Ожидая дальнейших приказаний, он то ловил в перекрестье прицела ходовую рубку тральщика, то наводил ствол на корму шедшего почти параллельным курсом судна.
На тральщике, капитан которого наблюдал за приготовлениями на борту преследующего их судна, снова засуетились. По торпедоносцу открыли беспорядочный огонь, лишь по чистой случайности ни одна пуля не зацепила его команду.
– Ну че, так и будем смотреть на них? – Дудник кинул взгляд на боцмана, стоявшего на верхней палубе со своей неизменной сигарой во рту, не прячась от пуль, словно это были безобидные мухи.
Тот в свою очередь взглянул на капитана. Заметив его команду, он махнул рукой Дуднику.
– Огонь, семь ветров им в рыло, – пробурчал он себе под нос, но Дудник понял команду по одному только движению руки.
Ударивший с носа торпедного катера спаренный пулемет поразил пять человек из тех, что находились на борту тральщика.
– Торпеды отставить, – пытаясь перекричать рев двигателей и рокотание пулеметов, зарычал вдруг боцман, – он нам нужен на плаву, Пресвятая Богородица!
– Понятно, Червь, – Дудник поднял руку, показывая, что понял команду, и сделал знак Лешке, который только и ждал приказа, чтобы пустить по тральщику торпеду.
Тот с сожалением покачал головой и, достав сигарету, сунул ее в рот. Прикурить на скорости катера сорок пять узлов было, мягко говоря, проблематично. Он даже не стал вынимать из кармана зажигалку, висевшую на блестящей серебряной цепочке, а просто зажал сигарету зубами и продолжал смотреть на тральщик, держа руки на рукоятках управления торпедным аппаратом.
С торпедоносца тральщику приказали остановиться, но он, казалось, ничего не хотел слушать. Вспенивая винтом воду за кормой, он стремительно приближался к Таруте, до которой оставалось не более трех миль. Ветер, задувший было с утра, спал, и море снова покрылось рыхлым голубовато-серым туманом.
Тральщик попытался сманеврировать, чтобы уйти из-под обстрела, но ему это не удалось. Пущенная Дудником ракета врезалась в корму и, разорвавшись, раскидала обшивку тральщика на десятки метров в диаметре. Дудник рассчитал верно. Ракета попала в корму почти на уровне воды, выведя из строя ходовой винт. Повредив дейдвуды – кедровые сальники, в которых вращается ось винта, – она разорвалась во вспомогательных помещениях, расположенных в корме корабля. Тральщик осел по мидльшпангоутной плоскости на корму и почти моментально застыл на месте.
Два человека из команды, оставшиеся в живых, заметались по палубе, не зная, что им предпринять. Сбавив скорость, торпедоносец подошел к тральщику вплотную, и на борт прыгнули несколько человек из команды Рокотова. Он и сам был одним из первых, кто ступил на борт поверженного корабля.
– Ты капитан? – Рокотов подошел к молодому парню с бородкой и лысой головой, который имел какой-то глуповатый вид.
Ему скрутили руки за спиной.
– Ну я командир, тебе-то чего? – Парень шевельнул плечами, но Мумба – чернокожий матрос, державший его за правую руку, отвесил ему чувствительный подзатыльник.
– Чего вам? – Капитан тральщика покосился на Мумбу и перевел хмурый взгляд на Рокотова. – Я ничего не знаю.
– Рок, давай быстрее, семикрылый шестихрен, – раздался с палубы торпедного катера зычный и одновременно хрипловатый голос боцмана, – скоро здесь пограничники будут, чтоб им гореть синим пламенем!
– Где товар? – Кивнув боцману, Рокотов уцепил рукой за толстую цепь, болтавшуюся на шее капитана тральщика.
– Что за товар, в натуре, командир, – заверещал лысый, – не знаю я ни про какой товар. Вышел в море за сайрой, а тут вы, как снег на голову. Отпусти, задушишь.
– А оружие вам зачем, – Рокотов, продолжая держать лысого за цепь, незаметно кивнул Дуднику, чтобы осмотрели тральщик,– по сайре стрелять?
– Командир, – лысый расплылся в улыбке, – честное благородное, я ничего не знаю. Шел себе своим курсом, никого не трогал. Вдруг погранцы на вертолете… но они сами упали, я их не трогал. А потом вы с каким-то товаром. Ты скажи, что тебе нужно, может, договоримся.
На шкафуте – в боковом проходе корабля – появился Дудник, покачивая в воздухе двумя прозрачными пластиковыми пакетами с белым порошком. Лысый не видел его, так как тот был за его спиной, и Рокотов подал Дуднику знак, чтобы не показывал пакеты никому из команды тральщика. Тот спрятал оба пакета за спину, хотя его и так не было видно с кормы, где Рокотов общался с захваченными пиратами, и перебрался на борт торпедоносца.
– От тебя мне ничего не нужно, мразь, – еще сильнее скрутив цепь на шее лысого, прошипел Рокотов, – но если ты будешь наркоту возить, лучше мне больше не попадайся, понял?
– Какая наркота, командир? Ты чего, Химику не веришь? – Лысый произнес эти слова чуть слышно, потому что воздух почти не поступал ему в легкие. – Я рыбку ловлю, иногда на трепанга хожу. Да, сдаем япошкам за грины, а кто этим не балуется? Отпусти, командир.
Рокотов слегка ослабил хватку, но продолжал держать Химика за цепь, словно злую собаку за ошейник.
– Ты сбил пограничный вертолет, гнида, – слегка растянув губы, сказал Рокотов, – хочешь, чтобы я сдал тебя береговой охране?
– Ну зачем, зачем, – почувствовав небольшую свободу, заверещал Химик, – я никого не сбивал, он сам свалился. А тебя, командир, я запомню, буду твоим должником. Если помощь нужна будет, можешь ко мне обращаться. Меня ты найдешь или на тральщике, или в «Сороковой параллели».
«Сороковой параллелью» в Тарутинске называли ресторан, в котором собирались практически все деловые люди острова. Рокотов и сам бывал там не раз и, кажется, даже видел там Химика, но уж, конечно, не собирался обращаться к нему за помощью. Лучше бы было избавиться от этого отморозка, так как серьезно относиться к его словам не было никакого резона, но Рокотов был еще не готов вот так, глядя в лицо, убить человека. Он еще ослабил хватку, а затем оттолкнул Химика от себя.
– Гоните его в шею, – брезгливо поморщился он, – пусть гребет отсюда на хрен.
– Я погребу, погребу, командир, – подобострастно улыбнулся Химик. – Я тебя, моряк, никогда не забуду.
– Рок, едрена ламинария, – донесся с мостика торпедоносца голос боцмана, – Назарет запеленговал сторожевой катер. Через две минуты будет здесь.
Борис Назаров по прозвищу Назарет был в команде Рокотова радиометристом. Назаретом его называли не только за фамилию, но и за его усики и жиденькую бородку, делавшую его похожим на библейского Назаретянина. Назарет был классным спецом, и если он доложил, что к ним приближается сторожевик, то, значит, так оно и есть.
– Уходим, – Рокотов кивнул своей команде и, подождав, пока все заберутся на борт торпедоносца, двинулся следом за ними. – Полный вперед, лево руля, – приказал он, как только ступил на палубу своего катера. – Спрятать пулеметы и торпедные аппараты.
«Вэндженс» отошел от тральщика и, сильно накренившись на левый борт, взял курс в открытое море. До нейтральных вод было около восьми миль, так что через шесть-семь минут они будут вне пределов досягаемости. Скорее всего сторожевик и не пустится за ними в погоню, а будет заниматься тральщиком, но все же рисковать было нельзя: если они сейчас напорются на законников, объяснить, почему у них на корабле партия наркотиков, будет непросто.
Опершись на фальшборт, Рокотов застыл на шканцах. Незаметно к нему подошел Дудник и хлопнул его ладонью по спине.
– А, Дудка, – улыбнулся Рокотов, – молодец, хорошо сработал.
– Стараемся, капитан. – Дудник потрогал себя за серьгу и безо всякого перехода спросил: – Что с порошком будем делать?
– Давай его сюда, – кивнул Рокотов и двинулся к корме.
Когда Дудник принес пакеты с порошком, Рокотов взял один и слегка подкинул на руке. После этого достал из кармана нож с выкидным лезвием, нажал на потайную кнопку, отчего тонкое стальное лезвие тут же выскочило из рукоятки, и полоснул по мешку. Сильный встречный ветер не позволял попробовать порошок с ножа, поэтому Сергей взял порошок щепотью и попробовал на язык.
– Героин, – небрежно сказал он, задумчиво глядя куда-то в сторону севера, где горизонт снова начал очищаться от тумана, – тысяч на двести потянет.
– Долларов? – Дудник подергал себя за серьгу.
– Уж не деревянных, будь уверен, – усмехнулся Рокотов.
Он взял пакет за один угол и поднял над водой, позволяя порошку спокойно высыпаться сквозь прорезанное отверстие.
– Ты что, Рок, – осел изумленный Дудник, – ты же сам сказал, сколько это может стоить!
Освободив пакет от порошка, Рокотов позволил ветру вырвать его из своих рук и потянулся за вторым. Проделав в нем новое отверстие, он невозмутимо смотрел, как опиум вылетает из пластикового пакета.
– Рок, остановись, – Дудник тронул его за плечо, – мы что же, зря себя под пули подставляли?
– Не зря, – резко отбросил его руку капитан, – свои деньги вы все равно получите.
– Какие деньги, Рок?! Где мы возьмем такие деньги?
Сергей даже не обернулся на слова старшины команды ракетчиков. Дождавшись, пока ветер разнесет по морю остатки наркотика, он круто развернулся и пошел в ходовую рубку.

* * *
Спустя примерно час вся команда собралась за завтраком в кают-компании. Порядки на торпедоносце Рокотова были хоть и строгими, но демократичными, поэтому Сергей почти всегда ел вместе со всеми. Подавал кок-кореец – Вова Ким, – которого все называли Ким Ир Сен, или просто Ким, а еще в шутку Доктор Смерть, так как он выполнял на судне также обязанности судового врача. Среднего роста, полный и круглолицый, Ким легко маневрировал в кают-компании, ловко расставляя приборы. Ему помогал Шурик – высокий блондин лет двадцати с небольшим. Радист Палермо, неунывающий итальянец местного розлива – его отец родился уже в России, а вот дедушка – аж в самом Неаполе, о чем-то шептался с Мумбой – ангольцем, попавшим в Россию нелегально в трюме сухогруза. Еще несколько человек разношерстной команды торпедоносца угрюмо перебрасывались короткими репликами, дожидаясь, когда появится боцман.
Уйдя от погони, катер дрейфовал в нейтральных водах, и казалось, команда может наслаждаться минутами отдыха, но настроение у всех было не самым лучшим. Причиной этому было то, что добыча, ставшая целью экспедиции, предпринятой командой Рокотова, оказалась на дне морском.
Завтракали молча. Даже пришедший боцман, постоянно отпускающий скабрезные шуточки и разговаривающий на специфическом морском языке, только изредка поглаживал лысину да дымил своей неизменной сигарой. Рок, сидя во главе длинного стола, напротив Череватенко, быстро проглотил завтрак и собирался покинуть кают-компанию, но боцман остановил его.
– Погоди, кэп, морского ежа мне за пазуху, – негромко, но внятно произнес он, – команда желает с тобой говорить.
Поднявшийся уже было Рокотов снова опустился на свое место.
– Ну, – помолчав немного, упер он в боцмана пронзительный взгляд, – в чем дело?
– Дело в том, капитан, – боцман с трудом выдержал его взгляд, но все же выдержал, – что мы бы хотели тебя кое о чем спросить.
В кают-компании повисло напряженное молчание. Даже кок, который сел за стол позже других, положив ложку, добродушно глядел на капитана.
– Если вы про «дурь», которую я выбросил за борт, – Рокотов понял, о чем должна пойти речь, – то я не хочу обсуждать этот вопрос. Я здесь командир, и мне решать, на чем мы будем делать деньги.
Он собрался встать, посчитав инцидент исчерпанным, но боцман снова остановил его.
– Командир, конечно, ты, сто морских чертей и каракатицу мне в дышло, – повысил он голос, – но ребята правы, когда говорят, что рискуют своими жизнями неизвестно за что. Каждый из нас понимает, – он бросил короткие взгляды направо и налево, словно ища поддержки, – почему мы оказались в одной команде. Все мы принимаем условия игры. Все мы здесь вне закона, искатели удачи, приключений и воздуха свободы, но все мы хотим знать, и мы имеем на это право, почему ты так поступил с товаром, ради которого все рисковали своими жизнями, хоть и грош им цена в базарный день? Не хочешь же ты сказать, что мы должны подставляться под пули за здорово живешь. Даже сдав товар за полцены, мы могли бы существенно поправить свой бюджет. Я говорю не только о наших собственных карманах, ты знаешь, что топлива осталось от силы на двое суток похода. Наша посудина жрет за час сотню литров солярки, за которую теперь придется платить по полной программе, потому что у военных моряков у самих ее не хватает. Нам не мешает и пополнить запасы продовольствия. Так что хотелось от тебя что-то услышать по этому поводу. Я правильно говорю? – Боцман окинул взглядом помещение кают-компании.
– Да. Правильно. Точно, – со всех сторон послышались одобрительные возгласы.
Череватенко сунул в рот сигару, покрутил ее вокруг своей оси и, пуская клубы дыма, тяжело опустился на стул.
– Ладно, – Рокотов поднялся и, плотно сжав рот, обвел глазами всех присутствующих, – если вы так настаиваете, я скажу. – Он сделал глубокий вдох, откинул назад волосы и немного помолчал. – Я никогда не буду делать деньги на наркотиках и не потерплю их на борту. Это всем ясно?
– Ясно-то ясно, капитан, – ответил за всех Дед – русоволосый бородач Гена Кирильчик, исполнявший обязанности главного механика, – только вот, может, ты нам объяснишь, какого хрена мы этого краболова целую неделю пасли? Только для того, чтобы ты эту «дурь», из-за которой столько людей погибло, за борт выкинул?
– Из-за этой «дури» народу гибнет больше, чем на войне, – упрямо отрезал Рокотов.
– Я не спорю, – Дед пожал плечами, – только мы-то здесь при чем? Мы же не отдел по борьбе с наркотиками. Нам за это деньги не платят.
– Если кому-то не нравится, как я командую кораблем, – Сергей злобно сверкнул глазами, глядя исподлобья в какую-то точку за спиной боцмана, – могут катиться отсюда хоть сейчас к чертовой матери. Еще вопросы есть?
– Ладно, кэп, не горячись, – Палермо, теребя себя за кончик носа, примирительно улыбнулся со своего места, – мы просто хотели узнать…
– Теперь вы узнали, – Рокотов сбавил обороты, – и давайте больше эту тему не поднимать. Думаю, сегодня мы можем позволить себе немного расслабиться. Ким, – он посмотрел на кока, – у тебя найдется в кандейке что-нибудь покрепче пива?
– Конечно, капитан, – круглое лицо корейца расплылось в улыбке.
– Тогда тащи, – махнул Рокотов рукой, – нужно обмыть удачно проведенную операцию.
Команда повеселела в предвкушении выпивки, но у некоторых членов этой пестрой компании все же остался в душе неприятный осадок. Кок с Шуриком вышли и вскоре вернулись, неся в руках бутылки с ромом, виски и медицинским спиртом.
Глава 2
Войдя в привычный полумрак специальной каюты, где его ждала ненасытная Агды, лежащая на застеленной оленьей шкурой низкой кушетке, Луганов-младший привычным, небрежным и даже каким-то дикарским жестом повесил свой пиджак от Гуччи на оленьи рога, служившие вешалкой, и потянул за узел галстука. Агды смотрела на него своими черными глазами, маслянисто-блестящими, бесстыдными и вопрошающими. Сегодня она была хороша как никогда. На ней был камуфляжный жилет с накладными карманами, черная кожаная мини-юбка и унты на босу ногу. Рядом покоилась ее знаменитая плетка. Здесь, в царстве восточного шика, который изо всех сил старалась имитировать Валентина, хозяйка заведения, этот слегка осовремененный чум выглядел более чем экстравагантно. Да и сама Агды, родом из Эгвекинота, могла бы смело пройтись по парижскому подиуму, если бы не была, конечно, такой тяжелой и кривоногой. Ее полное скуластое лицо, которому пристальный взгляд и томно приподнятый подбородок придавали напряженно-хищное выражение, своим жирным блеском затмевало единственный светильник, чье мягкое мерцание рождало на укрывших пол оленьих шкурах озерца жидкого золота.
Луганов с животной жадностью втянул ноздрями знакомый возбуждающий запах. Агды, как обычно, натерлась тюленьим жиром, и его слегка тошнотворный рыбий аромат будил в Игоре плотскую страсть, в которой смешались сыновняя любовь, страх и отвращение.
Он быстро разделся.
– Давай расслабимся, – Агды поманила Луганова к себе. Он покорно подошел и опустился рядом с миниатюрным столиком. На его гладкой черной поверхности лежал глянцевый порножурнал, а на нем – кучка белого порошка и лезвие.
Агды сыпанула щепоть кокаина себе на руку и, взяв лезвие, ловко сделала дорожку. Луганов нагнулся к ее запястью и втянул в себя белую волшебную пыльцу. Потом настала очередь Агды. Она нюхнула два раза и, закатив глаза, откинулась на шкуру. Луганов испытал сперва легкое головокружение, затем почувствовал жар в области сердца. Вскоре жгучая поволока облекла его желудок, потом кишки, перед глазами заплясали разноцветные пятна.
Луганов лег у ног Агды, на расстеленной на полу шкуре. Это послужило Агды сигналом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36