Ограничились рукопожатиями.
— Брысь, лярвы! — угрожающе повел пистолетом Жетон и женщины выпорхнули за дверь.
Ангел придвинул ногой полукресло, развалился в нем. Кивнул на кровавое пятно на сделанной гинекологом перевязке.
— Где царапнулся?
— Разборка, — односложно пояснил Жетон. — Не поделились с одной шкурой, вот и поцапались.
— Шкура, небось, жарится на сатанинской сковороде?
Жетон огорченно вздохнул. Трудно признаваться в своем поражении. Поэтому ответил неопределенно.
— Будет жариться… А ты что делаешь в бордели? Лярву присматриваешь или сел в бест? Ленку-повариху приходовать не советую, ленивая, стерва, да и потом воняет.
Ангел поморщился. Будто понюхал запах потной поварихи. Он лихорадочно соображал стоит ли откровенничать со старым корешом. С одной стороны — стоит, ибо неожиданная встреча поможет ему выполнить очередное щекотливое поручение хозяина. С другой — опасно: вдруг Жетон скурвился или по его следам идут сыскари?
В конце концов, телохранитель пришел к однозначному выводу: бывший зек не скурвился, об этом красноречиво говорит окровавленное плечо и напуганный взгляд. Что же касается возможной слежки, босс легко устранит это препятствие.
— Здесь я не по бабской части. Хозяин резвится на телке, я охраняю. А вот тебя сам Бог мне послал.
Жетон насторожился.
— О чем базар?
Ангел поднялся, бесшумно прокрался к двери. Резко открыл. Согнувшаяся в классической позе слухача бандерша едва не ввалилась в комнату. За ее спиной, будто прикрывая хозяйку от нападения с тыла, громоздилась Ленка.
— Еще раз подойдешь к двери ближе пяти метров — из одной бабы сделаю две. Разрежу от макушки до того самого «рабочего» места. Усекла, шкура дерьмовая?
Ошеломленная не столько угрозой, сколько тоном, каким она выдана, бабка Евдокия в полусогнутом положении побежала по коридору. Громко топая ногами-колоннами, следом за хозяйкой ушла повариха.
На всякий случай Ангел не говорил — шептал.
— Слушай внимательно, кореш, и не штормуй. Имен и кликух базарить не стану — сам понимаешь, ни к чему это. Если короче, одной партии понадобилась группа киллеров. Не больше десятка пехотинцев, отлично владеющих всеми видами оружия. Скурвятся — залетят на пику. Мгновенно, без разных следствий и судебных заседаний. Во главе группы должен стоять дока. Такой, как ты. Что и где делать — получит маляву… Оружие, взрывчатка, наводка — все через меня… Усек?
— Башли? — выпалил Жетон.
— По потребности. Сколько захочешь, столько и получишь. Плюс — премии за выполненные задания. Там, — Ангел ткнул пальцем в потолок, — мелочиться не любят.
— Ксива?
— Никаких ксив. Но сыскари не найдут, вынюхают — получат вздрючку и отвалят. Дойдет до портного-судьи — тоже пойдет под молотки. И судья и дело.
— Значит, решка не грозит? Париться не доведется?
— Если не просадишь понты. Я, как только узнал от босса, сразу тебя вспомнил. Вот кто подошел бы на роль вожака группы! А ты, будто подслушал, нарисовался… Согласен?
— Подумать надо. Как бы не фрайернуться, — солидно проговорил Жетон. — Мокруха — дело опасное, да еще — групповщина… Нет, сразу не отвечу. Загляни через три дня — побазарим окончательно.
— Добро, загляну… Только не вздумай, дружан, сдать назад, здесь не просто кровью пахнет… В деле я — шестерка, надо мной другие сидят, они не помилуют. Советую держать язык за зубами даже во сне. Лучше храпи с присвистом…
Особо думать и прикидывать Жетон не собирался. Его «армия» либо перебита, либо переметнулась к Красуле, фирмы, ранее выплачивающие ему дань, теперь платят победительнице, скокари и фармазоны, наверняка, тоже поменяли хозяина. Чем же прикажешь заниматься? Просить милостыню в подземных переходах либо превратиться в красулинскую шестерку?
Киллерская работенка, конечно, тоже не конфетка. Особо, когда приходится выполнять заказы верхов. Фрайернешься, не выполнишь либо попадешься — мигом отправишься на тот свет. Без пересадки в СИЗО и в судах. Верха, небось, имеют под рукой не только нанятых киллеров, но и шестерок, которые следят за ними.
Но, ежели взглянуть с другой стороны, его сватают не на роль рядового киллера, обещают сделать этаким «киллерским боссом». Командовать: ты — туда, а ты — сюда, замочить того, пустить под молотки этого. И грести, грести к себе капусту, набивать ею чемоданы и баулы.
Жетон будто разбрасывал игральные карты. Зона не выпадала, вместо нар и сечки — удача, деньги. Значит, нужно соглашаться…
На третий день чиновник в сопровождении советника-телохранителя снова приехал в бордель. И Жетон дал Ангелу «клятву верности». Пообещал за неделю найти стоящих парней. Мысленно, определил в их число изворотливого Свистуна. Не беда, что парень владеет пистолетом, как баба молотом, зато мозги работают на полную мощность.
Через неделю, тепло распрощавшись и набив карманы бандерши капустой, новоявленный главарь киллеров поехал в свое лесное убежище. По дороге, мечтательно прикрыв тяжелыми веками не знающие жалости глаза, мечтал. Прежде всего — о мести Красуле.
Нет, мочить красулинское отродье он не станет — слишком легкая расплата за потерянную «территорию», за лишение источников доходов. Но вот подмять Вику под себя, испоганить, превратить в безвольную наложницу, а потом отшвырнуть в сторону, будто грязную половую тряпку — настоящая месть, достойная вора в законе, видного авторитета, ограбленного бизнесмена.
Знакомый поворот с асфальтированного шоссе на глухую, виляющую между деревьями, проселочную дорогу. Через полчаса — новый поворот, потом — еще один. Наступила пора убирать опасного свидетеля.
— Притормози, Водила, есть базар, — доброжелательно не приказал — попросил он, нащупывая за поясом рукоять «макарова». — Сверни под деревья.
Ничего не подозревая, водитель притормозил и в"ехал на небольшую полянку, окруженную густым кустарником. Остановился и вопросительно поглядел на босса. Какой базар?
Так он и умер, не успев удивиться или испугаться. Жетон спокойно, будто в тире, выпустил в шестерку всю обойму. Вытолкнув окровавленное тело на траву, пыхтя от напряжения и боли в плече, затолкал его в кусты. Бегло перекрестился, будто обмахнулся.
Жаль, конечно, преданного человека, сейчас преданность — в цене, не так просто отыскать замену казненному. Но нельзя же посвящать еще одного человека в тайну своего укрытия? Собственная безопасность стоит намного дороже жизни шестерки.
Через полчаса убийца под"ехал к затерянной в лесах усадьбе. О расстрелянном Водиле он уже не вспоминал — мысли нацелены на предстоящую встречу с дочкой Красули…
Глава 9
На секретной вилле Жетон появился в самое неподходящее время. Тяжело переваливаясь с боку на бок и отдуваясь, вошел в круглый холл. Дремлющий в обнимку с автоматом охранник вытаращился на невесть откуда появившегося хозяина.
— Где телка? — спросил тот, не считая нужным здороваться.
— Наверху, босс… С ней — Свистун… Вторая комната направо…
Молодчина все же этот Свистун, благожелательно подумал Жетон, медленно поднимаясь по лестнице, здорово организовал охрану. Один — внизу, сторожит вход-выход, сам — возле викиной комнаты, второй, небось, отдыхает. Точь в точь — армия.
Авторитету не довелось пройти армейскую службу: то — на зоне, то — в бегах, то — в бизнесе. Как и все люди, избегнувшие по разным причинам воинской казармы и плаца, он любил афишировать «знание» армейских порядков, свою причастность к делу обороны государства. Даже в мыслях гордился этим, представляя себя блестящим офицером, которому подчиняются тысячи солдат.
Возле входа в комнату Свистуна не оказалось.
Настроение Жетона резко изменилось: от насмешливо-благодушного до пасмурного. А он-то думал — верный советник сидит под дверью красулинской дочки, прислушивается к легким ее шагам.
С силой ударил ногой по нижней филенке. Дверь — настежь. Посредине комнаты — двое. Парень и девушка. Тела так крепко прижаты одно к другому — лезвие ножа не втиснуть. Ничего не замечая вокруг себя, целуются. Самозабвенно, с упоением. Даже не услышали грохота распахнутой двери.
Вот это охранник, вот это ближайший помощник!
Пять лет тому назад Жетон приблизил к себе смышленного пацана, который помогал налетчикам. Стоял на стреме, наводил корешей на богатый фарт, выслеживал сыскарей и конкурентов. Сначала, вместе с Водилой, занимался обслуживанием важного босса. По примеру Красули Жетон старался выглядеть барином. Если у зловонной бизнесменши есть слуга-водитель Петенька, то у ее соперника слуг будет вдвое больше: водитель — отдельно, слуга — отдельно. Постепенно хитрый парень научился жонглировать чувствами своего всесильного босса, как цирковой фокусник горящими факелами. Так ловко и умело — ни разу не обжегся.
И вот тебе — первый «ожог»!
Кровь прихлынула к голове Жетона. Будто у него пытаются похитить законную живую добычу. Левая рука ухватилась за рукоятку «макарова».
— Что делаешь, падло? — рявкнул он не хуже медведя, увидевшего свою берлогу занятой. — Ах, ты, дерьмо вонючее, шкура подзаборная, подстилка грязная! Сявка паршивая, фрайер недоделанный, овца шебутная…
Жетон выпускал фейерверк вычурных ругательств то одиночными залпами, то длинными очередями. Неизвестно в чей адрес: провинившегося приближенного или — дочери Красули. Ибо приступ ярости об"единил их в одно целое.
Парень и девушка отпрянули друг от друга и застыли в классических позах ничего не понимающих людей, вернувшихся из заоблачных высот на грешную Землю.
Первым очнулся Свистун. Он понимал — ни оправдываться, ни, тем более, возражать нельзя. Разгоряченный до потери сознания босс в любой момент может пустить в ход оружие. Потом остынет, пожалеет, но будет уже поздно. Лавина ругательств — облака пара, вырывающиеся из «предохрательного клапана». Снизится давление — тогда можно и поговорить, и оправдаться.
Наконец, Жетон иссяк, Приоткрыв губастый рот, переводил вопрошающий взгляд с приближенного на телку и обратно. Замочить обоих? Нельзя. Свистуну уже приготовлено «место» в группе киллеров, телка должна понести наказание за материнские грехи. Менять продуманные намерения Жетон не просто не любил — боялся. Ибо, по его мнению, бросания из стороны в сторону неизбежно ведут к гибели.
Вика тоже получила возможность реально оценить грозовую ситуацию. Но она не склонила гордой головы, как это сделал Валерий, наоборот, высоко подняла ее, презрительно глядя на бесноватого пузатика.
— Как же ты посмел, Свистун? — вдруг совершенно спокойно спросил босс. — Я тебе такое дело доверил, а ты…
— Что я? Успокоил девчонку, которая была готова повеситься. Не штормуй, босс — ничего страшного не случилось… Ведь охранять можно по разному. А ты аж с лица сбледнул…
Действительно, почему я так раскипятился, подумал Жетон. Если бы он даже и трахнул телку — что ужасного? Главное — красулинское отродье в наших… в моих руках. А кто подомнет худосочную туберкулезницу — какая разница? Он с брезгливостью оглядел недоразвитые бедра и груди девчонки, с неожиданным вожделением вспомнил пышные формы поварихи Ленки. Если бы не прожигающее его желание отомстить, ни за что не позарился бы на эти кости.
Интересно, Свистун позарился?
— Попробовать хотя бы успел? — с любопытством осведомился он.
— А тебе какое дело, мешок, набитый дерьмом? — опередив Валерия, прошипела Вика. — Вот уж тебе ни крошки не достанется!
Жетон снова начал закипать.
— Усохни, вонючая тварь! Ежели мне не удалось позабавиться с твоей мамашей, то ты теперь — в моих руках.
Девушка не испугалась. Бесстрашно смотрела на брызгающего слюной бандита, не отстранялась от мелькающих над ее головой пудовых кулаков, презрительно улыбалась.
— Погоди, хозяин, не штормуй, — остановил босса Свистун. — Рана может воспалиться, — кивнул он на перевязанное плечо. — Перевяжу, отдохнешь, после побазарим.
Мягкий, соболезнующий голос помощника окончательно отрезвил босса. Он позволил Свистуну увести себя в другую комнату. Проходя мимо боевика, кивнул ему на Вику.
— Привяжи телку к кровати. И — охраняй.
Девушка возмущенно закричала, забилась в руках дюжего парня. С такой силой и сноровкой, что тот никак не мог одолеть ее. Остановившись в дверях, Жетон рассерженно фыркал, подбадривал.
— Что ж ты, как последний фрайер, не можешь девке рога обломать? Нет, такие пехотинцы мне ни к чему… Да стукни ее хорошенько по башке, сявка!
Охранник попытался последовать совету босса, но кулак ударил по воздуху. Вика выскользнула из рук парня, бросилась к двери.
— Убежит, падла! — заорал Жетон. — Хватай ее, Свистун! Заворачивай в одеяло! Мужики, называется!
Помощь Свистуна не понадобилась. Появившийся второй охранник оглушил Вику, вдвоем связали ей руки и ноги, положили на кровать, В рот затолкали сорванное с крючка полотенце. Отдуваясь, вопросительно поглядели на босса. Что он прикажет дальше?
— Не вздумайте трогать, — угрожающе пробурчал Жетон. — Моя добыча — моя хаванина. Сидите в коридоре и пасите.
Подошел к кровати, проверил прочность «упаковки», заодно брезгливо ощупал полудетскую грудь. Поморщился, снова представив себе толстую повариху. По медвежьи косолапя, прошел в соседнюю комнату.
Там и состоялось продолжение беседы с провинившимся Свистуном.
— Пустили нас под молотки, дружан, — горестно поведал Жетон, потирая ноющее плечо. — Пятерых пехотинцев замочили красулинские сявки. Едва сам ушел.
Свистуна не интересовали подробности разборки, он равнодушно воспринял известие о гибели корешей. В голове занозой — одна мысль: как вырвать из цепких лап хозяина Вику? А то, что Жетон нацелился, будто волк на овцу, на беззащитную девушку, ясно и без дополнительных пояснений.
Но не поддержать доверительную беседу — слишком опасно. Болезненно подозрительный босс мигом возьмет на заметку молчание приближенного. Его поступки непредсказуемы, Жетон легко перепрыгивает от любви к ненависти, от сочувствия к зверинной жестокости. Без разгона и предупреждеия.
— Как это случилось? — спросил Свистун, пристроив на лицо сочувственную маску. — Неужто кто-то из корешей продал?
Жетон задумался. Неожиданное предположение Свистуна легло на уже подготовленную почву. Действительно, наверняка завелся предатель. Кто именно — можно не гадать, плавает на поверхности. Водила! Только он был в курсе всех замыслов босса!
— Думаю, нас взяли на понт. Красулинцев было больше наших. К тому же, они приехали заранее и спрятались в кустах вокруг поляны. Мочили нас, как привязанных куропаток. Представляешь? Пятеро дружанов полегли… А все эта шкура — Водило…
— При чем Водила? — удивился Свистун.
— Потому-что он и есть — вонючий предатель, шкура. Ну да ладно, с ним я рассчитался… На очереди — Красуля… Не ожидал от нее такой подлянки. Договорились встретиться, побазарить по дружески, а она…
— Западло! — равнодушно отреагировал Свистун.
— Точно сказано, дружан, — радостно одобрил Жетон, но его взгляд остался холодным и жестким. — Только я и выбрался из мясорубки. Не считая предателя Водилы. Гнали нас красулинские пехотинцы аж за Дмитров. Надо честно трекнуть, Водила был классным шофером. Жаль предателем оказался, — Жетон скорбно опустил голову, потер кулаком сухие глаза. — Красулинский гостинец попал мне в плечо, — пошевелил он перевязанной рукой. — Как думаешь, чем отплатить лярве?
— Какой лярве? — невпопад спросил невинимательно слушающий Свистун.
— Как это какой? Конечно, Красуле!
— Надвое разорвать шкуру, разрезать пузо и набить соломой, — авоматически, будто запрограммированный робот продекламировал Свистун способы казни предательницы. — Отрезать уши и нос, поставить на пузо два утюга, загнать в задницу паяльник, — профессионально продолжил он.
Перевязывая хозяина, слушая его многоцветный рассказ о кровавой разборке, Валерий только изображал гнев и горе. На самом деле, ему до фени душевные и физические переживания босса — из головы не выходит Вика.
— Разорвать, разрезать… Фантазия у тебя, дружан, комариная. А вот я придумал пострашней, позаковыристей. Кто такая Красуля? Обычная баба, мать. Вот по материнскому естеству мы и ударим.
— Как это — по материнскому? — артистически изобразил непонимание Свистун. — Бутылку из под шампанского забить меж ног, что ли?
Жетон утробно захохотал, жирные складки задергались, заколыхались.
— Здорово… придумал… бутылку — меж ног… Ох и артист же ты, ох и писатель! — неожиданно смех прервался, босс вцепился в ворот рубашки собеседника, притянул его к себе. — Когда нибудь и твоя задумка сыграет. А пока завалю красулину доченьку, вволю попрыгаю на туберкулезнице. После разрешу попрыгать тебе. Телка — резвая, двух «повезет», не окачурится. Представляешь красулину морду, когда узнает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Брысь, лярвы! — угрожающе повел пистолетом Жетон и женщины выпорхнули за дверь.
Ангел придвинул ногой полукресло, развалился в нем. Кивнул на кровавое пятно на сделанной гинекологом перевязке.
— Где царапнулся?
— Разборка, — односложно пояснил Жетон. — Не поделились с одной шкурой, вот и поцапались.
— Шкура, небось, жарится на сатанинской сковороде?
Жетон огорченно вздохнул. Трудно признаваться в своем поражении. Поэтому ответил неопределенно.
— Будет жариться… А ты что делаешь в бордели? Лярву присматриваешь или сел в бест? Ленку-повариху приходовать не советую, ленивая, стерва, да и потом воняет.
Ангел поморщился. Будто понюхал запах потной поварихи. Он лихорадочно соображал стоит ли откровенничать со старым корешом. С одной стороны — стоит, ибо неожиданная встреча поможет ему выполнить очередное щекотливое поручение хозяина. С другой — опасно: вдруг Жетон скурвился или по его следам идут сыскари?
В конце концов, телохранитель пришел к однозначному выводу: бывший зек не скурвился, об этом красноречиво говорит окровавленное плечо и напуганный взгляд. Что же касается возможной слежки, босс легко устранит это препятствие.
— Здесь я не по бабской части. Хозяин резвится на телке, я охраняю. А вот тебя сам Бог мне послал.
Жетон насторожился.
— О чем базар?
Ангел поднялся, бесшумно прокрался к двери. Резко открыл. Согнувшаяся в классической позе слухача бандерша едва не ввалилась в комнату. За ее спиной, будто прикрывая хозяйку от нападения с тыла, громоздилась Ленка.
— Еще раз подойдешь к двери ближе пяти метров — из одной бабы сделаю две. Разрежу от макушки до того самого «рабочего» места. Усекла, шкура дерьмовая?
Ошеломленная не столько угрозой, сколько тоном, каким она выдана, бабка Евдокия в полусогнутом положении побежала по коридору. Громко топая ногами-колоннами, следом за хозяйкой ушла повариха.
На всякий случай Ангел не говорил — шептал.
— Слушай внимательно, кореш, и не штормуй. Имен и кликух базарить не стану — сам понимаешь, ни к чему это. Если короче, одной партии понадобилась группа киллеров. Не больше десятка пехотинцев, отлично владеющих всеми видами оружия. Скурвятся — залетят на пику. Мгновенно, без разных следствий и судебных заседаний. Во главе группы должен стоять дока. Такой, как ты. Что и где делать — получит маляву… Оружие, взрывчатка, наводка — все через меня… Усек?
— Башли? — выпалил Жетон.
— По потребности. Сколько захочешь, столько и получишь. Плюс — премии за выполненные задания. Там, — Ангел ткнул пальцем в потолок, — мелочиться не любят.
— Ксива?
— Никаких ксив. Но сыскари не найдут, вынюхают — получат вздрючку и отвалят. Дойдет до портного-судьи — тоже пойдет под молотки. И судья и дело.
— Значит, решка не грозит? Париться не доведется?
— Если не просадишь понты. Я, как только узнал от босса, сразу тебя вспомнил. Вот кто подошел бы на роль вожака группы! А ты, будто подслушал, нарисовался… Согласен?
— Подумать надо. Как бы не фрайернуться, — солидно проговорил Жетон. — Мокруха — дело опасное, да еще — групповщина… Нет, сразу не отвечу. Загляни через три дня — побазарим окончательно.
— Добро, загляну… Только не вздумай, дружан, сдать назад, здесь не просто кровью пахнет… В деле я — шестерка, надо мной другие сидят, они не помилуют. Советую держать язык за зубами даже во сне. Лучше храпи с присвистом…
Особо думать и прикидывать Жетон не собирался. Его «армия» либо перебита, либо переметнулась к Красуле, фирмы, ранее выплачивающие ему дань, теперь платят победительнице, скокари и фармазоны, наверняка, тоже поменяли хозяина. Чем же прикажешь заниматься? Просить милостыню в подземных переходах либо превратиться в красулинскую шестерку?
Киллерская работенка, конечно, тоже не конфетка. Особо, когда приходится выполнять заказы верхов. Фрайернешься, не выполнишь либо попадешься — мигом отправишься на тот свет. Без пересадки в СИЗО и в судах. Верха, небось, имеют под рукой не только нанятых киллеров, но и шестерок, которые следят за ними.
Но, ежели взглянуть с другой стороны, его сватают не на роль рядового киллера, обещают сделать этаким «киллерским боссом». Командовать: ты — туда, а ты — сюда, замочить того, пустить под молотки этого. И грести, грести к себе капусту, набивать ею чемоданы и баулы.
Жетон будто разбрасывал игральные карты. Зона не выпадала, вместо нар и сечки — удача, деньги. Значит, нужно соглашаться…
На третий день чиновник в сопровождении советника-телохранителя снова приехал в бордель. И Жетон дал Ангелу «клятву верности». Пообещал за неделю найти стоящих парней. Мысленно, определил в их число изворотливого Свистуна. Не беда, что парень владеет пистолетом, как баба молотом, зато мозги работают на полную мощность.
Через неделю, тепло распрощавшись и набив карманы бандерши капустой, новоявленный главарь киллеров поехал в свое лесное убежище. По дороге, мечтательно прикрыв тяжелыми веками не знающие жалости глаза, мечтал. Прежде всего — о мести Красуле.
Нет, мочить красулинское отродье он не станет — слишком легкая расплата за потерянную «территорию», за лишение источников доходов. Но вот подмять Вику под себя, испоганить, превратить в безвольную наложницу, а потом отшвырнуть в сторону, будто грязную половую тряпку — настоящая месть, достойная вора в законе, видного авторитета, ограбленного бизнесмена.
Знакомый поворот с асфальтированного шоссе на глухую, виляющую между деревьями, проселочную дорогу. Через полчаса — новый поворот, потом — еще один. Наступила пора убирать опасного свидетеля.
— Притормози, Водила, есть базар, — доброжелательно не приказал — попросил он, нащупывая за поясом рукоять «макарова». — Сверни под деревья.
Ничего не подозревая, водитель притормозил и в"ехал на небольшую полянку, окруженную густым кустарником. Остановился и вопросительно поглядел на босса. Какой базар?
Так он и умер, не успев удивиться или испугаться. Жетон спокойно, будто в тире, выпустил в шестерку всю обойму. Вытолкнув окровавленное тело на траву, пыхтя от напряжения и боли в плече, затолкал его в кусты. Бегло перекрестился, будто обмахнулся.
Жаль, конечно, преданного человека, сейчас преданность — в цене, не так просто отыскать замену казненному. Но нельзя же посвящать еще одного человека в тайну своего укрытия? Собственная безопасность стоит намного дороже жизни шестерки.
Через полчаса убийца под"ехал к затерянной в лесах усадьбе. О расстрелянном Водиле он уже не вспоминал — мысли нацелены на предстоящую встречу с дочкой Красули…
Глава 9
На секретной вилле Жетон появился в самое неподходящее время. Тяжело переваливаясь с боку на бок и отдуваясь, вошел в круглый холл. Дремлющий в обнимку с автоматом охранник вытаращился на невесть откуда появившегося хозяина.
— Где телка? — спросил тот, не считая нужным здороваться.
— Наверху, босс… С ней — Свистун… Вторая комната направо…
Молодчина все же этот Свистун, благожелательно подумал Жетон, медленно поднимаясь по лестнице, здорово организовал охрану. Один — внизу, сторожит вход-выход, сам — возле викиной комнаты, второй, небось, отдыхает. Точь в точь — армия.
Авторитету не довелось пройти армейскую службу: то — на зоне, то — в бегах, то — в бизнесе. Как и все люди, избегнувшие по разным причинам воинской казармы и плаца, он любил афишировать «знание» армейских порядков, свою причастность к делу обороны государства. Даже в мыслях гордился этим, представляя себя блестящим офицером, которому подчиняются тысячи солдат.
Возле входа в комнату Свистуна не оказалось.
Настроение Жетона резко изменилось: от насмешливо-благодушного до пасмурного. А он-то думал — верный советник сидит под дверью красулинской дочки, прислушивается к легким ее шагам.
С силой ударил ногой по нижней филенке. Дверь — настежь. Посредине комнаты — двое. Парень и девушка. Тела так крепко прижаты одно к другому — лезвие ножа не втиснуть. Ничего не замечая вокруг себя, целуются. Самозабвенно, с упоением. Даже не услышали грохота распахнутой двери.
Вот это охранник, вот это ближайший помощник!
Пять лет тому назад Жетон приблизил к себе смышленного пацана, который помогал налетчикам. Стоял на стреме, наводил корешей на богатый фарт, выслеживал сыскарей и конкурентов. Сначала, вместе с Водилой, занимался обслуживанием важного босса. По примеру Красули Жетон старался выглядеть барином. Если у зловонной бизнесменши есть слуга-водитель Петенька, то у ее соперника слуг будет вдвое больше: водитель — отдельно, слуга — отдельно. Постепенно хитрый парень научился жонглировать чувствами своего всесильного босса, как цирковой фокусник горящими факелами. Так ловко и умело — ни разу не обжегся.
И вот тебе — первый «ожог»!
Кровь прихлынула к голове Жетона. Будто у него пытаются похитить законную живую добычу. Левая рука ухватилась за рукоятку «макарова».
— Что делаешь, падло? — рявкнул он не хуже медведя, увидевшего свою берлогу занятой. — Ах, ты, дерьмо вонючее, шкура подзаборная, подстилка грязная! Сявка паршивая, фрайер недоделанный, овца шебутная…
Жетон выпускал фейерверк вычурных ругательств то одиночными залпами, то длинными очередями. Неизвестно в чей адрес: провинившегося приближенного или — дочери Красули. Ибо приступ ярости об"единил их в одно целое.
Парень и девушка отпрянули друг от друга и застыли в классических позах ничего не понимающих людей, вернувшихся из заоблачных высот на грешную Землю.
Первым очнулся Свистун. Он понимал — ни оправдываться, ни, тем более, возражать нельзя. Разгоряченный до потери сознания босс в любой момент может пустить в ход оружие. Потом остынет, пожалеет, но будет уже поздно. Лавина ругательств — облака пара, вырывающиеся из «предохрательного клапана». Снизится давление — тогда можно и поговорить, и оправдаться.
Наконец, Жетон иссяк, Приоткрыв губастый рот, переводил вопрошающий взгляд с приближенного на телку и обратно. Замочить обоих? Нельзя. Свистуну уже приготовлено «место» в группе киллеров, телка должна понести наказание за материнские грехи. Менять продуманные намерения Жетон не просто не любил — боялся. Ибо, по его мнению, бросания из стороны в сторону неизбежно ведут к гибели.
Вика тоже получила возможность реально оценить грозовую ситуацию. Но она не склонила гордой головы, как это сделал Валерий, наоборот, высоко подняла ее, презрительно глядя на бесноватого пузатика.
— Как же ты посмел, Свистун? — вдруг совершенно спокойно спросил босс. — Я тебе такое дело доверил, а ты…
— Что я? Успокоил девчонку, которая была готова повеситься. Не штормуй, босс — ничего страшного не случилось… Ведь охранять можно по разному. А ты аж с лица сбледнул…
Действительно, почему я так раскипятился, подумал Жетон. Если бы он даже и трахнул телку — что ужасного? Главное — красулинское отродье в наших… в моих руках. А кто подомнет худосочную туберкулезницу — какая разница? Он с брезгливостью оглядел недоразвитые бедра и груди девчонки, с неожиданным вожделением вспомнил пышные формы поварихи Ленки. Если бы не прожигающее его желание отомстить, ни за что не позарился бы на эти кости.
Интересно, Свистун позарился?
— Попробовать хотя бы успел? — с любопытством осведомился он.
— А тебе какое дело, мешок, набитый дерьмом? — опередив Валерия, прошипела Вика. — Вот уж тебе ни крошки не достанется!
Жетон снова начал закипать.
— Усохни, вонючая тварь! Ежели мне не удалось позабавиться с твоей мамашей, то ты теперь — в моих руках.
Девушка не испугалась. Бесстрашно смотрела на брызгающего слюной бандита, не отстранялась от мелькающих над ее головой пудовых кулаков, презрительно улыбалась.
— Погоди, хозяин, не штормуй, — остановил босса Свистун. — Рана может воспалиться, — кивнул он на перевязанное плечо. — Перевяжу, отдохнешь, после побазарим.
Мягкий, соболезнующий голос помощника окончательно отрезвил босса. Он позволил Свистуну увести себя в другую комнату. Проходя мимо боевика, кивнул ему на Вику.
— Привяжи телку к кровати. И — охраняй.
Девушка возмущенно закричала, забилась в руках дюжего парня. С такой силой и сноровкой, что тот никак не мог одолеть ее. Остановившись в дверях, Жетон рассерженно фыркал, подбадривал.
— Что ж ты, как последний фрайер, не можешь девке рога обломать? Нет, такие пехотинцы мне ни к чему… Да стукни ее хорошенько по башке, сявка!
Охранник попытался последовать совету босса, но кулак ударил по воздуху. Вика выскользнула из рук парня, бросилась к двери.
— Убежит, падла! — заорал Жетон. — Хватай ее, Свистун! Заворачивай в одеяло! Мужики, называется!
Помощь Свистуна не понадобилась. Появившийся второй охранник оглушил Вику, вдвоем связали ей руки и ноги, положили на кровать, В рот затолкали сорванное с крючка полотенце. Отдуваясь, вопросительно поглядели на босса. Что он прикажет дальше?
— Не вздумайте трогать, — угрожающе пробурчал Жетон. — Моя добыча — моя хаванина. Сидите в коридоре и пасите.
Подошел к кровати, проверил прочность «упаковки», заодно брезгливо ощупал полудетскую грудь. Поморщился, снова представив себе толстую повариху. По медвежьи косолапя, прошел в соседнюю комнату.
Там и состоялось продолжение беседы с провинившимся Свистуном.
— Пустили нас под молотки, дружан, — горестно поведал Жетон, потирая ноющее плечо. — Пятерых пехотинцев замочили красулинские сявки. Едва сам ушел.
Свистуна не интересовали подробности разборки, он равнодушно воспринял известие о гибели корешей. В голове занозой — одна мысль: как вырвать из цепких лап хозяина Вику? А то, что Жетон нацелился, будто волк на овцу, на беззащитную девушку, ясно и без дополнительных пояснений.
Но не поддержать доверительную беседу — слишком опасно. Болезненно подозрительный босс мигом возьмет на заметку молчание приближенного. Его поступки непредсказуемы, Жетон легко перепрыгивает от любви к ненависти, от сочувствия к зверинной жестокости. Без разгона и предупреждеия.
— Как это случилось? — спросил Свистун, пристроив на лицо сочувственную маску. — Неужто кто-то из корешей продал?
Жетон задумался. Неожиданное предположение Свистуна легло на уже подготовленную почву. Действительно, наверняка завелся предатель. Кто именно — можно не гадать, плавает на поверхности. Водила! Только он был в курсе всех замыслов босса!
— Думаю, нас взяли на понт. Красулинцев было больше наших. К тому же, они приехали заранее и спрятались в кустах вокруг поляны. Мочили нас, как привязанных куропаток. Представляешь? Пятеро дружанов полегли… А все эта шкура — Водило…
— При чем Водила? — удивился Свистун.
— Потому-что он и есть — вонючий предатель, шкура. Ну да ладно, с ним я рассчитался… На очереди — Красуля… Не ожидал от нее такой подлянки. Договорились встретиться, побазарить по дружески, а она…
— Западло! — равнодушно отреагировал Свистун.
— Точно сказано, дружан, — радостно одобрил Жетон, но его взгляд остался холодным и жестким. — Только я и выбрался из мясорубки. Не считая предателя Водилы. Гнали нас красулинские пехотинцы аж за Дмитров. Надо честно трекнуть, Водила был классным шофером. Жаль предателем оказался, — Жетон скорбно опустил голову, потер кулаком сухие глаза. — Красулинский гостинец попал мне в плечо, — пошевелил он перевязанной рукой. — Как думаешь, чем отплатить лярве?
— Какой лярве? — невпопад спросил невинимательно слушающий Свистун.
— Как это какой? Конечно, Красуле!
— Надвое разорвать шкуру, разрезать пузо и набить соломой, — авоматически, будто запрограммированный робот продекламировал Свистун способы казни предательницы. — Отрезать уши и нос, поставить на пузо два утюга, загнать в задницу паяльник, — профессионально продолжил он.
Перевязывая хозяина, слушая его многоцветный рассказ о кровавой разборке, Валерий только изображал гнев и горе. На самом деле, ему до фени душевные и физические переживания босса — из головы не выходит Вика.
— Разорвать, разрезать… Фантазия у тебя, дружан, комариная. А вот я придумал пострашней, позаковыристей. Кто такая Красуля? Обычная баба, мать. Вот по материнскому естеству мы и ударим.
— Как это — по материнскому? — артистически изобразил непонимание Свистун. — Бутылку из под шампанского забить меж ног, что ли?
Жетон утробно захохотал, жирные складки задергались, заколыхались.
— Здорово… придумал… бутылку — меж ног… Ох и артист же ты, ох и писатель! — неожиданно смех прервался, босс вцепился в ворот рубашки собеседника, притянул его к себе. — Когда нибудь и твоя задумка сыграет. А пока завалю красулину доченьку, вволю попрыгаю на туберкулезнице. После разрешу попрыгать тебе. Телка — резвая, двух «повезет», не окачурится. Представляешь красулину морду, когда узнает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31