А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Итак, любезнейший Фил, вы видите перед собой двух разгильдяев.
Одного зовут Чук, другого Гек. Вы наверняка читали о них в детстве. Но вот они выросли. Детки одной мамы и живут тем, что ждут Деда Мороза, который положит им подарки под елку Великовозрастные детишки забыли, что сегодня надо работать в поте лица, а не ждать манны небесной. Сегодня все нужно брать своими руками и уметь удерживать взятое. Но эти господа умеют только терять. Я прав?
Никто не отвечал. Ритуал нудного журения подходил к концу. Хозяин достал из халата кожаный портсигар и, закуривая коричневую сигарету, внимательно разглядывал полулитературных Чука и Гека. Как и в сказке, они не походили друг на друга. Тот, кто носил кличку Чук, смахивал на банкира, каким его изображали карикатуристы в старых номерах «Крокодила». Полный, с орлиным носом, выпученными карими глазами, под которыми висели метки, и пухлый рот, который, завершая картину, и делал Чука похожим на доброго дядюшку, готового в любую секунду достать конфетку из кармана. Тот, кого называли Геком, походил на боксера, сошедшего с ринга. Усталый мутноватый взгляд стальных глаз, утонувший в черепе нос, по которому много долбили ковшом экскаватора и наконец добились своего. Гек беспрестанно жевал резинку, и его выпуклые скулы играли на лице, как бицепсы культуриста на арене. Гек носил рыжие усы, которые прятали его заячью губу, а жидкий ежик не мог скрыть выпуклости и неровности своеобразного черепа.
Ну а если припомнить, что главный критик оставался хозяином положения и квартиры, то можно кратко добавить к уже сказанному, что по многим достоинствам и недостаткам Дмитрий Николаевич имел отличную спортивную форму и безграничное самомнение. Но если верить его изречениям, из коих некоторые имели убедительные аргументы, то внешность, манеры, слова часто обманывают нас.
Верить можно только поступкам.
— Итак, уважаемый Фил, — пафосно начал хозяин, — пора нам услышать результаты ваших поисков.
Элегантный сыщик встал. Голубой костюм из легкой ткани плохо сочетался с зимними холодами, но, возможно, другого не было. Говорить или отчитываться он не привык, легче написать. В докладах Фил путался и оставлял о себе слабое впечатление.
— С чего начать?
— Так, как вам удобно.
— Хорошо. Могу сказать главное. Хрящ нагрел всех. Мы его недооценили. У бандита блестяще развито чутье. Достаточно сказать, что за пятьдесят три года Хрящ имел всего лишь две судимости. Его след затерялся десять месяцев назад под Владимиром. Он уходил из Москвы на восток. Точно известно, что денег при нем не было. О сообщниках Хряща ничего не известно.
Скорее всего он их уничтожил. Я задействовал свои связи на Востоке и на Севере.
И не зря. Сначала его след обнаружили в Челябинске, затем в Омске и в Новосибирске взяли с поличным. Старый, но проверенный трюк. Хрящ вскрывает палатку и крадет ящик водки. Три года лишения свободы. Теперь он отсиживается на нарах где-то в Алтайском крае. Детали нетрудно уточнить.
— Но почему он не сел в Москве? — спросил Дмитрий Николаевич.
— В центральной полосе у него нет должного авторитета, неизвестно, куда он попадет после московского суда. При желании его можно достать и в зоне.
Но в Сибири вам его не сдадут, и Хрящ уверен, что сидит за каменной стеной. Он понимает, что в Москве идет активный поиск его персоны, и уверен, что его нащупают, как это сделал я, но он также знает, что результата мы не добьемся.
Могу вас заверить, деньги в Москве, но без Хряща их не найти. Ваше дело, какое принимать решение, но мои возможности исчерпаны. Поиски денег не мой профиль, я не кладоискатель и не верю в подобное мероприятие. Бездарная трата времени.
После некоторой паузы рот открыл Чук. У него был высокий, почти визгливый голосок, который не вязался с его массивной фигурой и солидностью.
— Дмитрий Николаевич, каким бы хитрецом или кретином этот Хрящ ни выглядел, он не выдержит три года, зная, что где-то лежат три миллиона зеленых.
Ночные кошмары замучают. Гномик с лопатой по ночам его клад откапывать будет.
— Миллион за год отсидки. Любой согласится. Три года кошке под хвост, и весь мир в кармане, — заключил Фил.
— В том, что Хрящ убил сообщников, я не сомневаюсь, — продолжал Чук. — Он никому не верит. Боюсь, он и себе не верит.
Дмитрий Николаевич взглянул на молчаливого Гека.
— Ну а ты что скажешь?
— У меня вопрос к господину сыщику.
— Спрашивай, — дал разрешение председательствующий.
— Нет сомнений, Фил, безусловно, вы парень ловкий. Это моя шпана упустила Хряща десять месяцев назад. Моя вина, но это отдельный разговор. При всех ваших талантах я могу себе позволить предположение, что не всех своих подручных убрал Хрящ. Кто-то остался. Иначе вы не вышли бы на Хряща в Сибири. Я не верю вашим байкам о восточных связях.
Фил молча достал из внутреннего кармана пиджака сложенную в несколько раз газету и передал ее своему нанимателю.
— Это «Деловая Сибирь». На четвертой странице вы найдете заметку в рубрике «Происшествия», где говорится о суде над рецидивистом по кличке Хрящ.
— Ну а как расценить поведение людей, которые вам послали эту газетку? Откуда они знали, что вас интересует бандит по кличке Хрящ?
— Вы невнимательно меня слушали. Я еще раз попытаюсь объяснить тем, кто меня не понял. Поисками Хряща занимались органы ФСБ во всех северных и восточных регионах. Первая ласточка прилетела с Урала. Я дал задание своим друзьям взять Хряща и доставить его в Москву. Но он загремел в СИЗО. Полагаю, что спрятался Хрящ от вас, а не от меня. В восточных регионах работают профессионалы высшего уровня. «Андроповские птенцы», которые уехали в Сибирь не по своей воле. И уверяю вас, Хрящ был бы схвачен, если бы он еще несколько дней находился на свободе.
— Ты доволен, Гек? — щуря глаза, спросил хозяин. — Фил — надежный профессионал с колоссальным опытом, мне его рекомендовал человек, который стрелял в затылок Берии, и я верю этим людям. Спасибо, Фил, за проделанную работу, и я надеюсь, что вы не бросите это дело. Договор остается в силе, но мне нужен Хрящ, а точнее, деньги, которые он украл. Мои ротозеи, как вы видите, только наводящие вопросы задавать умеют, а, по сути, ни на что не способны. Гек целую армию имеет, а Хряща упустил. В трех соснах заблудился…
Фил встал, подошел к Шевцову, пожал ему руку и вышел, не замечая остальных. Когда входная дверь хлопнула, Гек сорвался с цепи.
— Дерьмо! Таких сыскарей пруд пруди. Болтать можно что угодно, а где результаты?
В дверном проеме появилась квадратная фигура Ника.
— Он ушел, Дмитрий Николаевич.
— Бог с ним. Не вздумай вешать на него хвосты. Бесполезно и ненужно.
Черный квадрат сдвинулся в сторону и исчез. Чук взглянул на сервировочный столик, уставленный огромным количеством бутылок с пестрыми этикетками. Когда хозяин не предлагает выпивку, это плохой признак, Чук давно уловил все тонкости характера Дмитрия Николаевича Шевцова. Опасная и непредсказуемая личность.
— То, что ты умеешь каркать, я знаю, — сквозь зубы процедил Шевцов, не отрывая взгляда от Гека. — Но где твои извилины? Что ты можешь сам?
— Согласен, проворонил Хряща я. Но если вспомнить, то кто был против, чтобы на дело брали урок? Эта идея пришла вам в голову, Дмитрий Николаевич! Вы захотели достоверности. Вы ее получили. А что касается сыскаря, то я ему не верю. Он утверждает, что сообщники Хряща убиты, но это не так.
— Факты! — рявкнул Шевцов.
— Пусть я замешкался, но мои люди прошлись по тем местам, где мы подобрали урок согласно вашему плану. Так вот. Интересный факт. Сожительница Гнома утверждает, что Гном вернулся. Баба его не ждала уже, а двенадцатого мая он вернулся. На следующий день после ограбления. Напуганный, молчаливый, но живой. А две недели спустя исчез. Ушел в соседнюю деревню за пивом, и с концами. С тех пор его никто не видел. И мне подозрительно слышать слова о смерти сообщников. Человек врет, а значит, имеет свои виды на дело Хряща.
— Ну-ну, бубни дальше, философ!
— Глухарь хорошо знает воровской мир. Он тоже обеспокоен. Хрящ прошел сквозь его пальцы.
— Когда ты брал его на работу, ты клялся, что Глухарь — самый надежный человек.
— Головорез, бандит, скотина, но работу знает и людишек своих в узде держит. Глухарь навел справки, и старые кореша Хряща дают свой прикид. На воле знают, что он ушел в зону и там его не достать. Но Чук прав. Это же смешно. Хрящ снял куш в три миллиона долларов, и спектакль с пивной палаткой сыгран. Все! В лучшем случае Хрящ зиму перекантуется на нарах и уйдет из зоны.
Он рассчитывает, что его поиски приостановятся, а тем временем он вернется и тихой сапой откопает клад.
— Если на минуточку прикинуть, что ты прав, — задумчиво протянул хозяин, — то Хрящ вскоре объявится в Москве. Деньги здесь, нет сомнений.
Чук щелкнул пальцами.
— Его в Москве надо встретить с распростертыми объятиями. Правда, встреча обойдется в копеечку, но капкан сработает. Выяснить надо, сколько хаз у Хряща в городе, и расставить мышеловки.
— Мы уже знаем, как ваши мышеловки срабатывают, — тихо произнес Шевцов. — Вот что, мальчики. Вы оба виноваты в пропаже денег. Это деньги фирмы. Не будем выяснять, кто конкретно провалил дело, Глухарь или черт, но даю вам один квартал на возврат трех миллионов долларов в кассу. В противном случае пойдете в услужение к собственным халдеям. Последние штаны потеряете. Хватит вам жировать у меня за спиной.
Шевцов взял с рояля два запечатанных конверта без марок и надписей, один желтый, другой голубой, и протянул их Геку.
— А это повседневная работа. Мне нужно знать, сколько стоит человек из желтого пакета. Все подробности. Без промедления. Связи, счета, компромат. Что касается голубого конверта, то это отработанный вариант. Царствие ему небесное! Ну а теперь убирайтесь.
Хозяин крутанулся на стульчике и оказался спиной к присутствующим.
Открылась белая крышка рояля, и зазвучала ласкающая слух музыка Шопена.
Спускаясь на лифте, Чук и Гек молчали. Они заговорили на улице, там, где дул легкий ветерок и шум Москвы не позволял услышать их разговор.
— Ну что скажешь, Павел? — обратился Гек к грузному Чуку. — Кажется, наш шеф взорвался. Не долго ждать рокового часа, когда нас вилами прижмут к стенке. Ты же не хочешь меня убедить, что полтора миллиона зеленых для тебя семечки. Твое казино меньше моего, и даже крупная афера, если на такую пойти, не принесет желаемого результата. Жаль. Не вовремя каша заварилась. Сейчас самое время для хороших дел. Мне бы простор, и хорошие деньги можно делать. По закону и документам мы — владельцы сети развлечений. Не так ли?
Чук с грустью посмотрел на коллегу.
— Нет, Яша. Намек твой понял, но не отреагировал. Не по зубам косточка! Шевцов — сила. Я знаю, какие деньги за ним стоят. Мы только хребет себе сломаем. Ты думаешь, если у тебя сорок стволов под боком, то ты герой? Нет. Чепуха. Мелочь пузатая. Не они сегодня решают вопросы. Сила в деньгах, а мы с тобой голопузые марионетки. Для нас три миллиона — это проблема, а для Шевцова — мелочь. Куда нам с такими волчарами грызню устраивать.
— Принижаешь ты мои возможности, Павлуша. Босс без нас с тобой ничего не стоит. Ты напрасно возвел его в большие шишки. Нет сомнений, он человек сильный, но на любую силу есть управа.
— А зачем? Мы погорели и должны достать деньги. Если быть честным, то погорел ты, а не мы, но я молчу. Мы люди подневольные. Под крылом этого человека жить можно. Надежно жить. И нет смысла искать выход там, где его нет.
— Ладно, увидимся.
Яша-Гек резко повернулся и направился к своему джипу. Павел-Чук отдавал предпочтение концерну «Вольво». Они не догадывались, что сыщик Фил пользовался обычным «жигуленком» девятой модели и наблюдал за партнерами из своего автомобиля, припаркованного по другую сторону улицы.
Фил хотел узнать, насколько силен его наниматель и каковы его реальные ресурсы, человеческий и мозговой потенциал, кто на что способен и какова реальная угроза, могущая исходить от команды Шевцова. Что касается Чука, то сыщик проверил этого парня и не видел в нем достойного противника. Оставался Гек, о котором Филипп Макарович Трошин ничего не знал. С первого знакомства Гек ему не понравился. Он оставил о себе плохое впечатление. Груб, резок, нетерпим, хитер, возможно, коварен, но не умен. Если всю эту гвардию обвел вокруг пальца уголовник с тремя классами, то вряд ли их стоит бояться. Фил оценивал себя высоко и знал много ходов и уловок для скрытой войны. Ему не давали покоя три миллиона долларов. Здесь нельзя допускать ошибок. Удар должен быть единственным и очень точным. Фил ехал за машиной Гека и обдумывал план действий.
***
Прямая, как стрела, трасса горбилась волнами. Старый «газон» то и дело нырял с холма в низину и вновь взбирался на вершину. Мотор ревел от перегрузки и дряхлости, затихая, когда машина катилась под уклон.
С каждого холма перед глазами открывался бескрайний океан тайги, освещенный холодным ярким солнцем. Мертвая бесконечность. По будням вдоль трассы просыпалась жизнь. Муравьишки в ватниках, серые и безликие, стадами кочевали с делянки на делянку, с зоны на лесоповал и обратно. Сегодня было воскресенье. Светило солнце, надоедливая вьюга уснула где-то в низинах Красноярского края.
Белый давил на педаль газа и что-то насвистывал себе под нос. Он наслаждался свободой, тишиной и одиночеством. Он мог бы колесить по бесконечным просторам затерянного мира всю жизнь и ни о чем не думать. Но все дороги кончаются тупиками, а двигатели не вечны. Белый не думал о конце пути. Плюгавый лекарь уже поставил точку в его жизни, отпустив из-под прилавка полгода на мучения. С этим приговором Сергей Белый не желал соглашаться. Он еще не созрел для кончины, но тут же потерял накопленный опыт, осторожность, здравомыслие и расчет. Он превратился в глупого мальчишку с резкими и дерзкими порывами, послал всех и все к чертям собачьим и дунул наутек.
Воля, характер, принципы были подмяты под необузданный нрав и вызывающую беспечность. Все шло вразрез с логикой, взвешенностью и дальновидностью. Но кто может предвидеть действия человека, которому объявили, будто он задержался на этом свете и намедни за ним придет костлявая с косой.
Смертник не способен регулировать или влиять на законы жизни. Он лишь использует короткий отрезок времени, отпущенный ему для созерцания мира по пути к царству тьмы. Плевать на законы! Сумасшедший мир наделил ими весь хрупкий шарик, на котором ловко пригрелся, и для каждой его песчинки придумал название, обязанности и наказания.
Все разлиновано, поделено и огорожено. Страны, государства, империи с глупыми правителями отказались от свободы и заперли себя в границы законов и кодексов. А кто не хотел соблюдать каноны и вылезал за рамки, тех сажали в более мелкие наделы, огороженные колючей проволокой. Но и там люди не любят свободы, они сочиняют свои кодексы и законы. Тюрьмы, зоны, лагеря — мини-империи, где есть свои судьи и палачи.
Кто-то посчитал, что Сергей Белый по кличке Черный должен сидеть за колючкой. Его посадили, -но оказалось, что жизнь слишком коротка, и Черный нарушает все мыслимые и немыслимые кодексы зоны и пускается в бега. Он использует чужую тропу и тем самым выносит себе второй смертный приговор. Но двум смертям не бывать, а одной не миновать.
Теперь беглец входил в завершающую стадию, или «зону». Смерть и три аршина под землей можно назвать зоной. И если верить в загробный мир, то там наверняка найдутся свои кодексы, но беглый зек не верил в будущее после конца. Холмик над саваном, и никаких законов. Став изгоем на земле, он потерял инстинкт самосохранения и чувство страха. Хуже не будет! Но он не мог уйти из жизни, не поставив собственной точки в незаконченной партии. Кто-то решил, будто выиграл ее, втянув желторотика в свою игру, но Белый считал иначе. Он еще не сделал свой последний ход и теперь шел напролом. Он не мог опоздать! Он обязан успеть. Успеть до того, как острие смерти снесет голову с его узких плеч. Дремавшая на дне сознания идея вспыхнула ярким пламенем, и затушить этот пожар не представлялось возможным. Он лишился времени, выбора и скоро потеряет последние силы. Но в нем обострилось зрение, и теперь Белый отчетливо видел свой путь и цель в конце коридора. Его сознание работало только в этом направлении. Все остальное не имело значения и веса. Стрелка сдвинулась и перебросила ход событий на другой путь. Цель одна — не сковырнуться с рельс и дойти до конца.
Белый продолжал насвистывать. Чем дальше дорога уносила его от лагеря, тем легче ему дышалось, словно огромный камень свалился с груди, который много лет вгонял его в землю.
Время от времени вдоль шоссе мелькали небольшие столбики с жестяными метками. Когда Белый заметил цифру тридцать четыре, намазанную белой краской на ржавой жестянке, он сбросил скорость и остановился посреди магистрали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53