Надеюсь, впрочем, вы понимаете, что в любое время вас могут вызвать для дачи дополнительных показаний.
Профессор разразился хохотом:
— Я не сбегу, если вы это имеете в виду.
Все это время мисс Силвер безмятежно вязала свою кофточку. Когда дверь за профессором Ричардсоном захлопнулась, инспектор Эбботт глубоко вздохнул и спросил:
— Ну как?
Мисс Силвер кашлянула.
— Интересный персонаж, — осторожно проговорила она.
Фрэнк уселся на ручку кресла.
— О да!
— Крайне экспансивный и в то же время удивительно хладнокровный. Ведь ты, дорогой Фрэнк, по сути, обвинил его в убийстве, а он, не задумываясь, привел единственный довод, способный его оправдать.
Фрэнк кивнул:
— Голова у него есть.
— И мозги тоже.
Инспектор рассмеялся:
— Но вы не ответили на мой вопрос. Что вы о нем думаете?
— Я склонна считать, что он говорит правду.
— И какие у вас для этого основания?
Мисс Силвер подняла голову от работы и строго посмотрела на своего ученика.
— Речь идет о мотиве. Я не вижу причины, по котором профессор Ричардсон мог бы желать Герберту Уайтолу смерти. Возможно, мы не все знаем, но очень похоже на то, что у профессора были все основания радоваться исходу встречи. Разумеется, стоит проверить его показания в части письма Робинета. Если оно действительно существует, то вполне могло заменить профессору кинжал. Думаю, беседа привела его в отличное расположение духа. И еще: судя по всему, он даже и не старался понизить во время этого разговора голос. Именно поэтому Маршам с легкостью услышал его и узнал.
— Вообще-то, я тоже не думаю, что он явился сюда с намерением убить сэра Герберта.
— Ты хочешь сказать, это намерение посетило его внезапно? Но для этого нужны очень серьезные причины.
Фрэнк поднял брови:
— Разве с его характером нужны какие-то причины?
— Еще как! Ты же видел сам: он может неистовствовать, бушевать и метать громы, но в нужный момент тут же берет себя в руки. Пользуясь его выражением, зачем ему было убивать сэра Герберта Уайтола, если он никого не убил раньше?
— В общем, вы не верите, что он это сделал.
— Я просто не вижу, что могло бы его на это толкнуть.
Зазвонил телефон, и Эбботт, подойдя к аппарату, снял трубку. Через секунду от его раздражения не осталось и следа.
— Это вы, Джексон? Что-нибудь удалось узнать?
Из трубки донесся приглушенный голос.
— Сорок тысяч? — переспросил инспектор. — А это часом не его фотография была в газетах? Ну, с трехъярусным тортом и сто одной свечкой? Да? Тогда понятно. Молодец. Спасибо.
Он положил трубку и вернулся к креслу.
— Похоже, мы сели этой старой лисе на хвост.
— Фрэнк! — возмутилась мисс Силвер.
— Я про леди Драйден. Я тут запустил ей в нору хорька, и он вернулся с добычей.
Мисс Силвер вздохнула:
— Ты, очевидно, хочешь сказать, что навели справки относительно завещания сэра Джона Драйдена?
— Вы, как всегда, правы. Так вот. Мой Джексон побывал у Сомерсета и вытянул из него, что сэр Джон оставил своей приемной дочери Лайле ни много ни мало сорок тысяч фунтов.
— А кто опекуны?
— Их двое: Сибил Драйден и некто Грегори Дигис.
Память мисс Силвер тут же услужливо извлекла из своих глубин две газетные вырезки. Одна была из очень солидной газеты, вторая — из обычного бульварного листка с кучей цветных иллюстраций, но на обеих красовалась фотография несравненного Грегори Дигиса, празднующего в кругу семьи свой сто первый по счету день рождения.
Фрэнк рассмеялся.
— Я смотрю, это имя вам знакомо. Между прочим, завещание было составлено около двадцати лет назад. Похоже, сэр Джон просто хотел сделать старику приятное. Вы же знаете, как это обычно бывает с опекунами: делами-то занимается только один, а все остальные просто ставят свои подписи. Сэр Джон, очевидно, рассчитывал на свою жену. Хотел бы я знать, как она распорядилась этими деньгами.
— Двадцать лет назад… — задумчиво проговорила мисс Силвер. — Лайле тогда было всего три, а сэр Джон еще не женился на Сибил.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Боюсь, точную дату их свадьбы я назвать не смогу, но это случилось лишь через несколько лет после того, как он удочерил Лайлу.
— Значит, имя леди Драйден было внесено позже. Джексон не вдавался в детали.
Мисс Силвер кашлянула.
— Между прочим, леди Драйден достаточно ясно дала мне понять, что сэр Джон практически ничего не оставил приемной дочке.
— Ну, если сорок тысяч для нее ничего… Интересно, кстати, а покойный Уайтол заглядывал в завещание сэра Джона? Уж он-то точно бы заинтересовался судьбой этих денег. Может быть, в этом все дело? Может быть, он действительно узнан, куда они подевались? В таком случае становится понятно, почему Лайле пришлось выходить за него замуж: это был своего рода выкуп, который леди Драйден платила за свои ошибки.
Фрэнк посмотрел на часы и встал.
— Ну, ладно, что-то мы тут расфантазировались. При всем моем уважении, как говорят французы, пора спускаться на землю. Нужно будет как-нибудь испробовать эту фразу на своем шефе. Надеюсь только, его не хватит сердечный приступ. В общем, если мои часы идут точно и поезд не опоздал, мистер Гарсайд, доверенное лицо Уайтола, должен подъезжать сейчас к дому. Намечается маленькое представление с оглашением завещания. Разумеется, я оставил для вас места в первом ряду.
Мисс Силвер убрала вязанье в сумочку.
— Благодарю, — улыбаясь, сказала она. — Это должно быть необычайно интересно.
Глава 30
Мистер Гарсайд оказался тощим сутулым клерком с лошадиным лицом, острыми скулами и до отвращения скорбным голосом. Он был потрясен смертью своего клиента. Ничего подобного в его фирме никогда раньше не случалось, и это при том, что целых три поколения Гарсайдов положили жизни на ее процветание. Мистер Гарсайд прямо-таки излучал неодобрение. Усевшись за письменный стол, он открыл папку, извлек из нее несколько бумаг и сурово оглядел собравшихся. Справа от него сидели Фрэнк Эбботт и местный инспектор. Инспектора мистер Гарсайд уже видел: он встретил его на станции. Фрэнка Эбботта он видел впервые и был неприятно поражен его молодостью. Инспектор Эбботт определенно ему не нравился. Мистер Гарсайд поморщился и переключил внимание на членов семьи.
Мистер Хэйли… О мистере Эрике Хэйли он знал многое: сэр Герберт неоднократно высказывал свое о нем мнение. Леди Драйден… Красивая женщина. Черный цвет ей к лицу. Мисс Уайтекер… Ну, об этой он знал больше даже, чем о мистере Хэйли… Ага, а вот и мисс Драйден. Очень даже неплохо выглядит для невесты, только что потерявшей жениха. Очаровательна, просто очаровательна… А как ей идет траур! Так… Рядом — Адриан Грей. Этот не интересовал мистера Гарсайда абсолютно. И еще какая-то пожилая особа, подозрительно похожая на гувернантку. Мистеру Гарсайду называли ее имя, но оно совершенно вылетело у него из головы. Салвер, Сулвер… Ну да, точно, мисс Силвер. К его величайшей досаде, никто так и не удосужился объяснить мистеру Гарсайду, как она здесь оказалась. Он неприязненно покосился на цветастую сумку для вязанья, лежавшую у этой особы на коленях, и спросил себя, не собирается ли она здесь вязать. Мисс Силвер не собиралась. Она просто не желала расставаться со своей сумочкой.
Инспектор Эбботт повертел головой, проверяя, все ли на месте. Мистер Хэйли, облокотившись о каминную полку, тщетно силился придать своему лицу приличествующее случаю выражение серьезности, леди Драйден, выпрямившись, сидела в одном из больших кресел; мисс Уайтекер — в соответствии со своим положением — сидела рядом в кресле поменьше. Все подозреваемые, за исключением профессора и Билла Уоринга, были в сборе. Инспектор кивнул мистеру Гарсайду, и тот, взяв одну из бумаг, откашлялся.
— В мои обязанности входит довести до вашего сведения завещание, которое оставил покойный сэр Герберт Уайтол. Поскольку оба душеприказчика — мистер Хэйли и я — присутствуют, давайте начинать. Мне, к сожалению, неизвестно, знаком ли мистер Хэйли с условиями завещания…
Он сделал паузу.
— Кузен говорил мне, что включает меня в завещание душеприказчиком, — проговорил Хэйли, — но это было несколько лет назад. Больше мне ничего не известно. Сэр Герберт был довольно, э… скрытным человеком. Но, насколько я знаю, перед женитьбой он собирался полностью переписать завещание. Могу я узнать, о каком из завещаний идет речь: о старом или о новом?
Наступила гробовая тишина. От ответа на этот вопрос зависело слишком многое. Если новое завещание существует, наследницей будет Лайла Драйден. В противном случае она не получит ни цента, и неизвестно еще, кому достанется состояние — Хэйли, мисс Уайтекер или кому-то еще. От сэра Герберта можно было ожидать чего угодно.
Мистер Гарсайд чуть приподнял бровь.
— Сэр Герберт действительно обсуждал со мной свое новое завещание, но так и не успел прийти к окончательному варианту. Таким образом, новое завещание осталось неподписанным, и старое остается в силе.
Леди Драйден смертельно побледнела. Только два красных пятна остались гореть на ее скулах, но о них позаботилась уже не природа, а косметика. Рука, лежавшая на ручке кресла, слегка сжалась, но лицо не отразило ровным счетом ничего. Мисс Уайтекер, сидевшая рядом, не смог ла сдержать вздоха облегчения и разжала стиснутые ладони. На лице Лайлы было написано искреннее недоумение, на лице Хэйли — удовлетворение. Он кивнул.
— Что ж, давайте продолжим. Каковы условия завещания?
Но, прежде чем мистер Гарсайд раскрыл рот, вмешался инспектор Эбботт.
— А разве вы их не знаете? — осведомился он и получил в ответ удивленный взгляд.
— С какой стати?
— Вы не знаете даже, кто главный наследник?
Хэйли пожал плечами:
— Надежда, как говорится, умирает последней. И потом, я как-никак единственный его родственник.
Если это и была игра, то игра отличная. Хэйли не взял ни одной фальшивой ноты. Он был серьезен, печатен и глубоко скорбел о смерти любимого кузена.
По знаку инспектора мистер Гарсайд продолжил:
— Я предполагаю не зачитывать сейчас завещание полностью. Разумеется, я передам мистеру Хэйли экземпляр, с которым все смогут ознакомиться.
Он выжидающе смолк.
Хэйли махнул рукой:
— Делайте как вам лучше. Сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме вас, разбирается здесь во всех этих юридических тонкостях. Не знаю, право, зачем все так усложнять.
— Там, где требуется точность, специальные термины неизбежны, — назидательно сообщил мистер Гарсайд. — Однако я попробую передать вам суть дела своими словами. Итак…
Он надел пенсне, и в комнате повисла гнетущая тишина. Мистер Гарсайд прочистил горло и отодвинул от себя ненужный более документ.
— Я начну с меньших сумм. На благотворительные нужды десяти приютам — список прилагается — завещается по пятьсот фунтов каждому. Эти деньги не подлежат обложению налогом, равно как и сумма в десять фунтов за каждый год службы, причитающаяся всем слугам.
Мисс Уайтекер резко подалась вперед, а Лайла недоуменно повернулась к Адриану Грею. «А какое отношение все это имеет ко мне? — говорил ее взгляд. — Герберт Уайтол умер, мне не нужно больше выходить за него замуж. Тогда почему я сижу здесь и слушаю его завещание?»
Адриан улыбнулся и мягко положил ладонь на ее руку. Лайла вдруг поняла, что так она может просидеть хоть целую вечность. По ее телу разлилось приятное тепло, а на щеках вспыхнул легкий ровный румянец.
Мистер Гарсайд поправил пенсне и продолжил:
— Пять тысяч фунтов завещается мистеру Адриану Грею. — Он глянул на собравшихся поверх пенсне и объяснил: — Это распоряжение находится в дополнении, внесенном сэром Гербертом совсем недавно, и я зачитываю его вместе с основным завещанием исключительно для удобства. В этом же дополнении содержится указание передать музею Саут-Кенсингтона пять тысяч фунтов и коллекцию слоновой кости.
Он закашлялся. Адриан Грей поднял голову, словно хотел что-то сказать, но не произнес ни звука. Его лицо вспыхнуло и побледнело снова. Он что-то прошептал, но слов никто не расслышал.
Мистер Гарсайд вздохнул и закончил:
— Поместье со всей обстановкой, а также все движимое и недвижимое имущество завещается мистеру Генри Эрику Хэйли.
Эрик Хэйли не шелохнулся. Сейчас на него смотрели все — или почти все. Даже Лайла удивленно разглядывала его своими огромными голубыми глазами. Единственным человеком, который по-прежнему продолжал смотреть на мистера Гарсайда, была Миллисент Уайтекер. В ее взгляде было столько ожидания, что тому стало не по себе. Чтобы хоть чем-то себя занять, он даже принялся перекладывать с места на место свои документы.
На лице Эрика Хэйли медленно проступил румянец. Человек, способный глазом не моргнув выслушать, что получил огромное состояние, либо святоша, либо лжец. Эрик Хэйли определенно не был ни тем, ни другим. Когда он заговорил, стало еще более заметно, насколько он смущен и взволнован:
— Честно говоря, я не ожидал ничего подобного. Ну надо же! Кто бы мог подумать! Нет, я, конечно, рассчитывал что-нибудь получить, но чтобы сразу все…
Он потрясение смолк. Инспектор Эбботт разглядывал его, пытаясь понять, насколько это удивление искренне. Фрэнк Эбботт был воспитан на бессмертных книгах Льюиса Кэрролла, и сейчас ему вдруг вспомнилась фраза из «Алисы в Стране чудес»: «Это самое лучшее масло!»
Мистер Гарсайд тем временем размышлял над тем, имеет ли счастливый наследник хоть малейшее представление о том, как ему повезло, потому что, проживи сэр Герберт Уайтол на несколько дней дольше, его ближайший и единственный родственник не получил бы в наследство ни цента. Однако поведение мистера Хэйли не давало ни малейшего ключа к вопросу, догадывается он об этом или нет. Нужно заметить, что не одного мистера Гарсайда мучил этот вопрос: оба полицейских жаждали получить на него ответ не меньше.
Мистер Гарсайд начал складывать документы.
— Мистер Хэйли, — окликнул он новоиспеченного хозяина поместья. — Нам еще нужно обсудить кое-какие детали…
Все это время мисс Уайтекер просидела, подавшись вперед и не отрывая от него взгляда. От ее лица отхлынула вся кровь и, если бы не лихорадочный блеск глаз, оно казалось бы мертвым. Когда мистер Гарсайд отодвинул стул и поднялся, ее губы пришли в движение.
— Это не все, — хрипло проговорила она.
— Что вы говорите, мисс Уайтекер? — повернулся к ней адвокат.
— Это ведь не все, да? Там должно быть что-то и для меня. Он обещал.
Казалось, она не замечает, что в комнате, кроме них двоих, есть кто-то еще.
— Он обещал мне… Обещал, — снова и снова повторяла она.
— Наверное, вы не поняли, — растерянно проговорил мистер Гарсайд. — Вы ведь работали у сэра Герберта секретаршей, да?
— Десять лет, — раздельно и жестко произнесла мисс Уайтекер. — Десять.
Мистер Гарсайд прочистил горло.
— Ну вот, — с облегчением проговорил он. — Все правильно. Значит, вам причитается ровно сто фунтов. По десять в год.
— Сто фунтов? — выдохнула мисс Уайтекер, поднимаясь. — Сто фунтов? Мне? Да вы хоть сами понимаете, что говорите? Он обещал позаботиться обо мне и о ребенке! Он говорил, что оставит мне минимум десять тысяч! Почему, вы думаете, я осталась, когда он решил жениться на этой дурочке? Думаете, мне это нравилось? Думаете, это может понравиться хоть одной женщине? Но мне пришлось. Он заставил меня. Он угрожал, что вычеркнет меня из завещания — из нового завещания, по которому я должна была получить десять тысяч… И я осталась и день за днем вынуждена была терпеть присутствие этой… этой… — Ее голос сорвался на визг. — Ненавижу! Ненавижу эту идиотку! И долго еще вы будете на нее смотреть? Почему ее до сих пор не арестовали? Это ведь она его убила, точно она. У нее до сих пор на руках кровь! Почему же никто до сих пор не арестовал ее?
Она вдруг запнулась, сделала шаг вперед и, вытянув руки, рухнула во весь рост на пол.
Глава 31
В десять часов вечера мисс Силвер пожелала всем доброй ночи и, расставшись на лестнице с леди Драйден и Рэй Фортескью, отправилась в свою комнату. Лайла поднялась к себе сразу же после ужина, и в гостиной остались одни мужчины.
Оказавшись в своей комнате, мисс Силвер одобрительно взглянула на зажженный камин и, немного повозившись, подтащила к нему глубокое кресло с цветастым ситцевым чехлом. Сна у нее не было ни в одном глазу. Дело в том, что мисс Силвер провела небольшой эксперимент и теперь с нетерпением ждала результатов. В комнате было тепло и уютно, а у мисс Силвер накопилось достаточно пищи для размышлений. Записей она не вела — в основном потому, что их негде было хранить, но память никогда еще не подводила ее, и сейчас мисс Силвер принялась не спеша разбирать свои впечатления об участниках этого дела.
Во-первых, жертва: сэр Герберт Уайтол. Медицинская экспертиза установила время смерти: ни в коем случае не позже половины двенадцатого. При этом в одиннадцать он был еще жив и беседовал с профессором Ричардсоном, а чуть позже двенадцати уже лежал на полу своего кабинета мертвый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Профессор разразился хохотом:
— Я не сбегу, если вы это имеете в виду.
Все это время мисс Силвер безмятежно вязала свою кофточку. Когда дверь за профессором Ричардсоном захлопнулась, инспектор Эбботт глубоко вздохнул и спросил:
— Ну как?
Мисс Силвер кашлянула.
— Интересный персонаж, — осторожно проговорила она.
Фрэнк уселся на ручку кресла.
— О да!
— Крайне экспансивный и в то же время удивительно хладнокровный. Ведь ты, дорогой Фрэнк, по сути, обвинил его в убийстве, а он, не задумываясь, привел единственный довод, способный его оправдать.
Фрэнк кивнул:
— Голова у него есть.
— И мозги тоже.
Инспектор рассмеялся:
— Но вы не ответили на мой вопрос. Что вы о нем думаете?
— Я склонна считать, что он говорит правду.
— И какие у вас для этого основания?
Мисс Силвер подняла голову от работы и строго посмотрела на своего ученика.
— Речь идет о мотиве. Я не вижу причины, по котором профессор Ричардсон мог бы желать Герберту Уайтолу смерти. Возможно, мы не все знаем, но очень похоже на то, что у профессора были все основания радоваться исходу встречи. Разумеется, стоит проверить его показания в части письма Робинета. Если оно действительно существует, то вполне могло заменить профессору кинжал. Думаю, беседа привела его в отличное расположение духа. И еще: судя по всему, он даже и не старался понизить во время этого разговора голос. Именно поэтому Маршам с легкостью услышал его и узнал.
— Вообще-то, я тоже не думаю, что он явился сюда с намерением убить сэра Герберта.
— Ты хочешь сказать, это намерение посетило его внезапно? Но для этого нужны очень серьезные причины.
Фрэнк поднял брови:
— Разве с его характером нужны какие-то причины?
— Еще как! Ты же видел сам: он может неистовствовать, бушевать и метать громы, но в нужный момент тут же берет себя в руки. Пользуясь его выражением, зачем ему было убивать сэра Герберта Уайтола, если он никого не убил раньше?
— В общем, вы не верите, что он это сделал.
— Я просто не вижу, что могло бы его на это толкнуть.
Зазвонил телефон, и Эбботт, подойдя к аппарату, снял трубку. Через секунду от его раздражения не осталось и следа.
— Это вы, Джексон? Что-нибудь удалось узнать?
Из трубки донесся приглушенный голос.
— Сорок тысяч? — переспросил инспектор. — А это часом не его фотография была в газетах? Ну, с трехъярусным тортом и сто одной свечкой? Да? Тогда понятно. Молодец. Спасибо.
Он положил трубку и вернулся к креслу.
— Похоже, мы сели этой старой лисе на хвост.
— Фрэнк! — возмутилась мисс Силвер.
— Я про леди Драйден. Я тут запустил ей в нору хорька, и он вернулся с добычей.
Мисс Силвер вздохнула:
— Ты, очевидно, хочешь сказать, что навели справки относительно завещания сэра Джона Драйдена?
— Вы, как всегда, правы. Так вот. Мой Джексон побывал у Сомерсета и вытянул из него, что сэр Джон оставил своей приемной дочери Лайле ни много ни мало сорок тысяч фунтов.
— А кто опекуны?
— Их двое: Сибил Драйден и некто Грегори Дигис.
Память мисс Силвер тут же услужливо извлекла из своих глубин две газетные вырезки. Одна была из очень солидной газеты, вторая — из обычного бульварного листка с кучей цветных иллюстраций, но на обеих красовалась фотография несравненного Грегори Дигиса, празднующего в кругу семьи свой сто первый по счету день рождения.
Фрэнк рассмеялся.
— Я смотрю, это имя вам знакомо. Между прочим, завещание было составлено около двадцати лет назад. Похоже, сэр Джон просто хотел сделать старику приятное. Вы же знаете, как это обычно бывает с опекунами: делами-то занимается только один, а все остальные просто ставят свои подписи. Сэр Джон, очевидно, рассчитывал на свою жену. Хотел бы я знать, как она распорядилась этими деньгами.
— Двадцать лет назад… — задумчиво проговорила мисс Силвер. — Лайле тогда было всего три, а сэр Джон еще не женился на Сибил.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Боюсь, точную дату их свадьбы я назвать не смогу, но это случилось лишь через несколько лет после того, как он удочерил Лайлу.
— Значит, имя леди Драйден было внесено позже. Джексон не вдавался в детали.
Мисс Силвер кашлянула.
— Между прочим, леди Драйден достаточно ясно дала мне понять, что сэр Джон практически ничего не оставил приемной дочке.
— Ну, если сорок тысяч для нее ничего… Интересно, кстати, а покойный Уайтол заглядывал в завещание сэра Джона? Уж он-то точно бы заинтересовался судьбой этих денег. Может быть, в этом все дело? Может быть, он действительно узнан, куда они подевались? В таком случае становится понятно, почему Лайле пришлось выходить за него замуж: это был своего рода выкуп, который леди Драйден платила за свои ошибки.
Фрэнк посмотрел на часы и встал.
— Ну, ладно, что-то мы тут расфантазировались. При всем моем уважении, как говорят французы, пора спускаться на землю. Нужно будет как-нибудь испробовать эту фразу на своем шефе. Надеюсь только, его не хватит сердечный приступ. В общем, если мои часы идут точно и поезд не опоздал, мистер Гарсайд, доверенное лицо Уайтола, должен подъезжать сейчас к дому. Намечается маленькое представление с оглашением завещания. Разумеется, я оставил для вас места в первом ряду.
Мисс Силвер убрала вязанье в сумочку.
— Благодарю, — улыбаясь, сказала она. — Это должно быть необычайно интересно.
Глава 30
Мистер Гарсайд оказался тощим сутулым клерком с лошадиным лицом, острыми скулами и до отвращения скорбным голосом. Он был потрясен смертью своего клиента. Ничего подобного в его фирме никогда раньше не случалось, и это при том, что целых три поколения Гарсайдов положили жизни на ее процветание. Мистер Гарсайд прямо-таки излучал неодобрение. Усевшись за письменный стол, он открыл папку, извлек из нее несколько бумаг и сурово оглядел собравшихся. Справа от него сидели Фрэнк Эбботт и местный инспектор. Инспектора мистер Гарсайд уже видел: он встретил его на станции. Фрэнка Эбботта он видел впервые и был неприятно поражен его молодостью. Инспектор Эбботт определенно ему не нравился. Мистер Гарсайд поморщился и переключил внимание на членов семьи.
Мистер Хэйли… О мистере Эрике Хэйли он знал многое: сэр Герберт неоднократно высказывал свое о нем мнение. Леди Драйден… Красивая женщина. Черный цвет ей к лицу. Мисс Уайтекер… Ну, об этой он знал больше даже, чем о мистере Хэйли… Ага, а вот и мисс Драйден. Очень даже неплохо выглядит для невесты, только что потерявшей жениха. Очаровательна, просто очаровательна… А как ей идет траур! Так… Рядом — Адриан Грей. Этот не интересовал мистера Гарсайда абсолютно. И еще какая-то пожилая особа, подозрительно похожая на гувернантку. Мистеру Гарсайду называли ее имя, но оно совершенно вылетело у него из головы. Салвер, Сулвер… Ну да, точно, мисс Силвер. К его величайшей досаде, никто так и не удосужился объяснить мистеру Гарсайду, как она здесь оказалась. Он неприязненно покосился на цветастую сумку для вязанья, лежавшую у этой особы на коленях, и спросил себя, не собирается ли она здесь вязать. Мисс Силвер не собиралась. Она просто не желала расставаться со своей сумочкой.
Инспектор Эбботт повертел головой, проверяя, все ли на месте. Мистер Хэйли, облокотившись о каминную полку, тщетно силился придать своему лицу приличествующее случаю выражение серьезности, леди Драйден, выпрямившись, сидела в одном из больших кресел; мисс Уайтекер — в соответствии со своим положением — сидела рядом в кресле поменьше. Все подозреваемые, за исключением профессора и Билла Уоринга, были в сборе. Инспектор кивнул мистеру Гарсайду, и тот, взяв одну из бумаг, откашлялся.
— В мои обязанности входит довести до вашего сведения завещание, которое оставил покойный сэр Герберт Уайтол. Поскольку оба душеприказчика — мистер Хэйли и я — присутствуют, давайте начинать. Мне, к сожалению, неизвестно, знаком ли мистер Хэйли с условиями завещания…
Он сделал паузу.
— Кузен говорил мне, что включает меня в завещание душеприказчиком, — проговорил Хэйли, — но это было несколько лет назад. Больше мне ничего не известно. Сэр Герберт был довольно, э… скрытным человеком. Но, насколько я знаю, перед женитьбой он собирался полностью переписать завещание. Могу я узнать, о каком из завещаний идет речь: о старом или о новом?
Наступила гробовая тишина. От ответа на этот вопрос зависело слишком многое. Если новое завещание существует, наследницей будет Лайла Драйден. В противном случае она не получит ни цента, и неизвестно еще, кому достанется состояние — Хэйли, мисс Уайтекер или кому-то еще. От сэра Герберта можно было ожидать чего угодно.
Мистер Гарсайд чуть приподнял бровь.
— Сэр Герберт действительно обсуждал со мной свое новое завещание, но так и не успел прийти к окончательному варианту. Таким образом, новое завещание осталось неподписанным, и старое остается в силе.
Леди Драйден смертельно побледнела. Только два красных пятна остались гореть на ее скулах, но о них позаботилась уже не природа, а косметика. Рука, лежавшая на ручке кресла, слегка сжалась, но лицо не отразило ровным счетом ничего. Мисс Уайтекер, сидевшая рядом, не смог ла сдержать вздоха облегчения и разжала стиснутые ладони. На лице Лайлы было написано искреннее недоумение, на лице Хэйли — удовлетворение. Он кивнул.
— Что ж, давайте продолжим. Каковы условия завещания?
Но, прежде чем мистер Гарсайд раскрыл рот, вмешался инспектор Эбботт.
— А разве вы их не знаете? — осведомился он и получил в ответ удивленный взгляд.
— С какой стати?
— Вы не знаете даже, кто главный наследник?
Хэйли пожал плечами:
— Надежда, как говорится, умирает последней. И потом, я как-никак единственный его родственник.
Если это и была игра, то игра отличная. Хэйли не взял ни одной фальшивой ноты. Он был серьезен, печатен и глубоко скорбел о смерти любимого кузена.
По знаку инспектора мистер Гарсайд продолжил:
— Я предполагаю не зачитывать сейчас завещание полностью. Разумеется, я передам мистеру Хэйли экземпляр, с которым все смогут ознакомиться.
Он выжидающе смолк.
Хэйли махнул рукой:
— Делайте как вам лучше. Сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме вас, разбирается здесь во всех этих юридических тонкостях. Не знаю, право, зачем все так усложнять.
— Там, где требуется точность, специальные термины неизбежны, — назидательно сообщил мистер Гарсайд. — Однако я попробую передать вам суть дела своими словами. Итак…
Он надел пенсне, и в комнате повисла гнетущая тишина. Мистер Гарсайд прочистил горло и отодвинул от себя ненужный более документ.
— Я начну с меньших сумм. На благотворительные нужды десяти приютам — список прилагается — завещается по пятьсот фунтов каждому. Эти деньги не подлежат обложению налогом, равно как и сумма в десять фунтов за каждый год службы, причитающаяся всем слугам.
Мисс Уайтекер резко подалась вперед, а Лайла недоуменно повернулась к Адриану Грею. «А какое отношение все это имеет ко мне? — говорил ее взгляд. — Герберт Уайтол умер, мне не нужно больше выходить за него замуж. Тогда почему я сижу здесь и слушаю его завещание?»
Адриан улыбнулся и мягко положил ладонь на ее руку. Лайла вдруг поняла, что так она может просидеть хоть целую вечность. По ее телу разлилось приятное тепло, а на щеках вспыхнул легкий ровный румянец.
Мистер Гарсайд поправил пенсне и продолжил:
— Пять тысяч фунтов завещается мистеру Адриану Грею. — Он глянул на собравшихся поверх пенсне и объяснил: — Это распоряжение находится в дополнении, внесенном сэром Гербертом совсем недавно, и я зачитываю его вместе с основным завещанием исключительно для удобства. В этом же дополнении содержится указание передать музею Саут-Кенсингтона пять тысяч фунтов и коллекцию слоновой кости.
Он закашлялся. Адриан Грей поднял голову, словно хотел что-то сказать, но не произнес ни звука. Его лицо вспыхнуло и побледнело снова. Он что-то прошептал, но слов никто не расслышал.
Мистер Гарсайд вздохнул и закончил:
— Поместье со всей обстановкой, а также все движимое и недвижимое имущество завещается мистеру Генри Эрику Хэйли.
Эрик Хэйли не шелохнулся. Сейчас на него смотрели все — или почти все. Даже Лайла удивленно разглядывала его своими огромными голубыми глазами. Единственным человеком, который по-прежнему продолжал смотреть на мистера Гарсайда, была Миллисент Уайтекер. В ее взгляде было столько ожидания, что тому стало не по себе. Чтобы хоть чем-то себя занять, он даже принялся перекладывать с места на место свои документы.
На лице Эрика Хэйли медленно проступил румянец. Человек, способный глазом не моргнув выслушать, что получил огромное состояние, либо святоша, либо лжец. Эрик Хэйли определенно не был ни тем, ни другим. Когда он заговорил, стало еще более заметно, насколько он смущен и взволнован:
— Честно говоря, я не ожидал ничего подобного. Ну надо же! Кто бы мог подумать! Нет, я, конечно, рассчитывал что-нибудь получить, но чтобы сразу все…
Он потрясение смолк. Инспектор Эбботт разглядывал его, пытаясь понять, насколько это удивление искренне. Фрэнк Эбботт был воспитан на бессмертных книгах Льюиса Кэрролла, и сейчас ему вдруг вспомнилась фраза из «Алисы в Стране чудес»: «Это самое лучшее масло!»
Мистер Гарсайд тем временем размышлял над тем, имеет ли счастливый наследник хоть малейшее представление о том, как ему повезло, потому что, проживи сэр Герберт Уайтол на несколько дней дольше, его ближайший и единственный родственник не получил бы в наследство ни цента. Однако поведение мистера Хэйли не давало ни малейшего ключа к вопросу, догадывается он об этом или нет. Нужно заметить, что не одного мистера Гарсайда мучил этот вопрос: оба полицейских жаждали получить на него ответ не меньше.
Мистер Гарсайд начал складывать документы.
— Мистер Хэйли, — окликнул он новоиспеченного хозяина поместья. — Нам еще нужно обсудить кое-какие детали…
Все это время мисс Уайтекер просидела, подавшись вперед и не отрывая от него взгляда. От ее лица отхлынула вся кровь и, если бы не лихорадочный блеск глаз, оно казалось бы мертвым. Когда мистер Гарсайд отодвинул стул и поднялся, ее губы пришли в движение.
— Это не все, — хрипло проговорила она.
— Что вы говорите, мисс Уайтекер? — повернулся к ней адвокат.
— Это ведь не все, да? Там должно быть что-то и для меня. Он обещал.
Казалось, она не замечает, что в комнате, кроме них двоих, есть кто-то еще.
— Он обещал мне… Обещал, — снова и снова повторяла она.
— Наверное, вы не поняли, — растерянно проговорил мистер Гарсайд. — Вы ведь работали у сэра Герберта секретаршей, да?
— Десять лет, — раздельно и жестко произнесла мисс Уайтекер. — Десять.
Мистер Гарсайд прочистил горло.
— Ну вот, — с облегчением проговорил он. — Все правильно. Значит, вам причитается ровно сто фунтов. По десять в год.
— Сто фунтов? — выдохнула мисс Уайтекер, поднимаясь. — Сто фунтов? Мне? Да вы хоть сами понимаете, что говорите? Он обещал позаботиться обо мне и о ребенке! Он говорил, что оставит мне минимум десять тысяч! Почему, вы думаете, я осталась, когда он решил жениться на этой дурочке? Думаете, мне это нравилось? Думаете, это может понравиться хоть одной женщине? Но мне пришлось. Он заставил меня. Он угрожал, что вычеркнет меня из завещания — из нового завещания, по которому я должна была получить десять тысяч… И я осталась и день за днем вынуждена была терпеть присутствие этой… этой… — Ее голос сорвался на визг. — Ненавижу! Ненавижу эту идиотку! И долго еще вы будете на нее смотреть? Почему ее до сих пор не арестовали? Это ведь она его убила, точно она. У нее до сих пор на руках кровь! Почему же никто до сих пор не арестовал ее?
Она вдруг запнулась, сделала шаг вперед и, вытянув руки, рухнула во весь рост на пол.
Глава 31
В десять часов вечера мисс Силвер пожелала всем доброй ночи и, расставшись на лестнице с леди Драйден и Рэй Фортескью, отправилась в свою комнату. Лайла поднялась к себе сразу же после ужина, и в гостиной остались одни мужчины.
Оказавшись в своей комнате, мисс Силвер одобрительно взглянула на зажженный камин и, немного повозившись, подтащила к нему глубокое кресло с цветастым ситцевым чехлом. Сна у нее не было ни в одном глазу. Дело в том, что мисс Силвер провела небольшой эксперимент и теперь с нетерпением ждала результатов. В комнате было тепло и уютно, а у мисс Силвер накопилось достаточно пищи для размышлений. Записей она не вела — в основном потому, что их негде было хранить, но память никогда еще не подводила ее, и сейчас мисс Силвер принялась не спеша разбирать свои впечатления об участниках этого дела.
Во-первых, жертва: сэр Герберт Уайтол. Медицинская экспертиза установила время смерти: ни в коем случае не позже половины двенадцатого. При этом в одиннадцать он был еще жив и беседовал с профессором Ричардсоном, а чуть позже двенадцати уже лежал на полу своего кабинета мертвый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26