Они замыкали нашу маленькую колонну.
Трап привел нас в комнатку размером семь на десять футов. Головой я едва не задевал потолка. У переборки притулились две койки, покрытые клетчатыми пледами. Падильо стоял рядом с ними. Я обратил внимание, что он уже избавился от парика и прочих маленьких хитростей фрау Коплер. Лицо его стало таким же, как всегда, если не считать цвета кожи. Бурчвуд и Симмс держались вместе, не отходя далеко от Падильо.
Маас сидел у торца складного стола, который при необходимости убирался в стену. Он улыбнулся и кивнул мне, а его колени нервно стукались друг о друга, как у толстого мальчика, пришедшего в гости, которому хочется в туалет, но он боится пропустить мороженое и торт. У другого торца стола стоял еще один стул, а за ним виднелась дверь.
— Привет, Маас, — поздоровался я.
— Господа, — он хихикнул и вновь покивал. — Похоже, мы встретились вновь.
— Позвольте задать вам один вопрос?
— Разумеется, герр Маккоркл, сколько угодно.
— В «кадиллаке» была такая же рация, как и в «хамбере», да?
— Совершенно верно. Мы просто загоняли вас с автобана в нашу маленькую западню. Просто, но эффективно, не правда ли?
Я кивнул.
— Вы не будете возражать, если я закурю?
Маас картинно пожал плечами. Я достал пачку сигарет, дал одну Падильо, вторую взял сам, мы прикурили от спички. Маленькая дверь в глубине комнатки открылась, и спиной вперед вошел мужчина в черном пиджаке и серых брюках. Он все еще что-то говорил по-голландски человеку, оставшемуся в другой : комнате. Затылок его покрывали черные блестящие волосы. Он закрыл дверь и обернулся, блеснули роговые очки. По внешнему виду я мог бы дать ему и тридцать, и сорок, и пятьдесят лет, но в одном сомнений у меня не было: перед нами стоял китаец.
Он остался у двери, пристально глядя на Падильо.
— Привет, Майк, — наконец прервал он повисшую в комнатке тишину.
— Привет, Джимми, — тот едва шевельнул губами.
Маас сорвался со стула, привлекая внимание китайца.
— Все прошло как по писаному, мистер Ку, — затараторил он по-английски. — Никаких неожиданностей. Это — Симмс, а это — Бурчвуд. А тот — Маккоркл, деловой партнер Падильо.
— Сядь и заткнись, Маас, — китаец даже не взглянул на него.
Маас сел, и его колени начали вновь постукивать друг о друга. Китаец опустился на второй стул, достал пачку «Кента», сунул сигарету в рот, прикурил от золотого «ронсона».
— Давненько не виделись, Майк.
— Двадцать три года, — подтвердил Падильо. — Теперь ты называешь себя Ку.
— Тогда мы встретились в Вашингтоне, кажется, в отеле «Уиллард»?
— Да, и тебя звали Джимми Ли.
— Мы еще успеем поговорить о тех временах. Я, конечно, специально не интересовался твоими делами, но знал, что ты все еще работаешь.
— Последнее не совсем верно, — возразил Падильо. — Я уже давно выполняю лишь отдельные поручения.
— Как в Будапеште, в марте 1959-го?
— Что-то не припомню.
Ку улыбнулся.
— Ходят слухи, что ты там побывал.
— Должно быть, тебе пришлось просидеть тут несколько дней, — сменил тему Падильо. — Но в это время года Рейн особенно красив.
— Скажу честно, полюбоваться природой не удалось. Хватило других забот. И расходов. Могу представить, какой скандал закатят мне в финансовом отделе.
— Но ты получил то, что хотел.
— Имеешь в виду этих двоих? — Ку указал на Симмса и Бурчвуда.
Падильо кивнул.
— Действительно, не каждый день к нам попадают перебежчики из УНБ.
— Может, им не нравится пекинский климат.
— К нему привыкаешь. Со временем.
— Ты не будешь возражать, если я сяду? — спросил Падильо. — У меня все еще кружится голова.
— Не стоит, я распорядился, чтобы вам приготовили место для отдыха. — Ку поднялся и прошел к двери у трапа. Повернул ключ в замке и открыл ее. — Тесновато, но спокойно. Вы сможете тут отдохнуть.
Один из мужчин с пистолетом спустился на несколько ступенек, махнул пистолетом в сторону двери, которую открыл Ку. Я двинулся первым, остальные — за мной. Ку выдвинул ящик комода, достал бутылку и протянул Падильо.
— Голландский джин. Выпейте за мое здоровье.
Мы вошли в клетушку с двумя койками, расположенными одна над другой у стены. Дверь за нами закрылась, щелкнул замок. Над головой, забранная проволочным экраном, горела красная лампочка.
— Опять этот ужасный толстяк! — воскликнул Симмс, не обращаясь ни к кому конкретно. Возможно, он давал понять, что их сторона считала утратившим силу договор о молчании.
— Возможно, вы в самом начале долгого путешествия в Китай, — пояснил Падильо. — Извините, я не мог ему перечить.
— Наверное, потому, что этот парень с миндалевидными глазами привел очень убедительные доводы.
Падильо и я сели на пол, уступив Симмсу и Бурчвуду нижнюю койку. Сделали мы это инстинктивно, словно находились у них в долгу. Падильо поднял бутылку и посмотрел ее на просвет.
— Эти китайцы очень хитры. Наверное, он подмешал в джин волшебного эликсира, от которого развязывается язык. Но я готов выступить подопытным кроликом. — Он открутил крышку, отхлебнул джина, передал бутылку мне. — Пока никаких подобных эффектов.
Я глотнул обжигающей жидкости и предложил бутылку Симмсу и Бурчвуду. Они переглянулись, потом Бурчвуд взял бутылку, вытер горлышко рукавом и сделал маленький глоток. Симмс повторил его действия и передал бутылку Падильо.
— Этот лукавый уроженец Востока во время второй мировой войны вместе со мной проходил курс подготовки на базе в Мэриленде. Потом я слышал, что его послали на какую-то операцию против частей Мао, и он не вернулся. Сейчас, наверное, он один из боссов тамошней разведки.
— Трудолюбие и приверженность делу всегда приносят плоды, — назидательно отметил я.
— К тому же он еще и умен. Окончил Стэнфордский университет в девятнадцать лет. А вы двое, — он посмотрел на Симмса и Бурчвуда, — должно быть, гадаете, как он оказался на голландской барже, плывущей по Рейну?
— Почему? — спросил Симмс.
Падильо приложился к бутылке, закурил.
— Мистер Ку — ключ к разгадке того, что происходило с нами на этой неделе. С его появлением все становится на свои места. Операцию он провернул блестяще. Правда, обошлось ему это в кругленькую сумму.
— Мы тоже потратились, — вставил я.
— Сейчас речь не об этом. Давай вернемся к самому началу, твоей встрече с Маасом в самолете, вылетевшем из Берлина. Он навязался к тебе в друзья, чтобы таким образом выйти на меня и продать сведения о готовящейся сделке: обмене меня на Бурчвуда и Симмса. Но ему не поручали продавать эту информацию. Ку просто хотел предупредить меня. Маас же пожадничал и решил продать то, что ему сообщили, а перед этим провернуть еще одно дельце с любителем кока-колы, которого застрелили в нашем салуне.
Падильо помолчал, пару раз затянулся.
— Ку хотел заполучить Бурчвуда и Симмса. Каким-то образом он прознал о готовящемся обмене между русскими и нами. Возможно, ему дали знать из Москвы, но это и неважно. Когда он выяснил, что обменять их хотят на меня, его осенило: почему бы не ввести меня в курс дела, чтобы я сам нашел способ перекинуть Симмса и Бурчвуда из Восточного Берлина в Бонн. А когда мы окажемся в удобном месте, неподалеку от Бонна, он нас встретит, погрузит на баржу и по Рейну доставит в Амстердам. А уж там перевезти нас на корабль — сущий пустяк. Есть тут, правда, одна тонкость.
— Какая же? — спросил я.
— Мне кажется, что мы с тобой проделаем лишь часть пути, а до Китая доберутся только Симмс и Бурчвуд.
— Мы не коммунисты, — подал голос Бурчвуд. — Сколько раз я могу твердить вам об этом. Уж во всяком случае, не китайские коммунисты.
— Поэтому-то вы — лакомый кусочек, — продолжал Падильо. — У китайцев не было подобной добычи со времен корейской войны, а тех, кто попал к ним ранее, они уже превратили в идиотов. Они опутали щупальцами весь мир, пытаясь найти перебежчиков. И совсем не для пропагандистских целей. Они нужны, чтобы учить английскому, готовить радиопередачи на Америку, проверять переводы, короче, выполнять те работы, которые под силу только коренным американцам.
И внезапно им представляется шанс прибрать к рукам двух образованных парней, которые удрали в Россию, о чем, однако, молчат и Москва, и Вашингтон. К тому же, ну не пикантная ли подробность, парни эти работали в отделе кодирования Управления национальной безопасности.
Можно представить, как они обрадовались. Во-первых, эту парочку можно было показывать всем и вся как настоящих перебежчиков с хваленого Запада. Возможно, потребовалось бы применить некоторые меры принуждения, но уж в этом китайцы проявили себя непревзойденными мастерами еще в незапамятные времена. Во-вторых, они получали всю кодовую информацию, известную Симмсу и Бурчвуду. Пусть она немного устарела, пусть уже не используется, но лучше что-то, чем ничего, а я могу поспорить, что подобными сведениями Москва с Пекином не делилась. В-третьих, появлялась возможность нанести пропагандистский удар не только по Вашингтону, но и по Москве. Двум сотрудникам Управления национальной безопасности опротивели порядки в Соединенных Штатах, и они перебежали в Китай. Если же русские начнут вопить, что захватили их первыми, китайцы скажут, что американцы убежали дважды. Сначала от родного империализма янки, а затем от ревизионистов Москвы. А после того как они полностью выдоят Симмса и Бурчвуда, их отправят преподавать английский в какой-нибудь из привилегированных детских садиков.
— В целом ты нарисовал довольно ясную картину. Осталось лишь несколько темных пятен. К примеру, каким образом в эту игру втянулся Куки? — спросил я.
— Куки — подсадная утка КГБ. Работал не за деньги, не по убеждениям, его просто шантажировали. Маас это знал и, не имея более возможности встретиться со мной, пошел к Куки и продал ему сведения о намеченном обмене. Куки связался со своим резидентом в Бонне. Тот приказал Куки выйти на меня. Сразу же встал вопрос, как заставить тебя вызвать Куки в Берлин. КГБ нажал на Мааса, и тот придумал вариант с тоннелем и пятью тысячами долларов. Так что Маас — двойной агент. Китайцы поручили ему уговорить меня переправить Симмса и Бурчвуда через Стену для Джимми Ку. КГБ приказал позаботиться о том, чтобы ты вызвал в Берлин Куки. Где еще ты мог в спешном порядке добыть пять тысяч баксов? Русские полагались на Куки и его славу быстрого стрелка. Если бы все вышло по-ихнему, они получили бы Бурчвуда, Симмса и меня, а моим нынешним работодателям показали бы фигу.
— Когда ты все это вычислил?
— Несколько минут назад, увидев входящего Джимми. Большую часть, во всяком случае.
— Дай-ка бутылку.
Я выпил джина, предложил бутылку Бурчвуду и Симмсу. Те вежливо отказались.
— Разве у КГБ не возникло подозрений относительно Мааса, который продал информацию об обмене Куки?
— Могли бы возникнуть, если б Куки сказал, от кого он ее получил. Но он не сказал. Иначе они уже не обратились бы к Маасу. И как только Куки прилетел в Берлин, я, ты, Маас и бедняга Уитерби стали пешками в чужой игре.
Я все гадаю, знает ли Ку о Маасе и всех его делишках. Наш толстячок может сдать нас Ку, а затем перейти на другую сторону улицы и рассказать о его проделках русским.
Впрочем, я сомневаюсь, что Джимми отпустит Мааса с баржи до того, как мы пришвартуемся к какому-нибудь сухогрузу в Амстердаме. Как я уже говорил, Джимми далеко не дурак.
— А тебе не кажется, что Маас работал еще и на Штаты?
Падильо нахмурился.
— Именно это и тревожило меня во Франкфурте. Я думал, нас там встретят. Честно говоря, у меня была идея подъехать к зданию бывшей «И.Г. Фарбен» и сдать нашу парочку в военную комендатуру. Может, их одурачили наши армейская амуниция и грим. Может, они думают, что мы все еще в Восточном Берлине, и ждут, что мы пройдем через КПП «Чарли». Не забывай — мы проползли под Стеной в пять утра. Об этом знают только человек, которому принадлежал дом и тоннель, но он мертв, и еще Маас и люди Вольгемута. Последние никому ничего не скажут, я должен им слишком много денег.
Я закурил еще одну сигарету, прислонился спиной к стене. Живот все еще болел, но голландский джин помог прийти в себя.
— Не хотелось бы сдаваться так близко от дома. Если бы мы могли найти такси, то через четверть часа сидели бы за коктейлями, пересчитывая дневную выручку.
— Мысль интересная.
— И единственная, что пришла ко мне за последнее время. У тебя, естественно, есть план.
Падильо потер подбородок. Вытянул перед собой руку, пристально посмотрел на нее. Она дрожала.
— Я в плохой форме. Думаю, треснуло несколько ребер. Так что ты не прав. Плана у меня нет, может, одна-две идеи. И нам потребуется помощь.
Он глянул на Симмса и Бурчвуда.
— Как вы, горите желанием попасть в Китай?
— Что мы там позабыли? — буркнул Бурчвуд.
— Они применяют специальные психотропные препараты, — вставил Симмс. — Мы слышали об этом в Москве. Потом человек превращается в дебила.
— Вам это не грозит, — покачал головой Падильо. — Вы произнесете несколько речей, вас снимут на пленку. Попросят рассказать обо всем, что вам известно о деятельности УНБ, а потом дадут вам работу. Будете где-нибудь преподавать.
— Нет, нам это не подходит, — отрезал Симмс.
— Как же вы надеетесь избежать такого исхода?
— Вы затянули нас в эту историю, вам и вытягивать. Вы за нас отвечаете, — добавил Бурчвуд.
Взгляд Падильо переходил с одного на другого.
— Я могу предложить вам сделку.
— Какую же?
— Вы помогаете мне и Маккорклу, и, если нам удается выбраться с этой посудины, каждый волен делать то, что ему вздумается. И вы в том числе. Русское посольство в миле отсюда. Вы можете прийти туда и попросить политического убежища. Разумеется, они собирались обменять вас на меня, и ваш приход может поставить их в неловкое положение, но почему бы вам не рискнуть? Или вы можете сдаться нашим спецслужбам, а я попытаюсь вам помочь. Конечно, это шантаж, но я думаю, что наши парни заплатят по всем счетам. Другого выхода у них просто нет.
— О каком шантаже вы говорите? — спросил его Бурчвуд.
— Как вы поняли, я уже не живу душа в душу с моими бывшими работодателями. И могу предложить им на выбор: или они оставляют вас в покое, в чем я буду убеждать их каждые шесть месяцев, или я собираю пресс-конференцию, после которой им придется объяснять, каким образом два высокопоставленных сотрудника УНБ побывали у русских.
— Не были мы высокопоставленными, — возразил Симмс.
— Значит, станете ими в моем изложении событий, — невозмутимо ответил Падильо.
Симмс и Бурчвуд переглянулись. Похоже, поняли друг друга без слов, потому что кивнули одновременно.
— Нам придется кого-то бить? — спросил Бурчвуд.
— Возможно. И если такое случится, бейте изо всей силы. Если под рукой окажется что-нибудь тяжелое, допустим бутылка, бейте бутылкой. Их на барже четверо — Ку, Маас и два албанца.
— А я все гадал, кто они такие, — непроизвольно вырвалось у меня.
— В комнате, откуда вышел Ку, находился кто-то еще, должно быть, голландская супружеская пара — владельцы баржи.
Падильо поделился с нами своим планом. Как и большинство его предложений, он отличался исключительной простотой. Мы не намеревались затопить баржу или залить Рейн горящей нефтью. Но нам предоставлялся шанс получить пулю в лоб и оказаться на дне реки.
— Что вы на это скажете? — спросил Падильо Симмса и Бурчвуда.
— Нет ли какого-нибудь другого варианта? — ответил Симмс вопросом. — Так много насилия.
— Если вы придумали что-то получше, говорите.
Вновь Симмс и Бурчвуд переглянулись, затем синхронно кивнули. Я пожал плечами.
— Тогда начнем, Мак. Вот бутылка.
— Нет смысла тратить джин попусту, — я отхлебнул из горлышка, вернул бутылку Падильо. — Потом подашь ее мне, — и забрался на верхнюю койку.
Падильо выпил и передал мне бутылку. Я просунул горлышко в ячею металлического экрана и разбил красную лампочку. Затем вытянулся на койке, от которой до потолка было не больше восемнадцати дюймов. Дверь находилась справа от меня, и бутылку я держал в правой руке.
— Ну? — прошептал Падильо.
— Готов, — ответил я.
— Начинайте, Симмс, — подал команду Падильо. Я слышал, как Симмс подходит к двери. Потом он выкрикнул что-то нечленораздельно, но довольно-таки громко, и забарабанил кулаком в дверь. Я еще крепче сжал горлышко бутылки.
— Выпустите нас! — завопил Симмс. — Его рвет кровью. Выпустите нас! Ради Бога, выпустите нас отсюда! — Крики перемежались у него стонами и всхлипываниями. Получалось убедительно.
— Что такое? Что происходит? — спросил через дверь по-немецки один из албанцев.
— Этот человек... Падильо... он залил все кровью. Он умирает.
До нас донеслись невнятные голоса. Повернулся ключ в замке, дверь открылась, и свет из другой комнаты осветил затихшего, свернувшегося в углу в комочек Падильо. Албанец шагнул вперед, выставил перед собой руку с пистолетом, взгляд его не отрывался от Падильо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Трап привел нас в комнатку размером семь на десять футов. Головой я едва не задевал потолка. У переборки притулились две койки, покрытые клетчатыми пледами. Падильо стоял рядом с ними. Я обратил внимание, что он уже избавился от парика и прочих маленьких хитростей фрау Коплер. Лицо его стало таким же, как всегда, если не считать цвета кожи. Бурчвуд и Симмс держались вместе, не отходя далеко от Падильо.
Маас сидел у торца складного стола, который при необходимости убирался в стену. Он улыбнулся и кивнул мне, а его колени нервно стукались друг о друга, как у толстого мальчика, пришедшего в гости, которому хочется в туалет, но он боится пропустить мороженое и торт. У другого торца стола стоял еще один стул, а за ним виднелась дверь.
— Привет, Маас, — поздоровался я.
— Господа, — он хихикнул и вновь покивал. — Похоже, мы встретились вновь.
— Позвольте задать вам один вопрос?
— Разумеется, герр Маккоркл, сколько угодно.
— В «кадиллаке» была такая же рация, как и в «хамбере», да?
— Совершенно верно. Мы просто загоняли вас с автобана в нашу маленькую западню. Просто, но эффективно, не правда ли?
Я кивнул.
— Вы не будете возражать, если я закурю?
Маас картинно пожал плечами. Я достал пачку сигарет, дал одну Падильо, вторую взял сам, мы прикурили от спички. Маленькая дверь в глубине комнатки открылась, и спиной вперед вошел мужчина в черном пиджаке и серых брюках. Он все еще что-то говорил по-голландски человеку, оставшемуся в другой : комнате. Затылок его покрывали черные блестящие волосы. Он закрыл дверь и обернулся, блеснули роговые очки. По внешнему виду я мог бы дать ему и тридцать, и сорок, и пятьдесят лет, но в одном сомнений у меня не было: перед нами стоял китаец.
Он остался у двери, пристально глядя на Падильо.
— Привет, Майк, — наконец прервал он повисшую в комнатке тишину.
— Привет, Джимми, — тот едва шевельнул губами.
Маас сорвался со стула, привлекая внимание китайца.
— Все прошло как по писаному, мистер Ку, — затараторил он по-английски. — Никаких неожиданностей. Это — Симмс, а это — Бурчвуд. А тот — Маккоркл, деловой партнер Падильо.
— Сядь и заткнись, Маас, — китаец даже не взглянул на него.
Маас сел, и его колени начали вновь постукивать друг о друга. Китаец опустился на второй стул, достал пачку «Кента», сунул сигарету в рот, прикурил от золотого «ронсона».
— Давненько не виделись, Майк.
— Двадцать три года, — подтвердил Падильо. — Теперь ты называешь себя Ку.
— Тогда мы встретились в Вашингтоне, кажется, в отеле «Уиллард»?
— Да, и тебя звали Джимми Ли.
— Мы еще успеем поговорить о тех временах. Я, конечно, специально не интересовался твоими делами, но знал, что ты все еще работаешь.
— Последнее не совсем верно, — возразил Падильо. — Я уже давно выполняю лишь отдельные поручения.
— Как в Будапеште, в марте 1959-го?
— Что-то не припомню.
Ку улыбнулся.
— Ходят слухи, что ты там побывал.
— Должно быть, тебе пришлось просидеть тут несколько дней, — сменил тему Падильо. — Но в это время года Рейн особенно красив.
— Скажу честно, полюбоваться природой не удалось. Хватило других забот. И расходов. Могу представить, какой скандал закатят мне в финансовом отделе.
— Но ты получил то, что хотел.
— Имеешь в виду этих двоих? — Ку указал на Симмса и Бурчвуда.
Падильо кивнул.
— Действительно, не каждый день к нам попадают перебежчики из УНБ.
— Может, им не нравится пекинский климат.
— К нему привыкаешь. Со временем.
— Ты не будешь возражать, если я сяду? — спросил Падильо. — У меня все еще кружится голова.
— Не стоит, я распорядился, чтобы вам приготовили место для отдыха. — Ку поднялся и прошел к двери у трапа. Повернул ключ в замке и открыл ее. — Тесновато, но спокойно. Вы сможете тут отдохнуть.
Один из мужчин с пистолетом спустился на несколько ступенек, махнул пистолетом в сторону двери, которую открыл Ку. Я двинулся первым, остальные — за мной. Ку выдвинул ящик комода, достал бутылку и протянул Падильо.
— Голландский джин. Выпейте за мое здоровье.
Мы вошли в клетушку с двумя койками, расположенными одна над другой у стены. Дверь за нами закрылась, щелкнул замок. Над головой, забранная проволочным экраном, горела красная лампочка.
— Опять этот ужасный толстяк! — воскликнул Симмс, не обращаясь ни к кому конкретно. Возможно, он давал понять, что их сторона считала утратившим силу договор о молчании.
— Возможно, вы в самом начале долгого путешествия в Китай, — пояснил Падильо. — Извините, я не мог ему перечить.
— Наверное, потому, что этот парень с миндалевидными глазами привел очень убедительные доводы.
Падильо и я сели на пол, уступив Симмсу и Бурчвуду нижнюю койку. Сделали мы это инстинктивно, словно находились у них в долгу. Падильо поднял бутылку и посмотрел ее на просвет.
— Эти китайцы очень хитры. Наверное, он подмешал в джин волшебного эликсира, от которого развязывается язык. Но я готов выступить подопытным кроликом. — Он открутил крышку, отхлебнул джина, передал бутылку мне. — Пока никаких подобных эффектов.
Я глотнул обжигающей жидкости и предложил бутылку Симмсу и Бурчвуду. Они переглянулись, потом Бурчвуд взял бутылку, вытер горлышко рукавом и сделал маленький глоток. Симмс повторил его действия и передал бутылку Падильо.
— Этот лукавый уроженец Востока во время второй мировой войны вместе со мной проходил курс подготовки на базе в Мэриленде. Потом я слышал, что его послали на какую-то операцию против частей Мао, и он не вернулся. Сейчас, наверное, он один из боссов тамошней разведки.
— Трудолюбие и приверженность делу всегда приносят плоды, — назидательно отметил я.
— К тому же он еще и умен. Окончил Стэнфордский университет в девятнадцать лет. А вы двое, — он посмотрел на Симмса и Бурчвуда, — должно быть, гадаете, как он оказался на голландской барже, плывущей по Рейну?
— Почему? — спросил Симмс.
Падильо приложился к бутылке, закурил.
— Мистер Ку — ключ к разгадке того, что происходило с нами на этой неделе. С его появлением все становится на свои места. Операцию он провернул блестяще. Правда, обошлось ему это в кругленькую сумму.
— Мы тоже потратились, — вставил я.
— Сейчас речь не об этом. Давай вернемся к самому началу, твоей встрече с Маасом в самолете, вылетевшем из Берлина. Он навязался к тебе в друзья, чтобы таким образом выйти на меня и продать сведения о готовящейся сделке: обмене меня на Бурчвуда и Симмса. Но ему не поручали продавать эту информацию. Ку просто хотел предупредить меня. Маас же пожадничал и решил продать то, что ему сообщили, а перед этим провернуть еще одно дельце с любителем кока-колы, которого застрелили в нашем салуне.
Падильо помолчал, пару раз затянулся.
— Ку хотел заполучить Бурчвуда и Симмса. Каким-то образом он прознал о готовящемся обмене между русскими и нами. Возможно, ему дали знать из Москвы, но это и неважно. Когда он выяснил, что обменять их хотят на меня, его осенило: почему бы не ввести меня в курс дела, чтобы я сам нашел способ перекинуть Симмса и Бурчвуда из Восточного Берлина в Бонн. А когда мы окажемся в удобном месте, неподалеку от Бонна, он нас встретит, погрузит на баржу и по Рейну доставит в Амстердам. А уж там перевезти нас на корабль — сущий пустяк. Есть тут, правда, одна тонкость.
— Какая же? — спросил я.
— Мне кажется, что мы с тобой проделаем лишь часть пути, а до Китая доберутся только Симмс и Бурчвуд.
— Мы не коммунисты, — подал голос Бурчвуд. — Сколько раз я могу твердить вам об этом. Уж во всяком случае, не китайские коммунисты.
— Поэтому-то вы — лакомый кусочек, — продолжал Падильо. — У китайцев не было подобной добычи со времен корейской войны, а тех, кто попал к ним ранее, они уже превратили в идиотов. Они опутали щупальцами весь мир, пытаясь найти перебежчиков. И совсем не для пропагандистских целей. Они нужны, чтобы учить английскому, готовить радиопередачи на Америку, проверять переводы, короче, выполнять те работы, которые под силу только коренным американцам.
И внезапно им представляется шанс прибрать к рукам двух образованных парней, которые удрали в Россию, о чем, однако, молчат и Москва, и Вашингтон. К тому же, ну не пикантная ли подробность, парни эти работали в отделе кодирования Управления национальной безопасности.
Можно представить, как они обрадовались. Во-первых, эту парочку можно было показывать всем и вся как настоящих перебежчиков с хваленого Запада. Возможно, потребовалось бы применить некоторые меры принуждения, но уж в этом китайцы проявили себя непревзойденными мастерами еще в незапамятные времена. Во-вторых, они получали всю кодовую информацию, известную Симмсу и Бурчвуду. Пусть она немного устарела, пусть уже не используется, но лучше что-то, чем ничего, а я могу поспорить, что подобными сведениями Москва с Пекином не делилась. В-третьих, появлялась возможность нанести пропагандистский удар не только по Вашингтону, но и по Москве. Двум сотрудникам Управления национальной безопасности опротивели порядки в Соединенных Штатах, и они перебежали в Китай. Если же русские начнут вопить, что захватили их первыми, китайцы скажут, что американцы убежали дважды. Сначала от родного империализма янки, а затем от ревизионистов Москвы. А после того как они полностью выдоят Симмса и Бурчвуда, их отправят преподавать английский в какой-нибудь из привилегированных детских садиков.
— В целом ты нарисовал довольно ясную картину. Осталось лишь несколько темных пятен. К примеру, каким образом в эту игру втянулся Куки? — спросил я.
— Куки — подсадная утка КГБ. Работал не за деньги, не по убеждениям, его просто шантажировали. Маас это знал и, не имея более возможности встретиться со мной, пошел к Куки и продал ему сведения о намеченном обмене. Куки связался со своим резидентом в Бонне. Тот приказал Куки выйти на меня. Сразу же встал вопрос, как заставить тебя вызвать Куки в Берлин. КГБ нажал на Мааса, и тот придумал вариант с тоннелем и пятью тысячами долларов. Так что Маас — двойной агент. Китайцы поручили ему уговорить меня переправить Симмса и Бурчвуда через Стену для Джимми Ку. КГБ приказал позаботиться о том, чтобы ты вызвал в Берлин Куки. Где еще ты мог в спешном порядке добыть пять тысяч баксов? Русские полагались на Куки и его славу быстрого стрелка. Если бы все вышло по-ихнему, они получили бы Бурчвуда, Симмса и меня, а моим нынешним работодателям показали бы фигу.
— Когда ты все это вычислил?
— Несколько минут назад, увидев входящего Джимми. Большую часть, во всяком случае.
— Дай-ка бутылку.
Я выпил джина, предложил бутылку Бурчвуду и Симмсу. Те вежливо отказались.
— Разве у КГБ не возникло подозрений относительно Мааса, который продал информацию об обмене Куки?
— Могли бы возникнуть, если б Куки сказал, от кого он ее получил. Но он не сказал. Иначе они уже не обратились бы к Маасу. И как только Куки прилетел в Берлин, я, ты, Маас и бедняга Уитерби стали пешками в чужой игре.
Я все гадаю, знает ли Ку о Маасе и всех его делишках. Наш толстячок может сдать нас Ку, а затем перейти на другую сторону улицы и рассказать о его проделках русским.
Впрочем, я сомневаюсь, что Джимми отпустит Мааса с баржи до того, как мы пришвартуемся к какому-нибудь сухогрузу в Амстердаме. Как я уже говорил, Джимми далеко не дурак.
— А тебе не кажется, что Маас работал еще и на Штаты?
Падильо нахмурился.
— Именно это и тревожило меня во Франкфурте. Я думал, нас там встретят. Честно говоря, у меня была идея подъехать к зданию бывшей «И.Г. Фарбен» и сдать нашу парочку в военную комендатуру. Может, их одурачили наши армейская амуниция и грим. Может, они думают, что мы все еще в Восточном Берлине, и ждут, что мы пройдем через КПП «Чарли». Не забывай — мы проползли под Стеной в пять утра. Об этом знают только человек, которому принадлежал дом и тоннель, но он мертв, и еще Маас и люди Вольгемута. Последние никому ничего не скажут, я должен им слишком много денег.
Я закурил еще одну сигарету, прислонился спиной к стене. Живот все еще болел, но голландский джин помог прийти в себя.
— Не хотелось бы сдаваться так близко от дома. Если бы мы могли найти такси, то через четверть часа сидели бы за коктейлями, пересчитывая дневную выручку.
— Мысль интересная.
— И единственная, что пришла ко мне за последнее время. У тебя, естественно, есть план.
Падильо потер подбородок. Вытянул перед собой руку, пристально посмотрел на нее. Она дрожала.
— Я в плохой форме. Думаю, треснуло несколько ребер. Так что ты не прав. Плана у меня нет, может, одна-две идеи. И нам потребуется помощь.
Он глянул на Симмса и Бурчвуда.
— Как вы, горите желанием попасть в Китай?
— Что мы там позабыли? — буркнул Бурчвуд.
— Они применяют специальные психотропные препараты, — вставил Симмс. — Мы слышали об этом в Москве. Потом человек превращается в дебила.
— Вам это не грозит, — покачал головой Падильо. — Вы произнесете несколько речей, вас снимут на пленку. Попросят рассказать обо всем, что вам известно о деятельности УНБ, а потом дадут вам работу. Будете где-нибудь преподавать.
— Нет, нам это не подходит, — отрезал Симмс.
— Как же вы надеетесь избежать такого исхода?
— Вы затянули нас в эту историю, вам и вытягивать. Вы за нас отвечаете, — добавил Бурчвуд.
Взгляд Падильо переходил с одного на другого.
— Я могу предложить вам сделку.
— Какую же?
— Вы помогаете мне и Маккорклу, и, если нам удается выбраться с этой посудины, каждый волен делать то, что ему вздумается. И вы в том числе. Русское посольство в миле отсюда. Вы можете прийти туда и попросить политического убежища. Разумеется, они собирались обменять вас на меня, и ваш приход может поставить их в неловкое положение, но почему бы вам не рискнуть? Или вы можете сдаться нашим спецслужбам, а я попытаюсь вам помочь. Конечно, это шантаж, но я думаю, что наши парни заплатят по всем счетам. Другого выхода у них просто нет.
— О каком шантаже вы говорите? — спросил его Бурчвуд.
— Как вы поняли, я уже не живу душа в душу с моими бывшими работодателями. И могу предложить им на выбор: или они оставляют вас в покое, в чем я буду убеждать их каждые шесть месяцев, или я собираю пресс-конференцию, после которой им придется объяснять, каким образом два высокопоставленных сотрудника УНБ побывали у русских.
— Не были мы высокопоставленными, — возразил Симмс.
— Значит, станете ими в моем изложении событий, — невозмутимо ответил Падильо.
Симмс и Бурчвуд переглянулись. Похоже, поняли друг друга без слов, потому что кивнули одновременно.
— Нам придется кого-то бить? — спросил Бурчвуд.
— Возможно. И если такое случится, бейте изо всей силы. Если под рукой окажется что-нибудь тяжелое, допустим бутылка, бейте бутылкой. Их на барже четверо — Ку, Маас и два албанца.
— А я все гадал, кто они такие, — непроизвольно вырвалось у меня.
— В комнате, откуда вышел Ку, находился кто-то еще, должно быть, голландская супружеская пара — владельцы баржи.
Падильо поделился с нами своим планом. Как и большинство его предложений, он отличался исключительной простотой. Мы не намеревались затопить баржу или залить Рейн горящей нефтью. Но нам предоставлялся шанс получить пулю в лоб и оказаться на дне реки.
— Что вы на это скажете? — спросил Падильо Симмса и Бурчвуда.
— Нет ли какого-нибудь другого варианта? — ответил Симмс вопросом. — Так много насилия.
— Если вы придумали что-то получше, говорите.
Вновь Симмс и Бурчвуд переглянулись, затем синхронно кивнули. Я пожал плечами.
— Тогда начнем, Мак. Вот бутылка.
— Нет смысла тратить джин попусту, — я отхлебнул из горлышка, вернул бутылку Падильо. — Потом подашь ее мне, — и забрался на верхнюю койку.
Падильо выпил и передал мне бутылку. Я просунул горлышко в ячею металлического экрана и разбил красную лампочку. Затем вытянулся на койке, от которой до потолка было не больше восемнадцати дюймов. Дверь находилась справа от меня, и бутылку я держал в правой руке.
— Ну? — прошептал Падильо.
— Готов, — ответил я.
— Начинайте, Симмс, — подал команду Падильо. Я слышал, как Симмс подходит к двери. Потом он выкрикнул что-то нечленораздельно, но довольно-таки громко, и забарабанил кулаком в дверь. Я еще крепче сжал горлышко бутылки.
— Выпустите нас! — завопил Симмс. — Его рвет кровью. Выпустите нас! Ради Бога, выпустите нас отсюда! — Крики перемежались у него стонами и всхлипываниями. Получалось убедительно.
— Что такое? Что происходит? — спросил через дверь по-немецки один из албанцев.
— Этот человек... Падильо... он залил все кровью. Он умирает.
До нас донеслись невнятные голоса. Повернулся ключ в замке, дверь открылась, и свет из другой комнаты осветил затихшего, свернувшегося в углу в комочек Падильо. Албанец шагнул вперед, выставил перед собой руку с пистолетом, взгляд его не отрывался от Падильо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21