Но мне все же не очень понятно, по каким критериям вы решили, что наш мальчишка подходит для этой работы.— Первое. Он с этой Аней хоть и шапочно, но знаком. И она имеет о нем представление так же, как и ее женишок… Гена, кажется?— Да, был такой.— Стало быть, появление Юры не должно вызвать у нее неприязни, а у Гены поводов для ревности.— Насчет первого, пожалуй, соглашусь, а насчет того, что ревности со стороны Гены не проявится, — сомневаюсь. Это непредсказуемо.— Пусть так. Но твоему Тарану, между прочим, вовсе не потребуется уводить эту Аню у ее кавалера, соблазнять ее и так далее.— Я лично этого Гену никогда не видел и характера его не знаю. Конечно, сейчас молодежь пошла достаточно терпимая в вопросах пола, особенно те, что поинтеллигентней, но инстинкты никто не отменял. Иногда, чтоб на пацана ревность накатила, достаточно, чтоб он один раз увидел свою подругу рядом с другим юношей. А это может вызвать целую цепь крайне нежелательных событий.— Не преувеличивай, Генрих Михайлович. Самое большее, что может случиться,— небольшой мужской разговор с легким мордобоем.— Если Таран ударит по-настоящему, он этого Гену может в больницу на месяц отправить. Хотя, конечно, он умеет проявлять выдержку, и даже довольно долго, но если ему по роже заедут — ответит обязательно и очень крепко. Но такой вариант может всю доверительность порушить в один момент.— Учтем это мнение.— Ну и хорошо. Что еще, с вашей точки зрения, говорит в пользу Тарана?— То, что Таран — истинный дилетант в таких делах. И полностью не способен оценить, какие сведения придут в его руки. Больше того, он вряд ли сможет даже понять, что именно держит в руках. То есть, получив информацию, он сможет распорядиться ей только так, как ты ему предписал. Я понятно излагаю?— Конечно.— Ну и третье, пожалуй, самое главное. Он всецело у тебя на крючке. Жена молоденькая и сынишка-младенец — под твоим контролем. Если даже поймет что-то лишнее, не сунется торговаться с нежелательными людьми. К тому же опыта у него в таких делах нет. Это в данном случае явно полезное обстоятельство. Не рискнет, не умеючи.— Ну, это как раз спорно. Хотя я лично знаю, что Таран на подлости не способен и до сих пор никаких паскудных черт в характере не имел, однако по наивности может влипнуть. Перехитрить его могут, вот чего я боюсь. Наверняка за тем же самым могут другие пожаловать.— Вот тут ты прав на все сто. Пожалуют наверняка, если уже добрались до Колтунова. Но вот это, между прочим, еще один аргумент в пользу твоего дилетанта Юрки. Рыбак рыбака видит издалека. Ни один профессионал от профессионала не замаскируется. А Юрку твоего просто-напросто никто в расчет не примет. Никому и в голову не придет, что в такую серьезную игрушку приспособили сопляка. А это даст ему шанс остаться нераспознанным какое-то время. Может, сутки, может быть, трое. Главное, чтоб он успел раньше тех, других.— Это понятно. Неясно одно: что он там должен узнать у этой эстоночки?— Открою маленький секрет. Лично твой мальчик ровным счетом ничего узнавать не должен. Он просто-напросто должен забрать эту Анечку из родного дома и привести туда, куда ему будет указано. Все остальное мы берем на себя.— Интересно…— На лице у Птицына промелькнула озабоченность. — Но все же, что она знает?— Сущую ерунду, казалось бы. Дело в том, что, как недавно выяснилось, эта милая конопатенькая девочка разработала для сервера своей родной фирмы некую «непробиваемую» систему защиты информации. Примерно три месяца назад. Если раньше специалисты-хакеры проходили к ним на сервер, как к себе домой, и влезали в любой работающий компьютер, то три месяца назад эта лафа кончилась. Более того, эта система не только не пускает «взломщиков», но и «пристреливает» их.— Как это?— При попытке взломать коды и войти на закрытые каналы все эти хакеры-кракеры подхватывают вирус, который, что называется, «за шесть секунд» сносит все программное обеспечение «атакующего». Более того, после этого «поражения» практически невозможно установить заново все эти «Windows», «Norton Commander» и прочие операционные системы. И «отцедить» вирусную программу не удается. Она садится и на винчестер, и в оперативную память. Машины просто не запускаются…— Нескромный вопрос, Кирилл Петрович, — осторожно перебил Генрих. — Вас интересует конкретно система защиты или то, как войти в закрытые каналы фирмы «Малекон»?— Как выражался товарищ Винни-Пух, «и того и другого, и можно без хлеба». Сама по себе система активной защиты информации, которую создала Аня, — это очень хороший товар. Но то, что она прикрывает у «Малекона», я думаю, не менее интересно. Больше, пожалуй, даже тебе знать не следует.— Неплохо для начала! — хмыкнул Птицелов. — Ну, а нельзя ли, скажем, решить, вопрос по-простому? Прийти к девочке на квартиру в форме, предъявить удостоверения и постановления, найти у нее, допустим, пять грамм героина, а затем вывезти ее в какое-то уютное место и там поговорить начистоту. Или, например, сцапать где-нибудь ее папочку, мамочку, того же Гену? А потом провести тихую, проникновенную беседу на интересующую вас тему. И все это, между прочим, без какого-либо участия «мамонтов» и Тарана, так сказать, наличными силами и средствами…— Ты тут только что говорил, Генрих, — осклабился Кирилл Петрович, — что лишь благодаря нашему давнему знакомству не подозреваешь меня в подставе. Я сейчас могу ответить в том же духе, то есть сказать, что лишь благодаря нашему давнему знакомству не подозреваю тебя в наивности. Если б варианты, о которых ты говорил полушутя, были возможны, то я, вероятно, не стал бы обращаться к тебе.— А можно узнать, почему эти варианты невозможны? — прищурился Птицын, заметно посуровев. — Одно дело — если есть объективные препятствия, а другое если есть желание загрести жар чужими руками. То есть заработать как следует самим, а с исполнителями рассчитаться по низшей ставке.— Генрих, тебе не кажется, что мы можем с тобой поссориться? Ты хорошо подумал, прежде чем высказаться? — нахмурился Кирилл Петрович. — Или ты всерьез думаешь, что двести бойцов, которые у тебя под командой, позволяют тебе произносить невзвешенные фразы? Ты вообще-то адекватно воспринимаешь свое место в жизни?— Вполне, — несколько сбавив тон, произнес Птицелов. — Я знаю, чего стою, и прекрасно понимаю, что без вас мне мало что светит. Вы — голова, я — руки и ноги. Но не хотелось бы цитировать известную пословицу…— Насчет того, что «дурная голова рукам покою не дает»? Но ты не считаешь «голову» дурной. Тебе кажется, что она лишком хитрая, верно?— Примерно так. Но вы все-таки не ответили: у вас есть объективные причины использовать в работе моего человека, при том что у вас полно своих людей?— Есть эти объективные причины, есть! — с легким раздражением в голосе сказал Кирилл Петрович. — Начнем с того, что все эти фиктивные аресты или задержания слишком заметны. Сейчас не тридцать седьмой год, когда каждый день кого-нибудь хватали и уводили. К тому же сейчас все стали юридически грамотные и даже дверь так просто не откроют. Железную дверь сразу не сломаешь, а пока будешь над ней маяться, Петерсоны начнут звонить куда попало, и все пойдет прахом. Во-вторых, для этого дела надо снаряжать целую группу, обеспечивать прилично оформленными ксивами, милицейской формой и, кроме того, привлекать понятых, чтоб все было правдоподобно. Иначе все это будет выглядеть как разбойное нападение, с шумом, гамом, а возможна, и со стрельбой. Кому это надо?— Никому, бесспорно…— мрачно кивнул Птицын.— Иное дело, — продолжил Кирилл Петрович, — когда к знакомой девушке приедет знакомый юноша, припомнит, как он зимой помог ей тащить телевизор и как получил от нее очень нужные компакт-диски, а потом скажет, допустим, что у него есть к Ане весьма интересное предложение, связанное каким-то боком со светлой памятью Павла Степановича. Который, царствие ему небесное, видимо, не был безразличен юной госпоже Петерсон. Что, девочка не сядет с ним в машину? Сядет и спокойно поедет, а напугается только тогда, когда окажется под контролем более солидных людей.— Короче говоря, вся работа у Юрки будет состоять только в том, чтоб заманить девочку в западню? — хмуро произнес Птицын. — Так бы и сказали сразу. А то у меня создалось впечатление, что вы ему собираетесь целую разработку доверить. На фига было разводить все эти рассуждения насчет «информации», которую он-де может узнать? Насчет профессионалов и дилетантов? Эта работа, которую вы предлагаете Тарану, называется «подай-принеси». С ней он, конечно, вполне справится. Практически ни о чем толком не зная.— Видишь ли, Генрих, нюансы ведь всякие бывают. Информация может всплыть очень неожиданно. Например, девочка догадается, перепугается и захочет сразу же все выложить тому, кто за ней приехал. Дескать, все скажу, только верни меня домой. Да еще скажет, что эти сведения больших денег стоят. Примерно половина так называемых профессионалов, продумав ситуацию как следует, спрячет Аню в каком-нибудь укромном месте, а то и вовсе бесследно уберет. Конечно, после того как сумеет узнать все ее секреты. И сам при этом скроется так, что отыскать его будет непросто— В общем, в случае с твоим парнем мы по крайней мере от этих осложнений гарантированы.— Ладно… — вздохнул Птицын. — Когда его надо отправлять в столицу?— Строго говоря, «вчера». Лучше, если он успеет уехать сегодня через час-полтора, а вечером уже будет в Москве и начнет выполнять задание. Тут, брат, промедление смерти подобно, как выражались Петр I и Владимир Ильич Ленин. Наверно, именно поэтому у них всегда все получалось не «как всегда», а так, как им было нужно.— Вот незадача, — проворчал Генрих, — придется его очень разочаровать… ОБЛОМ НАДЕЖД И КРАХ МЕЧТАНИЙ Два часа, отпущенные тетей Тоней молодежи на… хм!.. неформальное общение в дневное время, к моменту завершения разговора Генриха Птицына с Кириллом Петровичем еще не истекли. И Алексей Юрьевич, хотя и успел пару раз намочить пеленки, после того как его заворачивали в сухое, особо не орал и не отвлекал своих родителей от их нежного общения. Только хлюпал пустышкой и периодически пытался подглядывать, что там мама с папой делают. Прежде Таран даже смущался этих лупающих глазенок, ибо они были какие-то ужасно понятливые, и Надьке было непросто убедить Юрку, что Дите ничего еще не соображает. В конце концов решили, что надо вешать на бортик кроватки пеленку, чтоб любознательный младенец не развивался слишком быстро.Примерно то же происходило и сегодня. Забрались в постельку, побесились, повертелись, поигрались, немного передохнули. Надька завела разговор, что у нее молоко бежит ручьем и ей приходится по четыре бутылочки отцеживать, потому Алешенька все высосать не может, он еще маленький, хотя вроде бы кушает вволю, даже больше нормы. Таран терпеливо слушал все эти откровения через полудрему, привалившись к Надькиному пухлому и удивительно уютному боку. Можно было, наверно, и поспать, против чего Таран был очень даже не против, но тут тишину квартиры нарушил дверной звонок.— Это еще кто? — дернулась Надька. — Мы вроде никого не приглашали…— Может, тетя Тоня уже пришла? — зевнул Юрка.— Она с ключом ходит и не стала бы звонить. — В голосе Надьки звучала явная тревога.Да, все-таки прошлое бесследно не прошло. Таран, хоть и был убежден, что никакой прямой угрозы за этим звонком в дверь не стоит, разом стряхнул с себя расслабуху и принялся одеваться. Звонок повторился и прозвучал очень настырно, требовательно. Опередив Надежду, Таран вышел в прихожую и глянул в глазок.— Свои, свои, — бас Генриха Птицелова Юрка расслышал даже раньше, чем сумел рассмотреть его на лестничной площадке.Таран отпер дверь, впустил командира. И — очень удивился. Птицын приехал один, с цветочками, с тортиком и даже — в отличие от Тарана! — еще и бутылкой шампанского и коробкой шоколадных конфет.— Ой, Генрих Михайлович! — пропищала из-за Юркиной спины явно обрадованная Надежда, запахнувшаяся в халатик. — Что ж вы нас не предупредили?— Ну, я решил, что как крестному папе можно и без пред упреждения! широко улыбнулся Птицын, а Юрка каким-то чутьем уловил, что Птицелов слегка фальшивит. И догадался скорее сердцем, чем разумом: похоже, его четырехсуточный отпуск прекращается, едва начавшись. Хотя найти какое-то рациональное объяснение этому не мог.— С новорожденным, товарищи бойцы! — Генрих Михайлович вручил Надежде букет.— Юр, там вторая ваза была, — распорядилась Надежда, принимая цветочки, шампанское надо в холодильник поставить, только в морозилку не клади, а то бутылку разорвет!И торт поставь тоже. А конфеты на стол в кухне…— Успеется, не торопи мужика, — благодушно произнес Птицелов, и на какие-то мгновения Тарану показалось, будто он ошибся в своих первоначальных предположениях. — Ну, показывай мне крестника! Спит небось?— Вообще-то спал, — кивнула Надька, — но если тихо, то посмотреть можно.И они пошли смотреть на Алешку, а Юрка тем временем выполнял Надеждины инструкции насчет цветочков, шампанского, торта и конфет. Когда Таран вернулся в Надькину комнату, физиономия жены выглядела очень уныло. Нет, все-таки предчувствие Юрку не обмануло.— А нельзя, чтоб кто-то другой съездил? — услышал Таран погрустневший Надин голосок.— Нет, Надюша, нельзя, — покачал головой Птицын. — Нужен именно он, и никто другой. Я еще утром ничего подобного не планировал, но ситуация изменилась, и приходится этот вопрос решать быстро.— Мне надо ехать куда-то? — спросил Юрка.— Так точно. Отпуск твой на время прерывается. Съездишь — отпущу на целую неделю. Надевай кроссовки, целуй супругу, помаши Лешке ручкой — и пошли. Подробности попозже.— Ну что, — вздохнул Таран, посмотрев Надьке в глаза, где вообще-то поблескивали слезинки, — догуляем позже? Разве плохо неделю побалдеть вместо четырех дней? Точно?!И поцеловал шмыгающее носиком существо в губки.— Не балуйся там, осторожнее… Ладно? — попросила Надька, сделав очень вымученную улыбочку в своем старом стиле «рот до ушей, хоть завязочки пришей».— Он постарается, — заверил Генрих, и Таран отчего-то вспомнил старый фильм «Ко мне, Мухтар!», снятый задолго до Юркиного рождения. Там милиционер, которого играл Юрий Никулин, все время говорил так про свою собаку.Еще раз поцеловав Надьку, Таран всунул ноги в кроссовки, надел куртку и вышел следом за Птицыным. Через дверь до него долетел приглушенный всхлип, на сердце кошки заскребли. Была бы Надька дурой несведущей, так, поди-ка, не ревела бы и не переживала так сильно.Во дворе Птицын усадил Тарана в свою «Шкоду-Фелицию» и сказал, запуская двигатель:— Извини, конечно, что помешал твоему счастью, но действительно послать больше некого. Точнее, конечно, послать можно кого угодно, но лучше, чем у тебя, не выйдет. Помнишь свою зимнюю командировку?Юрка только хмыкнул. Ту поездочку со всеми приколами он через сто лет не забудет! Вслух он не стал выражать эмоций:— Помню, конечно. Опять надо в Москву ехать?— Да. И примерно по тому же адресу. Помнишь девушку Аню, у которой ты почти случайно обнаружил нужные нам компакты?— Не забыл. Вы еще очень ругались на меня за то, что я их у нее взял, а не стал делать так, как по инструкции.— Это дело прошлое. Компакты оказались те самые, и слава богу. Более того, как теперь оказалось, твое знакомство с Аней может сыграть большую и положительную роль.— Как это?— А так. Не буду объяснять, отчего и почему, но Ане грозит очень серьезная опасность, об источнике которой она не подозревает. И твоя задача — помочь ей избежать этой опасности.— Там что, в Москве, не могут сами к ней прийти и сказать? — удивился Юрка.— Зачем странные вопросы задавать, Юрик? — поморщился Птицын. — Наверно, если б могли, то не стали бы обращаться к нам, а мы бы не стали забирать тебя от Надежды. В Москве тебе все объяснят подробнее.— Мы сейчас в часть едем? — спросил Таран, когда машина устремилась по направлению от центра города.— Нет, — мотнул головой Птицын, — на аэродром.— А билеты?— Военным бортом полетишь. Там тебя встретят. Спросят: «Вы от Генриха?» Ответишь: «Нет, я от Вальдемара!» Запомнить просто. Дальше поступаешь в распоряжение тех, с кем будешь работать. Подчиняться им будешь так, как мне. То есть беспрекословно. Я за тебя поручился.— А что конкретно делать, неизвестно? — спросил Юрка, почти не надеясь на ответ.— В общих чертах известно. Приедешь, сообщишь ей о том, что дело с Павлом Степановичем получило неожиданное продолжение и теперь ей надо поехать с тобой в безопасное место. После того как она согласится, отвезешь ее туда, куда тебе укажут те, московские. Сразу после этого они тебя отправят обратно. Заедешь в часть, доложишь об исполнении и вернешься к Надьке под бочок. После этого гуляй до следующего понедельника, и на сей раз голову даю на отсечение!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52