раньше она никогда не оставалась одна в комнате хозяйки дома. Вернее, она вообще там ни разу не была. Ковер пылесосила всегда мисс Максвелл и протирала кучу понаставленных там безделушек тоже она. Мисс Холидей втайне была благодарна судьбе за то, что ее не подпускали к фарфору, и мисс Крю не следила за ней ежеминутно, как кошка за мышкой.
Мисс Холидей редко сочувствовала другим: мало ли у нее и своих печалей. Но иногда в глубине души она жалела мисс Розаменд.
Она вошла в комнату, оставив дверь распахнутой. Был еще день, но углы комнаты терялись в темноте. Она рискнула включить люстру и чуть не вскрикнула от яркого света. Она даже зажмурилась, а потом оглянулась: вдруг кто-нибудь вошел? Хотя что ж такого? Зажгла свет, чтобы хорошенько проверить огонь в камине. Она пошла к нему и стала на колени. Все было нормально, но если кто войдет она сделает вид, что вроде как об этом не знала. На подставке справа от очага висел смешной наборчик утвари для ухода за камином. Еще одна вещь, которую нужно чистить. Теперь таких ни у кого нет, только у мисс Крю. Нет ничего противнее — чистить эту медь. А на что похожи потом руки! Не отмоешь!
Мисс Холидей взяла с подставки декоративную щетку.
Ясное дело, ею не пользуются. Она вскинула голову: как бы там ни было, а она ее использует и никто ее не остановит. Она смела золу и смахнула воображаемую пыль. Это придало ей уверенности. Она повесила щетку на место и встала с колен. Волнение уже прошло, она немного осмелела. Можно пока и не уходить. Мисс Холидей обошла комнату, рассматривая фарфор и радуясь, что ей не приходится его мыть и протирать. Все эти затейливые тарелочки да блюдечки казались ей нелепыми, но фарфоровые птицы, рядком стоявшие на одной из полочек, ей понравились. Она вообще любила птичек. Она бы не отказалась от таких, если бы их можно было купить. Она бы целого фунта не пожалела, если бы они продавались. Их было шесть, парочками, как и положено для украшений: две зеленые, две желтые и две с коричневыми перышками и розовыми грудками. Мисс Холидей еще раз обошла комнату и решила поправить подушки на кресле мисс Крю.
Она и сама не ожидала, что так перепугается, услышав за дверью шаги. Она торопливо сунула руку в карман фартука и еле сдержала крик. Это оказалась только миссис Болдер — пришла узнать, чего же она не идет пить чай? Нет, конечно, она не хотела заставлять миссис Болдер ждать, но кто же думал, что та вломится сюда? Экономка приходит сюда раз в день получить указания мисс Крю, и все.
Но миссис Болдер так на нее разобиделась — просто страсти. Низенькая миссис Болдер с красным лицом и копной седых волос на всю деревню прославилась своей сварливостью. Она стояла в дверях и сверлила мисс Холидей злобным взглядом.
— И что же вы это здесь делаете? — вопросила миссис Болдер. — А-а, вы пришли проверить огонь? Мисс Крю ушла только полчаса назад! Уголь быстро прогорает, ясное дело, но не настолько же… Вам здесь нечего делать, сами знаете, а то бы не подскочили как ужаленная, когда я вошла. И будьте так любезны, мисс Холидей, займитесь своими делами, чтобы я спокойно продолжила готовить чай — а то чайник булькает уже минут пятнадцать, а я сиди и думай, где вы, не хватил ли вас вдруг удар или не валяетесь ли вы с сердечным приступом.
Мисс Холидей попыталась оправдываться:
— В нашем роду ни у кого не было ударов и сердце у всех было здоровым.
Она сунула обе руки в карманы, но и там они дрожали.
Пройдя мимо миссис Болдер, она услышала, как та захлопнула дверь и пошла следом. Ей захотелось чаю: по воскресеньям всегда пекли что-нибудь вкусное. Но наслаждаться чаем с пирогом ей видно не придется, все удовольствие испортит ворчание миссис Болдер. Она покорно шла по коридору, через холл в комнату экономки, а миссис Болдер подгоняла ее своими упреками.
Глава 12
Через полчаса к компании в комнате Дженни присоединилась мисс Люси Каннингэм. Она без звонка прошла через боковую дверь, как обычно делала последние тридцать лет. Поверх ее зимнего пальто был накинут мужской непромокаемый плащ, а в руках она держала внушительный зонт: мисс Каннингэм никогда не выходила из дому, не защитившись от дождя.
— А вот и я, — заговорила она. — Лучше поздно, чем никогда: мне ведь надо было и Генри напоить чаем. А потом я на минутку зашла к миссис Стаббс — спросить насчет курочки-наседки, которую она мне обещала. Мои гибридные не желают нестись. Но и та суссекская, что она давала мне в прошлом году, тоже препротивная птица: вдвое меньше цыплят, чем ждали. Вот я и решила уточнить, не той же породы она мне предлагает. Зашла в «Рождественскую сказку», а потом — сразу к вам. Здравствуйте, мистер Лестер! Вы сейчас живете в «Рождественской сказке»? Мой брат, кажется, видел вас там. Ну как, угодила вам миссис Стаббс? Впрочем, об этом можно не спрашивать: это она умеет. — Она отпустила руку Лестера и обратилась ко всем остальным:
— Проследите, чтобы я не ушла домой без зонта. Пожалуй, я поставлю его к себе поближе. А вот плащ можешь забрать, Николас. Да и пальто тоже. Здесь ужасно жарко. Дженни будет лучше, если мы откроем окна. Ничто так не бодрит, как свежий воздух. Как ты, Розаменд? Я смотрю, что-то осунулась. Йогурт по три раза в день — лучшее лекарство. И никаких хлопот — оставляешь молоко, и пусть себе скисает. Да-да, Николас, и этот шарф тоже заберу.
Без плаща, без пальто и нескольких шарфов мисс Каннингэм выглядела уже не такой объемной, хотя и чересчур пышной. Как бы там ни помогал йогурт, чай она пила с не меньшим удовольствием, продолжая тараторить, но не забывая при этом с аппетитом поглощать булочки с маслом, и фруктовый пирог, и, конечно же, фирменное печенье к чаю, которое пекла миссис Болдер, втайне соревнуясь с Флорри Хант. Люси Каннингэм вот уже тридцать лет пыталась вызнать у нее рецепт, но могла бы с таким же успехом пытаться еще тридцать лет. Миссис Болдер все свое держала при себе и передала бы этот рецепт только тому, кто был бы ее плотью и кровью. Но мисс Каннингэм продолжала надеяться. А вслух продолжала вещать о пользе кислого молока, а также черной патоки и кошмарного пойла из молока и пивных дрожжей — для Розаменд и Дженни.
Николас прыснул:
— Смотри не вздумай нам с дядей устроить такую диету. Сама-то ты ничего этого не принимаешь и пока, слава тебе, господи, не потчуешь нас.
Круглые голубые глаза мисс Люси посмотрели на него с укором:
— Но, милый мой, мне это не нужно. Да, я могла бы похудеть, но зачем, если хорошо себя чувствуешь? И что значит несколько лишних фунтов, когда жизнь уже позади?
Дженни засмеялась:
— Но мы с Розаменд совсем не хотим худеть. Нам всегда советуют на несколько фунтов поправиться.
— Еще поправитесь, лапочка. Вам не надо худеть, так что можно пить сливки, есть масло, яйца и даже пирожки, жаренные в масле, сколько захочется.
— Мне бы ничего не хотелось, если бы я ела черную патоку, да еще с кислым молоком, — сказала Дженни. — Мне бы вообще больше не хотелось есть, никогда. Поэтому, наверное, люди и худеют.
Розаменд незаметно вклинилась между Дженни и Люси Каннингэм. Ну и вечер, хуже не придумаешь. Дженни удалось завладеть всеобщим вниманием, и она начала важничать. Розаменд и не заметила, как умоляюще взглянула на Крейга. Поддерживая с мисс Люси светский разговор о курах, она услышала, как Лестер спросил Николоса, не видел ли он того спектакля, на котором все очень смеются, а потом принялся забавно его пересказывать, на самом деле явно стараясь отвлечь Дженни от «взрослой» беседы, и вскоре рассмешил маленькую болтунью.
Через некоторое время и куриная тема иссякла. Мисс Каннингэм взглянула на часы:
— Мне так хотелось повидать Лидию. Она, надеюсь, скоро придет?
— Да, скоро.
— Она ведь тут поблизости. Генри видел, как она направилась в Белый коттедж.
— И я тоже, — вставил Лестер и сразу пожалел, что не промолчал.
— Надо же! — По помрачневшему тону мисс Люси было ясно, что она уже знает об оскорбительном пренебрежении мисс Лидии к мистеру Генри во всех деталях. Она стала расхваливать печенье миссис Болдер и намекать на то, чтобы Розаменд раздобыла этот замечательный рецепт.
— У меня не хватит духу спросить — правда не хватит.
— Робость не дружит с удачей! — засмеялся Николас. — Вы все дрожите перед миссис Болдер, а Розаменд больше всех. Она это чувствует.
Розаменд тоже рассмеялась, но с ноткой грусти:
— Ох, она ведь тут же скажет, что она бедная вдова и потому каждый может притеснять ее, а уж как сядет на своего конька, то ее просто невозможно остановить, пока она не перечислит всех, кого потеряла. И так продолжается не меньше получаса, и под конец тебе уже начинает казаться, что во всех ее бедах виновата только ты.
Николас послал ей воздушный поцелуй:
— Радость моя, ты просто бесхребетное создание, вот она и давит на тебя!
— Не надо обзываться и не стоит сердиться на миссис Болдер, — покачала головой Люси Каннингэм. — А готовит она превосходно.
— Тетя Лу за мир любой ценой. Она на все согласна, лишь бы никто не ссорился. Правда, Лу?
— Николас, сколько раз тебе повторять?
— Что, тебе не нравится это глупое, неуважительное имя? Ладно, дорогая, но бывает по-всякому. Можно начать ссориться и прийти к компромиссу раз в будни и дважды по выходным и праздникам.
Мисс Каннингэм невольно заулыбалась. Дженни задумчиво подхватила:
— Люди называют смешными именами только тех, кого любят. И если им запрещать, они могут и разлюбить, так что пусть лучше зовут как хотят. Я бы очень, очень хотела, чтобы меня называли Дженнифер, только никто не называет.
— Хочешь, я буду до конца своих дней называть тебя Джинивер, — сказал Николас. — Почти то же самое имя, а звучит красивей. Почти Джиневра.
Дженни явно понравилась эта идея:
— Действительно красиво, а почему бы нет?
— Ну, тебе, конечно, придется заплести две длинные косы и надеть монашеское покрывало.
— Ты смеешься надо мной! — вспыхнула девочка.
— Ни за что не посмел бы.
В глазах Дженни засверкали сердитые слезы. Голос задрожал:
— Нет, смеешься! Ты все время надо мной смеешься!
— Дженни, — мягко произнесла Розаменд.
— Николас, дорогой, не дразни ее! — сказала мисс Люси.
Но их голоса заглушил скрип внезапно распахнувшейся двери.
Крейг Лестер первым увидел мисс Лидию — он сидел напротив двери, — очень высокую и мрачную. Она дождалась, когда все умолкнут и недовольно проговорила:
— Вы все слишком шумите. Особенно ты, Дженни.
Вы во что-нибудь играете? Здравствуй, Люси. Здравствуйте, мистер Лестер. Николас, и ты здесь? — ее брови приподнялись. — Милая компания! Надеюсь, я не помешала?
Мужчины встали, Николас по-прежнему приятно улыбался. Но первой заговорила Розаменд:
— Позвольте предложить вам чаю, тетя Лидия.
Мисс Крю оглядела старый поднос из папье-маше, чайник с отбитым носиком, чашки и блюдца из разных сервизов.
— Неприлично поить гостей из такой посуды, Розаменд.
Я-то полагала, что у нас еще можно найти пять одинаковых чашек. И, мне помнится, у нас был серебряный чайник. Он хорош еще и тем, что не бьется, именно поэтому я предложила им пользоваться. Пристойный вид теперь, конечно же, мало кого волнует, но, даже и с утилитарной точки зрения он лучше, ведь из-за отбитого носика много чая проливается в блюдце.
На щеках Дженни вспыхнули красные пятна. Она сказала по-детски дрожащим голосом:
— Розаменд ни в чем не виновата. Чай принесла мисс Холидей.
— Это одна из наших помощниц на кухне, — пояснила мисс Крю Крейну Лестеру. — Как видите, очень бестолковая. Ей, конечно, не следовало браться не за свое дело.
Розаменд учтет, чтобы такое не повторилось. — Она заметила, что мисс Каннингэм весьма неуклюже поднимается со своего места. — Люси, ты еще посидишь с нами?
Мисс Каннингэм покраснела. Она не любила скандалов, а уж язвительности Лидии тем более. Она проговорила:
— Нет, пожалуй, пойду. Я вообще-то не на чай пришла.
Так, заглянула на минутку, хотела тебе кое-что сказать. Если у тебя есть время. Но сперва надо собрать все свои вещи.
Так, что у меня было? Шарф? Нет, их было два — ведь никогда не знаешь, сильный ли ветер, пока не выйдешь.
Лидия Крю презрительно бросила:
— Опять ты кутаешься, Люси. Чем больше на себя надеваешь, тем сильнее чувствуешь холод. Я уже который год твержу тебе об этом.
Мисс Каннингэм тщательно обернула вокруг шеи оба шарфа, надела теплое твидовое пальто и сунула руки в рукава огромного плаща.
— Я люблю тепло, — коротко сказала она. — Благодарю вас, мистер Лестер. Ну вот и все, кажется? Ах да, еще зонт — без зонта я никуда!
Крейг подал ей зонт, а Николас — пухлую сумку.
— Теперь вроде бы все, тетя. Никаких мелочей больше не оставила? Пойдем, я провожу тебя, — сказал Николас.
— Ну, раз ты уже совсем собралась, Люси, — проговорила мисс Крю.
Глава 13
Воскресенье подходило к концу. Загудели церковные колокола. Мисс Силвер и миссис Мерридью отправилась на вечернюю службу. Народу в церкви почти не было.
Жена викария играла па органе поминовение павшим в Первой мировой войне. Викарий мощным баритоном выводил псалмы и духовные песнопения, приходская сестра милосердия вторила ему слабым сопрано. В холодном душном воздухе звучали старинные благородные слова. Уже в эпоху войн Алой и Белой роз эта церковь считалась старой. Здесь находились могилы двух крестоносцев, один из них был изображен со скрещенными на уровне колен ногами — знак, что он совершал свою священную миссию дважды. Здесь же хранились старинные доспехи и стояло несколько памятников. Мисс Силвер подумалось, что мертвых здесь больше, чем живых. Когда они помолились за то, чтобы свет восторжествовал над тьмой и защитил от опасностей ночи, викарий взошел на кафедру и пять минут проповедовал о долге любить своего ближнего, как самого себя. У него был сильный, звучный голос и он говорил, что мир был бы намного прекраснее, если бы все старались быть добрее. После этого все спели «Солнце моей души» и вышли во мрак холодной ветреной ночи.
По воскресеньям после полудня Флорри отпускали отдохнуть, поэтому две подруги сами приготовили себе ужин и помыли потом посуду. Тихие часы, никаких событий, мирная деревня, воскресный отдых, церковный колокольный звон и вечерня, ужин, час-другой у камина, незамысловатая беседа, интересная книга, музыка по радио, потом пожелания спокойной ночи и неспешный отход ко сну.
Но в двух шагах от Белого коттеджа были и те, кто провел ту воскресную ночь без сна.
В понедельник в восемь утра Флорри принесла странную новость. Она поставила поднос на столик у кровати миссис Мерридью и сказала загробным голосом:
— Мисс Холидей не вернулась вчера домой. Ее постель не тронута.
Миссис Мерридью растерянно заморгала:
— Что ты говоришь, Флорри?
Флорри резко раздвинула шторы, и миссис Мерридью снова заморгала: на этот раз от света. На улице было холодно и серо, совсем не то, что хотелось бы увидеть, особенно если случилось что-то неприятное. Холодный свет лег на пестрый фартук Флорри, очень опрятный, но уже сильно выцветший. И хотя пестрые краски заметно потускнели, даже на их фоне лицо служанки никак не отличалось свежестью. Прямые черные волосы, забранные в высокий пучок, желтоватая кожа, обтянувшая лоб и скулы, бледные тонкие губы и застывшее выражение лица никак не вязались с розовыми, голубыми и зелеными пятнами, бывшими некогда веселым летним узором. В комнате было четыре шторы, и Флорри повторила свои слова, лишь когда все они были отодвинуты.
— Она не пришла домой ночевать. Миссис Мэйпл не знает, что и думать. Говорит, она никогда раньше так не поступала. Приходила всегда в девять вечера. Ну разве что иногда ездила в Мэлбери в кино и возвращалась последним автобусом, но всегда предупреждала миссис Мэйпл заранее, и та давала ей ключи, чтобы самой не ждать.
В этот момент в приоткрытую дверь тихонько постучали. Вошла мисс Силвер в теплом голубом халате, который сменил давно износившийся любимый бордовый лишь тогда, когда на нем стали заметны непоправимые изъяны.
На новом халате была очень милая ручная вышивка, а подаренные племянницей черные фетровые тапочки с голубыми помпонами удачно дополняли утренний туалет. Аккуратно подвитые волосы покрывала шелковая сеточка.
Мисс Силвер с тревогой спросила:
— Мэриан, милая, что-нибудь случилось? Я шла в ванную и тут вдруг услышала…
Обычная сдержанность изменила Флорри, и в третий раз она рассказала свою новость с дополнительными подробностями:
— Миссис Мэйпл — она-то думала, что мисс Холидей у себя, — Флорри обратилась к мисс Силвер:
— Она сама очень плохо слышит. Было полдесятого вечера, и она думала, что мисс Холидей пришла и поднялась к себе, не сказав об этом, как она всегда делает. Оно и понятно: до миссис Мэйпл докричаться — это не у всякого хватит терпения. Она ничего не слышит, разве что только «Спокойной ночи!». Ну, в общем, мисс Холидей снимает у нее комнату уже десять лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Мисс Холидей редко сочувствовала другим: мало ли у нее и своих печалей. Но иногда в глубине души она жалела мисс Розаменд.
Она вошла в комнату, оставив дверь распахнутой. Был еще день, но углы комнаты терялись в темноте. Она рискнула включить люстру и чуть не вскрикнула от яркого света. Она даже зажмурилась, а потом оглянулась: вдруг кто-нибудь вошел? Хотя что ж такого? Зажгла свет, чтобы хорошенько проверить огонь в камине. Она пошла к нему и стала на колени. Все было нормально, но если кто войдет она сделает вид, что вроде как об этом не знала. На подставке справа от очага висел смешной наборчик утвари для ухода за камином. Еще одна вещь, которую нужно чистить. Теперь таких ни у кого нет, только у мисс Крю. Нет ничего противнее — чистить эту медь. А на что похожи потом руки! Не отмоешь!
Мисс Холидей взяла с подставки декоративную щетку.
Ясное дело, ею не пользуются. Она вскинула голову: как бы там ни было, а она ее использует и никто ее не остановит. Она смела золу и смахнула воображаемую пыль. Это придало ей уверенности. Она повесила щетку на место и встала с колен. Волнение уже прошло, она немного осмелела. Можно пока и не уходить. Мисс Холидей обошла комнату, рассматривая фарфор и радуясь, что ей не приходится его мыть и протирать. Все эти затейливые тарелочки да блюдечки казались ей нелепыми, но фарфоровые птицы, рядком стоявшие на одной из полочек, ей понравились. Она вообще любила птичек. Она бы не отказалась от таких, если бы их можно было купить. Она бы целого фунта не пожалела, если бы они продавались. Их было шесть, парочками, как и положено для украшений: две зеленые, две желтые и две с коричневыми перышками и розовыми грудками. Мисс Холидей еще раз обошла комнату и решила поправить подушки на кресле мисс Крю.
Она и сама не ожидала, что так перепугается, услышав за дверью шаги. Она торопливо сунула руку в карман фартука и еле сдержала крик. Это оказалась только миссис Болдер — пришла узнать, чего же она не идет пить чай? Нет, конечно, она не хотела заставлять миссис Болдер ждать, но кто же думал, что та вломится сюда? Экономка приходит сюда раз в день получить указания мисс Крю, и все.
Но миссис Болдер так на нее разобиделась — просто страсти. Низенькая миссис Болдер с красным лицом и копной седых волос на всю деревню прославилась своей сварливостью. Она стояла в дверях и сверлила мисс Холидей злобным взглядом.
— И что же вы это здесь делаете? — вопросила миссис Болдер. — А-а, вы пришли проверить огонь? Мисс Крю ушла только полчаса назад! Уголь быстро прогорает, ясное дело, но не настолько же… Вам здесь нечего делать, сами знаете, а то бы не подскочили как ужаленная, когда я вошла. И будьте так любезны, мисс Холидей, займитесь своими делами, чтобы я спокойно продолжила готовить чай — а то чайник булькает уже минут пятнадцать, а я сиди и думай, где вы, не хватил ли вас вдруг удар или не валяетесь ли вы с сердечным приступом.
Мисс Холидей попыталась оправдываться:
— В нашем роду ни у кого не было ударов и сердце у всех было здоровым.
Она сунула обе руки в карманы, но и там они дрожали.
Пройдя мимо миссис Болдер, она услышала, как та захлопнула дверь и пошла следом. Ей захотелось чаю: по воскресеньям всегда пекли что-нибудь вкусное. Но наслаждаться чаем с пирогом ей видно не придется, все удовольствие испортит ворчание миссис Болдер. Она покорно шла по коридору, через холл в комнату экономки, а миссис Болдер подгоняла ее своими упреками.
Глава 12
Через полчаса к компании в комнате Дженни присоединилась мисс Люси Каннингэм. Она без звонка прошла через боковую дверь, как обычно делала последние тридцать лет. Поверх ее зимнего пальто был накинут мужской непромокаемый плащ, а в руках она держала внушительный зонт: мисс Каннингэм никогда не выходила из дому, не защитившись от дождя.
— А вот и я, — заговорила она. — Лучше поздно, чем никогда: мне ведь надо было и Генри напоить чаем. А потом я на минутку зашла к миссис Стаббс — спросить насчет курочки-наседки, которую она мне обещала. Мои гибридные не желают нестись. Но и та суссекская, что она давала мне в прошлом году, тоже препротивная птица: вдвое меньше цыплят, чем ждали. Вот я и решила уточнить, не той же породы она мне предлагает. Зашла в «Рождественскую сказку», а потом — сразу к вам. Здравствуйте, мистер Лестер! Вы сейчас живете в «Рождественской сказке»? Мой брат, кажется, видел вас там. Ну как, угодила вам миссис Стаббс? Впрочем, об этом можно не спрашивать: это она умеет. — Она отпустила руку Лестера и обратилась ко всем остальным:
— Проследите, чтобы я не ушла домой без зонта. Пожалуй, я поставлю его к себе поближе. А вот плащ можешь забрать, Николас. Да и пальто тоже. Здесь ужасно жарко. Дженни будет лучше, если мы откроем окна. Ничто так не бодрит, как свежий воздух. Как ты, Розаменд? Я смотрю, что-то осунулась. Йогурт по три раза в день — лучшее лекарство. И никаких хлопот — оставляешь молоко, и пусть себе скисает. Да-да, Николас, и этот шарф тоже заберу.
Без плаща, без пальто и нескольких шарфов мисс Каннингэм выглядела уже не такой объемной, хотя и чересчур пышной. Как бы там ни помогал йогурт, чай она пила с не меньшим удовольствием, продолжая тараторить, но не забывая при этом с аппетитом поглощать булочки с маслом, и фруктовый пирог, и, конечно же, фирменное печенье к чаю, которое пекла миссис Болдер, втайне соревнуясь с Флорри Хант. Люси Каннингэм вот уже тридцать лет пыталась вызнать у нее рецепт, но могла бы с таким же успехом пытаться еще тридцать лет. Миссис Болдер все свое держала при себе и передала бы этот рецепт только тому, кто был бы ее плотью и кровью. Но мисс Каннингэм продолжала надеяться. А вслух продолжала вещать о пользе кислого молока, а также черной патоки и кошмарного пойла из молока и пивных дрожжей — для Розаменд и Дженни.
Николас прыснул:
— Смотри не вздумай нам с дядей устроить такую диету. Сама-то ты ничего этого не принимаешь и пока, слава тебе, господи, не потчуешь нас.
Круглые голубые глаза мисс Люси посмотрели на него с укором:
— Но, милый мой, мне это не нужно. Да, я могла бы похудеть, но зачем, если хорошо себя чувствуешь? И что значит несколько лишних фунтов, когда жизнь уже позади?
Дженни засмеялась:
— Но мы с Розаменд совсем не хотим худеть. Нам всегда советуют на несколько фунтов поправиться.
— Еще поправитесь, лапочка. Вам не надо худеть, так что можно пить сливки, есть масло, яйца и даже пирожки, жаренные в масле, сколько захочется.
— Мне бы ничего не хотелось, если бы я ела черную патоку, да еще с кислым молоком, — сказала Дженни. — Мне бы вообще больше не хотелось есть, никогда. Поэтому, наверное, люди и худеют.
Розаменд незаметно вклинилась между Дженни и Люси Каннингэм. Ну и вечер, хуже не придумаешь. Дженни удалось завладеть всеобщим вниманием, и она начала важничать. Розаменд и не заметила, как умоляюще взглянула на Крейга. Поддерживая с мисс Люси светский разговор о курах, она услышала, как Лестер спросил Николоса, не видел ли он того спектакля, на котором все очень смеются, а потом принялся забавно его пересказывать, на самом деле явно стараясь отвлечь Дженни от «взрослой» беседы, и вскоре рассмешил маленькую болтунью.
Через некоторое время и куриная тема иссякла. Мисс Каннингэм взглянула на часы:
— Мне так хотелось повидать Лидию. Она, надеюсь, скоро придет?
— Да, скоро.
— Она ведь тут поблизости. Генри видел, как она направилась в Белый коттедж.
— И я тоже, — вставил Лестер и сразу пожалел, что не промолчал.
— Надо же! — По помрачневшему тону мисс Люси было ясно, что она уже знает об оскорбительном пренебрежении мисс Лидии к мистеру Генри во всех деталях. Она стала расхваливать печенье миссис Болдер и намекать на то, чтобы Розаменд раздобыла этот замечательный рецепт.
— У меня не хватит духу спросить — правда не хватит.
— Робость не дружит с удачей! — засмеялся Николас. — Вы все дрожите перед миссис Болдер, а Розаменд больше всех. Она это чувствует.
Розаменд тоже рассмеялась, но с ноткой грусти:
— Ох, она ведь тут же скажет, что она бедная вдова и потому каждый может притеснять ее, а уж как сядет на своего конька, то ее просто невозможно остановить, пока она не перечислит всех, кого потеряла. И так продолжается не меньше получаса, и под конец тебе уже начинает казаться, что во всех ее бедах виновата только ты.
Николас послал ей воздушный поцелуй:
— Радость моя, ты просто бесхребетное создание, вот она и давит на тебя!
— Не надо обзываться и не стоит сердиться на миссис Болдер, — покачала головой Люси Каннингэм. — А готовит она превосходно.
— Тетя Лу за мир любой ценой. Она на все согласна, лишь бы никто не ссорился. Правда, Лу?
— Николас, сколько раз тебе повторять?
— Что, тебе не нравится это глупое, неуважительное имя? Ладно, дорогая, но бывает по-всякому. Можно начать ссориться и прийти к компромиссу раз в будни и дважды по выходным и праздникам.
Мисс Каннингэм невольно заулыбалась. Дженни задумчиво подхватила:
— Люди называют смешными именами только тех, кого любят. И если им запрещать, они могут и разлюбить, так что пусть лучше зовут как хотят. Я бы очень, очень хотела, чтобы меня называли Дженнифер, только никто не называет.
— Хочешь, я буду до конца своих дней называть тебя Джинивер, — сказал Николас. — Почти то же самое имя, а звучит красивей. Почти Джиневра.
Дженни явно понравилась эта идея:
— Действительно красиво, а почему бы нет?
— Ну, тебе, конечно, придется заплести две длинные косы и надеть монашеское покрывало.
— Ты смеешься надо мной! — вспыхнула девочка.
— Ни за что не посмел бы.
В глазах Дженни засверкали сердитые слезы. Голос задрожал:
— Нет, смеешься! Ты все время надо мной смеешься!
— Дженни, — мягко произнесла Розаменд.
— Николас, дорогой, не дразни ее! — сказала мисс Люси.
Но их голоса заглушил скрип внезапно распахнувшейся двери.
Крейг Лестер первым увидел мисс Лидию — он сидел напротив двери, — очень высокую и мрачную. Она дождалась, когда все умолкнут и недовольно проговорила:
— Вы все слишком шумите. Особенно ты, Дженни.
Вы во что-нибудь играете? Здравствуй, Люси. Здравствуйте, мистер Лестер. Николас, и ты здесь? — ее брови приподнялись. — Милая компания! Надеюсь, я не помешала?
Мужчины встали, Николас по-прежнему приятно улыбался. Но первой заговорила Розаменд:
— Позвольте предложить вам чаю, тетя Лидия.
Мисс Крю оглядела старый поднос из папье-маше, чайник с отбитым носиком, чашки и блюдца из разных сервизов.
— Неприлично поить гостей из такой посуды, Розаменд.
Я-то полагала, что у нас еще можно найти пять одинаковых чашек. И, мне помнится, у нас был серебряный чайник. Он хорош еще и тем, что не бьется, именно поэтому я предложила им пользоваться. Пристойный вид теперь, конечно же, мало кого волнует, но, даже и с утилитарной точки зрения он лучше, ведь из-за отбитого носика много чая проливается в блюдце.
На щеках Дженни вспыхнули красные пятна. Она сказала по-детски дрожащим голосом:
— Розаменд ни в чем не виновата. Чай принесла мисс Холидей.
— Это одна из наших помощниц на кухне, — пояснила мисс Крю Крейну Лестеру. — Как видите, очень бестолковая. Ей, конечно, не следовало браться не за свое дело.
Розаменд учтет, чтобы такое не повторилось. — Она заметила, что мисс Каннингэм весьма неуклюже поднимается со своего места. — Люси, ты еще посидишь с нами?
Мисс Каннингэм покраснела. Она не любила скандалов, а уж язвительности Лидии тем более. Она проговорила:
— Нет, пожалуй, пойду. Я вообще-то не на чай пришла.
Так, заглянула на минутку, хотела тебе кое-что сказать. Если у тебя есть время. Но сперва надо собрать все свои вещи.
Так, что у меня было? Шарф? Нет, их было два — ведь никогда не знаешь, сильный ли ветер, пока не выйдешь.
Лидия Крю презрительно бросила:
— Опять ты кутаешься, Люси. Чем больше на себя надеваешь, тем сильнее чувствуешь холод. Я уже который год твержу тебе об этом.
Мисс Каннингэм тщательно обернула вокруг шеи оба шарфа, надела теплое твидовое пальто и сунула руки в рукава огромного плаща.
— Я люблю тепло, — коротко сказала она. — Благодарю вас, мистер Лестер. Ну вот и все, кажется? Ах да, еще зонт — без зонта я никуда!
Крейг подал ей зонт, а Николас — пухлую сумку.
— Теперь вроде бы все, тетя. Никаких мелочей больше не оставила? Пойдем, я провожу тебя, — сказал Николас.
— Ну, раз ты уже совсем собралась, Люси, — проговорила мисс Крю.
Глава 13
Воскресенье подходило к концу. Загудели церковные колокола. Мисс Силвер и миссис Мерридью отправилась на вечернюю службу. Народу в церкви почти не было.
Жена викария играла па органе поминовение павшим в Первой мировой войне. Викарий мощным баритоном выводил псалмы и духовные песнопения, приходская сестра милосердия вторила ему слабым сопрано. В холодном душном воздухе звучали старинные благородные слова. Уже в эпоху войн Алой и Белой роз эта церковь считалась старой. Здесь находились могилы двух крестоносцев, один из них был изображен со скрещенными на уровне колен ногами — знак, что он совершал свою священную миссию дважды. Здесь же хранились старинные доспехи и стояло несколько памятников. Мисс Силвер подумалось, что мертвых здесь больше, чем живых. Когда они помолились за то, чтобы свет восторжествовал над тьмой и защитил от опасностей ночи, викарий взошел на кафедру и пять минут проповедовал о долге любить своего ближнего, как самого себя. У него был сильный, звучный голос и он говорил, что мир был бы намного прекраснее, если бы все старались быть добрее. После этого все спели «Солнце моей души» и вышли во мрак холодной ветреной ночи.
По воскресеньям после полудня Флорри отпускали отдохнуть, поэтому две подруги сами приготовили себе ужин и помыли потом посуду. Тихие часы, никаких событий, мирная деревня, воскресный отдых, церковный колокольный звон и вечерня, ужин, час-другой у камина, незамысловатая беседа, интересная книга, музыка по радио, потом пожелания спокойной ночи и неспешный отход ко сну.
Но в двух шагах от Белого коттеджа были и те, кто провел ту воскресную ночь без сна.
В понедельник в восемь утра Флорри принесла странную новость. Она поставила поднос на столик у кровати миссис Мерридью и сказала загробным голосом:
— Мисс Холидей не вернулась вчера домой. Ее постель не тронута.
Миссис Мерридью растерянно заморгала:
— Что ты говоришь, Флорри?
Флорри резко раздвинула шторы, и миссис Мерридью снова заморгала: на этот раз от света. На улице было холодно и серо, совсем не то, что хотелось бы увидеть, особенно если случилось что-то неприятное. Холодный свет лег на пестрый фартук Флорри, очень опрятный, но уже сильно выцветший. И хотя пестрые краски заметно потускнели, даже на их фоне лицо служанки никак не отличалось свежестью. Прямые черные волосы, забранные в высокий пучок, желтоватая кожа, обтянувшая лоб и скулы, бледные тонкие губы и застывшее выражение лица никак не вязались с розовыми, голубыми и зелеными пятнами, бывшими некогда веселым летним узором. В комнате было четыре шторы, и Флорри повторила свои слова, лишь когда все они были отодвинуты.
— Она не пришла домой ночевать. Миссис Мэйпл не знает, что и думать. Говорит, она никогда раньше так не поступала. Приходила всегда в девять вечера. Ну разве что иногда ездила в Мэлбери в кино и возвращалась последним автобусом, но всегда предупреждала миссис Мэйпл заранее, и та давала ей ключи, чтобы самой не ждать.
В этот момент в приоткрытую дверь тихонько постучали. Вошла мисс Силвер в теплом голубом халате, который сменил давно износившийся любимый бордовый лишь тогда, когда на нем стали заметны непоправимые изъяны.
На новом халате была очень милая ручная вышивка, а подаренные племянницей черные фетровые тапочки с голубыми помпонами удачно дополняли утренний туалет. Аккуратно подвитые волосы покрывала шелковая сеточка.
Мисс Силвер с тревогой спросила:
— Мэриан, милая, что-нибудь случилось? Я шла в ванную и тут вдруг услышала…
Обычная сдержанность изменила Флорри, и в третий раз она рассказала свою новость с дополнительными подробностями:
— Миссис Мэйпл — она-то думала, что мисс Холидей у себя, — Флорри обратилась к мисс Силвер:
— Она сама очень плохо слышит. Было полдесятого вечера, и она думала, что мисс Холидей пришла и поднялась к себе, не сказав об этом, как она всегда делает. Оно и понятно: до миссис Мэйпл докричаться — это не у всякого хватит терпения. Она ничего не слышит, разве что только «Спокойной ночи!». Ну, в общем, мисс Холидей снимает у нее комнату уже десять лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26