Отчего у меня поранена голова? Был сильный толчок, меня швырнуло вперед… Нет, сэр, мистер Элиот не ударял меня револьвером, как вам могло прийти такое на ум? Бедный мистер Элиот бывал несдержан и груб, но хорошо относился ко мне, даже привел меня в сознание, не хотел покинуть на «Бьюти».В этот момент Людов положил руку на колено Джексона.— Мистер Джексон, — тихо спросил Людов, — почему из Библии капитана Элиота вырвана страница?Широкое колено подскочило. Негр вздрогнул, словно через него прошел электрический ток.О какой Библии вы говорите, сэр? — хрипло спросил Джексон.Библия была порвана, когда вы заходили к капитану ночью?Ночью к капитану, сэр?Да, во время воздушной тревоги.Я не был ночью у мистера Элиота. — Лицо Джексона выражало изумление и страх. — Капитан позвал меня вечером, я помог ему поправить повязку. С тех пор я не видел капитана…— Не заходили к нему в отсутствие мистера Нортона?Джексон качнул головой, покосился в сторону койки Нортона. Нортон спал в прежнем положении.Людов встал. Джексон вскочил с табурета.— Выйдем, товарищ Джексон, мне нужно задать вам еще несколько вопросов.Выражение мрачного упорства было во всей фигуре Джексона.— Извините, сэр, я сказал вам все, что знаю.Он словно прирос ногами к полу. «Сорри, сэр… Донт ноу, сэр… Ней, сэр…» Сожалею, сэр… Нет, сэр… Не знаю, сэр (англ.).
— доносились до слуха Агеева робкие ответы на задаваемые Людовым настойчивые вопросы.Наконец Валентин Георгиевич вздохнул, надел снятую было при входе в кубрик шапку.— Фэнк ю, сэр Спасибо, сэр (англ.).
, — почтительно ответил Джексон на прощальное приветствие советского офицера, Выждал, когда посетитель достаточно далеко отойдет от его койки, сел. Склонив курчавую голову, пересеченную повязкой, принялся за прерванную работу.С треском опускались костяшки домино в масляножелтом свете неярко горевшей лампы.Проходя мимо стола, Людов сделал почти неприметное движение рукой.Кувардин небрежно встал, передал костяшки склонявшемуся из-за его плеча любителю «козла».— Пощелкай за меня, друг. А то я себе уж руки отбил.Агеев тоже передал свои костяшки, расправил плечи, пошел вслед за командиром.Разведчики погрузились в черноту наружного мрака.Где-то за горизонтом, со стороны моря, неярко вспыхивали, трепетали высокие немые зарницы.— Похоже, артиллерия бьет в океане, — сказал Кувардин.— Нет, это наши северные зори играют, — откликнулся Агеев. — Товарищ политрук, долго еще здесь отсиживаться будем? В такие ночи самое милое дело — в гости, на чужой бережок.— Отдыхайте, боцман, вам еще хватит работы, — рассеянно откликнулся Людов.Еле слышно чавкал под ногами тающий снег. Трепетная зарница свертывалась и вновь распускалась, отливая красноватым и голубым. Звезд не было в нависшем над сопками арктическом небе.Они вошли в пустую комнату, где слабо накаленная лампа бросала отсветы на чернильницу, листы бумаги, стулья, придвинутые к столу.Разведчики остановились у двери. Смотрели вопросительно на своего командира.— Хочу с вами посоветоваться, товарищи, присядьте, — сказал Людов, указывая на стулья. Разведчики поставили стулья рядом, сели плечо к плечу. — Сообщу вкратце задание адмирала, в связи с которым добрался сюда. «Бьюти оф Чикаго» шла к нам с подарками американского народа, с грузом лекарств и теплых вещей. Эти подарки, как сами понимаете, очень пригодились бы нам и на фронте и в тылу. Но еще больше могут они пригодиться гитлеровцам, армии генерала Дитла, который рассчитывал с ходу взять Мурманск, еще до больших холодов расположиться там на зимние квартиры.Валентин Георгиевич закашлялся, вытер платком рот.Но, как видите, Мурманск они не взяли, застряли в норвежских сопках, на подступах к нашим базам. Коммуникации у них — швах, наши подводники топят транспорты, идущие к фашистам вдоль скандинавского побережья. В этих условиях груз «Бьюти» был бы для них подлинным даром божьим.Да ведь потонула «Красотка», товарищ политрук! — горько сказал Агеев.«Красотка»? — приподнял брови Людов. — Ах, вы перевели имя транспорта на русский язык? — Агеев кивнул. — Что ж, будем звать судно «Красоткой» с вашей легкой руки…Он прошелся по комнате.— Так вот, дело в том, что возникает сомнение в самом факте потопления «Красотки Чикаго». Транспорт не торпедирован, на нем не было пожара, обычно возникающего при попадании в борт торпеды. Я уточнил, что все ощущения, пережитые командой «Красотки», могли бы возникнуть и при условии, если бы корабль сел на всем ходу на мель, напоровшись, скажем, на банку или риф, которых так много вдоль берегов Северной Норвегии.Он подождал, как бы ожидая возражений.А ведь правда, могла она и не потонуть, товарищ политрук? И груз ее в целости остался? — живо сказал Кувардин.Вот именно, ее груз мог остаться в целости, — повторил Людов. — Но этот груз — около оккупированного гитлеровцами побережья, среди волн и камней. Если даже «Бьюти» еще на камнях, легко может быть разломана штормовыми волнами или, что значительно хуже, захвачена врагом. Поэтому вице-адмирал приказал срочно установить координаты «Красотки».Эти координаты унес с собой в могилу капитан Элиот, — продолжал Людов. — Мы нашли его в комнате, запертой изнутри на два поворота ключа. Ключ лежал на столе, рядом с телом, около револьвера и предсмертной записки.А карта, судовой журнал? —спросил Агеев. — Это он их, не иначе, в свертке, под мышкой нес, оберегал все время.Судовой журнал и карта исчезли. Очевидно, были сожжены. Их остатки обнаружены среди пепла в комнате, где умер капитан.Тогда первый помощник знает координаты! Он штурман по расписанию, прокладку вел во время похода, — быстро сказал Агеев.То же самое предполагал и я, — продолжал Людов, — Но мистер Нортон сообщает, что задолго до аварии ушел в свою каюту. Его отпустил отдохнуть капитан, оставшийся на мостике один. Мистер Нортон утверждает, что, когда, в минуты паники после аварии, он выбрался на мостик, капитан уже убрал карту и судовой журнал и сообщил ему, как выяснилось, неверные координаты. Рулевой Джексон, как видите, не может или не хочет ничего рассказать.Рулевой, если не видел записи в журнале и карты, места корабля не знает. Не его это дело, — сказал Агеев. — Разве что слышал какой разговор. Да ведь запуган он крепко.— И дернул черт застрелиться этого капитана! — хлопнул ладонью по колену Кувардин,Все дело в том, товарищи, что капитан Элиот, мне кажется, не застрелился, а был застрелен, — вполголоса сказал Людов.В запертой комнате? С револьвером в руке? — удивился Кувардин. — Что ж, его через окно застрелили? И кто?Нет, не через окно, — сказал Людов. — И есть основания подозревать…Он оборвал фразу, обвел взглядом недоуменные лица разведчиков.В этом происшествии, товарищи, есть два знаменательных факта: то, что на столе, перед трупом, лежал ключ от комнаты, запертой изнутри, и то, что в стол был воткнут обращенный лезвием к двери нож.Ну и что же, товарищ командир? — спросил Кувардин. Сам любитель загадывать загадки, ставить собеседника в тупик, сейчас он был глубоко изумлен.Агеев молчал, чуть прищурив глаза.— Хочется мне проверить на практике этот тезис, провести, как говорят юристы, следственный эксперимент, — сказал Людов. Его светло-коричневые щеки слегка порозовели, движения стали быстрее. — Для этого нужен нож.Блеснули два, одновременно обнаженных разведчиками длинных клинка.Людов взял из рук Агеева кинжал, отвесно воткнул острием в центр стола.— Насколько я помню, именно в таком положении мы нашли придерживающий бумажку нож, — сказал Людов.Он вынул из кармана разысканную Кувардиным нитку-бечевку, расправил ее. По полу протянулся отрезок в десяток метров длиной.Валентин Георгиевич шагнул к двери, вынул из замочной скважины ключ, пропустил конец нитки в ушко, протянул сквозь ушко несколько метров.Сложенную таким образом вдвое нитку с ключом на конце петли он перекинул через округлость клинка на столе и направился к двери.Смуглыми, чуть бугристыми пальцами он протолкнул в замочную скважину два сложенных вместе конца нитки. Перебросил другую часть сложенной нитки через порог, выйдя с ключом в руке из комнаты, закрыл за собой дверь.— Интересно, — сказал Кувардин.Раздалось щелканье запираемого из коридора замка.Разведчики уже поняли, в чем дело, но смотрели не отводя глаз. Вот сложенная вдвое нить шевельнулась, заскользила, как по шкиву, по тыльной стороне клинка, напрягшись, поползла в скважину.Из просвета под дверью показался влекомый ниткой за ушко ключ. Ключ подполз к столу, поднялся в воздух, перевалился через край стола, застыл рядом с клинком. Нитка подергалась, заскользила по полу, выскользнув из ушка, исчезла в скважине.Ну и ну! — только и мог сказать Кувардин, глядя на улегшийся рядом с клинком ключ.Отоприте дверь, будьте любезны, — послышался голос Людова из коридора.Взяв со стола ключ, Агеев отпер замок. Людов вошел в комнату с моточком нитки в руке.— Здорово, товарищ политрук! — сказал с восхищением Кувардин. — И как только вы додуматься могли!Но на озабоченном лице командира разведчиков не было и тени удовольствия. Наоборот, глубокое недоумение, почти растерянность прочел на нем Кувардин.Я боялся, что этот эксперимент может получиться, — сказал Людов.Боялись, товарищ командир?— Да, это окончательно запутывает дело… — Людов сел к столу, оперся подбородком о сплетенные пальцы рук. — Это уводит нас, товарищи, в сферу бездоказательных подозрений, домыслов, в которых нужно серьезно, не спеша разобраться. И хотя мистер Нортон навел меня на некоторые мысли…Да кто он такой, этот Нортон! — взорвался Кувардин. — Пойти, взять его под жабры, поговорить с ним начистоту.Спокойнее, сержант, — устало сказал Людов. — Вы хотите сказать, что подозреваете в преступлении мистера Нортона?А кого же другого? — Несколько опешил Кувардин.— Вот именно, кого же другого! — С упреком смотрел на него Людов. — Если здесь действительно налицо имитация самоубийства, мы имеем дело с коварным, тщательно обдуманным преступлением. Почему подозревать в нем именно этого моряка иностранной державы, который участвовал в доставке нам подарков американского народа? У вас есть основания для таких подозрений?Кувардин молчал.— Насколько я знаю, у Нортона не было никаких логических мотивов для совершения этого преступления, — продолжал Людов. — Какой смысл был штурману «Бьюти оф Чикаго» убить соотечественника, своего капитана, сжечь корабельные документы? В основе каждого преступления такого рода лежит тот или иной веский мотив. И поскольку ненависть, как, впрочем, и любовь и жажда наживы, лежит в основе большинства таких преступлений, более вероятно предположить, что это сделал Джексон.— Не мог негр этого сделать! — ударил кулаком по колену Кувардин.Но, Матвей Григорьевич, будем объективны! — Смотрел Людов в его негодующее лицо. — Вы почти подсознательно исключили из числа подозреваемых Джексона, как представителя угнетаемой расы. Но Джексон имел все основания ненавидеть капитана, оскорбительно обращавшегося с ним. Учтите, что, как сообщил мистер Нортон, рана Джексону нанесена капитаном Элиотом в момент аварии на «Бьюти оф Чикаго». И хотя Джексон это отрицает….А этот шкертик… — начал Агеев. На протяжении всего разговора он сидел молча и замолчал опять, оборвав сам себя. Командир разведчиков скользнул по его лицу задумчивым взглядом.Может быть, моя гипотеза вообще не верна и капитан Элиот все же покончил самоубийством, — продолжал Людов размышлять вслух. — Разобраться в этом должно законное следствие. Наша цель — сделать все возможное, чтобы найти координаты аварии. Разгадка здесь может быть в вырванной из Библии странице.Разведчики смотрели недоуменно. Валентин Георгиевич провел ладонью по пересеченному глубокими поперечными морщинами лбу.— Ножом, воткнутым в стол, был пригвожден клочок вырванной из Библии страницы, текст которого давал понять, что капитан сам себя лишил жизни. Но из Библии вырван еще один листок. Мистер Нортон любезно разъяснил мне, что капитан должен был иметь при себе Библию для совершения официальных обрядов. Однако из литературы мы знаем и другое. Библия, по традиции многих американских семей, служит для занесения в нее важнейших событий жизни ее владельца… Раздался стук в дверь.— Войдите! — сказал Людов.В комнату шагнул рассыльный.— Товарищ политрук, американец хочет вас видеть.Из-за его спины выглядывал взволнованный мистер Нортон. Нортон переступил порог.— Простите, я помешал?Его взгляд скользнул по кинжалу, воткнутому в стол, по лежащему рядом ключу.— Лейтенант, мысли о смерти капитана Элиота измучили меня. Вы были правы, есть нечто неестественное в этой картине самоубийства. Капитан Элиот не мог сжечь документы и осквернить Библию, даю вам в этом слово!Нортон волновался все больше. Замолчал, переводя дух.И эта запертая комната, ключ на столе — все как в дешевой детективной книжонке! У капитана была при себе изрядная сумма денег. Эти ваши солдаты, — Нортон кивнул на Агеева и Кувардина, — они видели доллары, когда капитан посылал негра за ромом. И Джексон последним был ночью в комнате капитана… У меня не укладывалось в голове, как негр мог пойти на такое дело, но после вашего с ним разговора я припер его к стене, он путается и лжет, не может объяснить, что делал в комнате капитана.И вы обвиняете Джексона в убийстве? — спросил Людов.Да, я обвиняю в убийстве этого хитрого, лживого, мстительного пройдоху! — крикнул Нортон. — Обыщите его, не ограбил ли он капитана!Кувардин и Агеев стояли неподвижно, вслушивались в поток стремительных слов.— Товарищи, — сказал Людов. — Мистер Нортон выдвигает против Джексона серьезное обвинение. Говорит, что Джексон убил и ограбил капитана. Что ж, придется сделать им очную ставку. Пойдемте, товарищи.Он взял со стола ключ, в то время как Агеев вкладывал в ножны кинжал. Все вышли в коридор.Товарищ политрук, не успел я вам доложить, — сказал вполголоса Агеев. — Этот шкертик, которым в комнату ключ протащили, он ведь мой. Эту парусинную нитку я давеча Джексону дал вместо дратвы.А вы знаете, где нашли эту нитку? — откликнулся Людов. — Какой смысл был Джексону зарывать ее в снег, вместо того чтобы просто положить обратно в карман?Папаша мой говорил, бывало: «У кого совесть нечиста, у того и подушка под головой вертится», — задумчиво произнес боцман. Глава десятаяВЕЧЕР В КИТОВОМ Было так темно, что вышедший наружу Людов невольно поднес руку к глазам — не забыл ли надеть очки. Очки были на месте. Кто-то нащупал его рукав, мягко подхватил под руку.— Осторожнее, сэр, — прозвучал над ухом голос Нортона. — Не оступитесь, здесь выемка у самой дорожки.— Спасибо, — сказал Людов.Ни проблеска звезд и луны не было в угольно-черной бездне над их головами. Поскрипывал невидимый скользкий слой снега. Людов осторожно высвободил руку — глаза привыкали к темноте. Быстро шедший впереди Кувардин открыл дверь.В кубрике по-прежнему забивали «козла» — звучно хлопали по столу костяшки.Койка Джексона была пуста.— Где Джексон? — спросил дневального Людов, — Вышел он минут десять назад с другим американцем… Вот с ними, — кивнул дневальный на Нортона, стоящего возле двери.— Что он говорит? — спросил Нортон.Джексон вышел минут десять назад вместе с вами и с тех пор не возвращался.— Он не возвращался? — голос Нортона дрогнул. — Я велел ему вернуться в дом и ждать здесь. Может быть, побежал прятать деньги.Не отвечая, Людов вышел наружу. Промозглая темнота охватила их снова.— Позовите Джексона, мистер Нортон! — попросил, вернее, приказал Людов.— Вы считаете это целесообразным? — прозвучал нервный ответ. — Может быть, лучше дождаться его. Поскольку я дал понять, что подозреваю…— Позовите его! — повторил повелительно Людов.— Аттеншен Внимание! (англ.)
, Джексон! — Голос американца прозвучал слабо и бесцветно в шуме прибоя.— Полундра! — почти тотчас отозвался встревоженный голос откуда-то снизу.— На берегу! В чем дело? — крикнул во мрак Агеев.— Тут человек разбился. Пособить нужно, — донеслось снизу.Блеснул луч карманного фонарика в руках Людова, вырвал из темноты утоптанный снег, поручни мостков, ведущие к береговым скалам.— Кто там с огнем балует! Стрелять буду! — тотчас донесся сверху, с площадки зенитной батареи, голос вахтенного матроса.Фонарик погас.Они ступили на доски мостков, спустились вниз по крутому трапу. Внизу, где шумела морская вода, чуть вспыхивали белизной и пропадали рваные гребешки пены.— Сюда, товарищ, скорей! — позвал женский голос.Что-то смутно белело около прибрежной скалы. Людов пригнулся. Белел бинт вокруг почти невидимой головы, словно зажатой между камнями.— Джексон? Жив? — спросил Людов.— Насмерть разбился, — откликнулась Люся Тренева. В ее голосе звучали слезы.Негра положили на брезент носилок, носилки внесли в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— доносились до слуха Агеева робкие ответы на задаваемые Людовым настойчивые вопросы.Наконец Валентин Георгиевич вздохнул, надел снятую было при входе в кубрик шапку.— Фэнк ю, сэр Спасибо, сэр (англ.).
, — почтительно ответил Джексон на прощальное приветствие советского офицера, Выждал, когда посетитель достаточно далеко отойдет от его койки, сел. Склонив курчавую голову, пересеченную повязкой, принялся за прерванную работу.С треском опускались костяшки домино в масляножелтом свете неярко горевшей лампы.Проходя мимо стола, Людов сделал почти неприметное движение рукой.Кувардин небрежно встал, передал костяшки склонявшемуся из-за его плеча любителю «козла».— Пощелкай за меня, друг. А то я себе уж руки отбил.Агеев тоже передал свои костяшки, расправил плечи, пошел вслед за командиром.Разведчики погрузились в черноту наружного мрака.Где-то за горизонтом, со стороны моря, неярко вспыхивали, трепетали высокие немые зарницы.— Похоже, артиллерия бьет в океане, — сказал Кувардин.— Нет, это наши северные зори играют, — откликнулся Агеев. — Товарищ политрук, долго еще здесь отсиживаться будем? В такие ночи самое милое дело — в гости, на чужой бережок.— Отдыхайте, боцман, вам еще хватит работы, — рассеянно откликнулся Людов.Еле слышно чавкал под ногами тающий снег. Трепетная зарница свертывалась и вновь распускалась, отливая красноватым и голубым. Звезд не было в нависшем над сопками арктическом небе.Они вошли в пустую комнату, где слабо накаленная лампа бросала отсветы на чернильницу, листы бумаги, стулья, придвинутые к столу.Разведчики остановились у двери. Смотрели вопросительно на своего командира.— Хочу с вами посоветоваться, товарищи, присядьте, — сказал Людов, указывая на стулья. Разведчики поставили стулья рядом, сели плечо к плечу. — Сообщу вкратце задание адмирала, в связи с которым добрался сюда. «Бьюти оф Чикаго» шла к нам с подарками американского народа, с грузом лекарств и теплых вещей. Эти подарки, как сами понимаете, очень пригодились бы нам и на фронте и в тылу. Но еще больше могут они пригодиться гитлеровцам, армии генерала Дитла, который рассчитывал с ходу взять Мурманск, еще до больших холодов расположиться там на зимние квартиры.Валентин Георгиевич закашлялся, вытер платком рот.Но, как видите, Мурманск они не взяли, застряли в норвежских сопках, на подступах к нашим базам. Коммуникации у них — швах, наши подводники топят транспорты, идущие к фашистам вдоль скандинавского побережья. В этих условиях груз «Бьюти» был бы для них подлинным даром божьим.Да ведь потонула «Красотка», товарищ политрук! — горько сказал Агеев.«Красотка»? — приподнял брови Людов. — Ах, вы перевели имя транспорта на русский язык? — Агеев кивнул. — Что ж, будем звать судно «Красоткой» с вашей легкой руки…Он прошелся по комнате.— Так вот, дело в том, что возникает сомнение в самом факте потопления «Красотки Чикаго». Транспорт не торпедирован, на нем не было пожара, обычно возникающего при попадании в борт торпеды. Я уточнил, что все ощущения, пережитые командой «Красотки», могли бы возникнуть и при условии, если бы корабль сел на всем ходу на мель, напоровшись, скажем, на банку или риф, которых так много вдоль берегов Северной Норвегии.Он подождал, как бы ожидая возражений.А ведь правда, могла она и не потонуть, товарищ политрук? И груз ее в целости остался? — живо сказал Кувардин.Вот именно, ее груз мог остаться в целости, — повторил Людов. — Но этот груз — около оккупированного гитлеровцами побережья, среди волн и камней. Если даже «Бьюти» еще на камнях, легко может быть разломана штормовыми волнами или, что значительно хуже, захвачена врагом. Поэтому вице-адмирал приказал срочно установить координаты «Красотки».Эти координаты унес с собой в могилу капитан Элиот, — продолжал Людов. — Мы нашли его в комнате, запертой изнутри на два поворота ключа. Ключ лежал на столе, рядом с телом, около револьвера и предсмертной записки.А карта, судовой журнал? —спросил Агеев. — Это он их, не иначе, в свертке, под мышкой нес, оберегал все время.Судовой журнал и карта исчезли. Очевидно, были сожжены. Их остатки обнаружены среди пепла в комнате, где умер капитан.Тогда первый помощник знает координаты! Он штурман по расписанию, прокладку вел во время похода, — быстро сказал Агеев.То же самое предполагал и я, — продолжал Людов, — Но мистер Нортон сообщает, что задолго до аварии ушел в свою каюту. Его отпустил отдохнуть капитан, оставшийся на мостике один. Мистер Нортон утверждает, что, когда, в минуты паники после аварии, он выбрался на мостик, капитан уже убрал карту и судовой журнал и сообщил ему, как выяснилось, неверные координаты. Рулевой Джексон, как видите, не может или не хочет ничего рассказать.Рулевой, если не видел записи в журнале и карты, места корабля не знает. Не его это дело, — сказал Агеев. — Разве что слышал какой разговор. Да ведь запуган он крепко.— И дернул черт застрелиться этого капитана! — хлопнул ладонью по колену Кувардин,Все дело в том, товарищи, что капитан Элиот, мне кажется, не застрелился, а был застрелен, — вполголоса сказал Людов.В запертой комнате? С револьвером в руке? — удивился Кувардин. — Что ж, его через окно застрелили? И кто?Нет, не через окно, — сказал Людов. — И есть основания подозревать…Он оборвал фразу, обвел взглядом недоуменные лица разведчиков.В этом происшествии, товарищи, есть два знаменательных факта: то, что на столе, перед трупом, лежал ключ от комнаты, запертой изнутри, и то, что в стол был воткнут обращенный лезвием к двери нож.Ну и что же, товарищ командир? — спросил Кувардин. Сам любитель загадывать загадки, ставить собеседника в тупик, сейчас он был глубоко изумлен.Агеев молчал, чуть прищурив глаза.— Хочется мне проверить на практике этот тезис, провести, как говорят юристы, следственный эксперимент, — сказал Людов. Его светло-коричневые щеки слегка порозовели, движения стали быстрее. — Для этого нужен нож.Блеснули два, одновременно обнаженных разведчиками длинных клинка.Людов взял из рук Агеева кинжал, отвесно воткнул острием в центр стола.— Насколько я помню, именно в таком положении мы нашли придерживающий бумажку нож, — сказал Людов.Он вынул из кармана разысканную Кувардиным нитку-бечевку, расправил ее. По полу протянулся отрезок в десяток метров длиной.Валентин Георгиевич шагнул к двери, вынул из замочной скважины ключ, пропустил конец нитки в ушко, протянул сквозь ушко несколько метров.Сложенную таким образом вдвое нитку с ключом на конце петли он перекинул через округлость клинка на столе и направился к двери.Смуглыми, чуть бугристыми пальцами он протолкнул в замочную скважину два сложенных вместе конца нитки. Перебросил другую часть сложенной нитки через порог, выйдя с ключом в руке из комнаты, закрыл за собой дверь.— Интересно, — сказал Кувардин.Раздалось щелканье запираемого из коридора замка.Разведчики уже поняли, в чем дело, но смотрели не отводя глаз. Вот сложенная вдвое нить шевельнулась, заскользила, как по шкиву, по тыльной стороне клинка, напрягшись, поползла в скважину.Из просвета под дверью показался влекомый ниткой за ушко ключ. Ключ подполз к столу, поднялся в воздух, перевалился через край стола, застыл рядом с клинком. Нитка подергалась, заскользила по полу, выскользнув из ушка, исчезла в скважине.Ну и ну! — только и мог сказать Кувардин, глядя на улегшийся рядом с клинком ключ.Отоприте дверь, будьте любезны, — послышался голос Людова из коридора.Взяв со стола ключ, Агеев отпер замок. Людов вошел в комнату с моточком нитки в руке.— Здорово, товарищ политрук! — сказал с восхищением Кувардин. — И как только вы додуматься могли!Но на озабоченном лице командира разведчиков не было и тени удовольствия. Наоборот, глубокое недоумение, почти растерянность прочел на нем Кувардин.Я боялся, что этот эксперимент может получиться, — сказал Людов.Боялись, товарищ командир?— Да, это окончательно запутывает дело… — Людов сел к столу, оперся подбородком о сплетенные пальцы рук. — Это уводит нас, товарищи, в сферу бездоказательных подозрений, домыслов, в которых нужно серьезно, не спеша разобраться. И хотя мистер Нортон навел меня на некоторые мысли…Да кто он такой, этот Нортон! — взорвался Кувардин. — Пойти, взять его под жабры, поговорить с ним начистоту.Спокойнее, сержант, — устало сказал Людов. — Вы хотите сказать, что подозреваете в преступлении мистера Нортона?А кого же другого? — Несколько опешил Кувардин.— Вот именно, кого же другого! — С упреком смотрел на него Людов. — Если здесь действительно налицо имитация самоубийства, мы имеем дело с коварным, тщательно обдуманным преступлением. Почему подозревать в нем именно этого моряка иностранной державы, который участвовал в доставке нам подарков американского народа? У вас есть основания для таких подозрений?Кувардин молчал.— Насколько я знаю, у Нортона не было никаких логических мотивов для совершения этого преступления, — продолжал Людов. — Какой смысл был штурману «Бьюти оф Чикаго» убить соотечественника, своего капитана, сжечь корабельные документы? В основе каждого преступления такого рода лежит тот или иной веский мотив. И поскольку ненависть, как, впрочем, и любовь и жажда наживы, лежит в основе большинства таких преступлений, более вероятно предположить, что это сделал Джексон.— Не мог негр этого сделать! — ударил кулаком по колену Кувардин.Но, Матвей Григорьевич, будем объективны! — Смотрел Людов в его негодующее лицо. — Вы почти подсознательно исключили из числа подозреваемых Джексона, как представителя угнетаемой расы. Но Джексон имел все основания ненавидеть капитана, оскорбительно обращавшегося с ним. Учтите, что, как сообщил мистер Нортон, рана Джексону нанесена капитаном Элиотом в момент аварии на «Бьюти оф Чикаго». И хотя Джексон это отрицает….А этот шкертик… — начал Агеев. На протяжении всего разговора он сидел молча и замолчал опять, оборвав сам себя. Командир разведчиков скользнул по его лицу задумчивым взглядом.Может быть, моя гипотеза вообще не верна и капитан Элиот все же покончил самоубийством, — продолжал Людов размышлять вслух. — Разобраться в этом должно законное следствие. Наша цель — сделать все возможное, чтобы найти координаты аварии. Разгадка здесь может быть в вырванной из Библии странице.Разведчики смотрели недоуменно. Валентин Георгиевич провел ладонью по пересеченному глубокими поперечными морщинами лбу.— Ножом, воткнутым в стол, был пригвожден клочок вырванной из Библии страницы, текст которого давал понять, что капитан сам себя лишил жизни. Но из Библии вырван еще один листок. Мистер Нортон любезно разъяснил мне, что капитан должен был иметь при себе Библию для совершения официальных обрядов. Однако из литературы мы знаем и другое. Библия, по традиции многих американских семей, служит для занесения в нее важнейших событий жизни ее владельца… Раздался стук в дверь.— Войдите! — сказал Людов.В комнату шагнул рассыльный.— Товарищ политрук, американец хочет вас видеть.Из-за его спины выглядывал взволнованный мистер Нортон. Нортон переступил порог.— Простите, я помешал?Его взгляд скользнул по кинжалу, воткнутому в стол, по лежащему рядом ключу.— Лейтенант, мысли о смерти капитана Элиота измучили меня. Вы были правы, есть нечто неестественное в этой картине самоубийства. Капитан Элиот не мог сжечь документы и осквернить Библию, даю вам в этом слово!Нортон волновался все больше. Замолчал, переводя дух.И эта запертая комната, ключ на столе — все как в дешевой детективной книжонке! У капитана была при себе изрядная сумма денег. Эти ваши солдаты, — Нортон кивнул на Агеева и Кувардина, — они видели доллары, когда капитан посылал негра за ромом. И Джексон последним был ночью в комнате капитана… У меня не укладывалось в голове, как негр мог пойти на такое дело, но после вашего с ним разговора я припер его к стене, он путается и лжет, не может объяснить, что делал в комнате капитана.И вы обвиняете Джексона в убийстве? — спросил Людов.Да, я обвиняю в убийстве этого хитрого, лживого, мстительного пройдоху! — крикнул Нортон. — Обыщите его, не ограбил ли он капитана!Кувардин и Агеев стояли неподвижно, вслушивались в поток стремительных слов.— Товарищи, — сказал Людов. — Мистер Нортон выдвигает против Джексона серьезное обвинение. Говорит, что Джексон убил и ограбил капитана. Что ж, придется сделать им очную ставку. Пойдемте, товарищи.Он взял со стола ключ, в то время как Агеев вкладывал в ножны кинжал. Все вышли в коридор.Товарищ политрук, не успел я вам доложить, — сказал вполголоса Агеев. — Этот шкертик, которым в комнату ключ протащили, он ведь мой. Эту парусинную нитку я давеча Джексону дал вместо дратвы.А вы знаете, где нашли эту нитку? — откликнулся Людов. — Какой смысл был Джексону зарывать ее в снег, вместо того чтобы просто положить обратно в карман?Папаша мой говорил, бывало: «У кого совесть нечиста, у того и подушка под головой вертится», — задумчиво произнес боцман. Глава десятаяВЕЧЕР В КИТОВОМ Было так темно, что вышедший наружу Людов невольно поднес руку к глазам — не забыл ли надеть очки. Очки были на месте. Кто-то нащупал его рукав, мягко подхватил под руку.— Осторожнее, сэр, — прозвучал над ухом голос Нортона. — Не оступитесь, здесь выемка у самой дорожки.— Спасибо, — сказал Людов.Ни проблеска звезд и луны не было в угольно-черной бездне над их головами. Поскрипывал невидимый скользкий слой снега. Людов осторожно высвободил руку — глаза привыкали к темноте. Быстро шедший впереди Кувардин открыл дверь.В кубрике по-прежнему забивали «козла» — звучно хлопали по столу костяшки.Койка Джексона была пуста.— Где Джексон? — спросил дневального Людов, — Вышел он минут десять назад с другим американцем… Вот с ними, — кивнул дневальный на Нортона, стоящего возле двери.— Что он говорит? — спросил Нортон.Джексон вышел минут десять назад вместе с вами и с тех пор не возвращался.— Он не возвращался? — голос Нортона дрогнул. — Я велел ему вернуться в дом и ждать здесь. Может быть, побежал прятать деньги.Не отвечая, Людов вышел наружу. Промозглая темнота охватила их снова.— Позовите Джексона, мистер Нортон! — попросил, вернее, приказал Людов.— Вы считаете это целесообразным? — прозвучал нервный ответ. — Может быть, лучше дождаться его. Поскольку я дал понять, что подозреваю…— Позовите его! — повторил повелительно Людов.— Аттеншен Внимание! (англ.)
, Джексон! — Голос американца прозвучал слабо и бесцветно в шуме прибоя.— Полундра! — почти тотчас отозвался встревоженный голос откуда-то снизу.— На берегу! В чем дело? — крикнул во мрак Агеев.— Тут человек разбился. Пособить нужно, — донеслось снизу.Блеснул луч карманного фонарика в руках Людова, вырвал из темноты утоптанный снег, поручни мостков, ведущие к береговым скалам.— Кто там с огнем балует! Стрелять буду! — тотчас донесся сверху, с площадки зенитной батареи, голос вахтенного матроса.Фонарик погас.Они ступили на доски мостков, спустились вниз по крутому трапу. Внизу, где шумела морская вода, чуть вспыхивали белизной и пропадали рваные гребешки пены.— Сюда, товарищ, скорей! — позвал женский голос.Что-то смутно белело около прибрежной скалы. Людов пригнулся. Белел бинт вокруг почти невидимой головы, словно зажатой между камнями.— Джексон? Жив? — спросил Людов.— Насмерть разбился, — откликнулась Люся Тренева. В ее голосе звучали слезы.Негра положили на брезент носилок, носилки внесли в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15