Торговля наркотиками не прекратится из-за того, что Джералд Карпентер сядет в тюрьму.
— Он убийца.
— Ему ведь не предъявили такого обвинения.
— Если ты останешься работать, могут предъявить.
Шеферд выругался.
— Я очень сожалею о твоей жене, — промолвил Харгроув.
Шеферд закрыл глаза, и перед ним снова замелькали картины из прошлого. Сью свернулась на софе и смотрит «Жителей Ист-Энда» с таким видом, словно от этого зависит ее жизнь. Пробует пальцем, не нагрелся ли утюг, и с воплем отдергивает руку. Выражение ее глаз, когда она говорит ему, что он должен уйти из армии, потому что скоро станет отцом, отцы же должны находиться дома со своей семьей, а не на полях сражений в дальних странах. Ее гордость, когда она впервые увидела его в полицейской форме. И отчаяние, когда он заявил, что перевелся в другой отряд и будет работать под прикрытием. Раньше она была женой солдата, теперь будет женой тайного агента. Из огня да в полымя, заметила Сью. Наверное, он не успокоится, пока его кто-нибудь не пристрелит. У него просто тяга к смерти. Это несправедливо, с горечью подумал он. В отряде Харгроува он сто раз рисковал жизнью, участвовал в самых опасных операциях, о которых не рассказывал Сью, и вот теперь он жив, а она погибла в бессмысленной и нелепой катастрофе.
— Ладно, — произнес Шеферд. — Я подумаю.
Он хотел сообщить о чем-то Харгроуву. Что-то насчет Карпентера. Потом он вспомнил.
— Карпентер дружит с Рони Бэйном, торговцем марихуаной, получившим восемь лет. В тюремной церкви они сидели вместе. Бэйн в другом блоке, но, вероятно, он помогает Карпентеру посылать информацию на волю.
Шеферд почувствовал себя так, словно предает жену. Он только что узнал о ее смерти, а уже беседует о делах с Харгроувом.
— Мы его проверим, Паук. Спасибо. И насчет Стаффорда тоже выясним.
Суперинтендант помолчал, затем встал, обошел вокруг стола и положил руку на плечо Шеферда.
— И еще одно, — сказал он. — Я знаю, сейчас не время, но мы приготовили твой «уокман». Прислать его тебе?
Шеферд пожал плечами. Он не мог думать ни о чем, кроме смерти жены. Харгроув нажал кнопку у выхода. Гамилтон распахнул дверь и отступил в сторону, чтобы выпустить Харгроува. Шаги суперинтенданта затихли в коридоре. Шеферд услышал, как вдалеке звякнули ключами, открыли дверь и снова заперли. Наступила тишина.
— Пошевеливайся, Макдоналд! — велел Гамилтон. — У нас мало времени.
Шеферд медленно поднялся и покинул комнату. Гамилтон усмехнулся.
— Надеюсь, у тебя плохие новости.
Шеферд застыл на месте. Он развернулся и шагнул к тюремщику, стиснув кулаки. Его взгляд уперся в Гамилтона. Он знал десяток разных способов его убить. Нижней частью ладони в нос. Пальцами в глаза. Коротким ударом в торчащий кадык. Кулаком по височной вене. Подсечка, бросок на пол, потом ногой на шею. Его учили мастера, и он нередко применял свои навыки на практике. Шеферд знал, что сможет убить и смерть этого человека не вызовет у него вины или сожаления. Гамилтон сглотнул слюну и попятился, схватившись за свою рацию. Шеферд перевел дыхание, продолжая сверлить его взглядом. Все, что от него требовалось, — это сделать выбор. Как только он решит, что Гамилтону конец, сработает техника удара и надзиратель умрет раньше, чем коснется пола.
В глазах надзирателя появился страх, у него дрожали руки. Кровь отхлынула от лица, а адамово яблоко прыгало вверх и вниз, словно маленькое животное. Он отступил.
Нет, решил Шеферд. Убив Гамилтона, он до конца жизни просидит за решеткой, несмотря на свой статус тайного агента. Ни один человек этого не стоит. Он отвернулся и зашагал дальше. Когда они подошли к двери в главный коридор, Гамилтон уже пришел в себя, но по-прежнему не спускал глаз с Шеферда и косился на него, пока отпирал и запирал двери по дороге в блок.
Гамилтон проводил Шеферда до камеры и открыл замок. Ли сидел за столом и писал письмо.
— Слышал, тебя вытащили из спортзала, — произнес Ли, когда Шеферд лег на свою койку.
Шеферд подождал, пока Гамилтон запрет дверь.
— Мой адвокат требует денег, — солгал он. — Придется переводить их из-за рубежа.
— Все они пиявки. Ты не знаешь, как пишется «недоразумение»?
Шеферд ответил, лег на бок и повернулся к нему спиной. Ли понял намек и замолчал.
* * *
Надзиратель бросил палку высоко в воздух. Спаниель залаял и бросился бежать, помахивая обрубком хвоста. Офицер с удовольствием зашагал по траве, вдыхая свежий воздух и слушая, как над головой шумят деревья. В кармане зазвонил сотовый. Он вытащил его и посмотрел на номер. Человек Карпентера. Надзиратель не удивился. Это был специальный аппарат, по которому ему звонил один абонент. Офицер сам настоял на том, чтобы тот связывался с ним только по телефону. Если что-нибудь пойдет не так, он просто выбросит трубку, и концы в воду.
— Да?
— Ты где?
— Гуляю с собакой.
Он никогда не встречался со звонившим ему человеком и часто представлял, как тот выглядит. Голос слегка шепелявый, с западным акцентом. Глубокий и звучный, как у полных людей. Лет сорока.
— Когда на службу?
— Сегодня вечером. В ночную смену.
— Сможешь передать весточку боссу?
— Только утром.
— Нет.
— Когда я заступлю, камеры будут уже закрыты. Их откроют без четверти восемь.
— У тебя что, ключа нет?
Спаниель побежал к нему с палкой в зубах. Надзиратель отобрал ее у возбужденной собаки и зашвырнул в кусты.
— Я не могу просто так открывать камеру посреди ночи. Мне нужен повод.
— Так придумай его.
— Если я отопру камеру, это войдет в отчет о происшествиях.
— Делай, что тебе говорят. Я должен передать боссу информацию. Срочно.
Надзиратель выругался про себя.
— Это обойдется в пятьсот фунтов.
— Договорились. Скажи ему, что он должен позвонить мне. Немедленно.
— Ладно. Когда я получу деньги?
— Завтра. Как только он мне позвонит.
Связь оборвалась. Надзиратель улыбнулся. Пятьсот фунтов за одну фразу. Неплохая сделка.
* * *
Открылась дверь, и появилась Ллойд-Дэвис. Стоявший у раковины Ли напрягся, как беговая лошадь перед стартом.
— Свободное время, — объявила она.
Ли вылетел в коридор. Ллойд-Дэвис вошла в камеру и остановилась, глядя на Шеферда. Он лежал на спине, закинув руки за спину.
— Что-нибудь случилось, Макдоналд? — спросила она.
— Я в порядке, — ответил он.
— Проблемы с адвокатом?
— Нет, все нормально.
Видимо, Гамилтон рассказал ей, как он отреагировал на визит Харгроува.
— Хочешь побеседовать с Исповедником? Я могу позвать Эда Харриса.
— Я в порядке, — повторил Шеферд. — Правда.
— У каждого есть плохие и хорошие минуты, — заметила Ллойд-Дэвис. — Главное, не зацикливаться на плохом. Поговори с кем-нибудь. Ты не обязан раскрывать душу перед охраной, но Исповедники тебе помогут.
— Мне никто не поможет, — промолвил Шеферд и сразу пожалел о своих словах. Лучше было помалкивать.
— Вызвать доктора?
— Все в порядке, мэм. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
Ллойд-Дэвис постояла у его койки и вышла из камеры. Шеферд закрыл глаза. Он не мог думать ни о чем, кроме Сью. Перед ним мелькали яркие картины. Их семейные праздники. Завтраки и ужины. Споры, которые они вели. Фильмы, которые смотрели. И в глубине каждого воспоминания сидело саднящее чувство, что все это в прошлом и он никогда не сможет с ней увидеться или поговорить. Сью осталась в прошлом. Навеки. Навсегда.
Его будущее заключалось теперь в сыне. Тогда почему он до сих пор сидит в этой камере, среди подонков, которым наплевать, жив он или мертв? Почему не ушел вместе с Харгроувом? Даже сейчас он может спуститься к телефонам и потребовать свой билет на волю. Один звонок, и Шеферд снова будет с сыном, ведь он ему нужен.
Шеферд сжал кулак и со всей силы ударил по стене, почти наслаждаясь болью. Да, он заслужил мучения. Это он виноват в ее смерти — его не было рядом с ней в машине. Будь они вместе, он сидел бы за рулем и ничего бы не случилось. Сью осталась бы жива.
Шеферд сел на койке, свесив ноги. Ли расклеивал на стене картинки из журналов — пейзажи, лесные чащи, фотографии пустынь, плывущую по океану лодку, все, что нельзя найти в тюрьме. Для Шеферда они тоже были недоступны, но он сам посадил себя за решетку. Он знал, почему остался здесь и не отказался от задания. Ему хотелось добить Карпентера. Это была война, и он сделает все, что нужно для победы.
* * *
Шеферд услышал, как охранник объявил об окончании свободного времени, а парой минут позже в двери появился Ли.
— Тебя вызывают в кабинку, — сообщил он.
— Зачем?
— Не знаю. Стаффорд попросил тебя позвать.
— Скажи ему, чтобы катился ко всем чертям.
— Что с тобой сегодня?
— Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Если ты пошлешь Тони Стаффорда, тебе быстро подыщут тихое местечко, — заметил Ли. — Сюда вломится куча полицейских и потащат тебя в изолятор. Там ты будешь наслаждаться картонной мебелью, отсутствием сортира и всякой дрянью, которую начнут пихать тебе в еду, чтобы ты вел себя спокойнее.
Шеферд глубоко вдохнул. Пора возвращаться в роль. Что бы ни происходило снаружи, для обитателей тюрьмы он Боб Макдоналд, крутой парень и матерый преступник. Если он будет вести себя иначе, операция провалится.
Он медленно пересек площадку. Стоявший у двери Хили распахнул ее, когда Шеферд подошел. Охранник махнул рукой, приглашая его войти.
— В чем дело? — спросил Шеферд.
— Ты хотел сказать — в чем дело, мистер Хили?
Стаффорд следил за ними из кабинки.
— Обойдешься, — буркнул Шеферд.
— Если будешь грубить, я напишу на тебя рапорт.
Шеферд пропустил его слова мимо ушей и приблизился к диспетчерской.
— Мистер Стаффорд, охранник Хили отказывается объяснить, зачем меня вызвали из камеры.
— Делай, что тебе говорят, Макдоналд, — процедил Стаффорд.
— "Тюремные правила", параграф шестой, пункт два: «Общаясь с заключенными, охрана обязана воздействовать на них своим личным примером и авторитетом, завоевывая их расположение и пробуждая в них стремление к сотрудничеству». Чтобы пробудить во мне стремление к сотрудничеству, вы должны объяснить, зачем меня вызвали.
Стаффорд вздохнул.
— Тебя хочет видеть начальник тюрьмы.
— Для чего?
— Сам у него спроси.
Стаффорд повернулся к нему спиной.
— Идем, Макдоналд, — проворчал Хили. — У меня полно работы.
Шеферд подумал, что Гозден решил поговорить с ним о смерти Сью. Меньше всего ему хотелось обсуждать эту тему, но у него не было выбора. Ли прав: отказываясь выполнять приказы, он рискует оказаться в изоляторе.
Хили проводил Шеферда по коридору безопасности и подождал, пока один из секретарей проводит его в кабинет. Не успела за ним закрыться дверь, как Гозден вскочил с кресла и ткнул в него пальцем.
— В какие игры ты играешь? — крикнул он.
— Что? — не понял Шеферд.
Он ожидал утешения, а на него набросились с обвинениями.
— Я слышал, что тайным агентам положено держаться в тени. Работать исподтишка. А ты уже отправил в больницу половину секции.
До Шеферда наконец дошло. Комендант говорил о Юржаке, Дикобразе и Волосатом.
— Я тут ни при чем.
Ему оставалось только лгать. Если он признает, что напал на заключенных, у начальника тюрьмы появится удобный повод прекратить всю операцию. Даже не имея права напрямую удалить Шеферда из тюрьмы Шелтон, он вполне может выжить его отсюда, просто обронив пару лишних слов.
— Не надо считать меня за идиота, детектив Шеферд, — произнес Гозден. — Одному сломали ногу, на другом живого места не осталось, а у третьего выбиты зубы, ушиб почек и дыра в ноге. За каждого из них тебе могут дать семь лет, уже по-настоящему.
— Кто-нибудь сказал вам, что это сделал я?
— Хватит меня дурачить, Шеферд. Ты сидишь здесь уже достаточно долго и понимаешь, что к чему. По тюрьме пошел слух. Ты метишь в главари.
Шеферд покачал головой:
— Неправда.
— Тогда объясни мне, что здесь происходит.
Гозден сел за стол, взял в руки карандаш и постучал им по металлической подставке для бумаг. Шеферд посмотрел на Гоздена. Этот человек командовал учреждением, где порядок поддерживала не охрана, а сами заключенные, где арестанты выполняли работу надзирателей и богатый наркоторговец спокойно устраивал свои делишки.
— Я выполнял свое задание, только и всего.
— Сомневаюсь, что тебе дали полномочия калечить заключенных! — бросил Гозден.
Шеферд выдержал паузу. Он не мог объяснить коменданту, что напал на Юржака для того, чтобы получить место в бригаде уборщиков. Или что его атака на Дикобраза и Волосатого явилась упреждающим ударом, а не вынужденной самозащитой. Гозден — гражданский служащий, и если раньше ему приходилось напрямую сталкиваться с заключенными, теперь он следил за ними только из-за своего стола. Он прочитал досье на Джералда Карпентера, но не знал его и не понимал, что он собой представляет. Не понимал он и того, что иногда возникают ситуации, когда цель оправдывает средства.
— Только не надо мне говорить, что нельзя приготовить яичницу, не разбив пару черепов, — добавил Гозден.
— Даю вам слово, что все мои действия были строго продуманы и не выходили за рамки необходимого.
— Юржак лежит в больнице со сломанной ногой.
— Да, но это торговец наркотиками, пытавшийся убить сотрудника иммиграционной службы, — напомнил Шеферд. — Он получил по заслугам.
— Не забывай, что это блок предварительного заключения. Существует презумпция невиновности. Но даже если бы его осудили и приговорили к сроку, кто ты такой, чтобы ломать ему ноги?
Шеферд с трудом подавил вспышку гнева. Он хотел возразить Гоздену, что Юржак не просто так получил свое место в бригаде уборщиков, а заплатил за него. Что жизнь в секции насквозь коррумпирована, заключенные легко покупают себе дополнительные привилегии и блага и что все это было бы невозможно, если хотя бы один надзиратель не брал взятки. Но Шеферд сознавал, что сначала надо разобраться с Карпентером и лишь потом посвящать Гоздена в масштабы коррупции в тюрьме.
— Я даю вам слово. Я не имею никакого отношения к тому, что случилось с Юржаком или другими заключенными.
Все, что ему оставалось, — полностью отрицать свою вину. Камеры не зафиксировали никаких правонарушений, свидетелей тоже не было. Надо стоять на своем, и начальник тюрьмы не сможет ничего доказать.
— Значит, то, что вскоре после твоего прибытия трое заключенных попали в больницу, — чистое совпадение? — усмехнулся Гозден.
— В тюрьме много насилия.
Он несколько секунд сверлил взглядом Шеферда.
— Я могу вышвырнуть тебя из блока, — произнес он после паузы.
— Сомневаюсь, что дело обстоит так просто, сэр, — спокойно промолвил Шеферд. — Мой босс напрямую подчиняется министерству. Пусть я самый обычный детектив, но эта операция санкционирована на высоком уровне, и у вас нет полномочий для ее отмены.
— Из-за тебя в тюрьме может начаться бунт. Если заключенные узнают, что среди них тайный агент, ситуация выйдет из-под контроля.
— А как они об этом узнают, сэр?
Некоторое время они в упор смотрели друг на друга.
— Насколько я понимаю, вы здесь единственный человек, которому известно, кто я такой, — сказал Шеферд. — И я надеюсь на вашу поддержку. Если меня раскроют, мое начальство очень сильно вами заинтересуется.
— Похоже на угрозу, — заметил Гозден.
— Так же, как и ваше замечание о том, что заключенные могут узнать обо мне правду, — возразил Шеферд. — Угрозы вряд ли нам помогут.
— Дайте мне слово, что больше никто не пострадает.
— Сделаю, что могу, — сказал Шеферд.
Гозден потер ладонью шею.
— Я поговорю с вашим боссом. У меня нет выбора. Если что-нибудь случится, я не хочу за это отвечать.
— Понимаю вас, сэр. Вы должны себя оправдать. На вашем месте я поступил бы точно так же.
— У вас уже есть догадки, кто из офицеров помогает Карпентеру?
— Пока нет, сэр, — солгал Шеферд. — Как только что-нибудь узнаю, немедленно вам сообщу.
— Очень надеюсь, детектив Шеферд, — произнес Гозден. — Очень надеюсь.
* * *
Ночь Шеферд провел без сна. Он лежал на спине и смотрел на потолок. Крутившиеся в голове мысли не давали ему покоя. О том, как погибла Сью, он знал со слов Харгроува: «Пыталась проскочить на красный свет. Врезалась в грузовик. Это был несчастный случай». Воображение рисовало ему эту сцену в самых разных вариантах. Тысяча грузовиков. Бесконечная вереница катастроф. Но конец был всегда один и тот же. Сью лежит в искореженной машине, залитая кровью, с широко раскрытыми глазами. На заднем сиденье кричит Лайам.
В половине восьмого проснулся Ли, съел овсянку и посмотрел утренние телепередачи. Без двадцати восемь в двери мигнул и закрылся «глазок», а ровно в восемь камеру открыли. Наверное, Ли почувствовал что-то неладное: с тех пор как Шеферда вызывали к кабинке, он не сказал ему ни слова.
Через двадцать минут на пороге появилась Амелия Хартфилд в черной форменной куртке и черных брюках, слишком тесных для ее фигуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Он убийца.
— Ему ведь не предъявили такого обвинения.
— Если ты останешься работать, могут предъявить.
Шеферд выругался.
— Я очень сожалею о твоей жене, — промолвил Харгроув.
Шеферд закрыл глаза, и перед ним снова замелькали картины из прошлого. Сью свернулась на софе и смотрит «Жителей Ист-Энда» с таким видом, словно от этого зависит ее жизнь. Пробует пальцем, не нагрелся ли утюг, и с воплем отдергивает руку. Выражение ее глаз, когда она говорит ему, что он должен уйти из армии, потому что скоро станет отцом, отцы же должны находиться дома со своей семьей, а не на полях сражений в дальних странах. Ее гордость, когда она впервые увидела его в полицейской форме. И отчаяние, когда он заявил, что перевелся в другой отряд и будет работать под прикрытием. Раньше она была женой солдата, теперь будет женой тайного агента. Из огня да в полымя, заметила Сью. Наверное, он не успокоится, пока его кто-нибудь не пристрелит. У него просто тяга к смерти. Это несправедливо, с горечью подумал он. В отряде Харгроува он сто раз рисковал жизнью, участвовал в самых опасных операциях, о которых не рассказывал Сью, и вот теперь он жив, а она погибла в бессмысленной и нелепой катастрофе.
— Ладно, — произнес Шеферд. — Я подумаю.
Он хотел сообщить о чем-то Харгроуву. Что-то насчет Карпентера. Потом он вспомнил.
— Карпентер дружит с Рони Бэйном, торговцем марихуаной, получившим восемь лет. В тюремной церкви они сидели вместе. Бэйн в другом блоке, но, вероятно, он помогает Карпентеру посылать информацию на волю.
Шеферд почувствовал себя так, словно предает жену. Он только что узнал о ее смерти, а уже беседует о делах с Харгроувом.
— Мы его проверим, Паук. Спасибо. И насчет Стаффорда тоже выясним.
Суперинтендант помолчал, затем встал, обошел вокруг стола и положил руку на плечо Шеферда.
— И еще одно, — сказал он. — Я знаю, сейчас не время, но мы приготовили твой «уокман». Прислать его тебе?
Шеферд пожал плечами. Он не мог думать ни о чем, кроме смерти жены. Харгроув нажал кнопку у выхода. Гамилтон распахнул дверь и отступил в сторону, чтобы выпустить Харгроува. Шаги суперинтенданта затихли в коридоре. Шеферд услышал, как вдалеке звякнули ключами, открыли дверь и снова заперли. Наступила тишина.
— Пошевеливайся, Макдоналд! — велел Гамилтон. — У нас мало времени.
Шеферд медленно поднялся и покинул комнату. Гамилтон усмехнулся.
— Надеюсь, у тебя плохие новости.
Шеферд застыл на месте. Он развернулся и шагнул к тюремщику, стиснув кулаки. Его взгляд уперся в Гамилтона. Он знал десяток разных способов его убить. Нижней частью ладони в нос. Пальцами в глаза. Коротким ударом в торчащий кадык. Кулаком по височной вене. Подсечка, бросок на пол, потом ногой на шею. Его учили мастера, и он нередко применял свои навыки на практике. Шеферд знал, что сможет убить и смерть этого человека не вызовет у него вины или сожаления. Гамилтон сглотнул слюну и попятился, схватившись за свою рацию. Шеферд перевел дыхание, продолжая сверлить его взглядом. Все, что от него требовалось, — это сделать выбор. Как только он решит, что Гамилтону конец, сработает техника удара и надзиратель умрет раньше, чем коснется пола.
В глазах надзирателя появился страх, у него дрожали руки. Кровь отхлынула от лица, а адамово яблоко прыгало вверх и вниз, словно маленькое животное. Он отступил.
Нет, решил Шеферд. Убив Гамилтона, он до конца жизни просидит за решеткой, несмотря на свой статус тайного агента. Ни один человек этого не стоит. Он отвернулся и зашагал дальше. Когда они подошли к двери в главный коридор, Гамилтон уже пришел в себя, но по-прежнему не спускал глаз с Шеферда и косился на него, пока отпирал и запирал двери по дороге в блок.
Гамилтон проводил Шеферда до камеры и открыл замок. Ли сидел за столом и писал письмо.
— Слышал, тебя вытащили из спортзала, — произнес Ли, когда Шеферд лег на свою койку.
Шеферд подождал, пока Гамилтон запрет дверь.
— Мой адвокат требует денег, — солгал он. — Придется переводить их из-за рубежа.
— Все они пиявки. Ты не знаешь, как пишется «недоразумение»?
Шеферд ответил, лег на бок и повернулся к нему спиной. Ли понял намек и замолчал.
* * *
Надзиратель бросил палку высоко в воздух. Спаниель залаял и бросился бежать, помахивая обрубком хвоста. Офицер с удовольствием зашагал по траве, вдыхая свежий воздух и слушая, как над головой шумят деревья. В кармане зазвонил сотовый. Он вытащил его и посмотрел на номер. Человек Карпентера. Надзиратель не удивился. Это был специальный аппарат, по которому ему звонил один абонент. Офицер сам настоял на том, чтобы тот связывался с ним только по телефону. Если что-нибудь пойдет не так, он просто выбросит трубку, и концы в воду.
— Да?
— Ты где?
— Гуляю с собакой.
Он никогда не встречался со звонившим ему человеком и часто представлял, как тот выглядит. Голос слегка шепелявый, с западным акцентом. Глубокий и звучный, как у полных людей. Лет сорока.
— Когда на службу?
— Сегодня вечером. В ночную смену.
— Сможешь передать весточку боссу?
— Только утром.
— Нет.
— Когда я заступлю, камеры будут уже закрыты. Их откроют без четверти восемь.
— У тебя что, ключа нет?
Спаниель побежал к нему с палкой в зубах. Надзиратель отобрал ее у возбужденной собаки и зашвырнул в кусты.
— Я не могу просто так открывать камеру посреди ночи. Мне нужен повод.
— Так придумай его.
— Если я отопру камеру, это войдет в отчет о происшествиях.
— Делай, что тебе говорят. Я должен передать боссу информацию. Срочно.
Надзиратель выругался про себя.
— Это обойдется в пятьсот фунтов.
— Договорились. Скажи ему, что он должен позвонить мне. Немедленно.
— Ладно. Когда я получу деньги?
— Завтра. Как только он мне позвонит.
Связь оборвалась. Надзиратель улыбнулся. Пятьсот фунтов за одну фразу. Неплохая сделка.
* * *
Открылась дверь, и появилась Ллойд-Дэвис. Стоявший у раковины Ли напрягся, как беговая лошадь перед стартом.
— Свободное время, — объявила она.
Ли вылетел в коридор. Ллойд-Дэвис вошла в камеру и остановилась, глядя на Шеферда. Он лежал на спине, закинув руки за спину.
— Что-нибудь случилось, Макдоналд? — спросила она.
— Я в порядке, — ответил он.
— Проблемы с адвокатом?
— Нет, все нормально.
Видимо, Гамилтон рассказал ей, как он отреагировал на визит Харгроува.
— Хочешь побеседовать с Исповедником? Я могу позвать Эда Харриса.
— Я в порядке, — повторил Шеферд. — Правда.
— У каждого есть плохие и хорошие минуты, — заметила Ллойд-Дэвис. — Главное, не зацикливаться на плохом. Поговори с кем-нибудь. Ты не обязан раскрывать душу перед охраной, но Исповедники тебе помогут.
— Мне никто не поможет, — промолвил Шеферд и сразу пожалел о своих словах. Лучше было помалкивать.
— Вызвать доктора?
— Все в порядке, мэм. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
Ллойд-Дэвис постояла у его койки и вышла из камеры. Шеферд закрыл глаза. Он не мог думать ни о чем, кроме Сью. Перед ним мелькали яркие картины. Их семейные праздники. Завтраки и ужины. Споры, которые они вели. Фильмы, которые смотрели. И в глубине каждого воспоминания сидело саднящее чувство, что все это в прошлом и он никогда не сможет с ней увидеться или поговорить. Сью осталась в прошлом. Навеки. Навсегда.
Его будущее заключалось теперь в сыне. Тогда почему он до сих пор сидит в этой камере, среди подонков, которым наплевать, жив он или мертв? Почему не ушел вместе с Харгроувом? Даже сейчас он может спуститься к телефонам и потребовать свой билет на волю. Один звонок, и Шеферд снова будет с сыном, ведь он ему нужен.
Шеферд сжал кулак и со всей силы ударил по стене, почти наслаждаясь болью. Да, он заслужил мучения. Это он виноват в ее смерти — его не было рядом с ней в машине. Будь они вместе, он сидел бы за рулем и ничего бы не случилось. Сью осталась бы жива.
Шеферд сел на койке, свесив ноги. Ли расклеивал на стене картинки из журналов — пейзажи, лесные чащи, фотографии пустынь, плывущую по океану лодку, все, что нельзя найти в тюрьме. Для Шеферда они тоже были недоступны, но он сам посадил себя за решетку. Он знал, почему остался здесь и не отказался от задания. Ему хотелось добить Карпентера. Это была война, и он сделает все, что нужно для победы.
* * *
Шеферд услышал, как охранник объявил об окончании свободного времени, а парой минут позже в двери появился Ли.
— Тебя вызывают в кабинку, — сообщил он.
— Зачем?
— Не знаю. Стаффорд попросил тебя позвать.
— Скажи ему, чтобы катился ко всем чертям.
— Что с тобой сегодня?
— Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Если ты пошлешь Тони Стаффорда, тебе быстро подыщут тихое местечко, — заметил Ли. — Сюда вломится куча полицейских и потащат тебя в изолятор. Там ты будешь наслаждаться картонной мебелью, отсутствием сортира и всякой дрянью, которую начнут пихать тебе в еду, чтобы ты вел себя спокойнее.
Шеферд глубоко вдохнул. Пора возвращаться в роль. Что бы ни происходило снаружи, для обитателей тюрьмы он Боб Макдоналд, крутой парень и матерый преступник. Если он будет вести себя иначе, операция провалится.
Он медленно пересек площадку. Стоявший у двери Хили распахнул ее, когда Шеферд подошел. Охранник махнул рукой, приглашая его войти.
— В чем дело? — спросил Шеферд.
— Ты хотел сказать — в чем дело, мистер Хили?
Стаффорд следил за ними из кабинки.
— Обойдешься, — буркнул Шеферд.
— Если будешь грубить, я напишу на тебя рапорт.
Шеферд пропустил его слова мимо ушей и приблизился к диспетчерской.
— Мистер Стаффорд, охранник Хили отказывается объяснить, зачем меня вызвали из камеры.
— Делай, что тебе говорят, Макдоналд, — процедил Стаффорд.
— "Тюремные правила", параграф шестой, пункт два: «Общаясь с заключенными, охрана обязана воздействовать на них своим личным примером и авторитетом, завоевывая их расположение и пробуждая в них стремление к сотрудничеству». Чтобы пробудить во мне стремление к сотрудничеству, вы должны объяснить, зачем меня вызвали.
Стаффорд вздохнул.
— Тебя хочет видеть начальник тюрьмы.
— Для чего?
— Сам у него спроси.
Стаффорд повернулся к нему спиной.
— Идем, Макдоналд, — проворчал Хили. — У меня полно работы.
Шеферд подумал, что Гозден решил поговорить с ним о смерти Сью. Меньше всего ему хотелось обсуждать эту тему, но у него не было выбора. Ли прав: отказываясь выполнять приказы, он рискует оказаться в изоляторе.
Хили проводил Шеферда по коридору безопасности и подождал, пока один из секретарей проводит его в кабинет. Не успела за ним закрыться дверь, как Гозден вскочил с кресла и ткнул в него пальцем.
— В какие игры ты играешь? — крикнул он.
— Что? — не понял Шеферд.
Он ожидал утешения, а на него набросились с обвинениями.
— Я слышал, что тайным агентам положено держаться в тени. Работать исподтишка. А ты уже отправил в больницу половину секции.
До Шеферда наконец дошло. Комендант говорил о Юржаке, Дикобразе и Волосатом.
— Я тут ни при чем.
Ему оставалось только лгать. Если он признает, что напал на заключенных, у начальника тюрьмы появится удобный повод прекратить всю операцию. Даже не имея права напрямую удалить Шеферда из тюрьмы Шелтон, он вполне может выжить его отсюда, просто обронив пару лишних слов.
— Не надо считать меня за идиота, детектив Шеферд, — произнес Гозден. — Одному сломали ногу, на другом живого места не осталось, а у третьего выбиты зубы, ушиб почек и дыра в ноге. За каждого из них тебе могут дать семь лет, уже по-настоящему.
— Кто-нибудь сказал вам, что это сделал я?
— Хватит меня дурачить, Шеферд. Ты сидишь здесь уже достаточно долго и понимаешь, что к чему. По тюрьме пошел слух. Ты метишь в главари.
Шеферд покачал головой:
— Неправда.
— Тогда объясни мне, что здесь происходит.
Гозден сел за стол, взял в руки карандаш и постучал им по металлической подставке для бумаг. Шеферд посмотрел на Гоздена. Этот человек командовал учреждением, где порядок поддерживала не охрана, а сами заключенные, где арестанты выполняли работу надзирателей и богатый наркоторговец спокойно устраивал свои делишки.
— Я выполнял свое задание, только и всего.
— Сомневаюсь, что тебе дали полномочия калечить заключенных! — бросил Гозден.
Шеферд выдержал паузу. Он не мог объяснить коменданту, что напал на Юржака для того, чтобы получить место в бригаде уборщиков. Или что его атака на Дикобраза и Волосатого явилась упреждающим ударом, а не вынужденной самозащитой. Гозден — гражданский служащий, и если раньше ему приходилось напрямую сталкиваться с заключенными, теперь он следил за ними только из-за своего стола. Он прочитал досье на Джералда Карпентера, но не знал его и не понимал, что он собой представляет. Не понимал он и того, что иногда возникают ситуации, когда цель оправдывает средства.
— Только не надо мне говорить, что нельзя приготовить яичницу, не разбив пару черепов, — добавил Гозден.
— Даю вам слово, что все мои действия были строго продуманы и не выходили за рамки необходимого.
— Юржак лежит в больнице со сломанной ногой.
— Да, но это торговец наркотиками, пытавшийся убить сотрудника иммиграционной службы, — напомнил Шеферд. — Он получил по заслугам.
— Не забывай, что это блок предварительного заключения. Существует презумпция невиновности. Но даже если бы его осудили и приговорили к сроку, кто ты такой, чтобы ломать ему ноги?
Шеферд с трудом подавил вспышку гнева. Он хотел возразить Гоздену, что Юржак не просто так получил свое место в бригаде уборщиков, а заплатил за него. Что жизнь в секции насквозь коррумпирована, заключенные легко покупают себе дополнительные привилегии и блага и что все это было бы невозможно, если хотя бы один надзиратель не брал взятки. Но Шеферд сознавал, что сначала надо разобраться с Карпентером и лишь потом посвящать Гоздена в масштабы коррупции в тюрьме.
— Я даю вам слово. Я не имею никакого отношения к тому, что случилось с Юржаком или другими заключенными.
Все, что ему оставалось, — полностью отрицать свою вину. Камеры не зафиксировали никаких правонарушений, свидетелей тоже не было. Надо стоять на своем, и начальник тюрьмы не сможет ничего доказать.
— Значит, то, что вскоре после твоего прибытия трое заключенных попали в больницу, — чистое совпадение? — усмехнулся Гозден.
— В тюрьме много насилия.
Он несколько секунд сверлил взглядом Шеферда.
— Я могу вышвырнуть тебя из блока, — произнес он после паузы.
— Сомневаюсь, что дело обстоит так просто, сэр, — спокойно промолвил Шеферд. — Мой босс напрямую подчиняется министерству. Пусть я самый обычный детектив, но эта операция санкционирована на высоком уровне, и у вас нет полномочий для ее отмены.
— Из-за тебя в тюрьме может начаться бунт. Если заключенные узнают, что среди них тайный агент, ситуация выйдет из-под контроля.
— А как они об этом узнают, сэр?
Некоторое время они в упор смотрели друг на друга.
— Насколько я понимаю, вы здесь единственный человек, которому известно, кто я такой, — сказал Шеферд. — И я надеюсь на вашу поддержку. Если меня раскроют, мое начальство очень сильно вами заинтересуется.
— Похоже на угрозу, — заметил Гозден.
— Так же, как и ваше замечание о том, что заключенные могут узнать обо мне правду, — возразил Шеферд. — Угрозы вряд ли нам помогут.
— Дайте мне слово, что больше никто не пострадает.
— Сделаю, что могу, — сказал Шеферд.
Гозден потер ладонью шею.
— Я поговорю с вашим боссом. У меня нет выбора. Если что-нибудь случится, я не хочу за это отвечать.
— Понимаю вас, сэр. Вы должны себя оправдать. На вашем месте я поступил бы точно так же.
— У вас уже есть догадки, кто из офицеров помогает Карпентеру?
— Пока нет, сэр, — солгал Шеферд. — Как только что-нибудь узнаю, немедленно вам сообщу.
— Очень надеюсь, детектив Шеферд, — произнес Гозден. — Очень надеюсь.
* * *
Ночь Шеферд провел без сна. Он лежал на спине и смотрел на потолок. Крутившиеся в голове мысли не давали ему покоя. О том, как погибла Сью, он знал со слов Харгроува: «Пыталась проскочить на красный свет. Врезалась в грузовик. Это был несчастный случай». Воображение рисовало ему эту сцену в самых разных вариантах. Тысяча грузовиков. Бесконечная вереница катастроф. Но конец был всегда один и тот же. Сью лежит в искореженной машине, залитая кровью, с широко раскрытыми глазами. На заднем сиденье кричит Лайам.
В половине восьмого проснулся Ли, съел овсянку и посмотрел утренние телепередачи. Без двадцати восемь в двери мигнул и закрылся «глазок», а ровно в восемь камеру открыли. Наверное, Ли почувствовал что-то неладное: с тех пор как Шеферда вызывали к кабинке, он не сказал ему ни слова.
Через двадцать минут на пороге появилась Амелия Хартфилд в черной форменной куртке и черных брюках, слишком тесных для ее фигуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41