Все было мокрым вокруг, в залитых дождем плитах бетона расплывчато отражались огни. Во всех концах ночного неба вспыхивали молнии и отдаленно грохотал гром. Гроза отходила… Наконец «Руслан», бортовой номер 48-220, замер, и приглушенный шум турбин со свистом сошел на нет. Человек двадцать военных с автоматами оцепили самолет.— Уф!.. Нескучный был полет, — сказал командир и стащил с головы наушники.Век не забудем!— Ну, — сказал Пастух, — нам пора. Давай, Лешка! Может, еще и свидимся когда… — Свидеться-то свидимся, — сказал майор Гусев. — Главное — не перестрелять друг друга. Сейчас сюда прикатит мое начальство. Сдам этих гадов под личную роспись — и привет! Счастливо вам!— И тебе!Они обменялись рукопожатиями.Открылся дверной люк, и Хохлов с Пастуховым спрыгнули на мокрый черный бетон. Постояли немного, жадно вдыхая насыщенный озоном и самолетными запахами холодный влажный воздух. Разгоняясь, с грохочущим воем по полосе мчался на взлет тяжелый Ил-76. Они проводили его взглядом. Поднявшись, он то скрывался во тьме, мигая красными вспышками, то, при всполохах молний, на мгновение выделялся среди светящихся облаков темным силуэтом.К ним подбежал майор в летной форме.— Пастухов и Хохлов?— Мы! — повернулся Пастух.— Майор Снегирев, — козырнул майор, — личный пилот генерала Нифонтова. Имею приказ взять вас на борт и доставить в известное вам место. — Ясно, — сказал Сергей. — Пошли. Через десять минут они уже опять были в воздухе и сидели на тех самых местах, где вчера на закате в этом же вертолете летели над Москвой Артист и Муха.В винтокрылой машине их было пятеро — двое пилотов-вертолетчиков, бортмеханик и они, крепко спящие, несмотря на тряску и оглушающий частый стук двигателей над головой. * * * В Красноводске сели ранним утром, на военном аэродроме в прикаспийской степи.— С прибытием! — приветствовал их летчик-провожатый, когда они, выкатив на летное поле, уже хлопотали у своего «лендровера», и зашагал к приземистым сооружениям авиабазы.Вскоре он вернулся.— Лидеры ралли оторвались от основной группы на сто семьдесят километров,сообщил он. — Все вместе участники съедутся в Красноводск через сутки. День отдыха. Намечены разные мероприятия, торжественная встреча. Наутро в пять ноль-ноль — старт следующего этапа. Готовьтесь, тренируйтесь, обживайтесь. Будут вопросы, пожелания — ко мне… — Разрешите обратиться, товарищ подполковник, — сказал Муха.— В дальнейшем — не по уставу, — холодно ответил тот. — Слушаю… — Нам же должны аттестовать машину… Как внеконкурсным участникам. И аккредитовать.— Все уже сделано.— То есть как, когда? — ушам своим не поверил Муха.— Вы были заявлены заблаговременно. Еще есть вопросы? — Сухо кивнув, он повернулся и пошел к самолету.— Вот бука, — пожал плечами Артист. — Если б встретил раньше, непременно подумал бы: с таким в разведку — ни за что!— И, тем не менее, мы с ним, — усмехнулся Олег. — И как раз в разведке.— С другой стороны, кого попало дядя Костя не послал бы, согласен? — спросил Артист.— Значит, знает его, раз послал, — подтвердил Муха. — А наше дело солдатское.Нравится, не нравится — спи моя красавица.— Кто он все-таки? Одно понятно — летчик. В штате управления. Придан нам на подмогу. Сам сел за штурвал, значит, о рейсе, которым мы прилетели, никто не должен был знать, — рассуждал Артист. — Потому и сменили экипаж.— Ладно, — сказал Муха. — Чего мы голову ломаем? Доставил нас на место — и спасибо.Снаряжение для гигантского марафонского ралли, которое они нашли в «лендровере», поразило их. Видно, готовились всерьез и не наспех. Продумано было все, решительно все, до мелочей. Они обнаружили четыре запаски с новой резиной, запчасти для двигателя и ходовой. Не забыты противопыльные защитные щитки, сменные фильтры, термостаты, отличная аптечка, канистры с маслом и бензином, полный набор техжидкостей для охлаждения, второй аккумулятор, лопаты, лебедки, тросы, два мощных домкрата, сигнальные дымовые шашки, не говоря о защитных шлемах, рации спутниковой связи, высококалорийных пищевых концентратах… Имелись и сменная обувь, одежда и объемистая сумка-холодильник.— Да-а, — восхищенно покачал головой Муха. — Вот это подготовка! Плюнь мне в глаза, Артист, тут без эксперта-раллиста не обошлось. Ничего не упустил. И машина, заметь, уже не новая, то есть обкатана, все притерто, каждая шестеренка.Просто блеск!В металлическом чемодане оказалось и шикарное снаряжение радиорепортеравысококлассные легкие магнитофоны и диктофоны, блокноты, записные книжки, несколько блоков батареек-аккумуляторов и чистых аудиокассет.— Твори, выдумывай, пробуй! — воскликнул Артист, ознакомившись со своим хозяйством. — Это ж сколько надо взять интервью!Все документы оказались в бардачке: паспорта, визы, валюта, кредитные карточки «Виза» и «Америкэн экспресс», международные журналистские удостоверения, заполненные таможенные декларации.Артист подошел к подполковнику.— А оружие?— Есть и оно.— Вот так бы все! — невольно воскликнул Муха. — Так бы нам всегда строить, так бы хлеб растить, так бы воевать… — Значит, можем, когда хотим, — заметил Артист.— А то! — усмехнулся Муха. — Одно непонятно, почему мы так редко хотим?— Ну это уже не ко мне вопрос, — развел руками Артист. — Скорее, к сексопатологу.— Ладно, загорай! — хлопнул его по плечу Олег. — Загорай, дыши весенней степью, решай этот неразрешимый сексуальный российский вопрос, а я маленько покатаюсь. Объезжу коня, обомну седло… Белый «лендровер», унизанный рядами фар на мощных защитных дугах перед радиатором, сорвался с места и начал описывать замысловатые круги по бетону и по пожухшей траве аэродрома. Мощная, верткая, послушная машина привела Олега в полный восторг. Он разгонялся, резко останавливался, круто поворачивал на заднем ходу, проверял на устойчивость, на чувствительность акселератора и тормозов.Разгоряченный, вспотевший, он подкатил к Артисту и, распахнув дверь, выпрыгнул на бетон.— Да, Сема! Твой «БМВ», конечно, игрушка, но это… — И, не найдя подходящих превосходных степеней, взмахом руки пригласил занять место за рулем.Почувствуйте разницу!— Не откажусь!Семен уселся за баранку, включил передачу, но тут в карманах у обоих мелким-мелким ознобом задрожали их «зажигалки». Они одновременно вытащили их и щелкнули крышками, выпустив штырьки антенн.— Ну, как ваш вездеход? — пиликнули «зажигалки» голосом провожатого.Подходит?— Так точно! — ответил Муха.— Ждите меня. Отправимся в степь, а потом к морю. Неплохо бы искупаться.Они ехали целиной, зеленой степью, уже во многих местах выжженной палящим туркменским солнцем.Лето было в разгаре, и наступающий день обещал быть невыносимо знойным. Но пока еще было не так жарко, и они с жадностью рассматривали эту новую непривычную землю и серо-голубую плоскую гладь моря за невысокими холмами.Артист медленно, наслаждаясь удобством и комфортом, вел «лендровер» к берегу моря.Прибой шумел в своем извечном неспешном ритме. Артист подкатил к песчаной береговой линии, выключил мотор и глубоко вздохнул в наступившей тишине, окинув глазом сразу все — и дымный горизонт, и выступающие далеко в море длинные песчаные косы, и невысокие покатые горы за спиной, и поросшую полынью и ковылем серо-зеленую степь… — Хорошо-то как! — невольно воскликнул он. Муха кивнул, глотая воздух, горько пахнущий морем и полынью. А молодой подполковник — летчик, попутчик или кто он там? — ничего не ответил, не отозвался. Словно не замечая их, пошел, по серому песку к воде, к шумящей линии прибоя, на ходу сбрасывая рубашку.Они знали толк в мужской красоте. Оба когда-то, зелеными мальчишками, сто потов пролили, отдав дань культуризму, который к тому времени уже называли по-новому-бодибилдингом. И потому невольно засмотрелись на фигуру своего спутника. Он сбросил майку и стоял вдали в черных плавках, будто изваянный из красно-коричневого камня. Ничего лишнего не было в этом идеально соразмерном мужском теле. Широкие мускулистые плечи, треугольная спина, узкая талия, литые бедра… Он стоял и молча смотрел на море — непонятный человек с неведомой судьбой, живое воплощение силы, безупречной точности, строгой меры. И в то же время что-то суровое и трагичное явственно исходило от него.Артист и Муха быстро разделись и, обгоняя друг друга, побежали к волнам, туда, где стоял он. Вот он ближе, еще ближе… И вдруг они разом остановились, глядя в его спину широко раскрытыми глазами. Все тело подполковника было в шрамах, в глубоких рытвинах и рубцах. На нем в полном смысле слова не было ни одного живого, не израненного, не изрезанного места. И им, солдатам, не в кино и не по телеку повидавшим войну, сразу стало понятно, что такие бесчисленные раны от шеи до пят — не просто следы аварий, осколков или пуль, а навечные знаки изуверских истязаний, которые вынес этот человек.Он оглянулся — и они увидели, что такими же страшными узорами испещрены его руки, плечи, грудь и живот. Непонятно было, как вообще сумел он вытерпеть все это и выжить… Он все понял по их взглядам, но ничего не сказал, легко разбежался, вспенив набегающую волну, и свободно поплыл все дальше и дальше от берега.Они молчали. В одно мгновение все, что они испытали сами, вдруг изменило и цену и масштаб. В этом плывущем навстречу волнам человеке вдруг открылось что-то важное, близкое. То, что они сами больше всего прочего ценили и уважали в людях.И когда Артист, нырнув, подплыл к нему и взглянул в его глаза, оба поняли друг друга без слов — словно этой горько-соленой водой унесло и смыло то, что поначалу встало между ними.— Хороша водичка! — крикнул подполковник, махнув рукой. — Поплыли к берегу!Они вылезли на песок и легли рядом втроем, наслаждаясь горячими прикосновениями солнечных лучей.— Это в Афгане, — видно, чтобы сразу и навсегда снять все вопросы, сказал, не глядя на них, подполковник. — Разукрасили маленько.— Так сколько же вам лет? — вскинулся Муха.— Сейчас тридцать два. А тогда было двадцать три… Летал на «вертушках», на штурмовиках… Подбили моего «грача» — истребителя-бомбардировщика… Попал к ним. Ну и отдали мою шкуру на выделку людям Хекматиара. Вошли во вкус, постарались… И вот что, мужики, есть предложение. Перейдем на «ты». Зовут меня Михаил. Я получил приказ сопровождать вас по всему маршруту. Как ваш автомеханик. Местечко найдется?— Что ж, — сказал Артист и вдруг почувствовал несказанное облегчение,придется потесниться… * * * Весь оставшийся день Семен и Олег провели над маршрутными картами и в тренировках.Погоняв степью, солончаками, песчаными косами, распаренные и возбужденные, они выскочили из машины около ворот аэродрома.— Ладно, — сказал Муха, критически оглядев Артиста и «лендровер», — сойдет и так. — Зато вид теперь у нас и у нашей коляски вполне подходящий.— Эх, Олежка! — вздохнул Артист, усевшись прямо на горячую землю у колеса «лендровера». — Мы тут кайф с тобой ловим, загораем на пляже да уху лопаем, а как там они?— "Как, как"! Они у меня у самого из головы не выходят, — признался Муха.Это ты у нас телепат. Телепнул бы!Но Артист только безнадежно покачал головой: что-то не телепалось. * * * Личный вертолет генерала Нифонтова с Боцманом и Пастухом приземлился на рассвете на Быковском аэродроме. Их скрытно вывезли на машине на пустынное шоссе и оставили одних. Дальше надо было добираться своим ходом.Пейджер Боцмана, видимо, пострадал в рукопашной на борту «Руслана» и болтался теперь на поясе безжизненной черной коробочкой. А тот, что был во внутреннем кармане куртки у Пастуха, вдруг запиликал, и Сергей поспешно вытащил его и нажал кнопочку.На экране появился уже знакомый им текст:«05.50. Вновь подтверждаем место встречи в любое время до 22.00. В случае неявки после указанного времени известные вам лица будут отправлены в Могилев».Пастух молча показал Боцману сообщение на экранчике пейджера.— Должны успеть, — сказал Боцман. — Слава Аллаху, тут недалеко. Да и времени вагон.Над шоссе висел густой туман, и они пропали в нем, не спеша шагая к платформе Удельная. В любом случае появиться им следовало из московской электрички.Народу на платформе было немного. Туман застилал деревья и заборы дачных участков. В ветвях громко скандалили вороны. Было сыро и холодно. Они сели в электричку, понеслись к Москве и вышли в Томилине, чтобы отправиться обратно к месту встречи.— Ау, командир! — уже по привычке чуть слышно, сквозь зубы проговорил Боцман. — Где мы были-то с тобой? Ведь спросят.Пастуха и самого мучил этот вопрос.— А ты посмотри на себя, — вдруг нашелся он. — Морда опухла, пейджер разбит, курточка — будто слоны топтали… — Ну и ты, положим, не с банкета, — сказал Дмитрий. — Ну что? Шлялись по городу, добрались до Выхина, чтобы ехать в Быково… — Ну, дальше, дальше… — поторопил Пастух. — Нам же надо за всю ночь отчитаться… -Ладно, — сказал Боцман, — сунулись в кассу — а русских денег нет. Пошли в менялку — там блатные… — Нет, — покачал головой Сергей. — Надо что-то другое. Значит, приехали мы в Выхино, сели в электричку — тут патруль. Мы же в форме, хоть и без знаков различия. Будьте любезны — пройдемте с нами. Мы решили, что эти люди — от вас, перехватили, не доезжая Быкова, ну и поперлись, как телки… — Ну дальше, дальше… — мстительно усмехнулся Боцман.— Ну а дальше — элементарно, Ватсон. Стволы в зубы, и в «джип» с черными стеклами. Глаза завязали, а нам-то что? Вроде все согласно купленным билетам.Встретили, взяли и повезли… В семь вечера — мы и не колебнулись. Завезли куда-тото ли цех, то ли склад… — Плохо, — сказал Боцман. — Это тебе не американское кино.— Ну а котельная тебя устроит? В подвале хрущобы?— Ладно, теплее, — согласился Хохлов.— Стали допрашивать, валенки-галоши, мухи-котлеты… Где остальные и где, мол, встреча? Хвать за пейджеры наши — а там все чисто, информация сброшена.О'кей, говорят, будете сидеть хоть до морковкина заговенья, пока пейджеры не запиликают. Вот тогда, мол, и узнаем, где у вас встреча и когда. Пейджеры сняли и на пол положили. Тут-то мы и смекнули, что эти птички кто угодно, только не те, кто нам «Моторолы» эти выдал… — Ну а кто? — спросил Боцман.— А нам по фигу, — сказал Пастух. — Другие — и точка. Сидели-сидели, ждали-ждали, пейджер ни гугу… — А в двадцать три пятьдесят пейджеры запиликали, — сказал Боцман.— Ну а дальше — извини уж, — мочиловка, американское кино. Немного карате, немного джиу-джитсу, немного русского мата… Не могли же мы им дать прочитать сообщение! Уложили б мы с тобой четверых?— Пятерых бы уложили! А за казенные пейджеры — шестерых!— Ну и все. Выскочили, район незнакомый, темень. Плутали-плутали, решили уйти подальше и ждать до утра. На метро опоздали, на электричку в Быково, естественно, тоже… Денег на мотор не было — все отняли. Угонять транспорт не рискнули… — Слушай! А бабки-то куда девать? — спохватился Боцман.Из шести пачек, полученных той ночью, они успели вскрыть только одну, пять остались в нетронутой банковской упаковке.— "Куда, куда"… Пастух, недолго думая, прыгнул с платформы на пути, нырнул под железобетонные конструкции перрона, рассовал пачки в трещины бетона.— Порядок! Будет фарт — вернемся. Подошла электричка. Они вскочили в заплеванный тамбур и минут через десять уже бродили по станции Быково. Несколько приехавших вместе с ними пассажиров быстро рассосались, и Боцман с Пастухом остались одни на влажном черном перроне. Послонялись по платформе и отправились изучать расписание. Двое коротко стриженных высоких парней в кожаных куртках подошли к ним одновременно с двух сторон. Покосились на разбитую губу Боцмана… Один из них спросил коротко:— Где другие?— Двое залетели в ментовку. А остальные… — Пастух выразительно пожал плечами.— Ясно, — кивнул спросивший. — Идемте с нами.На шоссе стояла «Газель». Им приказали залезть в кузов под тент и лечь на пол лицом вниз.Через полчаса они были в том же гараже, где прошли процедуру допроса.Все повторилось, как с Доком и Трубачом, но они не знали этого. Особенно долго, дотошно допрашивали Пастуха. Все показания совпали. Потом их оставили одних. * * * Наступивший день принес генеральному конструктору АО «Апогей» профессору Стенину новые известия.Но он был потрясен ими уже куда меньше, чем если это было бы накануне.Войдя утром в вестибюль главного административного корпуса «Апогея», где уже был вывешен большой портрет бывшего генерального в траурной рамке, Роберт Николаевич услышал, что вчера вечером случилось еще одно несчастье — непонятным образом сорвался с лесов в монтажном корпусе и разбился насмерть Мефодьев, один из старых заслуженных инженеров-сборщиков, большой приятель покойного Черемисина.Чувствуя себя постаревшим на много лет, раздавленным и все же, несмотря ни на что, готовым к сопротивлению, он вошел в кабинет. Повинуясь уже не столько рассудку, сколько интуиции, по телефону спецсвязи соединился с Байконуром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46