— Все вы продувные бестии, — признавая свое поражение, по-немецки проворчал одураченный Габсбург. — Так что там за недоразумение с «Золотым напитком»?— Ах, это! — Бонавентура сделал вид, что только сейчас вспомнил. — В точности ничего не могу сказать, но только знаю, что Макропулос в канун дня святой Агаты побывал в гетто. Оттуда он вернулся с запечатанным глиняным кувшинчиком, который пронес в свою комнату под полой плаща… Заслуживающие доверия лица намекают на известный вашему величеству сонный эликсир.— Возможно ли это? — тихо вскрикнул Рудольф. Благополучно достигнув кульминации, астролог облегченно прокашлялся и вытер батистовым платочком вспотевший лоб. Все сказанное им было чистейшей правдой или, по меньшей мере, ее подобием. Удивленное восклицание повелителя можно было поэтому пропустить мимо ушей. Пусть сам доискивается.— Наверное, следует призвать Макропулоса? — спросил Рудольф, словно бы размышляя вслух. — И потребовать от него объяснений?— Не уверен, ваше величество, — Бонавентура разыграл тягостное сомнение. — Лейб-медика могли и оклеветать. Мало ли завистников при дворе? В таком случае мы напрасно обидим преданного слугу. Это с одной стороны. А с другой — было бы неразумно открыть ему нашу, вашу, простите, осведомленность. Ведь он может и отречься. Прямо не знаю, как тут быть, — Бонавентура задумался.— А если произвести тайный обыск? — быстро нашел выход догадливый император. Уроки отцов иезуитов не прошли впустую.— Блестящая мысль! Такое мне просто не приходило в голову, — просиял Бонавентура.Комнату лейб-медика осмотрели сразу после того, как двор отправился к торжественной мессе по случаю счастливого выздоровления венценосца. В ту самую минуту, когда пышная процессия, миновав статую святого Георгия, поражающего дракона, приблизилась к Золотым дверям собора, увитым по такому случаю гирляндами алых роз, в открытом окне полукруглого башенного выступа показался скромный аркебузьер и махнул кружевным платком вовремя обернувшемуся испанцу.Чинно пригнув головы, вступали высшие сановники империи в густую тень портала. Все скамьи, кроме передних, обозначенных красным шнуром, были заполнены нарядными дамами и кавалерами. Рудольф поднялся на королевское место, престарелый архиепископ поправил усыпанную жемчугом митру, и служба началась.Над кружевом прилепившихся к исполинским колоннам витых лестниц, над крылатыми ангелами, над гербами усопших и вензелями решеток заплескали ритмичные волны органа. Трепетали сердца, наполняясь грустью надежды и всепрощения, созвучно протяжным каденциям мерцали лампады в капеллах. Ароматы курений пощипывали ноздри, и благодарные слезы щекотали глаза.В удручающем одиночестве — он никогда не был женат и не имел потомства — возвышался апостолический кайзер над людьми и мраморными изваяниями королевской гробницы.Непонятная тоска притягивала Рудольфа к тяжелой бронзе склепов, вмурованных в стены и пол. А ведь приближалась полоса сплошных празднеств, и так хотелось думать о благостном, светлом…Орденским братствам францисканцев, доминиканцев и премонстрантов были переданы богатые пожертвования, окончательно опустошившие казну. Настоятель собора святого Вита получил из рук императорского духовника драгоценную раку, на которую пошло сорок марок золота и двести тридцать восемь каратов бриллиантов. Для раздачи милостыни был приготовлен бочонок серебряных грошей. Но пылали над Золотыми вратами храма адские котлы, и трубы сзывали мертвых на Страшный суд.Придворного лекаря заключили под стражу сразу по окончании мессы, едва он вышел за церковный порог.На другой день во время церемонии утреннего туалета император и звездочет обменялись мыслями, созревшими за ночь. Звучная испанская речь надежно оградила их от любопытства лакеев.— Но вы уверены, что это именно то средство? — был первый вопрос Рудольфа.— Вне всяких сомнений, ваше величество. Я знаю толк в подобных делах. Оно дарует сон, внешне ничем не отличимый от смерти. Он может длиться как угодно долго, в зависимости от концентрации снадобья, но не более двадцати четырех лет.— Опять это странное число!— Ничего нет странного, государь. Два и четыре в сумме составляют шесть, а три шестерки — число Зверя Апокалипсиса, знак тамплиерского Бафомета …число Зверя Апокалипсиса, знак тамплиерского Бафомета… — сАпокалипсис, или Окровение Иоанна Богослова» — одна из книг Нового Завета, первое из известных нам произведений христианской литературы первого века. Основная часть Апокалипсиса состоит из описания серии фантастических видений автора, связанных с концом света, в их число входит и апокалипсический зверь, семь голов которого являются символическим обозначением семи римских императоров, а «звериное число» 666 расшифровывается как цифровое обозначение имени «Нерон кесарь». Бафомет — слово восточного происхождения, искаженное Магомет. В средние века обозначало демона или идола. В основном употребляется для обозначения чудовищного идола, в поклонении которому обвинялись тамплиеры. Некоторые ученые связывают Бафомета с гностическими сектами и кабалистами.
.— И что же потом будет с этим, с уснувшим? — спросил приятно взволнованный Рудольф, отбрасывая один кружевной воротник за другим, пока не остановился на фламандском гофрированном, широким диском охватывающем шею. Маленькая, тщательно напомаженная голова покоилась на нем, словно на блюде Иродиады …голова покоилась на нем, словно на блюде Иродиады… — Иродиада — жена правителя Галилеи Ирода Антипы. По преданию, после казни Иоанна Крестителя его голова была передана на блюде Иродиаде ее дочерью Саломеей. В средневековой иконографии были широко распространены изображения Иоанна Крестителя с блюдом в руках, на котором лежит его голова.
.«Дурное предзнаменование в канун Natividad de San Yuan Рождество святого Иоанна (исп.).
», — подумал Бонавентура.— Я бы посоветовал надеть валансьенское кружево, ваше величество. Оно выгодно оттеняет ожерелье.— Я спрашивал совсем про другое! — Прикинув перед зеркалом, Рудольф послушно переменил воротник.— Простите, государь, но у меня нет исчерпывающего ответа. Те, кто направо и налево болтают о «Золотом напитке», ничего не знают о нем, а испробовавшие молчат. Так всегда бывает с. алхимическими секретами. Однако все сходятся на едином: для спящего годы укладываются в мгновения. Проспав десятилетия, он восстает, словно уснул вчера. И так может повторяться множество раз. Это ли не истинное бессмертие, единственно возможное для человека?.. О вечной жизни на небе я, понятно, не говорю.— И вам известны примеры?— О, сколько угодно! Христиан Розенкрейц, например. В общей сложности он прожил сто тридцать лет.— Отчего же так мало? — поморщился Рудольф, критически оглядывая завитую щипцами бородку.— Как можно знать, государь? Возможно, не успел повторить или пресытился долголетием.— Разве такое возможно?— Все надоедает в конечном итоге.— И вы можете рекомендовать мне испробовать эликсир на себе?— Сейчас? Когда вы в расцвете сил?! — в притворном ужасе Бонавентура закрылся ладонью. — Ни в коем случае!.. МоЖет быть, через несколько лет, если… — он намеренно не договорил.— Но в таком случае я должен быть уверен, что не произойдет роковой ошибки, — император всё схватывал на лету. — Нужны какие-то гарантии, дон Бонавентура.— Прикажите поставить опыт, ваше величество, — предложил астролог. — Ну, скажем, на приговоренном к длительному заключению преступнике или на заведомой ведьме, которую все равно ожидает костер. Мы бы могли в течение нескольких лет понаблюдать за действием эликсира.— Это мысль! — Рудольф довольно потер руки. — Клянусь святым Яго, это мысль… Но зачем же обязательно на преступнике? Не лучше ли позволить Макропулосу искупить вину? По крайней мере, он сможет потом квалифицированно рассказать о своих ощущениях.— Не тронь старикашку! — непрошенно выкатился откуда-то из-под стола вездесущий уродец. — Он тебе еще пригодится. Думаешь, если удалось разок провести безносую, так и сам черт не брат? Как бы не так, королек! — Крендель издал неприличный звук и вдруг запричитал, как юродивый на ярмарке в Севилье: — Sarnafuera, los males afuera, los buenos adentro, la boron a у el pan a Espana, la tina a Francea Чесотка прочь, хворость долой, здоровье вовнутрь, просо и хлеб в Испанию, парша во Францию (исп.).
.— Пошел прочь, дурак! — осерчал император. — Не вертись под ногами.— Нет, куманек, еще неизвестно, кто из нас двоих настоящий дурак, — смело возразил дон Росконес, блюдя священное право шутов. Во всем габсбургском рейхе он один смел бросить в лицо императору слово правды. — Ты жестоко ошибаешься, полагая, что хвори проходят сами собой. Прежде чем куснуть исцелившую руку, вспомни, кто вытащил тебя из могилы, дурак!То ли случайно, то ли вследствие какого-то наития Крендель вместо испанского loco употребил хлестнувшее бичом тевтонское Narr.— Убрать неблагодарную тварь! — взревел Рудольф, которому кровь прилила к голове.Но подвижный уродец успел юркнуть за свисавшую до пола парчовую скатерть.— Ку-ку! — передразнил он напоследок, показав длинный нос.— Действительно, ваше величество, Макропулоса лучше оставить в покое, — Бонавентура всесторонне оценил ситуацию. Устами Кренделя вещала сама судьба. Как только в лекаре вновь возникнет нужда, Рудольф раскается и выместит бессильный гнев на незадачливом советчике.— Оставить в покое? Государственного преступника?— Он, бесспорно, виноват, но так ли уж велико его преступление? — подпустил малую толику сомнения звездный оракул.— Он обманул доверие своего государя, — проворчал, остывая, Рудольф. — И понесет кару.— Наказание наказанию рознь. Оно не должно причинять никаких неудобств властелину.Бонавентура танцующей походкой взад-вперед пронесся по королевской уборной, многократно отражаясь в затейливо обрамленных зеркалах.— У Макропулоса есть редкостной красоты дочь…— Как же, как же! Из нее вырастет настоящая пожирательница сердец! — оживился Рудольф.— Так не послать ли этот нераспустившийся еще розан в подарок внукам? — воскликнул всевластный куртизан и хлопнул в ладоши, словно совершил удачную сделку.— Вы хотите…— Это самое, государь! Кровно заинтересованный Макропулос получит право безотрывно следить за последствиями своего непродуманного поступка. Уверен, что под его неусыпным бдением с девочкой ничего не случится. Я уж не говорю о том, что это свяжет лекаря почище тюремных оков. Можно будет не волноваться за течение опыта и результаты.— Вы настоящий дьявол, Бонавентура!
На сем кончаются летописные строки и вступает в свои права легенда, порожденная стоустой молвой. Согласно наиболее распространенному варианту, Елена Макропулос дожила почти до наших дней. Порхая из эпохи в эпоху, меняя возлюбленных и имена (лишь инициалы Е. М. оставались всегда неизменны), она обновлялась под действием снадобья, как саламандра в огне. Но пришел день, когда, устав от мелькания карусели, где если что и менялось, так только фасоны платьев и прически кавалеров, оседлавших размалеванных зверей, она тихо уснула в каком-то богемском замке. Завещанный наследникам глиняный сосуд так и остался невостребованным. Никто не пожелал воспользоваться дьявольским средством…Прелестная выдумка!В действительности же бедная девушка, восстав от могильного сна, утратила всякую способность к передвижению. Ее суставы ослабли, а сухожилия атрофировались. В считанные месяцы она постарела на те самые двадцать лет, которые провела в бездыханном оцепенении.Рудольфу не пришлось стать свидетелем ее кошмарного пробуждения. Вскоре после объявленной охоты и августейших именин, сопровождавшихся разорительными алхимическими безумствами, его вынудили окончательно отказаться от управления. Остался всего только титул — в сущности, пустой звук — и внешние знаки почета. Богемия, как и прочие государства империи, отошла к Матвею.Не прожив и нескольких месяцев после унизительного отречения, император Рудольф Второй умер в 1612 году, оставив после себя уникальное собрание картин, коллекцию астрологических инструментов и мюнц-кабинет, в котором главное место занимали медали, изготовленные якобы из алхимического золота. Глава шестнадцатаяМАНДРАГОРА Люсин смог увидеться с Целиковым лишь за четверть часа до совещания у начальства. О результатах волжанской эпопеи он в общих чертах уже знал, но интересовали, конечно, подробности.— Похож, — развел руками Целиков, присаживаясь по обыкновению на угол стола. — И в этом все дело. Надо же так! Притом, обрати внимание, похож не столько на самого Солитова, сколько на эту его фотографию. Такое, знаешь, не часто встречается в нашей практике. В профиль — ничего общего. Выступающие надбровные дуги, смазанный подбородок и нос другой. А в фас на тебе, пожалуйста. Будь моя воля, я бы давал в разных ракурсах.— Ишь чего захотел — воли!.. Однако быстро вы размотали.— А что толку?— Ну, для этого мужика, положим, толк есть. Кстати, что с ним?— Обычная история: диабетическая кома. Вместо того чтобы сунуть ему в рот кусочек сахара, эти… — Целиков убедительно продемонстрировал, кого он имеет в виду. — Словом, затеяли спихобол с умирающим человеком. Если бы не железнодорожная больница, ниши пропало. Буквально с того света вытащили. Гуров уж на что тертый калач, но и его проняло. Он там чего-то пишет по своей прокурорской части. И правильно! Эта братия простонапросто не желает выполнять самые элементарные обязанности, за которые им, кстати, исправно платят денежки. Медики называются! Клятва Гиппократа, так их и растак.— Наши, насколько я понял, тоже не с лучшей стороны себя выказали?— И не говори! Семья с ног сбилась, названивают по всем инстанциям, а эти голубчики сидят себе и не чешутся. Между нами говоря, они решили, что мы прибыли именно по этому поводу. Надеюсь, ты меня не осудишь, но я не особенно старался развеять их не слишком приятные заблуждения. Пусть подумают на досуге.— Кстати, как фамилия бедолаги? — спросил Люсин.— Хапугин! Уж не по этой ли причине волжанский розыск, вместо того чтобы навести элементарные справки, запросил характеристику с места работы? Это было единственное, что они сделали!— У него была записка, что он диабетик? Обычно они носят с собой на всякий случай. Некоторые, знаю, даже нашивку делают где-нибудь под сорочкой.— Нет, ничего такого не было. Но сахар в кармане нашли. Очевидно, сильный был приступ! Врасплох захватил.— Ему еще повезло, Хапугину твоему, это правда. Хоть на последнем этапе… Как-то с нашим Солитовым сладится…— Ты тогда как в воду глядел, — вспомнил вдруг Целиков. — Первым делом насчет диабета поинтересовался. И верно ведь! Хоть та же почечная колика ничем не лучше, но человек остается в сознании. За психического его, по крайней мере, не посчитают.— Болеть страшно. Особенно одинокому человеку. Георгий Мартынович, помимо всего, страдал еще и холециститом. В остром приступе он дает иногда картину, сходную с предынфарктным состоянием. И даже провоцирует инфаркт, когда по неведению больного начинают пичкать сосудорасширяющими… Короче говоря, урок Волжанска должен пойти нам впрок.…В кабинет Кривцова они вошли минута в минуту, когда остальные уже сидели за приставным столом. Все, как это теперь повелось, были в форме. Даже Борис Платонович Гуров надел по такому случаю свой прокурорский пиджак со звездочками на петлицах.Полковник выразительно посмотрел на электронный циферблат над дверью, но ничего не сказал. Подождав, пока вновь прибывшие расселись, он с каменным лицом выдержал долгую паузу, затем, слегка прочистив горло, тихо спросил:— Больше никого не ждем?— Все на месте, — кратко ответил Люсин, хотя он и надеялся на то, что догадаются пригласить кого-нибудь из УБХСС. Очевидно, нужно поспевать самому. Во всяком случае, непосредственно подчиненный ему старлей Жуков никак не отреагировал на брошенное вскользь пожелание.— Тогда доложите коротенько, в каком состоянии дело.Владимир Константинович возвысился над столом, одернул китель и действительно очень кратко, потому что присутствующие были в основном в курсе дел, обрисовал положение.— Конца, выходит, по-прежнему не видать, — не без подтекста попенял Кривцов, поигрывая остро отточенным карандашиком. — А время, между прочим, летит…— Отработка сигнала из Волжанска проведена в рекордно короткий срок, — с напускным безразличием отметил Люсин. — И никак не в ущерб основной работе.— Основной! — не повышая голоса, выделил интонацией полковник. — Где она, эта основная? До вчерашнего утра, полагаю, все у вас заклинилось на этом Волжанске.Да и кто бы был лучше, когда поступает такой сигнал… Значит, какие у нас имеются версии?— Версии прежние, — убежденно ответил Владимир Константинович, опускаясь на стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
.— И что же потом будет с этим, с уснувшим? — спросил приятно взволнованный Рудольф, отбрасывая один кружевной воротник за другим, пока не остановился на фламандском гофрированном, широким диском охватывающем шею. Маленькая, тщательно напомаженная голова покоилась на нем, словно на блюде Иродиады …голова покоилась на нем, словно на блюде Иродиады… — Иродиада — жена правителя Галилеи Ирода Антипы. По преданию, после казни Иоанна Крестителя его голова была передана на блюде Иродиаде ее дочерью Саломеей. В средневековой иконографии были широко распространены изображения Иоанна Крестителя с блюдом в руках, на котором лежит его голова.
.«Дурное предзнаменование в канун Natividad de San Yuan Рождество святого Иоанна (исп.).
», — подумал Бонавентура.— Я бы посоветовал надеть валансьенское кружево, ваше величество. Оно выгодно оттеняет ожерелье.— Я спрашивал совсем про другое! — Прикинув перед зеркалом, Рудольф послушно переменил воротник.— Простите, государь, но у меня нет исчерпывающего ответа. Те, кто направо и налево болтают о «Золотом напитке», ничего не знают о нем, а испробовавшие молчат. Так всегда бывает с. алхимическими секретами. Однако все сходятся на едином: для спящего годы укладываются в мгновения. Проспав десятилетия, он восстает, словно уснул вчера. И так может повторяться множество раз. Это ли не истинное бессмертие, единственно возможное для человека?.. О вечной жизни на небе я, понятно, не говорю.— И вам известны примеры?— О, сколько угодно! Христиан Розенкрейц, например. В общей сложности он прожил сто тридцать лет.— Отчего же так мало? — поморщился Рудольф, критически оглядывая завитую щипцами бородку.— Как можно знать, государь? Возможно, не успел повторить или пресытился долголетием.— Разве такое возможно?— Все надоедает в конечном итоге.— И вы можете рекомендовать мне испробовать эликсир на себе?— Сейчас? Когда вы в расцвете сил?! — в притворном ужасе Бонавентура закрылся ладонью. — Ни в коем случае!.. МоЖет быть, через несколько лет, если… — он намеренно не договорил.— Но в таком случае я должен быть уверен, что не произойдет роковой ошибки, — император всё схватывал на лету. — Нужны какие-то гарантии, дон Бонавентура.— Прикажите поставить опыт, ваше величество, — предложил астролог. — Ну, скажем, на приговоренном к длительному заключению преступнике или на заведомой ведьме, которую все равно ожидает костер. Мы бы могли в течение нескольких лет понаблюдать за действием эликсира.— Это мысль! — Рудольф довольно потер руки. — Клянусь святым Яго, это мысль… Но зачем же обязательно на преступнике? Не лучше ли позволить Макропулосу искупить вину? По крайней мере, он сможет потом квалифицированно рассказать о своих ощущениях.— Не тронь старикашку! — непрошенно выкатился откуда-то из-под стола вездесущий уродец. — Он тебе еще пригодится. Думаешь, если удалось разок провести безносую, так и сам черт не брат? Как бы не так, королек! — Крендель издал неприличный звук и вдруг запричитал, как юродивый на ярмарке в Севилье: — Sarnafuera, los males afuera, los buenos adentro, la boron a у el pan a Espana, la tina a Francea Чесотка прочь, хворость долой, здоровье вовнутрь, просо и хлеб в Испанию, парша во Францию (исп.).
.— Пошел прочь, дурак! — осерчал император. — Не вертись под ногами.— Нет, куманек, еще неизвестно, кто из нас двоих настоящий дурак, — смело возразил дон Росконес, блюдя священное право шутов. Во всем габсбургском рейхе он один смел бросить в лицо императору слово правды. — Ты жестоко ошибаешься, полагая, что хвори проходят сами собой. Прежде чем куснуть исцелившую руку, вспомни, кто вытащил тебя из могилы, дурак!То ли случайно, то ли вследствие какого-то наития Крендель вместо испанского loco употребил хлестнувшее бичом тевтонское Narr.— Убрать неблагодарную тварь! — взревел Рудольф, которому кровь прилила к голове.Но подвижный уродец успел юркнуть за свисавшую до пола парчовую скатерть.— Ку-ку! — передразнил он напоследок, показав длинный нос.— Действительно, ваше величество, Макропулоса лучше оставить в покое, — Бонавентура всесторонне оценил ситуацию. Устами Кренделя вещала сама судьба. Как только в лекаре вновь возникнет нужда, Рудольф раскается и выместит бессильный гнев на незадачливом советчике.— Оставить в покое? Государственного преступника?— Он, бесспорно, виноват, но так ли уж велико его преступление? — подпустил малую толику сомнения звездный оракул.— Он обманул доверие своего государя, — проворчал, остывая, Рудольф. — И понесет кару.— Наказание наказанию рознь. Оно не должно причинять никаких неудобств властелину.Бонавентура танцующей походкой взад-вперед пронесся по королевской уборной, многократно отражаясь в затейливо обрамленных зеркалах.— У Макропулоса есть редкостной красоты дочь…— Как же, как же! Из нее вырастет настоящая пожирательница сердец! — оживился Рудольф.— Так не послать ли этот нераспустившийся еще розан в подарок внукам? — воскликнул всевластный куртизан и хлопнул в ладоши, словно совершил удачную сделку.— Вы хотите…— Это самое, государь! Кровно заинтересованный Макропулос получит право безотрывно следить за последствиями своего непродуманного поступка. Уверен, что под его неусыпным бдением с девочкой ничего не случится. Я уж не говорю о том, что это свяжет лекаря почище тюремных оков. Можно будет не волноваться за течение опыта и результаты.— Вы настоящий дьявол, Бонавентура!
На сем кончаются летописные строки и вступает в свои права легенда, порожденная стоустой молвой. Согласно наиболее распространенному варианту, Елена Макропулос дожила почти до наших дней. Порхая из эпохи в эпоху, меняя возлюбленных и имена (лишь инициалы Е. М. оставались всегда неизменны), она обновлялась под действием снадобья, как саламандра в огне. Но пришел день, когда, устав от мелькания карусели, где если что и менялось, так только фасоны платьев и прически кавалеров, оседлавших размалеванных зверей, она тихо уснула в каком-то богемском замке. Завещанный наследникам глиняный сосуд так и остался невостребованным. Никто не пожелал воспользоваться дьявольским средством…Прелестная выдумка!В действительности же бедная девушка, восстав от могильного сна, утратила всякую способность к передвижению. Ее суставы ослабли, а сухожилия атрофировались. В считанные месяцы она постарела на те самые двадцать лет, которые провела в бездыханном оцепенении.Рудольфу не пришлось стать свидетелем ее кошмарного пробуждения. Вскоре после объявленной охоты и августейших именин, сопровождавшихся разорительными алхимическими безумствами, его вынудили окончательно отказаться от управления. Остался всего только титул — в сущности, пустой звук — и внешние знаки почета. Богемия, как и прочие государства империи, отошла к Матвею.Не прожив и нескольких месяцев после унизительного отречения, император Рудольф Второй умер в 1612 году, оставив после себя уникальное собрание картин, коллекцию астрологических инструментов и мюнц-кабинет, в котором главное место занимали медали, изготовленные якобы из алхимического золота. Глава шестнадцатаяМАНДРАГОРА Люсин смог увидеться с Целиковым лишь за четверть часа до совещания у начальства. О результатах волжанской эпопеи он в общих чертах уже знал, но интересовали, конечно, подробности.— Похож, — развел руками Целиков, присаживаясь по обыкновению на угол стола. — И в этом все дело. Надо же так! Притом, обрати внимание, похож не столько на самого Солитова, сколько на эту его фотографию. Такое, знаешь, не часто встречается в нашей практике. В профиль — ничего общего. Выступающие надбровные дуги, смазанный подбородок и нос другой. А в фас на тебе, пожалуйста. Будь моя воля, я бы давал в разных ракурсах.— Ишь чего захотел — воли!.. Однако быстро вы размотали.— А что толку?— Ну, для этого мужика, положим, толк есть. Кстати, что с ним?— Обычная история: диабетическая кома. Вместо того чтобы сунуть ему в рот кусочек сахара, эти… — Целиков убедительно продемонстрировал, кого он имеет в виду. — Словом, затеяли спихобол с умирающим человеком. Если бы не железнодорожная больница, ниши пропало. Буквально с того света вытащили. Гуров уж на что тертый калач, но и его проняло. Он там чего-то пишет по своей прокурорской части. И правильно! Эта братия простонапросто не желает выполнять самые элементарные обязанности, за которые им, кстати, исправно платят денежки. Медики называются! Клятва Гиппократа, так их и растак.— Наши, насколько я понял, тоже не с лучшей стороны себя выказали?— И не говори! Семья с ног сбилась, названивают по всем инстанциям, а эти голубчики сидят себе и не чешутся. Между нами говоря, они решили, что мы прибыли именно по этому поводу. Надеюсь, ты меня не осудишь, но я не особенно старался развеять их не слишком приятные заблуждения. Пусть подумают на досуге.— Кстати, как фамилия бедолаги? — спросил Люсин.— Хапугин! Уж не по этой ли причине волжанский розыск, вместо того чтобы навести элементарные справки, запросил характеристику с места работы? Это было единственное, что они сделали!— У него была записка, что он диабетик? Обычно они носят с собой на всякий случай. Некоторые, знаю, даже нашивку делают где-нибудь под сорочкой.— Нет, ничего такого не было. Но сахар в кармане нашли. Очевидно, сильный был приступ! Врасплох захватил.— Ему еще повезло, Хапугину твоему, это правда. Хоть на последнем этапе… Как-то с нашим Солитовым сладится…— Ты тогда как в воду глядел, — вспомнил вдруг Целиков. — Первым делом насчет диабета поинтересовался. И верно ведь! Хоть та же почечная колика ничем не лучше, но человек остается в сознании. За психического его, по крайней мере, не посчитают.— Болеть страшно. Особенно одинокому человеку. Георгий Мартынович, помимо всего, страдал еще и холециститом. В остром приступе он дает иногда картину, сходную с предынфарктным состоянием. И даже провоцирует инфаркт, когда по неведению больного начинают пичкать сосудорасширяющими… Короче говоря, урок Волжанска должен пойти нам впрок.…В кабинет Кривцова они вошли минута в минуту, когда остальные уже сидели за приставным столом. Все, как это теперь повелось, были в форме. Даже Борис Платонович Гуров надел по такому случаю свой прокурорский пиджак со звездочками на петлицах.Полковник выразительно посмотрел на электронный циферблат над дверью, но ничего не сказал. Подождав, пока вновь прибывшие расселись, он с каменным лицом выдержал долгую паузу, затем, слегка прочистив горло, тихо спросил:— Больше никого не ждем?— Все на месте, — кратко ответил Люсин, хотя он и надеялся на то, что догадаются пригласить кого-нибудь из УБХСС. Очевидно, нужно поспевать самому. Во всяком случае, непосредственно подчиненный ему старлей Жуков никак не отреагировал на брошенное вскользь пожелание.— Тогда доложите коротенько, в каком состоянии дело.Владимир Константинович возвысился над столом, одернул китель и действительно очень кратко, потому что присутствующие были в основном в курсе дел, обрисовал положение.— Конца, выходит, по-прежнему не видать, — не без подтекста попенял Кривцов, поигрывая остро отточенным карандашиком. — А время, между прочим, летит…— Отработка сигнала из Волжанска проведена в рекордно короткий срок, — с напускным безразличием отметил Люсин. — И никак не в ущерб основной работе.— Основной! — не повышая голоса, выделил интонацией полковник. — Где она, эта основная? До вчерашнего утра, полагаю, все у вас заклинилось на этом Волжанске.Да и кто бы был лучше, когда поступает такой сигнал… Значит, какие у нас имеются версии?— Версии прежние, — убежденно ответил Владимир Константинович, опускаясь на стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48