В «глазке» промелькнула чья-то тень, загремели ключи. Ратбон открыл дверь. Шеферд направился по площадке к душевой, но надзиратель окликнул его. Заключенный остановился. Ратбон подошел к нему, покачивая связкой ключей.
— С сегодняшнего дня ты работаешь в команде уборщиков, — сообщил он.
— Хорошая новость, — отозвался Шеферд.
— Только не для Юржака.
— Парню жутко не повезло.
— Не успели его увезти из блока, как в кабинку поступила твоя заявка, — продолжил Ратбон.
— Мне была нужна работа. Я бы свихнулся, если бы меня постоянно держали взаперти.
— Тебе бы дали работу, — возразил надзиратель. — Я как раз собирался пристроить тебя в одну из мастерских.
— Уже не нужно, — произнес Шеферд.
Ратбон прищурился.
— Говорят, ты и с Дикобразом что-то не поделил.
— Он большой мальчик и не пойдет жаловаться начальнику тюрьмы.
— Похоже, ты решил сделать и другую заявку, Макдоналд? На самого крутого парня в секции?
— Не знал, что есть такая вакансия.
— Я был о тебе лучшего мнения.
— По сравнению с чем?
— С тем, что вижу сейчас. Как ты изображаешь крутого.
— Разве я выгляжу крутым? — дружелюбно улыбнулся Шеферд.
— Я знаю только, что одного заключенного уже отправили в больницу, второй готов последовать за ним, а ты получил одну из лучших работ в тюрьме. — Ратбон кивнул на душевую. — Можешь идти.
Придя на место, Шеферд увидел, что трое заключенных принимают душ, а еще полдюжины томятся в ожидании. Он встал в конец очереди. Его удивило, как быстро он получил работу уборщика. Диггеру понадобилось менее двадцати четырех часов, чтобы утрясти вопрос с заменой Юржака. Блоком управлял Тони Стаффорд, значит, он должен был дать свое согласие. Выходит, Стаффорд берет взятки от Диггера? И если Диггер способен протолкнуть своих людей через Стаффорда, что еще он может сделать? Допустим, Карпентер не подкупает охрану, а действует через связи Диггера. Карпентер платит Диггеру, тот платит своему человеку среди персонала. Но значит ли это, что Стаффорд передает сообщения Карпентера на волю? Если так, он отвечает за убийство Джонатана Элиота.
Шеферд помылся и направился в свою камеру. Его остановил охранник, седеющий мужчина лет пятидесяти.
— Сегодня днем у вас посетители, — объявил он. — Жена и сын.
— Когда?
— В два часа.
— Куда мне идти?
— Около двух ждите у входа в секцию. В половине второго заключенные пойдут на работу, потом вас отведут в комнату для посещений.
Шеферд поблагодарил и вернулся в камеру.
Ли умывался и чистил зубы. Он прополоскал рот и сплюнул, пока Шеферд развешивал полотенце на спинке своей койки.
— Интересно, как тебе удалось получить эту работу? — спросил Ли.
— Заплатил Диггеру, — ответил Шеферд. — Как ты и сказал.
— Сколько?
— Полкуска.
— Пятьсот фунтов? Ничего себе. — Ли усмехнулся. — Правда, ты грабишь банки, так что у тебя нет проблем с наличными.
— Я бы заплатил в десять раз больше, лишь бы убраться из этой чертовой камеры. Без обид.
Ли натянул футболку и брюки «Адидас», и Шеферд последовал за ним к кабинке, где заключенных распределяли по работам. Крэг Ратбон стоял с планшетом и называл фамилии.
— Макдоналд, на первый этаж. Мистер Хили покажет, где лежат чистящие средства.
Шеферд спустился вниз. Хили бросил на него мрачный взгляд.
— Долго ты здесь не продержишься, — процедил он. — Один неверный шаг, и тебя вышвырнут из бригады.
К Хили приблизился еще один заключенный и кивнул. Потом он протянул руку Шеферду.
— Чарли Уэстон, — представился он.
Они обменялись рукопожатиями.
— Боб Макдоналд, — сказал Шеферд.
Уэстон был старше шестидесяти лет, светлокожий, с бескровными губами. Его жидкие волосы казались совсем белыми, а лицо таким бледным, словно он много лет не видел солнца. Хили открыл шкафчик, где стояли швабры, металлические ведра и бутылки с чистящей жидкостью. Выше на полках разместились пластмассовые корзины с тряпками и щетки.
— Начинайте отсюда, — распорядился Хили. — Вчера вечером кого-то стошнило за бильярдным столом.
Он поднялся по лестнице в кабинку.
— Что теперь? — спросил Шеферд.
— У нас полно свободного времени, — ответил Уэстон.
— В бригаде шесть человек?
— Верно.
— Тогда почему мы работаем вдвоем?
Уэстон усмехнулся.
— Куви драит душ. Хомяк и Джинджер убирают кухню.
— А тот парень с третьего этажа? Разве не должен нам помогать?
— Не знаю, дружище.
— Карпентер, так его зовут?
— Наверное.
— Почему его нет?
Уэстон наклонился к Шеферду.
— Джерри Карпентер делает то, что ему хочется, — прошептал он.
— Но ведь он купил это место, верно? Так же, как ты и я.
— У них с Диггером договоренность.
— Какая?
— Ничего не слышу, ничего не вижу.
— Я ни черта не понял, Чарли. Он работает с нами или нет?
— Бывает, он моет пол на третьем этаже. Иногда на первом. Он сам выбирает, где ему работать. Я просто делаю, что мне говорят. На твоем месте я поступал бы точно так же.
* * *
Шеферд и Уэстон вымыли пол на первом уровне, поднялись выше и убрались на втором. Никаких следов других уборщиков они не заметили. Без четверти одиннадцать раздались голоса возвращающихся заключенных, а ровно в двенадцать первый этаж был забит людьми. Пол, вычищенный Шефердом и Уэстоном, снова стал тусклым и грязным.
Шеферд взял свой обед — несвежую баранью отбивную с морковью и картофельным пюре — и съел его в камере. Ли принес свой поднос с едой.
Дверь на время переклички заперли, вскоре открыли снова.
Шеферд и Ли спустились к кабинке. Ратбон назвал тех, кто ждал посетителей, и приказал подойти к нему и сверить фамилии с его списком. Одного заключенного не хватало. Джералда Карпентера. Шеферд посмотрел наверх. Карпентер неторопливо спускался по лестнице. Он был аккуратно причесан, в белой полотняной рубашке и брюках из твида. Билл Барнс поздоровался с ним. Тот кивнул в ответ и молча присоединился к группе.
Ратбон открыл решетчатую дверь на выходе из секции. Заключенные двинулись вперед. В коридоре безопасности к ним присоединились арестанты из других секций в сопровождении своих охранников.
Шеферд поравнялся с Карпентером.
— Как дела? — спросил он.
— Спасибо, хорошо, — ответил Карпентер.
— Это моя первое посещение. Я встречаюсь с женой.
— Желаю удачи.
— Видимо, ей будет еще труднее, чем мне.
— В этом и заключается наказание, — произнес Карпентер. — Не в решетках на окнах и не в дерьмовой еде, а в разлуке с близкими.
— Да, но нас даже не осудили. Это чертовски несправедливо.
Ратбон подошел к Шеферду.
— Тебе разрешили закрытое посещение, — сообщил он. — В отдельной комнате.
— Спасибо, мистер Ратбон.
— Удачи, — сказал надзиратель и двинулся в головную часть колонны.
— Закрытое посещение? — поинтересовался Карпентер.
— Да. Супруга собралась со мной разводиться. Не желаю, чтобы она болтала об этом при всех.
— У тебя проблемы?
Шеферд посмотрел на Карпентера. Ему не хотелось говорить с ним о Сью. Она приехала сюда как Энджи Макдоналд, но все равно это было чересчур рискованно. Однако Карпентер выглядел заинтригованным, и у него была своя семья. Шеферду не стоило упускать шанс познакомиться с ним поближе.
— Ты знаешь, как это бывает с женами, — промолвил он.
Карпентер нахмурился:
— Откуда ты узнал, что я женат?
— Разве не для этого устраиваются посещения? Не для встречи с женами? Плюс обручальное кольцо у тебя на пальце. Элементарно, дорогой Ватсон.
Карпентера ответ не удовлетворил.
— Иногда приходят матери, — заметил он.
— Моя матушка отказалась от меня.
— Не понимает, как ты пошел не по той дорожке?
— Знаешь, что я подарил ей на прошлое Рождество? Пять тысяч наличными. Сказал ей, чтобы купила себе что-нибудь по вкусу. Отец потом сообщил, что она отдала все деньги в общество защиты животных. Представляешь мою реакцию?
Они повернули направо. Заключенных становилось все больше. Вновь прибывшие заговаривали с арестантами из других блоков. Шеферд подумал, что это одно из немногих мест, где могут встретиться зеки из разных частей тюрьмы.
— Как жена отнеслась к твоему аресту? — спросил Шеферд.
Он задал вопрос небрежным тоном, сознавая, что переступает определенную черту. Его слова затронули личную тему, и от реакции Карпентера зависело, как продвинется дальше расследование.
— Не особенно обрадовалась, — ответил Карпентер. — Но она винит обстоятельства, а не меня.
У Шеферда забилось сердце. Это было простое замечание, но оно касалось его частной жизни. Значит, ему удалось сломать лед.
— Моя жена во всем винит меня. Она мечтает получить дом, машину и все на свете. Включая ребенка.
— Найми себе хорошего адвоката, — посоветовал Карпентер. — Надо бороться за то, что тебе принадлежит.
— А тебя жена не допекает?
Карпентер улыбнулся.
— Она знает, что я долго здесь не задержусь.
— Ты что, роешь под землей туннель? Это единственный известный мне способ выбраться отсюда.
Карпентер рассмеялся.
— Придумай план получше.
— Да? А ты уже придумал?
— В любом случае я не позволю им засадить меня на пятнадцать лет.
— Чертовы судьи.
Карпентер покачал головой:
— Не надо винить судей. Они просто следуют определенным правилам. Это все равно что обвинять рефери в проигрыше боксера. Мне кажется, каждый сам виноват в том, что дал себя поймать. В тюрьму тебя посадили полицейские.
— Верно. Если я узнаю, кто меня подставил, сразу убью.
Карпентер покосился на него.
— Тебя подставили?
— Еще как! Все было тихо-мирно, и вдруг откуда ни возьмись полезли полицейские. Они были вооружены — значит, знали, что у нас стволы.
— Не догадываешься, кто тебя сдал?
— Я был новичком в команде. Это мог быть кто угодно. Но я его найду. Даже если мне придется потратить на это всю жизнь, я достану ублюдка.
— Ты не скоро выйдешь на свободу.
— А какой у тебя план?
Карпентер постучал по носу пальцем.
— Ноу-хау, — усмехнулся он.
— В смысле «не мое дело», — кивнул Шеферд. — Понял.
Заключенных ввели в зону ожидания. В дальнем конце комнаты находилась дверь, где двое охранников обыскивали с ног до головы, давали каждому по желтому жетону и пропускали дальше. Шеферд и Карпентер встали в очередь.
Обыск здесь проводился гораздо тщательнее, чем перед прогулкой. Шеферда методично охлопали по бокам, спине и груди, заставили открыть рот, высунуть язык и оттопырить вперед уши, продемонстрировав, что он ничего не прячет. Один из офицеров провел ладонью по его волосам и выдал ему ярко-желтый жетон.
— Это что, значок велосипедиста? — спросил Шеферд, улыбнувшись через плечо Карпентеру. — Видишь, Джерри, мы с женой отправляемся на велосипедную прогулку.
Надзиратель пропустил его в дверь. Комната для посещений выглядела как огромный зал размером с теннисный корт. Над входом висел балкон, ходивший по нему охранник со скучающим видом озирал расставленные внизу ряды стульев и столов. В зале находилось уже более сотни посетителей, сидевших или стоявших в ожидании своих близких. Большинство гостей были женщины, многие пришли с детьми. Столы стояли в пять рядов, от "А" до "Д", каждый в окружении четырех пластмассовых стульев. Стулья свободно двигались, но столы были намертво прикручены к полу.
Рыжеволосая девушка с висевшим на груди младенцем запрыгала на месте и замахала руками. Ее муж, парень лет двадцати, помахал ей в ответ и подошел к стойке, где надзирательница сверила его фамилию со списком. Шеферд последовал за ним и назвал свою фамилию и номер.
— У меня закрытое посещение, — произнес он.
Женщина заглянула в компьютерную распечатку.
— Комната номер пять, — сообщила она, указав в дальний конец комнаты.
Пробираясь между рядами, Шеферд заметил камеры слежения, висевшие по всем четырем углам зала. Они медленно смещались, фокусируясь на отдельных столах и бесстрастно наблюдая за тем, как мужья обнимали жен, а отцы нянчили малышей и целовали детей постарше. Некоторые мужчины откровенно плакали, прижимая к себе жен, по их щекам струились слезы.
Между столами ходили трое надзирателей, невозмутимо глядя, как заключенные занимают свои места. Если кто-нибудь вел себя слишком возбужденно, они хлопали его по плечу и просили успокоиться. Все заключенные садились по правую сторону столов, а посетители — по левую.
В углу зала стояла кабинка, где продавали сладости и напитки, рядом находилась игровая площадка для детей, за которой присматривали две добродушные женщины средних лет.
Дверь в пятую комнату была открыта, и за столом уже сидела Сью. Лайам первым увидел Шеферда и бросился к нему, раскинув руки.
— Папа, папа! — закричал он.
Шеферд схватил его на руки и крепко сжал.
— Привет, малыш, — сказал он и поцеловал его в лоб.
— Когда ты вернешься домой, папа? — спросил Лайам.
Шеферд поцеловал его снова.
— Скоро.
— Сегодня?
— Нет, не сегодня, но скоро.
Он поставил Лайама на пол и протянул руки Сью. Жена улыбалась, но Шеферд заметил, как она напряжена. Он сжал ее в объятиях, и она обвила руки вокруг его талии.
— Господи, как я по тебе соскучился! — прошептал Шеферд.
— Ты сам на это пошел, — отозвалась она, и он услышал в ее голосе упрек.
— Прости.
— Я не думала, что это будет так ужасно.
— Здесь тюрьма, — заметил Шеферд, пытаясь улыбнуться. — А ты чего ожидала?
— Мне говорили, что теперь они больше похожи на летние лагеря.
— Речь шла о заведениях открытого типа, — объяснил Шеферд.
— А это какое?
— Категория А. Тюрьма строгого режима.
— Но ведь тебя даже не судили. А как же презумпция невиновности?
— Так работает система, любимая.
— Почему тебя посадили в тюрьму, папа? — спросил Лайам. — Ты плохо себя вел?
Шеферд опустился на одно колено и положил руку на плечо сына.
— Я хорошо себя вел, Лайам. Но никому не рассказывай, что я здесь, ладно?
— Это тайна?
— Да.
— Хорошо, папа.
Шеферд взъерошил его волосы.
— Умница.
Сью достала из сумки тетрадь, цветные карандаши и положила их на стол. Лайам принялся рисовать. Шеферд поднялся с пола.
— Спасибо, что пришла, — сказал он жене. — Ты приехала с Харгроувом?
— Сэм прислал шофера. Он ждет нас снаружи. Сколько времени это займет, Дэн? Долго тебе еще здесь сидеть?
В комнате было стеклянное окно, и охранники могли заглядывать внутрь, но никто не проявлял к Шеферду интереса.
— Это опасно? — спросила жена, понизив голос, чтобы не слышал Лайам.
Сью села за стол. На ней была десятилетней давности шерстяная кофта, в которой она всегда ходила с ним на прогулки, выцветшие голубые джинсы и старые ботинки. Для тюрьмы сгодится. Зато она тщательно накрасилась и распустила свои длинные волосы, как он любил.
Шеферд покачал головой.
— Я в блоке предварительного заключения, — произнес он. — Все стараются вести себя тихо, чтобы хорошо выглядеть в суде.
Он не стал сообщать ей про свою стычку с Дикобразом. И про сломанную ногу Юржака.
— Кто-то из женщин говорил, будто на прошлой неделе один парень покончил с собой.
— Только не в нашем блоке, дорогая.
— Как тебе здесь?
— В основном скучища.
— У тебя отдельная камера?
Шеферд улыбнулся.
— Пока нет. Но у меня есть телевизор.
— Ты шутишь!
— Так здесь принято. Это отвлекает заключенных.
— А у вас бывают драки и все такое?
Шеферд рассмеялся:
— Конечно, нет. Это ведь не кино. Мы не слоняемся целыми днями по двору и не устраиваем схватки на ножах. Нас выпускают на прогулку на сорок пять минут в день и тщательно обыскивают на выходе и входе.
Он сел напротив нее, и они стали наблюдать, как Лайам, надувшись от напряжения, раскрашивает пиратский корабль.
Сью сдвинула брови:
— Где ты взял эти часы?
Шеферд взглянул на свой «Роллекс».
— У Харгроува.
— Они ужасны.
— Знаю. Это часть моей роли. — Он показал ей толстую золотую цепь на шее. — И это тоже.
— Ты похож на... даже не знаю, на кого ты похож.
— Скоро все кончится.
— Ты теперь мне должен, Дэн Шеферд. Ты мне очень сильно должен.
— Знаю.
— Мне тебя не хватает.
— Мне тебя тоже.
— Правда, Дэн. Это не просто слова. — Она посмотрела на Лайама. — И мальчик по тебе скучает.
— Дело очень важное, любимая.
— А когда оно было не важным? Всегда одно и то же. Парень, которого надо посадить. Потом еще одного, затем еще и еще.
— Именно поэтому наша работа так важна. Если мы ее бросим, что станет с нашим миром?
— Но ты всегда на передовой, верно? Там, где больше риска. Сначала в армии, теперь у Харгроува с его доморощенными героями. — Сью наклонилась над столом. Шеферд увидел, что она вот-вот расплачется. — Ты просто одержимый, Дэн. Ты подсел на адреналин.
Шеферд понимал, что тюремная комната для посещений — не самое подходящее место для обсуждения его работы или его психики. Он не собирался спорить с женой, особенно в присутствии Лайама. Но у него была и еще одна причина: в глубине души он сознавал, что Сью права.
Шеферд взъерошил волосы Лайаму.
— Ты в порядке, парень?
Лайам кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41