У Робби был не телефон, а целое произведение искусства, которое подарил ему Ден.
Она уже хотела повесить трубку, но передумала:
— Робби, это мама. Звоню просто сказать привет. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда? — Она замолчала, словно ожидая ответа. — Я так виновата, любимый, мне так жаль. Если б я могла все исправить... — Она сглотнула слезы. Мимо прошла семья индийцев, громко болтая: старый мужчина в тюрбане и с густой бородой, молодая пара с тремя детьми и бабушка — все в национальных одеждах. Она отвернулась от них. — Я уеду на несколько дней, Робби. Недалеко. Мы скоро увидимся, я так скучаю по тебе...
Автоответчик отключился, связь оборвалась. Вики закрыла глаза руками, тихо всхлипнула. Положила трубку, и автомат выплюнул карту.
— Что ты делаешь, Вики?
Вики подпрыгнула и чуть было не закричала. Обернувшись, она нос к носу столкнулась со Стюартом.
— Какого черта ты тут делаешь? Ты напугал меня! — взвизгнула Вики.
— Кому ты звонила?
— Не твое дело! — отрезала она, пытаясь оттолкнуть его. — Не смей шпионить за мной.
Он сжал ее плечи и посмотрел в глаза.
— Я не шпионил, просто пошел посмотреть, где ты, — тихо сказал Шарки. — И не собирался пугать тебя. Но в нашей ситуации у меня есть право знать, кому ты звонила. Ты так же, как и я, прекрасно понимаешь, что звонки легко отследить.
— Мы бросили машину в этом дурацком аэропорту, Стюарт. Он все равно узнает, где мы. Поэтому один звонок ничего не решит.
— Зависит от того, кому ты звонила.
— Я не звонила Дену, если тебя это беспокоит.
— Я не беспокоюсь, просто хочу знать, кому ты звонила. Вот и все.
Несколько секунд она пристально смотрела на него.
— Я звонила Робби.
— Я же говорил тебе: никаких звонков. Никаких, твою мать!
— Я не собиралась сообщать ему, куда мы едем! — закричала она.
— Вики, ты вообще ничего не должна говорить ему. Потерпи немного, ладно?
— Я просто хочу поговорить с ним.
Она почти шептала. Звучало это так, словно Вики была при смерти.
Шарки поцеловал ее в макушку.
— Ты поговоришь с Робби. Обещаю. Но давай сначала позаботимся о себе. Убедимся, что нас никто не преследует. Потом решим все остальное.
Он выпрямился и обнял ее за плечи.
— Пойдем, тебе надо выпить.
Шарки подтолкнул ее к бару, но Вики не могла идти, и ему пришлось поддерживать ее, чтобы она не упала. Он подвел ее к бару, помог сесть на стул, заказал двойную порцию водки с тоником. Вики трясущимися руками взяла стакан, выпила почти залпом, и Шарки заказал еще.
* * *
Пока Вики допивала третий стакан водки с тоником, а Стюарт Шарки нервно поглядывал на часы, Деннис Донован менее чем в ста ярдах от них забирал с транспортера чемодан. Даже сейчас на нем были панама и солнцезащитные очки, и он шел до самого выхода из аэропорта с опущенной головой. Его встретило серое небо с тучами, грозившими пролиться дождем. Донован поймал такси и через сорок пять минут оказался на Эджвар-роуд. Он попросил таксиста остановиться перед маленьким захудалым отелем на Суссекс-Гарденс. За столом администратора восседала блондинка восточноевропейского типа с плохой завивкой и большой родинкой на левом крыле носа. Зато у нее была милая улыбка, и по-английски она говорила сносно.
Девушка сообщила Доновану, что у них есть приличный двухместный номер, но ей нужно взглянуть на его кредитку. Донован вежливо ответил, что кредитку украли во время отпуска и он хотел бы расплатиться наличными. Предложение привело администратора в замешательство, однако, переговорив по телефону с менеджером, она радостно кивнула:
— Он разрешил. Триста фунтов вас устроит?
— Триста фунтов? Отлично.
Донован никогда не пользовался кредитными карточками там, где можно было обойтись без них. Они оставляют след, который легко вычислить. Донован протянул шесть банкнот по пятьдесят фунтов, девушка проверила каждую, держа на свету, словно знала, что именно должна там увидеть. Он зарегистрировался под именем Найджела Паркса, которое значилось в британском паспорте.
В комнате Донован открыл чемодан, достал куртку и кепку «Нью-Йорк янкиз» и надел их. Потом отсчитал несколько сотен фунтов из пачки и засунул в кошелек. Нацепил очки и запер дверь, положив ключ в карман.
Донован двинулся по Эджвар-роуд мимо арабского кофейного дома и изогнутых двугорбых зданий банков. Это место называлось Маленькой Аравией, и Доновану было ясно почему. Три четверти людей на улицах — выходцы с Ближнего Востока: толстые женщины, с головы до ног укутанные в черное, седые арабы в национальных рубахах, подростки с хищными улыбками, поигрывающие золотыми украшениями.
Неприятное место, подумал Донован. Никогда не знаешь, что можно ожидать от арабов. Однажды он чуть было не потерял глаз в перестрелке с ливанскими дилерами в Ливерпуле. Тогда ему не было и двадцати. С тех пор он отказался иметь дело с арабами. А еще с русскими. Донован был уверен: и тем, и другим нельзя доверять.
Он зашел в лавку, купил там восемь разных мобильных телефонов и две дюжины сим-карт. Камера наблюдения фиксировала покупателей, расплачивающихся наличными, поэтому Донован опустил голову и надвинул на глаза кепку.
— У вас много подружек? — спросил араб за кассой.
— Друзей, — парировал Донован. И поинтересовался у продавца: — Вы сегодня свободны?
Продавец отшатнулся, потом насмешливо взглянул на Донована, пытаясь понять, говорит тот серьезно или шутит.
— Вы шутите?
— Да, шучу, — ответил Донован.
Продавец натужно рассмеялся, положил телефоны и сим-карты в два пластиковых пакета и отдал Доновану. По дороге в отель Ден остановился возле киоска и купил пять телефонных карточек по двадцать фунтов.
В комнате было четыре розетки, и Донован включил четыре телефона, прежде чем отправиться в душ.
* * *
Барри Дойл, не снимая полотенца с глаз, нащупал бутылку пива и сделал глоток. Он расслаблялся возле бассейна Донована после двухчасовой тренировки в спортзале хозяина. Трое слуг остались в маленьком домике, стоявшем на границе имения, и были всегда под рукой, даже если Донован отсутствовал. Дойла они обслуживали не хуже, чем хозяина. Отличный повар, пухленькая пуэрториканка лет за пятьдесят знала кучу рецептов и готовила яйца, бобы и тосты так, как любил Дойл. Точь-в-точь как его мама.
Он услышал шаги и улыбнулся. Наверное, Мария, горничная. Двадцати двух лет, с точеной фигуркой и улыбкой Кэтрин Зеты-Джонс. С тех пор как Мария стала работать у Донована, Дойл потерял покой и сон.
— Спасибо, Мария, — сказал он, вытягивая ноги, чтобы продемонстрировать свое мужское достоинство в обтягивающих плавках.
Крепкие руки обхватили его запястья и сбросили с шезлонга. Полотенце упало, и Дойл зажмурился от яркого солнца. Но он успел рассмотреть стоящего перед ним коренастого смуглого мужчину с тонкими усами и густыми бровями. Карлос Родригес.
— Где он? — рявкнул нежданный гость.
— Его здесь нет, — ответил Дойл.
Родригес ударил его.
— Где он?
— Что за проблемы, твою мать? — выругался Дойл.
Струйка крови стекла из уголка рта, он слизнул ее языком, потом ощупал щеку.
Родригес снова ударил его, а двое за спиной крепко держали Дойла за руки.
— Вчера твой босс улетел на Ямайку, — заорал Родригес. — Зачем?
— Слушай, Карлос, что происходит? Если у тебя проблемы с Деном, поговори с ним. Я ни при чем, черт возьми!
Родригес шагнул вперед и схватил Дойла за горло, его ногти оставили след на коже.
— Вот я и хочу поговорить с ним, ты, кусок дерьма. Все, что мне нужно знать, так это где он.
Дойл попытался что-то сказать, но хватка была настолько сильной, что он не мог дышать. Он начал терять сознание, и Родригес убрал руки. Дойл закашлялся, и кровь попала на кремовый костюм Родригеса. Тот с отвращением посмотрел на пятна крови.
— Ты хоть представляешь, сколько стоит этот костюм? Хотя бы примерно?
— Прости, — прохрипел Дойл.
Родригес промокнул пятна белоснежным носовым платком.
— Он улетел на Ямайку, а потом исчез. Думаю, там, на пляже, дымя косяком, Ден говорил правду.
Дойл услышал сзади какой-то шум и повернул голову. Четвертый гость, парень лет двадцати, коренастый, с аккуратной козлиной бородкой и тяжелыми кулаками, пинал огромный зонтик. Потом опустился на колени возле основания зонта и вытащил из кармана длинную цепь.
Родригес схватил Дойла за волосы:
— Не смотри на него, смотри на меня. Не он твоя проблема, а я.
Глаза Дойла от боли наполнились слезами, он уставился на колумбийца.
— Хорошо, — сказал Родригес. — Злость — это хорошо. Продуктивнее, чем страх. Злость держит тело в силе и заставляет работать мозг, а страх все убивает. Итак, в каком направлении заработали теперь твои мозги? Вернулась память? Где он?
Дойл почувствовал чьи-то руки на талии, но когда попытался поднять глаза на Родригеса, тот дернул его за волосы.
— Как думаешь, какой глубины бассейн? — спросил Родригес.
— Что? — не понял Дойл.
— Не меньше двенадцати футов? Или я ошибаюсь?
Дойл дернулся:
— Это глупо.
Родригес отпустил волосы Дойла и дважды ударил его. На мизинце правой руки было большое кольцо с бриллиантом, и при втором ударе оно разрезало щеку Дойла. Тот почувствовал, что по щеке стекает кровь, но боли не ощутил. Словно все его тело онемело. Родригес был прав: страх не продуктивен. Тело цепенеет. Готовится к смерти.
— Ты обозвал меня глупым? — взвизгнул Родригес.
— Нет.
Дойл попытался прикоснуться к раненой щеке, однако мужчина справа вывернул его руку за спину.
— С моими ушами, должно быть, что-то не так, мне показалось, что ты назвал меня глупым.
— Я сказал, что это глупо. Ситуация.
Родригес холодно улыбнулся:
— Ситуация? Какая ситуация?
Парень с громадными кулаками встал перед Дойлом. В руках у него была цепь, которой он обвил талию Дойла и застегнул на маленький замок. Закончив, оскалился и отошел.
— Я имел в виду, что нет смысла разбираться со мной. Вам нужен Ден.
— О чем я и спрашиваю тебя в последний раз. Где он?
— В Лондоне.
Родригес нахмурился:
— В Лондоне? Он говорил, что его ищут в Англии и он не может вернуться туда.
— У него проблемы с женой, он поехал разобраться. Родригес захихикал. Его поддержал парень с громадными кулаками.
— Соус для гуся, так вы, англичане, говорите?
Дойл ничего не ответил. Парень с кулаками обошел его, и Дойл услышал скрежет металлического зонта о пол. Цепь вокруг талии Дойла натянулась, сердце бешено заколотилось.
— Карлос, не делай этого.
Слова с трудом выходили из пересохшего горла Дойла.
— Где деньги?
— Какие деньги?
— Десять миллионов долларов, которые Донован вчера должен был перевести на мой счет.
— Он ничего не говорил мне о деньгах. Клянусь!
Раздался грохот, зонт опустился почти к самой воде. Дойла потянуло к краю бассейна. До воды оставался всего фут, и цепь туго натянулась. Парни с двух сторон подтянули Дойла поближе к борту.
— Клянусь! — закричал Дойл. — Помогите мне! Кто-нибудь помогите!
Голос его эхом отражался от стен бассейна.
— Кричи-кричи! — издевался Родригес. — Прислуга тоже хочет жить. Они не станут мешать нам, а к приезду полиции неожиданно потеряют память. — Он засмеялся. — Даже могут сказать, что ты покончил жизнь самоубийством.
Родригес потряс ключами от замка перед лицом Дойла и бросил их на дно бассейна.
— Как мне связаться с Деном?
— Он сказал, что сам позвонит.
— У него нет мобильного в Лондоне?
— Он не доверяет сотовым.
— У него дом в Лондоне. У тебя есть номер лондонского телефона?
Дойл кивнул на мобильный, лежащий на белом металлическом столике у шезлонга:
— Он в памяти моего телефона. Послушайте, если Ден позвонит, я скажу ему, что вы хотите встретиться. Объясню, что вы разгневаны.
— Правда? — поинтересовался Родригес, ехидно улыбаясь. — Так мило с твоей стороны.
— Господи Иисусе, пожалуйста, не делайте ничего со мной.
Родригес ухмыльнулся парню с тяжелыми кулаками:
— Теперь он просит помощи у тебя, Иисус. — Колумбиец произнес это на испанский манер — Хесус. — Может, он думает, у тебя сердце мягче, чем у меня?
Хесус усмехнулся и сказал что-то Родригесу по-испански. Все четверо рассмеялись.
— Пожалуйста, не... — еще раз взмолился Дойл.
Родригес кивнул Хесусу, и тот столкнул зонт в воду. Одновременно двое парней схватили Дойла и бросили его через борт. Раздался громкий всплеск. Все четверо мужчин отскочили от края бассейна.
Дойл исчез под водой.
Вода несколько раз плеснулась, и поверхность успокоилась. Четверо колумбийцев смотрели в воду, прикрывая глаза от полуденного солнца. Дойл несколько раз взмахнул руками и ногами, словно краб, которого перевернули на спину, изо рта его вырывались пузырьки и поднимались на поверхность. Хесус взглянул на часы.
— Как ты думаешь, — спросил он, — девяносто секунд?
— Нет, — ответил Родригес, — меньше.
Колумбийцы, смеясь, наблюдали, как умирает Дойл.
* * *
Когда Донован спустился с лестницы, крашеная блондинка подняла глаза и улыбнулась ему.
— Вы уходите? — спросила девушка.
— Всего на пару часов.
— Ключ оставите?
Донован покачал головой:
— Возьму с собой. — Он подошел к стойке. В руках блондинка держала книгу. — Что читаете?
— Учу английский. — Она подняла книжку и показала обложку. — Каждое утро хожу в школу.
Донован взял книгу, полистал ее и протянул девушке.
— Ваш английский превосходен. Откуда вы?
Он смотрел прямо в ее голубые, с отблесками серого, глаза.
— Польша. Варшава.
— Отличная страна. Красивый город. Превосходные картинные галереи.
Девушка от удивления подняла бровь:
— Вы бывали в Варшаве?
— Я бывал почти везде. — Донован подмигнул ей и надвинул кепку на глаза. — Увидимся позже.
Донован пошел по Суссекс-Гарденс в направлении к Эджвар-роуд. У него не было сомнения, что в отеле он может чувствовать себя в полной безопасности. Администраторша не выказала никаких признаков напряжения, страха или того, что она знает, с кем говорит, чтобы потом передать о его передвижениях. Для нее он просто турист. Теперь Донован знал ее обычное поведение, поэтому легко сможет уловить любые перемены в нем.
Донован шел по Эджвар-роуд, несколько раз останавливаясь у витрин магазинов, чтобы проверить, не следят ли за ним. Прелесть Эджвар-роуд в этом и заключается: белые лица здесь слишком заметны.
На углу Эджвар-роуд и Харроу-роуд был пешеходный переход. Большинство прохожих пользовались «зеброй», но Донован медленно спустился в подземный переход, насвистывая себе под нос.
Под землей находились общественные туалеты, киоски, мастерские по ремонту обуви. Войдя в туалеты, Ден еще раз убедился, что за ним никто не следит. Потом быстро взбежал по лестнице, ведущей к выходу на Харроу-роуд, ближе к Паддингтон-Грин. Донован шел опустив голову — на Паддингтон-Грин располагался отдел столичной полиции по борьбе с терроризмом. Их территория нашпигована видеокамерами.
Донован знал, что сюда поступают данные, собранные по всему Соединенному Королевству. Каждый год в стране появляется более двухсот тысяч новых видеокамер. Жители, законопослушные граждане, занимающиеся бизнесом в столице, каждый день фиксируются по меньшей мере тридцатью различными системами видеонаблюдения. В магазинах, офисах, телефонных автоматах, автобусах практически нет мест, где можно спрятаться от глаз видеокамер. Имея доступ ко всем сетям, полиция тем не менее требовала, чтобы ее подключили к системе распознавания лиц «Мэндрейк». Обычный житель даже не подозревал, что в его личную жизнь то и дело вторгаются посторонние, и наивно полагал, что полиция следит только за преступниками. Впрочем, Донован был далеко не обычным жителем.
Он направился на Майда-Вейл и остановился у церкви Святой Марии — здания из красного кирпича, почерневшего от выхлопных газов машин, петляющих по Сороковой авеню. На церковном дворе был разбит маленький парк, у входа в который стояли две старые красные телефонные будки. Донован сел на кладбищенскую лавку и достал мобильный телефон. Он мог пользоваться им не больше получаса, но этого хватит. Донован набрал номер прямой линии Ричарда Ундервуда, однако сначала ввел цифры 141, чтобы его номер не определился на телефоне Ундервуда.
Инспектор полиции ответил сразу, тяжело выдохнув:
— Да?
— Что случилось, Дико? Геморрой замучил?
— Отличный конец отличного дня. Где ты?
Донован улыбнулся:
— В аду, вот где. Знаешь садик у церкви на Харроу-роуд?
— Знаю, — подозрительно произнес Ундервуд.
— Через пятнадцать минут. Я позвоню на тот, что справа.
— Почему я сам не могу позвонить тебе?
— Потому что не хочу, чтобы этот телефон звонил, понятно? Через пятнадцать минут, идет?
Донован дал отбой до того, как полицейский согласился. Он обошел церковный дворик два раза, потом вернулся и спрятался за деревьями. Через несколько минут появился Ундервуд. Он шел от отделения полиции, плащ развевался на ветру, на широком лице застыло напряженное выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Она уже хотела повесить трубку, но передумала:
— Робби, это мама. Звоню просто сказать привет. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда? — Она замолчала, словно ожидая ответа. — Я так виновата, любимый, мне так жаль. Если б я могла все исправить... — Она сглотнула слезы. Мимо прошла семья индийцев, громко болтая: старый мужчина в тюрбане и с густой бородой, молодая пара с тремя детьми и бабушка — все в национальных одеждах. Она отвернулась от них. — Я уеду на несколько дней, Робби. Недалеко. Мы скоро увидимся, я так скучаю по тебе...
Автоответчик отключился, связь оборвалась. Вики закрыла глаза руками, тихо всхлипнула. Положила трубку, и автомат выплюнул карту.
— Что ты делаешь, Вики?
Вики подпрыгнула и чуть было не закричала. Обернувшись, она нос к носу столкнулась со Стюартом.
— Какого черта ты тут делаешь? Ты напугал меня! — взвизгнула Вики.
— Кому ты звонила?
— Не твое дело! — отрезала она, пытаясь оттолкнуть его. — Не смей шпионить за мной.
Он сжал ее плечи и посмотрел в глаза.
— Я не шпионил, просто пошел посмотреть, где ты, — тихо сказал Шарки. — И не собирался пугать тебя. Но в нашей ситуации у меня есть право знать, кому ты звонила. Ты так же, как и я, прекрасно понимаешь, что звонки легко отследить.
— Мы бросили машину в этом дурацком аэропорту, Стюарт. Он все равно узнает, где мы. Поэтому один звонок ничего не решит.
— Зависит от того, кому ты звонила.
— Я не звонила Дену, если тебя это беспокоит.
— Я не беспокоюсь, просто хочу знать, кому ты звонила. Вот и все.
Несколько секунд она пристально смотрела на него.
— Я звонила Робби.
— Я же говорил тебе: никаких звонков. Никаких, твою мать!
— Я не собиралась сообщать ему, куда мы едем! — закричала она.
— Вики, ты вообще ничего не должна говорить ему. Потерпи немного, ладно?
— Я просто хочу поговорить с ним.
Она почти шептала. Звучало это так, словно Вики была при смерти.
Шарки поцеловал ее в макушку.
— Ты поговоришь с Робби. Обещаю. Но давай сначала позаботимся о себе. Убедимся, что нас никто не преследует. Потом решим все остальное.
Он выпрямился и обнял ее за плечи.
— Пойдем, тебе надо выпить.
Шарки подтолкнул ее к бару, но Вики не могла идти, и ему пришлось поддерживать ее, чтобы она не упала. Он подвел ее к бару, помог сесть на стул, заказал двойную порцию водки с тоником. Вики трясущимися руками взяла стакан, выпила почти залпом, и Шарки заказал еще.
* * *
Пока Вики допивала третий стакан водки с тоником, а Стюарт Шарки нервно поглядывал на часы, Деннис Донован менее чем в ста ярдах от них забирал с транспортера чемодан. Даже сейчас на нем были панама и солнцезащитные очки, и он шел до самого выхода из аэропорта с опущенной головой. Его встретило серое небо с тучами, грозившими пролиться дождем. Донован поймал такси и через сорок пять минут оказался на Эджвар-роуд. Он попросил таксиста остановиться перед маленьким захудалым отелем на Суссекс-Гарденс. За столом администратора восседала блондинка восточноевропейского типа с плохой завивкой и большой родинкой на левом крыле носа. Зато у нее была милая улыбка, и по-английски она говорила сносно.
Девушка сообщила Доновану, что у них есть приличный двухместный номер, но ей нужно взглянуть на его кредитку. Донован вежливо ответил, что кредитку украли во время отпуска и он хотел бы расплатиться наличными. Предложение привело администратора в замешательство, однако, переговорив по телефону с менеджером, она радостно кивнула:
— Он разрешил. Триста фунтов вас устроит?
— Триста фунтов? Отлично.
Донован никогда не пользовался кредитными карточками там, где можно было обойтись без них. Они оставляют след, который легко вычислить. Донован протянул шесть банкнот по пятьдесят фунтов, девушка проверила каждую, держа на свету, словно знала, что именно должна там увидеть. Он зарегистрировался под именем Найджела Паркса, которое значилось в британском паспорте.
В комнате Донован открыл чемодан, достал куртку и кепку «Нью-Йорк янкиз» и надел их. Потом отсчитал несколько сотен фунтов из пачки и засунул в кошелек. Нацепил очки и запер дверь, положив ключ в карман.
Донован двинулся по Эджвар-роуд мимо арабского кофейного дома и изогнутых двугорбых зданий банков. Это место называлось Маленькой Аравией, и Доновану было ясно почему. Три четверти людей на улицах — выходцы с Ближнего Востока: толстые женщины, с головы до ног укутанные в черное, седые арабы в национальных рубахах, подростки с хищными улыбками, поигрывающие золотыми украшениями.
Неприятное место, подумал Донован. Никогда не знаешь, что можно ожидать от арабов. Однажды он чуть было не потерял глаз в перестрелке с ливанскими дилерами в Ливерпуле. Тогда ему не было и двадцати. С тех пор он отказался иметь дело с арабами. А еще с русскими. Донован был уверен: и тем, и другим нельзя доверять.
Он зашел в лавку, купил там восемь разных мобильных телефонов и две дюжины сим-карт. Камера наблюдения фиксировала покупателей, расплачивающихся наличными, поэтому Донован опустил голову и надвинул на глаза кепку.
— У вас много подружек? — спросил араб за кассой.
— Друзей, — парировал Донован. И поинтересовался у продавца: — Вы сегодня свободны?
Продавец отшатнулся, потом насмешливо взглянул на Донована, пытаясь понять, говорит тот серьезно или шутит.
— Вы шутите?
— Да, шучу, — ответил Донован.
Продавец натужно рассмеялся, положил телефоны и сим-карты в два пластиковых пакета и отдал Доновану. По дороге в отель Ден остановился возле киоска и купил пять телефонных карточек по двадцать фунтов.
В комнате было четыре розетки, и Донован включил четыре телефона, прежде чем отправиться в душ.
* * *
Барри Дойл, не снимая полотенца с глаз, нащупал бутылку пива и сделал глоток. Он расслаблялся возле бассейна Донована после двухчасовой тренировки в спортзале хозяина. Трое слуг остались в маленьком домике, стоявшем на границе имения, и были всегда под рукой, даже если Донован отсутствовал. Дойла они обслуживали не хуже, чем хозяина. Отличный повар, пухленькая пуэрториканка лет за пятьдесят знала кучу рецептов и готовила яйца, бобы и тосты так, как любил Дойл. Точь-в-точь как его мама.
Он услышал шаги и улыбнулся. Наверное, Мария, горничная. Двадцати двух лет, с точеной фигуркой и улыбкой Кэтрин Зеты-Джонс. С тех пор как Мария стала работать у Донована, Дойл потерял покой и сон.
— Спасибо, Мария, — сказал он, вытягивая ноги, чтобы продемонстрировать свое мужское достоинство в обтягивающих плавках.
Крепкие руки обхватили его запястья и сбросили с шезлонга. Полотенце упало, и Дойл зажмурился от яркого солнца. Но он успел рассмотреть стоящего перед ним коренастого смуглого мужчину с тонкими усами и густыми бровями. Карлос Родригес.
— Где он? — рявкнул нежданный гость.
— Его здесь нет, — ответил Дойл.
Родригес ударил его.
— Где он?
— Что за проблемы, твою мать? — выругался Дойл.
Струйка крови стекла из уголка рта, он слизнул ее языком, потом ощупал щеку.
Родригес снова ударил его, а двое за спиной крепко держали Дойла за руки.
— Вчера твой босс улетел на Ямайку, — заорал Родригес. — Зачем?
— Слушай, Карлос, что происходит? Если у тебя проблемы с Деном, поговори с ним. Я ни при чем, черт возьми!
Родригес шагнул вперед и схватил Дойла за горло, его ногти оставили след на коже.
— Вот я и хочу поговорить с ним, ты, кусок дерьма. Все, что мне нужно знать, так это где он.
Дойл попытался что-то сказать, но хватка была настолько сильной, что он не мог дышать. Он начал терять сознание, и Родригес убрал руки. Дойл закашлялся, и кровь попала на кремовый костюм Родригеса. Тот с отвращением посмотрел на пятна крови.
— Ты хоть представляешь, сколько стоит этот костюм? Хотя бы примерно?
— Прости, — прохрипел Дойл.
Родригес промокнул пятна белоснежным носовым платком.
— Он улетел на Ямайку, а потом исчез. Думаю, там, на пляже, дымя косяком, Ден говорил правду.
Дойл услышал сзади какой-то шум и повернул голову. Четвертый гость, парень лет двадцати, коренастый, с аккуратной козлиной бородкой и тяжелыми кулаками, пинал огромный зонтик. Потом опустился на колени возле основания зонта и вытащил из кармана длинную цепь.
Родригес схватил Дойла за волосы:
— Не смотри на него, смотри на меня. Не он твоя проблема, а я.
Глаза Дойла от боли наполнились слезами, он уставился на колумбийца.
— Хорошо, — сказал Родригес. — Злость — это хорошо. Продуктивнее, чем страх. Злость держит тело в силе и заставляет работать мозг, а страх все убивает. Итак, в каком направлении заработали теперь твои мозги? Вернулась память? Где он?
Дойл почувствовал чьи-то руки на талии, но когда попытался поднять глаза на Родригеса, тот дернул его за волосы.
— Как думаешь, какой глубины бассейн? — спросил Родригес.
— Что? — не понял Дойл.
— Не меньше двенадцати футов? Или я ошибаюсь?
Дойл дернулся:
— Это глупо.
Родригес отпустил волосы Дойла и дважды ударил его. На мизинце правой руки было большое кольцо с бриллиантом, и при втором ударе оно разрезало щеку Дойла. Тот почувствовал, что по щеке стекает кровь, но боли не ощутил. Словно все его тело онемело. Родригес был прав: страх не продуктивен. Тело цепенеет. Готовится к смерти.
— Ты обозвал меня глупым? — взвизгнул Родригес.
— Нет.
Дойл попытался прикоснуться к раненой щеке, однако мужчина справа вывернул его руку за спину.
— С моими ушами, должно быть, что-то не так, мне показалось, что ты назвал меня глупым.
— Я сказал, что это глупо. Ситуация.
Родригес холодно улыбнулся:
— Ситуация? Какая ситуация?
Парень с громадными кулаками встал перед Дойлом. В руках у него была цепь, которой он обвил талию Дойла и застегнул на маленький замок. Закончив, оскалился и отошел.
— Я имел в виду, что нет смысла разбираться со мной. Вам нужен Ден.
— О чем я и спрашиваю тебя в последний раз. Где он?
— В Лондоне.
Родригес нахмурился:
— В Лондоне? Он говорил, что его ищут в Англии и он не может вернуться туда.
— У него проблемы с женой, он поехал разобраться. Родригес захихикал. Его поддержал парень с громадными кулаками.
— Соус для гуся, так вы, англичане, говорите?
Дойл ничего не ответил. Парень с кулаками обошел его, и Дойл услышал скрежет металлического зонта о пол. Цепь вокруг талии Дойла натянулась, сердце бешено заколотилось.
— Карлос, не делай этого.
Слова с трудом выходили из пересохшего горла Дойла.
— Где деньги?
— Какие деньги?
— Десять миллионов долларов, которые Донован вчера должен был перевести на мой счет.
— Он ничего не говорил мне о деньгах. Клянусь!
Раздался грохот, зонт опустился почти к самой воде. Дойла потянуло к краю бассейна. До воды оставался всего фут, и цепь туго натянулась. Парни с двух сторон подтянули Дойла поближе к борту.
— Клянусь! — закричал Дойл. — Помогите мне! Кто-нибудь помогите!
Голос его эхом отражался от стен бассейна.
— Кричи-кричи! — издевался Родригес. — Прислуга тоже хочет жить. Они не станут мешать нам, а к приезду полиции неожиданно потеряют память. — Он засмеялся. — Даже могут сказать, что ты покончил жизнь самоубийством.
Родригес потряс ключами от замка перед лицом Дойла и бросил их на дно бассейна.
— Как мне связаться с Деном?
— Он сказал, что сам позвонит.
— У него нет мобильного в Лондоне?
— Он не доверяет сотовым.
— У него дом в Лондоне. У тебя есть номер лондонского телефона?
Дойл кивнул на мобильный, лежащий на белом металлическом столике у шезлонга:
— Он в памяти моего телефона. Послушайте, если Ден позвонит, я скажу ему, что вы хотите встретиться. Объясню, что вы разгневаны.
— Правда? — поинтересовался Родригес, ехидно улыбаясь. — Так мило с твоей стороны.
— Господи Иисусе, пожалуйста, не делайте ничего со мной.
Родригес ухмыльнулся парню с тяжелыми кулаками:
— Теперь он просит помощи у тебя, Иисус. — Колумбиец произнес это на испанский манер — Хесус. — Может, он думает, у тебя сердце мягче, чем у меня?
Хесус усмехнулся и сказал что-то Родригесу по-испански. Все четверо рассмеялись.
— Пожалуйста, не... — еще раз взмолился Дойл.
Родригес кивнул Хесусу, и тот столкнул зонт в воду. Одновременно двое парней схватили Дойла и бросили его через борт. Раздался громкий всплеск. Все четверо мужчин отскочили от края бассейна.
Дойл исчез под водой.
Вода несколько раз плеснулась, и поверхность успокоилась. Четверо колумбийцев смотрели в воду, прикрывая глаза от полуденного солнца. Дойл несколько раз взмахнул руками и ногами, словно краб, которого перевернули на спину, изо рта его вырывались пузырьки и поднимались на поверхность. Хесус взглянул на часы.
— Как ты думаешь, — спросил он, — девяносто секунд?
— Нет, — ответил Родригес, — меньше.
Колумбийцы, смеясь, наблюдали, как умирает Дойл.
* * *
Когда Донован спустился с лестницы, крашеная блондинка подняла глаза и улыбнулась ему.
— Вы уходите? — спросила девушка.
— Всего на пару часов.
— Ключ оставите?
Донован покачал головой:
— Возьму с собой. — Он подошел к стойке. В руках блондинка держала книгу. — Что читаете?
— Учу английский. — Она подняла книжку и показала обложку. — Каждое утро хожу в школу.
Донован взял книгу, полистал ее и протянул девушке.
— Ваш английский превосходен. Откуда вы?
Он смотрел прямо в ее голубые, с отблесками серого, глаза.
— Польша. Варшава.
— Отличная страна. Красивый город. Превосходные картинные галереи.
Девушка от удивления подняла бровь:
— Вы бывали в Варшаве?
— Я бывал почти везде. — Донован подмигнул ей и надвинул кепку на глаза. — Увидимся позже.
Донован пошел по Суссекс-Гарденс в направлении к Эджвар-роуд. У него не было сомнения, что в отеле он может чувствовать себя в полной безопасности. Администраторша не выказала никаких признаков напряжения, страха или того, что она знает, с кем говорит, чтобы потом передать о его передвижениях. Для нее он просто турист. Теперь Донован знал ее обычное поведение, поэтому легко сможет уловить любые перемены в нем.
Донован шел по Эджвар-роуд, несколько раз останавливаясь у витрин магазинов, чтобы проверить, не следят ли за ним. Прелесть Эджвар-роуд в этом и заключается: белые лица здесь слишком заметны.
На углу Эджвар-роуд и Харроу-роуд был пешеходный переход. Большинство прохожих пользовались «зеброй», но Донован медленно спустился в подземный переход, насвистывая себе под нос.
Под землей находились общественные туалеты, киоски, мастерские по ремонту обуви. Войдя в туалеты, Ден еще раз убедился, что за ним никто не следит. Потом быстро взбежал по лестнице, ведущей к выходу на Харроу-роуд, ближе к Паддингтон-Грин. Донован шел опустив голову — на Паддингтон-Грин располагался отдел столичной полиции по борьбе с терроризмом. Их территория нашпигована видеокамерами.
Донован знал, что сюда поступают данные, собранные по всему Соединенному Королевству. Каждый год в стране появляется более двухсот тысяч новых видеокамер. Жители, законопослушные граждане, занимающиеся бизнесом в столице, каждый день фиксируются по меньшей мере тридцатью различными системами видеонаблюдения. В магазинах, офисах, телефонных автоматах, автобусах практически нет мест, где можно спрятаться от глаз видеокамер. Имея доступ ко всем сетям, полиция тем не менее требовала, чтобы ее подключили к системе распознавания лиц «Мэндрейк». Обычный житель даже не подозревал, что в его личную жизнь то и дело вторгаются посторонние, и наивно полагал, что полиция следит только за преступниками. Впрочем, Донован был далеко не обычным жителем.
Он направился на Майда-Вейл и остановился у церкви Святой Марии — здания из красного кирпича, почерневшего от выхлопных газов машин, петляющих по Сороковой авеню. На церковном дворе был разбит маленький парк, у входа в который стояли две старые красные телефонные будки. Донован сел на кладбищенскую лавку и достал мобильный телефон. Он мог пользоваться им не больше получаса, но этого хватит. Донован набрал номер прямой линии Ричарда Ундервуда, однако сначала ввел цифры 141, чтобы его номер не определился на телефоне Ундервуда.
Инспектор полиции ответил сразу, тяжело выдохнув:
— Да?
— Что случилось, Дико? Геморрой замучил?
— Отличный конец отличного дня. Где ты?
Донован улыбнулся:
— В аду, вот где. Знаешь садик у церкви на Харроу-роуд?
— Знаю, — подозрительно произнес Ундервуд.
— Через пятнадцать минут. Я позвоню на тот, что справа.
— Почему я сам не могу позвонить тебе?
— Потому что не хочу, чтобы этот телефон звонил, понятно? Через пятнадцать минут, идет?
Донован дал отбой до того, как полицейский согласился. Он обошел церковный дворик два раза, потом вернулся и спрятался за деревьями. Через несколько минут появился Ундервуд. Он шел от отделения полиции, плащ развевался на ветру, на широком лице застыло напряженное выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41