В сельскохозяйственных местностях появилось множество ферм лиги. Их продукцию собирали и распределяли через ту же организацию: во всех городах открылись магазины от Лиги истинных американцев. И это был всего лишь костяк колоссального механизма, посредством которого лига намеревалась взять под контроль все основные отрасли промышленности в стране.
Сальвалетти выполнил некоторые обещания Брэгга – обещания, совсем недавно казавшиеся несбыточными…
Когда солнечный луч коснулся сморщенного лица Сэма Пака, который скрючившись сидел на стуле возле окна, оно на фоне зеленого леса показалось неживым уродливым лицом мумии.
– Что знает этот священник такого, чего не знают другие, Хозяин? Доктор Орвин тоже знал о нашем появлении в стране…
– Его источники информации мы обнаружили – и уничтожили… Орвин Прескотт выполнил свою роль в нашей игре.
– Да, это так.
Никто не смог бы сказать, открыты или закрыты глаза Сэма Пака, когда он повернул сморщенную желтую голову в сторону сидящей за столом величественной фигуры.
– Враг Номер Один не смог раздобыть доказательства, подтверждающие истинность сделанного аббатом заявления. – Казалось, доктор Фу Манчи размышляет вслух. – Он всячески мешал и досаждал нам, но великая работа продолжалась и теперь близится к своему торжественному завершению. Если сейчас нас постигнет неудача – значит, его боги оказались сильнее наших. Поэтому я так опасаюсь священника.
– Мудрый человек боится лишь того, о чем имеет представление, – проговорил старый Сэм Пак. – Ибо против неизвестного нет защиты.
Доктор Фу Манчи смотрел на мудрое лицо помощника, положив неподвижные длинные руки на стол перед собой.
– У священника есть источник информации в Секретной Службе, – мягко произнес он. – Сальвалетти, которого я растил, как садовник растит хрупкую лилию, нужно охранять день и ночь.
– Сальвалетти именно так и охраняют, Маркиз. Штат его телохранителей в пять раз больше отряда, отвечавшего за безопасность Харвея Брэгга.
На несколько мгновений наступило молчание. Доктор Фу Манчи устремил из-под полуопущенных век задумчивый взгляд на лесной пейзаж за окном.
– Согласно некоторым донесениям, он порой ускользает из-под опеки телохранителей. – Фу Манчи говорил почти шепотом. – Лола Дюма подтверждает это. Мои чикагские агенты невежественны и тупы. Я жду объяснения этих тайных походов.
Сэм Пак медленно кивнул сморщенной головой.
– Я применил строгие меры воздействия к номеру, ответственному за безопасность Сальвалетти, Хозяин. Это был японский врач Шошима.
– Был?
– Он самым достойным образом совершил харакири прошлой ночью…
Молчание вновь воцарилось в комнате, где два невидимых паука плели странную густую паутину на станке американской истории. Небольшая ферма, с которой доктор Фу Манчи продолжал отдавать приказы своим агентам, стояла на отшибе от шоссе – на земле, принадлежащей одному из ярых сторонников Лиги истинных американцев. Хозяин фермы не имел представления о подлинной личности арендатора, предоставив свои владения в полное распоряжение лиги.
В молчании доктор Фу Манчи сидел неподвижно, устремив взгляд на далекий лес. Сэм Пак напоминал холодную статую: сейчас никто не заметил бы в нем признаков жизни. Белка взбежала по свисающей над террасой ветке дерева, заглянула в комнату, легко перепрыгнула на соседнюю ветку и исчезла с глаз. Вечернее пение птиц знаменовало наступление сумерек.
– Я переберусь на Шестую базу в Чикаго, – раздался наконец гортанный голос. – Профессор составит мне компанию. Я должен присутствовать там лично в субботу вечером.
– План готов, Маркиз. Но вам придется ехать через Нью-Йорк.
– Я тронусь в путь в течение часа, мой друг. Возможно, по дороге на Шестую базу я лично засвидетельствую почтение аббату Донегалю. Субботнее обращение Сальвалетти к народу имеет целью заручиться поддержкой жителей Среднего Запада, до настоящего времени преданных старой администрации. Мы должны заставить священника замолчать…
ГЛАВА XXXVI
УРАВНЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУШ
1
Марк Хэпберн не мог усидеть на месте от волнения и тревоги. Он поднялся со скамейки в Центральном парке и пошел по направлению к Школьным воротам.
Смит на рассвете отправился самолетом к аббату Донегалю, чьи разоблачения отдельных людей и целых организаций, выступающих против существующей Конституции, привели в состояние крайнего возбуждения миллионы радиослушателей от побережья до побережья. Сознание близкого поражения приводило Хэпберна в уныние. Ничто не может остановить триумфальное шествие Поля Сальвалетти к Белому дому…
И теперь впервые за все время знакомства Мойя Эдер не явилась на назначенную встречу. В глубине сердца Хэпберн чувствовал страх. Лейтенант Джонсон установил местонахождение игровой площадки Робби на Лонг-Айленде, но испуганная Мойя взяла с Марка обещание никогда больше не следить за сыном.
Президент устроил ей допрос по этому поводу! Очевидно, ее объяснения удовлетворили хозяина – однако утверждать это с уверенностью она не могла.
И теперь Мойя не пришла на встречу, которую сама же назначила в записке, переданной Марку через Мэри Гофф.
Хэпберн знал, что никогда не простит себе, если станет невольной причиной какого-нибудь несчастья в ее жизни. Он дошел почти до самых ворот, но Мойя не появилась. Его беспокойство возросло. Он повернулся и поспешил обратно.
Хэпберн почти дошел до знакомой скамейки, когда увидел Мойю, приближающуюся к месту встречи с противоположной стороны. Ему захотелось громко закричать от радости и облегчения. Он торопливо зашагал навстречу молодой женщине.
К удивлению Хэпберна, Мойя не ускорила шаг, но продолжала идти, словно не замечая его. Сердце молодого человека болезненно сжалось. Что это значит? И как он должен вести себя? Теперь Марк уже мог различить ее лицо… Оно казалось смертельно бледным.
Едва заметным движением головы, быстрым взмахом ресниц Мойя предупредила друга:
– Не заговаривайте со мной!
Он прошел мимо, устремив безразличный взгляд вперед и чувствуя, как покрывается холодной испариной лоб. До слуха его долетели еле слышные слова:
– За мной кто-то следит. Не упускайте его из виду.
Марк Хэпберн свернул с аллеи на узкую дорожку. Мимо прошел невысокий плотный мужчина, не обративший на него никакого внимания. Хэпберн прошел по дорожке десять – двенадцать шагов, затем продрался сквозь кусты, обогнул огромный валун и вновь вышел на аллею.
Следивший за Мойей человек теперь находился в двадцати ярдах впереди. Хэпберн последовал за ним, в скором времени свернул на тропинку, ведущую к пруду, и увидел Мойю.
Она сидела на скамейке с книжкой на коленях и наблюдала за играющими на площадке детьми.
Человек прошел мимо, не останавливаясь, за ним приблизился к скамье и Хэпберн. Мойя низко склонилась над книгой. Марк прошел мимо тоже, проводил плотного мужчину до самых ворот парка и затем вернулся.
Мойя подняла глаза от книги. Она по-прежнему была очень бледна и встревожена.
– Он ушел? – слабым голосом спросила она.
– Да.
– Отправился сообщать о результатах слежки. – Мойя закрыла книжку и тяжело вздохнула. – Похоже, я под подозрением. Полагаю, время от времени все члены организации подвергаются подобной проверке. У хозяина какие-то крупные неприятности. Вероятно, вы знаете, в чем дело. Я – не имею понятия. Но в результате на мои плечи свалилось страшно много механической работы. Я принимаю сотни донесений – на первый взгляд совершенно бессмысленных, – стенографирую их и передаю по телефону, когда мне звонят.
– А кому вы передаете их, Мойя?
– Какому-то мужчине, который говорит с немецким акцентом. Я не знаю, кто это. – Она нервно вертела в руках книгу. – Потом еще это бракосочетание Сальвалетти и Дюма. Старый Эммануэль и я отвечаем за подготовку к этому мероприятию. Лола же ездит с Сальвалетти по стране, как вы знаете. Все это чистейшей воды пропаганда, и нам повсюду оказывают содействие. Но все равно это ужасно тяжелая работа. Нельзя забывать ничего, что может способствовать продвижению Сальвалетти к Белому дому.
– Убийство Харвея Брэгга было первым шагом на этом пути, – медленно произнес Хэпберн. – Но…
Он прикусил язык. Его агенты установили местонахождение доктора Фу Манчи и человека, известного под именем Сэм Пак. Ферма в Коннектикуте в настоящее время была окружена отрядом под командованием лейтенанта Джонсона…
Мойя ответила не сразу. Некоторое время она сидела неподвижно, устремив взгляд в пустоту перед собой, потом заговорила еле слышным голосом:
– Возможно, это и правда. Даю вам слово, я не знаю, так это или нет. И, надеюсь, вы понимаете… – Мойя повернула голову, и Хэпберн заглянул в прекрасные встревоженные глаза, – если бы я знала, то не призналась бы вам в этом.
Некоторое время Хэпберн молча смотрел на молодую женщину, затем бесстрастно проговорил:
– Да, понимаю. Вы придерживаетесь правил игры – хоть и играете на стороне самого злого человека в мире.
– Президент! – Мойя вымученно улыбнулась. – Порой мне кажется, он стоит выше понятий добра и зла. Он мыслит на уровне, просто недоступном для нас. Вам никогда не приходила в голову подобная мысль, Марк?
– Да, – Хэпберн кивнул. – Найланд Смит тоже так считает. Но это просто значит, что ваш хозяин вдвойне опасен для человечества. Поскольку вы такая прямодушная и искренняя, Мойя, я не могу рассказать вам все, что мне известно о Президенте. Это комплимент, ибо я знаю: если вас спросят, вы сочтете себя обязанной ответить правду.
Мойя взглянула на Хэпберна и тут же отвела глаза в сторону.
– Да, наверно. Но… – она судорожно сжала руки, – если говорить честно, сегодня мне абсолютно все равно, кто будет править страной. В конце концов все формы правления похожи одна на другую. Я страшно тревожусь за Робби.
– В чем дело, Мойя?
Хэпберн наклонился к молодой женщине. Она продолжала смотреть в сторону: слезы поблескивали у нее на ресницах.
– Он очень болен.
– Боже мой! – Самым естественным образом Хэпберн положил руку Мойе на плечо. – Почему вы не сказали мне сразу? Что с ним? Кто лечит его?
– Доктор Бернетт. У него дифтерия. Он заразился во время последней поездки на Лонг-Айленд. Говорят, там началась эпидемия.
– Но при уходе знающего врача дифтерия…
– Робби становится все хуже и хуже. Я хочу проконсультироваться у какого-нибудь медика. Сейчас я должна спешить назад.
Марк Хэпберн проклял себя за тупость! Ведь Мойя знала, что он медик по образованию.
– Позвольте мне осмотреть мальчика, – страстно попросил он. – Я знаю, это звучит самонадеянно… То есть я вполне заурядный врач. Но по крайней мере я лично заинтересован в здоровье Робби.
– Я и хочу, чтобы вы осмотрели его, – просто ответила Мойя. – Именно поэтому я и вызвала вас…
2
Найланд Смит поспешно спустился с трапа и побежал через ярко освещенное летное поле к ожидающему его автомобилю. Громко хлопнула дверца, и машина тронулась.
– Вы кто? – резко спросил Найланд Смит у сидящего в салоне человека.
– Джонсон.
– О, Джонсон! Пополнение из морского флота, полагаю. Как Хэпберн – пополнение из сухопутных войск. Меня уведомили, что доктор Фу Манчи и Сэм Пак выслежены на ферме в Коннектикуте. Еще какие-нибудь новости?
– Доктор Фу Манчи покинул ферму на автомобиле несколько минут назад. Наш отряд не успел задержать его.
– Проклятье! – Найланд Смит ударил кулаком правой руки по ладони левой. – Слишком поздно… Как всегда слишком поздно!
– Он направился в Нью-Йорк. По всем возможным маршрутам расставлены посты. Я прилетел, чтобы встретить вас.
– Даже переодетый, доктор обращает на себя внимание высоким ростом, – сказал Смит. – Скажите, где высадить вас. Поддерживайте связь с отелем «Регал».
Перед ними по пустынной дороге ехала одна полицейская машина, вторая замыкала процессию. Но вдруг мимо них на скорости шестьдесят пять миль в час пронесся автомобиль с потушенными фарами.
Раздался треск пулемета, град пуль обрушился на автомобиль Найланда Смита. Не более чем в пяти ярдах за ним с грохотом взорвалась мощная бомба.
Машина с потушенными фарами с ревом умчалась вперед – машина с двигателем от «роллса», позволяющим ей развивать до двухсот миль в час…
Бронированные стекла потрескались в нескольких местах – но ни одна пуля не проникла в салон.
Автомобиль остановился, и Джонсон вышел на дорогу.
– Эй, впереди, у вас там все в порядке?
– Да, сэр.
Из полицейских машин повыскакивали люди и бросились к автомобилю Найланда Смита.
– Все по местам! – громко приказал последний. – Не стоило останавливаться…
На крытой стоянке возле «Регал-Атениэн» Смит выскочил из машины и бегом бросился в отель. Крестообразная дверь еще вращалась за ним, когда правительственный агент Уатт вышел из конторы управляющего.
– У меня для вас донесение от капитана Хэпберна.
Найланд Смит остановился на полпути к лифту и обернулся.
– Да?
– Он не может появиться здесь в назначенное время и просит вас подождать его звонка.
Наверху в номере Фей приготавливал виски.
– Почему задержался капитан Хэпберн? – спросил Найланд Смит. – Ты не знаешь?
– Не знаю, сэр. Но, думаю, из-за леди.
– Миссис Эдер?
– Да, сэр. Мэри Гофф – замечательная женщина, которая заходила сюда и прежде, – принесла капитану Хэпберну записку сегодня утром сразу после вашего ухода, сэр. Капитан Хэпберн отсутствовал дома весь день, но вернулся с час назад, собрал какие-то инструменты в лаборатории и снова ушел.
Найланд Смит поставил стакан на стол и принялся раздраженно набивать трубку.
Это было странным отступлением от заведенного порядка, а Марк Хэпберн во всем неукоснительно следовал заведенному порядку. Смит ничего не понимал. Конечно, он прибыл раньше условленного времени, но рассчитывал застать здесь Хэпберна. В этот решающий момент отсутствие начальника штаба могло обернуться самыми серьезными неприятностями. Каждая минута, каждая секунда сейчас была дорога. Доктор Фу Манчи шаг за шагом теснил противника. Его холодный неумолимый гений воплощал задуманное в жизнь, несмотря на упорное противостояние их сил…
Раздался телефонный звонок. Фей взял трубку и несколько мгновений слушал. Затем поднял глаза на Смита.
– Это капитан Хэпберн, сэр.
3
– Как он, доктор Бернетт?
Голос Мойи срывался, в глазах ее застыл страх. Доктор Бернетт – молодой человек с располагающими манерами и престижной практикой – задумчиво нахмурился и покачал головой.
– У вас нет оснований для тревоги, миссис Эдер. Но я не совсем удовлетворен течением болезни.
Мойя обернулась к Хэпберну, входящему в этот момент в гостиную. Его непокорные волосы были сейчас растрепаны больше обыкновения. Он остро сознавал опасность ситуации – ибо знал, что о его приходе будет немедленно доложено Президенту таинственными вездесущими агентами. Однако в голове у него созрел план. Если Мойя окажется в опасности, он объявит себя федеральным агентом, который втерся к ней в доверие с целью вытянуть из нее какую-нибудь информацию.
– Доктор Бернетт, это… – Мойя колебалась долю секунды. – Это доктор Перселл, мой старый друг. Вы не возражаете, если он осмотрит Робби?
Доктор Бернетт холодно поклонился.
– Конечно, не возражаю. Собственно говоря, я сам хотел пригласить для консультации еще кого-нибудь – исключительно в интересах вашего спокойствия, миссис Эдер. Я подумывал о докторе Детмолде.
Доктор Детмолд имел репутацию лучшего консультирующего медика в Нью-Йорке, и Марк Хэпберн – честный как с собой, так и с другими – на мгновение смутился.
– Мальчик сейчас спит, – сказал доктор Бернетт. – И я не хотел бы будить его. Но если вы пройдете сюда, доктор… э-э… Перселл, я с удовольствием выслушаю ваши соображения.
В тускло освещенной спальне няня Гофф сидела у постели спящего Робби. По ее виду можно было легко предположить, что она не спала последние сутки. Когда Хэпберн вошел, в усталых глазах женщины мелькнула радость.
Марк поманил Мэри Гофф к окну и шепотом сказал:
– Он очень бледен. Какой у него пульс?
– Плохи дела, сэр! Бедный малыш умирает у меня на глазах. Он задыхается… и ничего не может проглотить! Как помочь ему?
Марк Хэпберн подошел к постели и осторожно потрогал шею мальчика: гланды были сильно увеличены. От прикосновения – хоть и очень легкого – Робби проснулся. Большие глаза его казались остекленевшими. Мальчик никого не узнавал.
– Пить… – прошептал он. – Горло… как больно!
– Бедная крошка, – прошептала Мэри Гофф. – Он просит воды, и каждый раз, когда пытается сделать глоток, я боюсь, что он задохнется. О, что делать? Он умирает!
Хэпберн начал осмотр маленького пациента с помощью медицинских инструментов, которые он поспешно собрал у себя в лаборатории. Это было трудным делом, но наконец обследование закончилось…
У Хэпберна не хватило духа остановить Мойю, которая с отчаянным выражением на лице подошла к кровати сына – хотя он мучительно сознавал грозящую ей опасность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Сальвалетти выполнил некоторые обещания Брэгга – обещания, совсем недавно казавшиеся несбыточными…
Когда солнечный луч коснулся сморщенного лица Сэма Пака, который скрючившись сидел на стуле возле окна, оно на фоне зеленого леса показалось неживым уродливым лицом мумии.
– Что знает этот священник такого, чего не знают другие, Хозяин? Доктор Орвин тоже знал о нашем появлении в стране…
– Его источники информации мы обнаружили – и уничтожили… Орвин Прескотт выполнил свою роль в нашей игре.
– Да, это так.
Никто не смог бы сказать, открыты или закрыты глаза Сэма Пака, когда он повернул сморщенную желтую голову в сторону сидящей за столом величественной фигуры.
– Враг Номер Один не смог раздобыть доказательства, подтверждающие истинность сделанного аббатом заявления. – Казалось, доктор Фу Манчи размышляет вслух. – Он всячески мешал и досаждал нам, но великая работа продолжалась и теперь близится к своему торжественному завершению. Если сейчас нас постигнет неудача – значит, его боги оказались сильнее наших. Поэтому я так опасаюсь священника.
– Мудрый человек боится лишь того, о чем имеет представление, – проговорил старый Сэм Пак. – Ибо против неизвестного нет защиты.
Доктор Фу Манчи смотрел на мудрое лицо помощника, положив неподвижные длинные руки на стол перед собой.
– У священника есть источник информации в Секретной Службе, – мягко произнес он. – Сальвалетти, которого я растил, как садовник растит хрупкую лилию, нужно охранять день и ночь.
– Сальвалетти именно так и охраняют, Маркиз. Штат его телохранителей в пять раз больше отряда, отвечавшего за безопасность Харвея Брэгга.
На несколько мгновений наступило молчание. Доктор Фу Манчи устремил из-под полуопущенных век задумчивый взгляд на лесной пейзаж за окном.
– Согласно некоторым донесениям, он порой ускользает из-под опеки телохранителей. – Фу Манчи говорил почти шепотом. – Лола Дюма подтверждает это. Мои чикагские агенты невежественны и тупы. Я жду объяснения этих тайных походов.
Сэм Пак медленно кивнул сморщенной головой.
– Я применил строгие меры воздействия к номеру, ответственному за безопасность Сальвалетти, Хозяин. Это был японский врач Шошима.
– Был?
– Он самым достойным образом совершил харакири прошлой ночью…
Молчание вновь воцарилось в комнате, где два невидимых паука плели странную густую паутину на станке американской истории. Небольшая ферма, с которой доктор Фу Манчи продолжал отдавать приказы своим агентам, стояла на отшибе от шоссе – на земле, принадлежащей одному из ярых сторонников Лиги истинных американцев. Хозяин фермы не имел представления о подлинной личности арендатора, предоставив свои владения в полное распоряжение лиги.
В молчании доктор Фу Манчи сидел неподвижно, устремив взгляд на далекий лес. Сэм Пак напоминал холодную статую: сейчас никто не заметил бы в нем признаков жизни. Белка взбежала по свисающей над террасой ветке дерева, заглянула в комнату, легко перепрыгнула на соседнюю ветку и исчезла с глаз. Вечернее пение птиц знаменовало наступление сумерек.
– Я переберусь на Шестую базу в Чикаго, – раздался наконец гортанный голос. – Профессор составит мне компанию. Я должен присутствовать там лично в субботу вечером.
– План готов, Маркиз. Но вам придется ехать через Нью-Йорк.
– Я тронусь в путь в течение часа, мой друг. Возможно, по дороге на Шестую базу я лично засвидетельствую почтение аббату Донегалю. Субботнее обращение Сальвалетти к народу имеет целью заручиться поддержкой жителей Среднего Запада, до настоящего времени преданных старой администрации. Мы должны заставить священника замолчать…
ГЛАВА XXXVI
УРАВНЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ДУШ
1
Марк Хэпберн не мог усидеть на месте от волнения и тревоги. Он поднялся со скамейки в Центральном парке и пошел по направлению к Школьным воротам.
Смит на рассвете отправился самолетом к аббату Донегалю, чьи разоблачения отдельных людей и целых организаций, выступающих против существующей Конституции, привели в состояние крайнего возбуждения миллионы радиослушателей от побережья до побережья. Сознание близкого поражения приводило Хэпберна в уныние. Ничто не может остановить триумфальное шествие Поля Сальвалетти к Белому дому…
И теперь впервые за все время знакомства Мойя Эдер не явилась на назначенную встречу. В глубине сердца Хэпберн чувствовал страх. Лейтенант Джонсон установил местонахождение игровой площадки Робби на Лонг-Айленде, но испуганная Мойя взяла с Марка обещание никогда больше не следить за сыном.
Президент устроил ей допрос по этому поводу! Очевидно, ее объяснения удовлетворили хозяина – однако утверждать это с уверенностью она не могла.
И теперь Мойя не пришла на встречу, которую сама же назначила в записке, переданной Марку через Мэри Гофф.
Хэпберн знал, что никогда не простит себе, если станет невольной причиной какого-нибудь несчастья в ее жизни. Он дошел почти до самых ворот, но Мойя не появилась. Его беспокойство возросло. Он повернулся и поспешил обратно.
Хэпберн почти дошел до знакомой скамейки, когда увидел Мойю, приближающуюся к месту встречи с противоположной стороны. Ему захотелось громко закричать от радости и облегчения. Он торопливо зашагал навстречу молодой женщине.
К удивлению Хэпберна, Мойя не ускорила шаг, но продолжала идти, словно не замечая его. Сердце молодого человека болезненно сжалось. Что это значит? И как он должен вести себя? Теперь Марк уже мог различить ее лицо… Оно казалось смертельно бледным.
Едва заметным движением головы, быстрым взмахом ресниц Мойя предупредила друга:
– Не заговаривайте со мной!
Он прошел мимо, устремив безразличный взгляд вперед и чувствуя, как покрывается холодной испариной лоб. До слуха его долетели еле слышные слова:
– За мной кто-то следит. Не упускайте его из виду.
Марк Хэпберн свернул с аллеи на узкую дорожку. Мимо прошел невысокий плотный мужчина, не обративший на него никакого внимания. Хэпберн прошел по дорожке десять – двенадцать шагов, затем продрался сквозь кусты, обогнул огромный валун и вновь вышел на аллею.
Следивший за Мойей человек теперь находился в двадцати ярдах впереди. Хэпберн последовал за ним, в скором времени свернул на тропинку, ведущую к пруду, и увидел Мойю.
Она сидела на скамейке с книжкой на коленях и наблюдала за играющими на площадке детьми.
Человек прошел мимо, не останавливаясь, за ним приблизился к скамье и Хэпберн. Мойя низко склонилась над книгой. Марк прошел мимо тоже, проводил плотного мужчину до самых ворот парка и затем вернулся.
Мойя подняла глаза от книги. Она по-прежнему была очень бледна и встревожена.
– Он ушел? – слабым голосом спросила она.
– Да.
– Отправился сообщать о результатах слежки. – Мойя закрыла книжку и тяжело вздохнула. – Похоже, я под подозрением. Полагаю, время от времени все члены организации подвергаются подобной проверке. У хозяина какие-то крупные неприятности. Вероятно, вы знаете, в чем дело. Я – не имею понятия. Но в результате на мои плечи свалилось страшно много механической работы. Я принимаю сотни донесений – на первый взгляд совершенно бессмысленных, – стенографирую их и передаю по телефону, когда мне звонят.
– А кому вы передаете их, Мойя?
– Какому-то мужчине, который говорит с немецким акцентом. Я не знаю, кто это. – Она нервно вертела в руках книгу. – Потом еще это бракосочетание Сальвалетти и Дюма. Старый Эммануэль и я отвечаем за подготовку к этому мероприятию. Лола же ездит с Сальвалетти по стране, как вы знаете. Все это чистейшей воды пропаганда, и нам повсюду оказывают содействие. Но все равно это ужасно тяжелая работа. Нельзя забывать ничего, что может способствовать продвижению Сальвалетти к Белому дому.
– Убийство Харвея Брэгга было первым шагом на этом пути, – медленно произнес Хэпберн. – Но…
Он прикусил язык. Его агенты установили местонахождение доктора Фу Манчи и человека, известного под именем Сэм Пак. Ферма в Коннектикуте в настоящее время была окружена отрядом под командованием лейтенанта Джонсона…
Мойя ответила не сразу. Некоторое время она сидела неподвижно, устремив взгляд в пустоту перед собой, потом заговорила еле слышным голосом:
– Возможно, это и правда. Даю вам слово, я не знаю, так это или нет. И, надеюсь, вы понимаете… – Мойя повернула голову, и Хэпберн заглянул в прекрасные встревоженные глаза, – если бы я знала, то не призналась бы вам в этом.
Некоторое время Хэпберн молча смотрел на молодую женщину, затем бесстрастно проговорил:
– Да, понимаю. Вы придерживаетесь правил игры – хоть и играете на стороне самого злого человека в мире.
– Президент! – Мойя вымученно улыбнулась. – Порой мне кажется, он стоит выше понятий добра и зла. Он мыслит на уровне, просто недоступном для нас. Вам никогда не приходила в голову подобная мысль, Марк?
– Да, – Хэпберн кивнул. – Найланд Смит тоже так считает. Но это просто значит, что ваш хозяин вдвойне опасен для человечества. Поскольку вы такая прямодушная и искренняя, Мойя, я не могу рассказать вам все, что мне известно о Президенте. Это комплимент, ибо я знаю: если вас спросят, вы сочтете себя обязанной ответить правду.
Мойя взглянула на Хэпберна и тут же отвела глаза в сторону.
– Да, наверно. Но… – она судорожно сжала руки, – если говорить честно, сегодня мне абсолютно все равно, кто будет править страной. В конце концов все формы правления похожи одна на другую. Я страшно тревожусь за Робби.
– В чем дело, Мойя?
Хэпберн наклонился к молодой женщине. Она продолжала смотреть в сторону: слезы поблескивали у нее на ресницах.
– Он очень болен.
– Боже мой! – Самым естественным образом Хэпберн положил руку Мойе на плечо. – Почему вы не сказали мне сразу? Что с ним? Кто лечит его?
– Доктор Бернетт. У него дифтерия. Он заразился во время последней поездки на Лонг-Айленд. Говорят, там началась эпидемия.
– Но при уходе знающего врача дифтерия…
– Робби становится все хуже и хуже. Я хочу проконсультироваться у какого-нибудь медика. Сейчас я должна спешить назад.
Марк Хэпберн проклял себя за тупость! Ведь Мойя знала, что он медик по образованию.
– Позвольте мне осмотреть мальчика, – страстно попросил он. – Я знаю, это звучит самонадеянно… То есть я вполне заурядный врач. Но по крайней мере я лично заинтересован в здоровье Робби.
– Я и хочу, чтобы вы осмотрели его, – просто ответила Мойя. – Именно поэтому я и вызвала вас…
2
Найланд Смит поспешно спустился с трапа и побежал через ярко освещенное летное поле к ожидающему его автомобилю. Громко хлопнула дверца, и машина тронулась.
– Вы кто? – резко спросил Найланд Смит у сидящего в салоне человека.
– Джонсон.
– О, Джонсон! Пополнение из морского флота, полагаю. Как Хэпберн – пополнение из сухопутных войск. Меня уведомили, что доктор Фу Манчи и Сэм Пак выслежены на ферме в Коннектикуте. Еще какие-нибудь новости?
– Доктор Фу Манчи покинул ферму на автомобиле несколько минут назад. Наш отряд не успел задержать его.
– Проклятье! – Найланд Смит ударил кулаком правой руки по ладони левой. – Слишком поздно… Как всегда слишком поздно!
– Он направился в Нью-Йорк. По всем возможным маршрутам расставлены посты. Я прилетел, чтобы встретить вас.
– Даже переодетый, доктор обращает на себя внимание высоким ростом, – сказал Смит. – Скажите, где высадить вас. Поддерживайте связь с отелем «Регал».
Перед ними по пустынной дороге ехала одна полицейская машина, вторая замыкала процессию. Но вдруг мимо них на скорости шестьдесят пять миль в час пронесся автомобиль с потушенными фарами.
Раздался треск пулемета, град пуль обрушился на автомобиль Найланда Смита. Не более чем в пяти ярдах за ним с грохотом взорвалась мощная бомба.
Машина с потушенными фарами с ревом умчалась вперед – машина с двигателем от «роллса», позволяющим ей развивать до двухсот миль в час…
Бронированные стекла потрескались в нескольких местах – но ни одна пуля не проникла в салон.
Автомобиль остановился, и Джонсон вышел на дорогу.
– Эй, впереди, у вас там все в порядке?
– Да, сэр.
Из полицейских машин повыскакивали люди и бросились к автомобилю Найланда Смита.
– Все по местам! – громко приказал последний. – Не стоило останавливаться…
На крытой стоянке возле «Регал-Атениэн» Смит выскочил из машины и бегом бросился в отель. Крестообразная дверь еще вращалась за ним, когда правительственный агент Уатт вышел из конторы управляющего.
– У меня для вас донесение от капитана Хэпберна.
Найланд Смит остановился на полпути к лифту и обернулся.
– Да?
– Он не может появиться здесь в назначенное время и просит вас подождать его звонка.
Наверху в номере Фей приготавливал виски.
– Почему задержался капитан Хэпберн? – спросил Найланд Смит. – Ты не знаешь?
– Не знаю, сэр. Но, думаю, из-за леди.
– Миссис Эдер?
– Да, сэр. Мэри Гофф – замечательная женщина, которая заходила сюда и прежде, – принесла капитану Хэпберну записку сегодня утром сразу после вашего ухода, сэр. Капитан Хэпберн отсутствовал дома весь день, но вернулся с час назад, собрал какие-то инструменты в лаборатории и снова ушел.
Найланд Смит поставил стакан на стол и принялся раздраженно набивать трубку.
Это было странным отступлением от заведенного порядка, а Марк Хэпберн во всем неукоснительно следовал заведенному порядку. Смит ничего не понимал. Конечно, он прибыл раньше условленного времени, но рассчитывал застать здесь Хэпберна. В этот решающий момент отсутствие начальника штаба могло обернуться самыми серьезными неприятностями. Каждая минута, каждая секунда сейчас была дорога. Доктор Фу Манчи шаг за шагом теснил противника. Его холодный неумолимый гений воплощал задуманное в жизнь, несмотря на упорное противостояние их сил…
Раздался телефонный звонок. Фей взял трубку и несколько мгновений слушал. Затем поднял глаза на Смита.
– Это капитан Хэпберн, сэр.
3
– Как он, доктор Бернетт?
Голос Мойи срывался, в глазах ее застыл страх. Доктор Бернетт – молодой человек с располагающими манерами и престижной практикой – задумчиво нахмурился и покачал головой.
– У вас нет оснований для тревоги, миссис Эдер. Но я не совсем удовлетворен течением болезни.
Мойя обернулась к Хэпберну, входящему в этот момент в гостиную. Его непокорные волосы были сейчас растрепаны больше обыкновения. Он остро сознавал опасность ситуации – ибо знал, что о его приходе будет немедленно доложено Президенту таинственными вездесущими агентами. Однако в голове у него созрел план. Если Мойя окажется в опасности, он объявит себя федеральным агентом, который втерся к ней в доверие с целью вытянуть из нее какую-нибудь информацию.
– Доктор Бернетт, это… – Мойя колебалась долю секунды. – Это доктор Перселл, мой старый друг. Вы не возражаете, если он осмотрит Робби?
Доктор Бернетт холодно поклонился.
– Конечно, не возражаю. Собственно говоря, я сам хотел пригласить для консультации еще кого-нибудь – исключительно в интересах вашего спокойствия, миссис Эдер. Я подумывал о докторе Детмолде.
Доктор Детмолд имел репутацию лучшего консультирующего медика в Нью-Йорке, и Марк Хэпберн – честный как с собой, так и с другими – на мгновение смутился.
– Мальчик сейчас спит, – сказал доктор Бернетт. – И я не хотел бы будить его. Но если вы пройдете сюда, доктор… э-э… Перселл, я с удовольствием выслушаю ваши соображения.
В тускло освещенной спальне няня Гофф сидела у постели спящего Робби. По ее виду можно было легко предположить, что она не спала последние сутки. Когда Хэпберн вошел, в усталых глазах женщины мелькнула радость.
Марк поманил Мэри Гофф к окну и шепотом сказал:
– Он очень бледен. Какой у него пульс?
– Плохи дела, сэр! Бедный малыш умирает у меня на глазах. Он задыхается… и ничего не может проглотить! Как помочь ему?
Марк Хэпберн подошел к постели и осторожно потрогал шею мальчика: гланды были сильно увеличены. От прикосновения – хоть и очень легкого – Робби проснулся. Большие глаза его казались остекленевшими. Мальчик никого не узнавал.
– Пить… – прошептал он. – Горло… как больно!
– Бедная крошка, – прошептала Мэри Гофф. – Он просит воды, и каждый раз, когда пытается сделать глоток, я боюсь, что он задохнется. О, что делать? Он умирает!
Хэпберн начал осмотр маленького пациента с помощью медицинских инструментов, которые он поспешно собрал у себя в лаборатории. Это было трудным делом, но наконец обследование закончилось…
У Хэпберна не хватило духа остановить Мойю, которая с отчаянным выражением на лице подошла к кровати сына – хотя он мучительно сознавал грозящую ей опасность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28