, я вернулся домой.Свет горел во всех окнах.Войдя в холл, я позвал Элен, но ответа не услышал. Неужели она все еще искала сестру?Я поднялся на второй этаж, сразу же заглянул в комнату Евы — и даже выругался от неожиданности.Ева лежала на кровати и спала глубоким сном.В два прыжка я подскочил к ней, сорвал одеяло и всмотрелся в ноги. Лодыжки были еще влажны от росы.— Ева! — крикнул я.Но она даже не пошевельнулась.Я стал трясти ее за плечо.— Ева, перестаньте ломать комедию! Она что-то проворчала, потом с усилием открыла глаза.Казалось, она не видит меня. Во всяком случае, она не узнавала меня.— Ева, послушайте! — кричал я. Никакой реакции.Я побежал в ванную. Смочил холодной водой полотенце и с силой приложил его к ее лицу. Наконец она очнулась.— Ева, вы меня слышите?— Ну да, Вик…— Вы знаете, что произошло? Она нахмурила брови:— Подождите… Что-то у меня голова разламывается… Мне снилось, что я гуляла по деревне…Теперь я уже не знал, правду она говорит или лжет.— Снилось?— Да… Мне было холодно… И плохо… Было очень плохо… Она чихнула.— Вам было так холодно, что вы простыли? — язвительно спросил я.— Что это вы, Вик?— А я всегда так говорю с людьми, которые держат меня за дурака. Сколько можно, Ева?— Что?— Ева, вы умеете ходить… Сегодня ночью вы вставали. Чудесно! Я уже второй раз застаю вас на месте преступления… Совсем недавно я был с вашей сестрой в этой комнате — и вас мы здесь не обнаружили. Не обнаружили, Ева!Она приоткрыла рот, глаза у нее округлились от страха.— Что вы, Вик?!— Это правда! Вас не было в комнате, и коляска ваша, без которой вы якобы не можете передвигаться, стояла здесь пустая. Мы, как сумасшедшие, искали вас где только можно, бегали вокруг дома и по улицам и дорогам, а вы в это время спокойненько вернулись в свою обитель! Девичью, смею заметить, обитель! У нас головы раскалывались от всяких предположений, а вы тихонечко, незаметненько пробирались сюда!Она крикнула так громко, что внутри у меня все похолодело:— Лжец! Вы грязный лжец! Вы хотите представить меня сумасшедшей, я знаю! Хотите запереться здесь вдвоем с Элен и заграбастать наше состояние!Я закрыл уши руками.— Значит, тогда и я, и Элен — сумасшедшие! Она может повторить вам все то, что я рассказал. И это ведь она первая заметила ваше отсутствие и предупредила меня!Последний довод ее добил.— Так это она.., заметила…— Совершенно точно!Она закрыла глаза. Лицо у нее стало таким же серым, каким я уже видел его однажды, в тот день, когда мы целовались.— Вик, мне страшно… Это Элен…— Что — Элен?— Это Элен хочет представить меня сумасшедшей, Вик… Она, наверное, напичкала меня снотворным, так, что я даже проснуться не могла… А потом вытащила меня из дома.. Да, да.., у меня было такое ощущение во сне, будто меня тащит кто-то на спине…Сейчас она была словно под гипнозом.— Ева! — крикнул я. — Я запрещаю вам предъявлять сестре такие обвинения! Это недостойно… Я вас презираю!Она приподнялась, как если бы хотела встать… Движение было таким резким, что она едва не свалилась с кровати.— Тем не менее, это единственное логическое заключение, которое можно сделать из всего, что произошло. Да, Вик!Тут я почувствовал, что за спиной у меня кто-то стоит, и обернулся.Это была Элен. Ноги расцарапаны, в волосах — полно еловых иголок, платье разорвано.Она держала руку на сердце — и потому, наверное, что задыхалась, набегавшись, и потому, что услышала такое чудовищное обвинение сестры.Она долго молча смотрела на Еву. Та опустила голову. Элен вышла, и я услышал, как она с шумом хлопнула дверью своей комнаты.— Ева, — прошептал я, задыхаясь, — Ева, вы ясно представляете себе, что вы сейчас сказали? Она покачала головой:— О, я не знаю! Я ничего больше не знаю, Вик!.. Я.., я, наверное, и вправду немного сумасшедшая…— Но я знаю одно, Ева…Она вскинула голову, всматриваясь в меня.— Я знаю, что вы ходите! И я знаю, что вы — самая грязная шлюха, которую я видел в своей жизни!— О-о-о! — громко застонала она, выпятив губы и выпучив глаза.Она походила на затравленного зверя.Теперь она могла притворяться сколько угодно, было поздно, я ей не верил… И уже не мог контролировать себя.Я сорвал с нее одеяло. Она со страхом смотрела на меня, веки у нее дрожали.— Вы ходите! — прорычал я. — Вы ходите! Ну, вставайте, идите, покажите, как отлично вы ходите, вы, шлюха!Лицо у нее стало просто страшным, ничего уже в нем не осталось ангельского, обычного…— Ну вставайте же! Вставайте! Идите же, мадемуазель Лекэн!Совсем уже выйдя из себя, я схватил ее за руку, вырвал из кровати и с силой толкнул вперед.Сердце так и стучало в груди — я ждал.Ева рухнула на пол, ударившись головой о колесо своей каталки, и взвыла. Попробовала сесть, но ничего у нее не получилось.Я подошел к ней, поднял ее, выпрямил и снова отпустил.Она упала у моих ног, как подкошенная.Только это наконец меня успокоило. Я отнес ее на кровать.— Ева, — сказал я, — если я случайно ошибся, то никогда не прошу себе этой минуты. Бросив на нее взгляд, я вышел. Глава 10 Я пошел к Элен. Я думал застать ее всю в слезах, но был сильно удивлен, увидев, что она совершенно спокойна. Она сидела в кресле, положив нога на ногу и опираясь подбородком на кулак.Я сел на ее кровать.Даже сейчас я не мог не залюбоваться ее красотой.Несмотря на то, что платье у нее было порвано, а ноги все расцарапаны, держалась она с невероятным достоинством.— Ну? — тихо спросил я. — Что вы скажете обо всем этом? Она жалобно улыбнулась:— Видите, Виктор… С человеком прожиты годы. В нем сосредоточен весь твой мир. Ему посвящена лучшая часть жизни… И вдруг однажды ты замечаешь, что он не только не благодарен тебе за все жертвы, но еще и.., ненавидит вас!Как больно было мне видеть это сдержанное ее отчаяние!— Элен, — попробовал я успокоить ее.— Нет, оставьте, Виктор… Оставьте…— Конечно же, она сказала это от злости… Она попала в ловушку и не знала, что придумать, чтобы выбраться из нее…— Она сказала это потому, что у нее нет сердца, сказала потому, что ненавидит меня, Виктор. Я прекрасно знала, что она никогда не простит мне того, что отняла вас у нее…— Подождите, — остановил я ее, — мне кажется, моя гипотеза относительно ее ночных хождений правильна… Пожалуй, она не сознает, что происходит… Или же…— Что — или же?— Или же это самая экстраординарная комедиантка, которая когда-либо существовала на свете…Элен вздохнула:— Кто даст нам ответ на этот вопрос?— Рано или поздно мы получим этот ответ. О каком снотворном она говорила?— Ей выписал его лечащий врач.— Как оно действует?— Все зависит от дозы… Я даю ей десяти капель, когда вижу, что она нервничает… В таком количестве оно больше действует, как успокаивающее, чем как снотворное…— Вчера вечером она его пила?— Нет… Что еще больше подтверждает, что она лгала! Вы понимаете, Виктор, она ведь прекрасно знала, когда говорила это, что вчера я ничего ей не давала!— Хорошо, нужно ложиться спать, Элен. Завтра попробуем разобраться во всем этом…— Для меня и так все ясно. Я не хотела смотреть на нее другими глазами, но она сама меня вынудила…— Нужно проконсультироваться у врача…— Прежде чем он придет, я хотела бы, Виктор, чтобы вы посетили его, все ему рассказали и узнали его мнение.— Я сделаю это завтра.Я подал ей руку и помог подняться с кресла, потом обнял и прижал к себе. Она положила голову на мое плечо. Я почувствовал, как еловые иголки в ее волосах царапают мне шею. * * * Назавтра же я, как и пообещал Элен, направился в Канны встретиться с лечащим врачом семьи Лекэн. Выехал рано утром, чтобы застать его дома, прежде чем он уедет на визиты.Доктор жил недалеко от порта, на относительно тихой улочке. Он принял меня в домашнем халате. Это был уже довольно старый человек, которому сейчас, пожалуй, больше пристало бы играть в шары «эта игра здесь очень распространена», чем врачевать и разъезжать с визитами. Он был очень приветлив, разговорчив. Седая козлиная бородка, смеющиеся глаза, огромный живот и короткие беспокойные руки — забавный, словом, был старичок.— Доктор Буссик? — спросил я.— К вашим услугам.— Виктор Менда… Я жених мадемуазель Элен.— О! Смотри-ка… А я и не знал, что она собирается замуж. Я улыбнулся:— Месяц назад, доктор, я сам об этом не знал. Моя шутка понравилась ему. Он расхохотался:— Так вы не на добрачный осмотр приехали, я полагаю?— Увы, нет.— Как — увы? — удивился он. — У вас что, со здоровьем что-нибудь не в порядке?— Совсем другое.Он сразу же заинтересовался. Я рассказал ему обо всем увиденном мною, начиная с засохшей грязи на лодыжке и кончая событиями сегодняшней ночи, ничего не опуская.Он посерьезнел и недовольно теребил бородку.Как только я закончил, он воскликнул:— Ну и ну!Потом довольно надолго задумался и, наконец, подошел к одному из многочисленных книжных шкафов своего кабинета и достал с полки папку.На ее обложке я прочитал: «Ева Лекэн».Он стал листать страницы в папке.Я молча ждал.— Я вспоминаю природу ее болезни, степени — наконец заговорил доктор. — И мне трудно предположить, что эта малышка может ходить… Во всяком случае, нормально… Самая большая надежда могла бы быть на то, что, она сможет перемещаться с помощью специальных приспособлений, костылей, тростей… Нет, на большее она не способна!— И тем не менее, доктор, факты налицо! Она ходит!— Но почему тайно?— Дорогой мой, если полиомиелит мало изучен, то уж душа человеческая — тайна куда большая… Особенно душа девушки, которая едва ли не выросла в инвалидной коляске… — Он встал. — Я загляну к вам как-нибудь на днях. Скорый визит может ее шокировать.Старик нравился мне. Хоть и забавен он был с виду и словоохотлив не в меру, я сразу понял, что это большой психолог.— Ну, тогда до скорой встречи, доктор. Очень рад был познакомиться с вами.Спускаясь по лестнице, я думал, что ничего особенного, такого что могло бы подтвердить мои предположения, он мне не сказал, но и не отверг возможность ее выздоровления. Тайного! * * * В этот день Ева не спустилась ни к завтраку, ни к обеду, но в конце дня все же появилась.Мне показалось, она была немного бледна. На виске у нее был синяк — она ведь ударилась ночью головой о колесо каталки.Когда подъемник спускался вниз, я обсуждал с Элен интерьер бара в картинной галерее «Шкатулки с Мечтами».Мы сразу же одновременно подняли глаза. На Еве были черная просторная бархатная юбка и голубая жокейская куртка, прекрасно оттенявшая цвет ее волос и лица. Выглядела она в этом наряде просто потрясающе.— Привет всем! — бросила она раскатистым голосом, выезжая из подъемника. — Позвольте представиться: звезда беговых дорожек, главный соперник самого Затопека, побиватель рекордов на длинных дистанциях.— Ради Бога, замолчи! — закричала Элен.— Ради Бога?.. — Ева помолчала. — Хорошо, я больше ничего не скажу. Я подошел к ней.— Простите мне мою грубость сегодня ночью, Ева. Мне стыдно.— Баста, я от этого не умерла, вы сами видите… И это не помешает мне сходить порезвиться на воле в одну из ближайших ночей…— Ева, я думаю, возможно, у вас бывают такие сомнамбулические состояния, во время которых вы можете ходить.— Прекрасная идея!— Я пытаюсь понять…— Сомнамбулизм также погружает меня в такой глубокий сон, что меня не добудиться? Я даже подскочил:— Откуда вы знаете, что я не мог вас разбудить, если вы действительно спали?— Но…— Что — но, Ева?— Во сне я четко чувствовала, что меня трясут, слышала, как произносят мое имя…— Вот видите!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10