А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Оба они привыкли работать словом, подумала Уинфилд. Можно сказать, самые речистые в семье. Но захват, освоение новой сексуальной территории, водружение своего флага над новой плотью и наслаждение ею не требовало слов. Едва ли даже мыслей. В подтексте этого сексуального разгула лежала одна-единственная вещь: оба они были отступниками своей всеядной семьи. Они показывали это годами, обходясь без слов, выбором одежды, книг, музыки и даже политических симпатий — левых и «зеленых».
Во всей семье, формировавшей образ «неприкасаемости», только они с Керри жили в тесном взаимодействии с миром. Вечерняя программа новостей по TV, удовлетворяющая большую часть человечества, — это совсем не то, что настоящее соприкосновение с окружающим миром. Понимал ли это хоть кто-нибудь в семье? Разве что отец.
В основе этого приключения — эскапизм, уловка, ускользание от семьи. Доведется ли им еще когда-нибудь разделить это наслаждение? Был ли первый раз — на свой неосторожный, беззастенчивый, меланхолический лад — и последним? У нее закружилась голова от предчувствий.
Керри прищурился. Он уже проснулся, наблюдая за ней так же, как и она за ним.
— Надо же, до чего у тебя длинные ноги.
— Руки, — поправила она и молниеносно сгорбилась, подражая горилле и тут же вывернулась прыжком, кончиками вытянутых пальцев царапнув по потолку. Свежеподстриженные волосы взметнулись. — Могу поймать мяч в четырех футах и положить в корзину, — похвасталась она.
— Видел уже во многих играх против «Чапин». Ты забивала по десять мячей без всякой помощи.
— Почему ты не подождал меня после матча и не позвал на свидание?
— Мне тогда нравились невысокие девчонки с большими сиськами, вроде ма. — Он поднял брови. — У нас есть время на еще одно пенальти?
Уинфилд пристально смотрела на него.
— Откуда мне знать, что ты не известный преступник Кевин Риччи, чьи злодеяния в отдаленных землях покрыли его кровавой славой?
— В самом деле, как? — Он задумался. Если она узнает его ближе, сама заметит отличающую их примету. Кевин бы и думать не стал. — Ты знаешь историю про Сент-Мэрис? Это не первый случай, когда мы с Кевом менялись местами.
— Надеюсь только, вчера в моей постели заснул настоящий хозяин имени.
Он прищуренными глазами наблюдал за Уинфилд, залитой ослепительным солнцем, — подходящая минута, чтобы прозвучать словам: «Давай освободимся из-под колпака Риччи. Давай присоединимся к большому миру снаружи, миру, который больше никто из Риччи не хочет замечать!» Но никто из них не произнес этого. Сейчас, после первого сближения, наполнившего их таким блаженством, идея бегства выглядела абсолютно бессмысленной. Может быть, позже. Когда каждый из них будет носить зарубки на сердце.
Уинфилд отодвинулась от окна, зная, что для Керри она сейчас — только силуэт, освещенный солнцем.
— Мы, итальянские женщины, относимся к этому проще, чем мужчины. Тем более полуитальянки, вроде нас с Банни. А вы, бедные слюнтяи, вынуждены постоянно заботиться о своем тугом, отростке, вечно возбужденном и налитом кровью.
— А вот и нет. — Керри сел, поглаживая паховые мышцы, словно они у него болели.
Наверное, так оно и есть, подумала Уинфилд.
— Между прочим, ты трахаешься с сыном бывшей любовницы твоего отца, — сказал Керри. — Если не считать прямого инцеста, то, по доктору Фрейду, это один из самых болезненных вариантов копуляций.
— Возможно, но очень забавно, — парировала Уинфилд, опускаясь перед ним на колени.
— Не так уж забавно, если я сын Чарли.
Она опустила руки.
— Что ты сказал?
— Нам с Кевином кажется, что это так.
— Спасибо, что подождал с новостями до конца выходных. — Она вернулась к своему занятию, чувствуя легкое головокружение и приятное опьянение от нарастания атмосферы греховности. — Меня это тоже занимало.
— И ты не обеспокоена?
— Поздно.
— А меня беспокоит только лицемерие, — произнес Керри, поглаживая ее по стриженым волосам. — Поколение наших родителей неспособно ни о чем говорить откровенно. Я могу только догадываться, кто мой отец. Я люблю маму и люблю Чарли, но, Христос милосердный, они такая пара лицемеров!.. Наше поколение... — Он умолк, наслаждаясь ее ласками, потом медленно произнес: — Мы обо всем говорим без уверток. — Голос его звучал совсем отстраненно.
— Все старики говорят, словно язык вилкой проткнули, — пробормотала Уинфилд. — М-м... М-м... Смотри, как я тебя разожгла. Как бильярдный кий... Это не больно?
— А теперь смотри, как я справлюсь с угловой лузой. — Керри притянул ее к себе на колени, и тут зазвонил телефон. — Господи!..
— Пусть звонит, — пробормотала Уинфилд. Общность их греха была как освежающий поток, смывающий лицемерие, освещающий каждую ложь и указывающий на нее, словно поток солнечных лучей из открытого окна. — Потом перезвонит...
— Кто?
— Чарли, — ответила она, раскачиваясь вверх и вниз. Перед ее глазами внезапно встала картина в духе Иеронима Босха — болезненно-четкая картина сплетенных тел, над которыми мелькают тысячи расторопных чертенят, понукаемых Дьяволом.
Он отозвался на ее ритм.
— Ответь, ты совсем обалдела.
— М-м... Ох, милый. Привет, папа.
На другом конце молчали, потом:
— Уинфилд, это Никки. Банни у тебя?
Она перестала раскачиваться и почувствовала у себя внутри зверя, огромного, причиняющего боль.
— Н-нет... Правда нет... — И сама заметила, как дрогнул ее голос.
— Я уже обыскал весь Бостон и Кембридж. — Голос Никки был хриплым от отчаяния, его французский акцент стал сильней. — Она уехала назад, в Нью-Йорк... — Он умолк. — Назад...
— Никки, говори.
— Н-назад, чтобы с-сделать аборт...
Уинфилд услышала, как он всхлипывает. Керри шевельнулся, убирая прядь с ее лица.
Говори прямо. Наше поколение. Никакого лицемерия. Греховные ласки — как смерть. Она бросила сестру ради...
Почему она не перезвонила Банни? Потому что на первом месте у нее была акробатика с Керри. Вместо того чтобы успокоить малышку и подарить ей свое скучновато-обволакивающее спокойствие, она отгородилась молчанием. Мы, девчонки Ричардс, должны держаться друг за дружку? Все это разбилось, расщепилось об единственный крепкий мужской член. Уинфилд тяжелым взглядом уставилась на Керри.
— Собака.
— Что?
— Никки, — сказала она в трубку, — успокойся. Мы найдем ее.
Ах да, подумала Уинфилд, Банни — ученица номер один и, когда ей случается сосредоточиться на предмете, способна к анализу не меньше, чем ее высокорассудительная сестра. Дети, сказала она, это для мужчин.
Глава 36
На поиски Банни Чарли бросил все свои резервы, в том числе Керри и трех детективов из респектабельного частного агентства, принадлежавшего «Ричланд». Гарнет и Уинфилд проверяли все клиники Нью-Йорка, Массачусетса и Коннектикута, приемные покои общественных и частных клиник. Список практикующих гинекологов взяла в работу Эйлин Хигарти. Но на след Банни не удалось напасть никому.
По словам Никки, ставшего совсем апатичным и бесполезным после отъезда его матери на Дальний Восток, утром, когда он отправился на свою обычную двухмильную пробежку, Банни еще лежала в кровати. Она ушла в спортивном костюме и кроссовках, без сумки и кошелька.
— Немотивированный уход из дому, — сказал Уинфилд один из частных детективов, — хуже всего. Человек иногда еще ни о чем таком не думает, выходя из дому. Просто собирается дойти до угла — за пачкой сигарет или печенья. А потом что-то ударит ему в голову...
Если не считать отличного экстерьера, думала Уинфилд, что нашла Банни в этом слабом духом жеребце? Никки хандрил. Никки рыдал. Никки искал утешения, прячась за пышным потоком самообвинений. У всех хватало забот, кроме того, чтобы помогать ему встряхнуться.
На третий день поисков Чарли разговаривал с Чио Итало, совсем по другому поводу. «ЭкоКлин», одна из компаний «Ричланд», специализировавшаяся на обслуживании офисов и уборке мусора, сцепилась с «Гованус-картедж, Инк», принадлежавшей семье Торелли из Нью-Джерси. Нужно было срочно уточнить подробности конфликта, связанного с захватом «Гованусом» подряда на уборку токсичных отходов. Но Чарли, поглощенный поисками Банни, посоветовал Чио не обращать внимания на Торелли или улаживать конфликт без его участия.
— Значит, ты предоставляешь Торелли мне. — В голосе Чио чувствовалось удовлетворение. — За этой историей скрывается больше, чем можно заметить на первый взгляд.
Чарли мигнул. Он по-прежнему глубоко ненавидел этого человека и так же, как и раньше, сдерживал свои чувства.
— Чио, — сказал он, — мне кажется, проблема с «Гованусом» должна быть решена абсолютно законными средствами. Чем бы ни занимались Торелли, «Гованус» — совершенно легальная компания.
Свирепые глаза Чио Итало слегка сузились, словно опустилась завеса, чтобы никто не смог прочитать через эти окна, что у него на душе.
— "Гованус" и «ЭкоКлин» подали заявку на контракт по ликвидации радиоактивных отходов от «Ньюарк Пауэр и Лайт». Ты не справишься с контрактом, а Торелли справятся.
— Кто сказал, что я не справлюсь?
— Это неподходящая работа для Эль Профессоре. Уборка старья и мусора, старых комбинезонов и перчаток, осыпанных радиоактивной пылью. Миткалевых косынок, холщовых тапочек и другого хлама, который каждый месяц сводит с ума счетчики Гейгера. «ЭкоКлин» не потянет этот контракт.
— Почему? — Чарли чувствовал, что теряет контроль над собой. — Почему?!
— Потому что эту работу выполняют очень просто — потихоньку сбросив весь хлам где-нибудь на задворках, чтоб никто не видел. Едут три грузовика «Го-вануса» с погашенными фарами. Сбрасывают груз, тут же подъезжают другие и засыпают сверху обычным мусором.
Чарли выпрямился.
— Довольно, — оборвал он. — Техническую сторону предоставь мне, Чио. А то, что ты описал, делают только проходимцы.
— Я же говорил: предоставь Торелли мне. — Это прозвучало так, словно Чарли вообще не открывал рта. Острые, зоркие глаза Итало приняли отрешенное выражение. — У Торелли очень тесная связь со старой родиной. Для семьи Корлеоне они как правая рука. — Долгая пауза, и вдруг ледяная улыбка Чио Итало пронизала пространство между ними. — Как поживает моя внучка Банни?
— Ты знаешь, где она?..
— Знаю ли я, что она на Багамах? Конечно.
Чарли чувствовал себя полностью обезоруженным.
— Где?..
— Она живет в отеле Винса, «Мирамар-Атенеум», апартаменты номер три.
Чио нацарапал что-то на листочке бумаги, который достал из ящика стола, на обрывке полученного письма.
Чарли смотрел на записанный стариком телефонный номер, чувствуя как вскипает его кровь.
— Она еще... носит ребенка?
— Конечно. Ты думаешь, Чио Итало станет соучастником убийства еще не рожденного Риччи?
Чарли закрыл глаза и заставил себя сосчитать до десяти. Эта отъявленная мафиозная сволочь! Этот высохший евнух!..
— Тебе лучше, — начал Чарли очень тихо и медленно, так что Итало подался вперед, чтобы расслышать, — объяснить мне, что произошло... пока я не позвонил ей... и не сказал тебе...
— ...до чего ты сердит, — закончил за него Итало. — Банни под круглосуточным наблюдением с того момента, как мы узнали, что она беременна. Я не одобряю легкомыслия, когда речь идет о судьбе новых Риччи. В особенности этого ребенка — полуазиата. Когда Банни позвонила сестре и сказала, что хочет избавиться от ребенка, мы вмешались и...
— Ты поставил «жучок» на ее телефон?.. — Голос Чарли взвился на октаву. — Или на телефон Уинфилд?
— На телефон сына Шан Лао. Ее посадили в самолет, на рейс до Багам, и с тех пор она там, под присмотром медсестры и... помощника.
— То есть — двух тюремщиков.
Глаза Чио Итало сузились.
— Следи за словами, — предостерегающе сказал он. — Я сказал — медсестра и помощник. Она прекрасно себя чувствует в такой компании. Медсестра учит ее вязать приданое для младенца, а парня она выставила на двадцать долларов в «джин-румми».
Чарли опустился назад в кресло. Он попытался расслабиться и успокоиться. С одной стороны, он знал, какие очаровательные картины умеет рисовать Чио Итало, когда это отвечает его целям. Но, с другой стороны, ему, Чарли, старик почти никогда не лгал. Но какая жгучая обида! Ах, чертов любопытный интриган! Он потянулся к личному телефону Чио Итало. Было едва девять утра, и телефон звонил долго, прежде чем трубку сняла женщина.
— Пентхауз, три.
— Говорит отец мисс Ричардс. Позовите ее.
— Я... Кто?..
Итало забрал у него трубку.
— Дочка, узнаешь, кто говорит? Позови нашу девочку к телефону.
Он вернул трубку Чарли. Господи, подумал Чарли, чтобы поговорить с дочерью, я нуждаюсь во вмешательстве этого грязного негодяя!
— Хэлло, — осторожно произнесла Банни.
— Как себя чувствуешь, детка?
— Папочка! У меня все отлично. Малыш сильно толкается. Почему Никки не звонит?
— Почему?.. Да никто из нас не знал, куда ты к черту подевалась!..
— Не сердись, — привычно защебетала дочь, — я просто невинная жертва мафии. Я надеялась, что Чио Итало вас всех предупредит. Слушай, скажи Никки, у нас будут волшебные апартаменты для медового месяца. Ска...
— Скажи сама. У тебя что, телефон только в одну сторону работает? Нужно было давно позвонить кому-нибудь из нас. — Он помолчал. — Я дам твой телефон Никки. И Уинфилд. Тебе что-нибудь нужно? Кроме хорошей трепки?
— Нет, что ты! Дядя Винс приводил ко мне доктора Эйлера, знаешь, который придумал Секцию Эйлера? Он там проводит исследования. Такой душечка!
— Исследования? Где — в казино?
— Это раньше было казино, а теперь — клиника.
— Какого назначения? Прерывания беременности?
— Лечения от наркомании. Шикарный центр детоксикации. Я тут половину пациентов знаю — вместе учились в школе.
На Чарли напал столбняк. За последние несколько секунд ему пришлось признать, что свое время и чувства все они тратили на законченную идиотку.
— Хочешь поговороить с Чио Итало?
— Tesore mio, come stai? Как маленький Риччи?
Чарли закрыл глаза и досчитал до шести, прежде чем справился с приступом едкой злобы. Грязный, сующийся не в свои дела, нудный ублюдок! Он взглянул на улицу через немытое окно. Где-то вокруг мир людей, живущих свободно и достойно, не знающих угнетающего влияния Чио Итало. Чарли Ричардсу так хотелось быть одним из этих людей. Но воображать, что ему удастся отделаться от Чио Итало, было уродливейшим самообманом.
Он послушал, как Итало сюсюкал с его дочерью. Потом встал. Все, что он мог бы сказать, уже произнесено и послезвучием повисло в этом кабинете.
— Чио, — медленно, спокойно сказал Чарли, скрывая бешенство, — когда ты отправил меня в Гарвард, мы договорились, что я буду заниматься только легальной работой, все остальное ты берешь на себя. Чего ты добиваешься, умыкая Банни, спрятав ее у Винса? Хочешь отобрать у меня «ЭкоКлин»? Или предостеречь меня от конфликта с Торелли, потому что их сицилийские родичи окончательно рехнулись и связываться с ними опасно?
Итало собирался встать из-за стола, но потом вспомнил, каким сморчком он выглядит рядом с рослым белокурым сицилийским норманном, и сел поудобней.
— Чарли, никто не застрахован от того, чтобы оказаться вовлеченным в новые для себя проблемы. Это жизнь. Не нужно расстраиваться.
— Расстраиваться? — Чарли повернулся к выходу. — Каждый день я узнаю, что самый респектабельный бизнес — только прикрытие для преступления. Ты говоришь, что я не сумею справиться с контрактом на вывоз радиоактивных отходов и остаться чистым? А я говорю, что Торелли — ленивые подонки и делают свои деньги самым тупым из возможных способов. Ты умыкнул Банни, чтобы поставить меня на колени...
На этот раз Чио все-таки выбрался из-за стола и подошел к нему, чтобы похлопать по плечу.
— Чарли, ты забрал себе в голову много глупостей, но это та самая голова, которой я восхищаюсь, потому что Эль Профессоре способен на многое. Но сейчас ты потерял чутье. Перед тобой открываются новые перспективы, и это тебя расстраивает...
— Кто расстраивается? — перебил Чарли. Он вытянул вперед руки и смотрел, как они трясутся противной, грубой дрожью. Он представил себе, как эти руки сжимают шею Чио Итало, морщинистую шею человека, изуродовавшего всю его жизнь. Он почти чувствовал немощную плоть под пальцами и стискивал сильней, сильней... — Кто расстраивается?.. — повторил Чарли и вышел.

Апрель
Глава 37
— Стефи, carissima, это Чио Итало. Как дела у моей любимой племянницы в этот прекрасный весенний день?
— Отлично, Чио, в чем дело?
Трудно представить себе, чтобы Чио позвонил дочери покойного брата Карло просто так, без всякой задней мысли. Чтобы выразить свое расположение, например.
Трагические новости со старой родины — вендетта уже унесла к праотцам предводителей двух кланов, у одного из которых могущественные родичи в Америке. Очень плохо, задумчиво пробормотал Чио Итало, что и здесь, с Нью-Йорке, началась война, мафия уничтожает мафию. Глупо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57