Впрочем, психологию злоумышленников вы знаете лучше меня.
– Это был физически крепкий человек, даже владеющий акробатикой, – заметил Зайдер. – Его волнение можно было бы объяснить только тем, что ставка в игре была фантастически высокой… – Полицейский помолчал, а затем продолжал изменившимся голосом: – Между нами, герр профессор, что вы производите здесь такое интересное?
– Очки, мой дорогой герр комиссар. Зайдер недоверчиво улыбнулся.
– Спасибо за ценную информацию, – сказал он немного обиженно, – но это мне известно. Мне уже сообщили. Чтобы пролить свет на это дело, нужно знать, что вы производите на самом деле. Это поможет нам выйти на того, кто интересуется этим производством и соответственно…
– Не советую вам идти на поводу сплетен, – предостерег Энгельберг на этот раз с ноткой раздражения в голосе. – Даю вам честное слово, что я изготовляю только очки. Это могут подтвердить поставщики стекла, а также мои рабочие.
Он достал из ящика письменного стола стеклянный круглый образец и протянул его своему собеседнику, который тут же поднес его к своим глазам.
– Это стекло даже не выгнуто, – заметил комиссар. – Оно прозрачно, как кристалл, но плоское, как устрица.
– Действительно, но у меня есть также очки для близоруких.
– И на этом вы сколотили такое состояние?
– Все мое состояние сводится к нескольким миллионам дохода.
– Миллионам долларов, – уточнил швейцарец. – Если бы вы мне открыли вашу тайну, я бы тоже стал изготовлять очки.
– Мой секрет уже продан.
– Американцам?
– Я не могу вам ответить, но вы можете это выяснить своими собственными средствами.
Зайдер перешел к другому жгучему вопросу:
– Незнакомцу был известен код замка, – сказал он.
– Не вижу в этом ничего удивительного, – ответил профессор. – Шесть месяцев назад я уволил одного слишком любопытного рабочего. Его звали Хайландт.
– Слишком любопытного? – удивился комиссар.
– Да, он интересовался вещами, которые его не касались.
– Вы хотите сказать, что ваши рабочие сами не знают, что производят?
– Они знают то, что им необходимо знать для выполнения своей работы, – сухо отрезал ученый.
– Это основной принцип военной дисциплины, – заметил комиссар.
– Одним словом, этот рабочий мог шпионить за мной или за моим управляющим. Тренированные уши способны зафиксировать щелчок, производимый запором замка.
– Допустим, – сказал Зайдер, – что этот уволенный рабочий был соучастником нашего злоумышленника.
– Не исключено, – ответил профессор.
– Вы дадите мне сведения об этом Хайландте?
– Обратитесь к ответственному по кадрам, – сказал Энгельберг.
– У вас не так уж много народа для такого серьезного производства, – заметил Зайдер.
– В основном мы занимаемся сборкой, – пояснил профессор. – У меня двадцать два высококвалифицированных рабочих: двенадцать работают в электронном цехе и десять в сборочном. В исследованиях мне помогают шесть инженеров, четыре немца и два швейцарца. Исследовательская лаборатория отделена от цехов, она находится в другой части владения. Все мои люди в высшей степени удовлетворены условиями труда.
– Я знаю, – сказал комиссар, улыбнувшись. – Вы платите хорошо. Надежность покупают. Говорят, что вы отказались от очень выгодного заказа.
– Мои клиенты купили исключительное право на всю мою продукцию, – объяснил профессор. – Следовательно, я не могу брать другие заказы. Кроме того, я не продал права на использование моих патентов. Следовательно, я являюсь единственным изготовителем.
– Разве вам было бы невыгодно продавать всем?
– Я всегда выполняю обязательства, – отрезал профессор.
– А от кого вы получили предложение?
– Я их не знаю. Был анонимный звонок но телефону. Я отказался их принять.
– Они предлагали вам большую сумму?
– Разумеется.
– Они вам не угрожали?
– Еще бы!
Немного помолчав, полицейский заключил:
– В общем, привлеченный необоснованными слухами незнакомец свалился на вас с неба и умер от внезапного испуга.
– Поскольку больше ничего не известно, то это вполне допустимо, – согласился ученый.
– Вы не горите желанием помочь следствию? Нахмурив брови, профессор сухо ответил:
– У меня складывается впечатление, герр комиссар, что вы скорее расследуете мою деятельность, чем деятельность моего взломщика.
– Я расследую обстоятельства смерти человека, – так же сухо ответил полицейский.
Неожиданно его лицо осветилось улыбкой. На огромном овальном столе, заваленном бумагами и разноцветными папками, он заметил черный футляр. Его можно было открыть, нажав кнопку. Комиссар потянулся к нему.
– Вы прекрасно устроились, – сказал он, – эта вилла, утопающая в зелени…
Он напрасно пытался отвлечь внимание профессора от своего жеста, Энгельберг не сводил глаз с его руки. В его взгляде сквозила неприязнь – так смотрят на мерзкое насекомое. Зайдер положил руку на футляр.
– Вы позволите? – спросил он. – Это образец вашей продукции, не так ли?
– Это очки, – уточнил профессор.
– Можно взглянуть?
– Если вы мне не верите, то убедитесь в этом сами. Открывая футляр, руки Зайдера немного дрожали.
Щелкнула кнопка – и коробочка открылась. Внутри она была обита бархатом. Зайдер взял в руки черные очки в пластмассовой оправе с неестественно толстыми и плоскими стеклами.
В оправу были вмонтированы три крохотные трубочки из прозрачного вещества, располагавшиеся треугольником наверху стекол, с каждой стороны. Стекла были гораздо толще, чем на образце, который Энгельберг демонстрировал перед этим.
– Вы позволите? – снова спросил полицейский и, не дожидаясь ответа, надел очки.
Оправа прижимала очки вплотную к лицу. Зайдер оказался в полной темноте. Стекла были абсолютно непроницаемы. Он повернулся к свету, но и это не помогло. Затем он снял очки и убрал их в футляр.
– Ваши очки делают человека слепым.
– Это так, – согласился профессор.
– Вы на этом разбогатели? – спросил комиссар с иронией. – Вы покупаете нормальное стекло, красите его в черный цвет и продаете в тысячу раз дороже первоначальной цены.
– Разве это плохая идея? – ответил вопросом на вопрос Энгельберг. Его саркастический смешок еще долго звучал в ушах комиссара.
Злясь на Энгельберга и на себя самого, Зайдер направился к своему маленькому «фольксвагену», который он оставил в тени аллеи. Вся эта история с очками казалась неправдоподобной. Изготовитель очков! В конце аллеи, тщательно посыпанной красным песком, возвышались белые здания с трубами, из которых шел густой дым. Его зловонный запах доходил до аллеи.
Сбоку от крыльца, ведущего на шикарную виллу, стояли «кадиллак» профессора, «ягуар» его дочери и «опель-капитан» – управляющего. Энгельберги по крайней мере не скрывали своей роскоши. У них была также вилла на итальянской Ривьере и яхта еще более сногсшибательная, чем у Онассиса.
Уже собираясь уезжать, Зайдер вдруг оцепенел, и рука его повисла над рулем. Из-за бирючины вышло абсолютно обнаженное божественное создание, рассыпанные по плечам золотистые волосы переливались на солнце. Нет, она не была абсолютно голой. Он осознал это, когда она подходила к крыльцу. На ней было нечто вроде набедренной повязки, придерживаемой позолоченной цепочкой. Такая же цепочка удерживала два едва заметных кусочка ткани на груди.
Несмотря на то что комиссар был человеком современных взглядов, он нашел этот костюм чересчур смелым, да и назвать его так можно было лишь с определенной натяжкой. Он узнал дочь профессора, которая приветливо помахала ему рукой.
Через ее плечо было переброшено махровое полотенце, которое на самом деле оказалось платьем. Она надела его поверх купальника и с восхитительной раскованностью села за руль автомобиля.
У Зайдера еще больше ухудшилось настроение… «Этим людям плевать на нас. Но я докопаюсь. Одно я знаю наверняка – эти люди лгут, так как собаки знали вора».
Не успел он выехать за пределы владения Энгельберга, как его на бешеной скорости обогнал «ягуар». Волосы девушки развевались на ветру, как конская грива. Глядя на девушку, Зайдер не обратил внимания, что другая машина, стоявшая под откосом, тронулась в ту же секунду, что и «ягуар».
Глава 4
Улла Энгельберг поставила «ягуар» в паркинге гостиницы, огороженном белым барьером, как загон для скота. Она пересекла зал ресторана, затемненный и прохладный, где пили чай пожилые дамы, украшенные лентами и бантами. Улла прошла на террасу, выходившую на озеро, и сняла свою ризу. В этот момент рядом с «ягуаром» остановился «бьюик» и из него вышел невысокий широкоплечий мужчина. На нем был светло-голубой костюм и панама, украшенная разноцветной лентой в американском стиле. Проходя через зал, он снял головной убор, но тотчас же надел его, как только оказался на свежем воздухе.
Он сразу увидел на террасе столик, на котором Улла оставила свою одежду, и сел за столик рядом. Все остальные столики на террасе под оранжевыми и синими зонтиками были свободны.
Прежде чем войти в озеро, Улла надела на голову резиновую шапочку в форме каски, что подчеркивало ее сходство с валькирией.
Вода искрилась на солнце, и отсутствие ряби придавало ей вид ртутной поверхности, которую девушка рассекала мощным кролем. Чтобы следить за ее движениями, человек в панаме надел черные защитные очки.
Выйдя из воды, она направилась к своему столу решительным шагом гимнастки. Она сняла с головы шапочку, сделанную из материала, имитирующего рыбью чешую, и, откинув голову, тряхнула своей гривой. Она не стала вытираться, решив высохнуть на солнце.
– Вы плаваете как колесный пароход, вместо того чтобы грести как змея, – заметил ее сосед.
– А вы кто, технический советник? – бросила она холодно.
Под пристальным взглядом мужчины лицо ее изменилось, лоб разгладился, а упрямое выражение сменилось на капризное.
Уверенный в себе, сосед поднялся из-за стола и подсел к ней.
– Вы позволите? – спросил он, усевшись рядом. – Мне нужно с вами поговорить.
– О кроле?
– Вовсе нет. Меня зовут Судзуки.
– Мое имя вы знаете, так как вы ехали за мной от самой виллы.
Она посмотрела в лицо своего собеседника. Матовая кожа, выступающие скулы, волосы цвета воронова крыла, подстриженные кружком серебряные виски и взгляд прищуренных глаз, таивший лукавство и притягательность.
– Я друг вашего отца, – продолжал представляться Судзуки.
– Тем хуже, – ответила девушка. – Вы японец?
– Да. Но мать моя родом с Гавайских островов.
– Действительно, – согласилась Улла, – в вас какая-то удивительная смесь жестокости и мягкости.
– Вы догадываетесь, о чем я хочу с вами поговорить?
– Я бы предпочла поговорить о чем-нибудь другом… Она посмотрела на него искоса, и выражение ее лица стало еще более капризным. К ним подошла полная официантка и спросила по-французски, что они желают.
– Это очень неприятная история, – пожаловалась Улла. – Конец нашему покою. Отцу уже угрожали, и теперь я боюсь, как бы эти люди не привели свои угрозы в исполнение.
– Эти люди? – повторил японец. – Вам что-нибудь известно о них?
– Ничего.
– Они никогда не обращались к вам?
– Никогда!
Улла отвечала категорично.
– Но кто вы? – внезапно заволновалась она. – Вы не друг моего отца.
– Нет. Мне поручено обнаружить и обезвредить тех, кто интересуется работой вашего отца.
– Кто вам платит? Американцы?
Судзуки молча кивнул. Двое пожилых людей сели за столик, оставленный Судзуки. Японец предложил:
– Давайте перейдем в более спокойное место для беседы.
Улла не возражала.
– Поехали, – согласилась она.
Судзуки достал портмоне. Она остановила его.
– Оставьте, у меня здесь свой счет, так проще. Впрочем, у меня счета повсюду. Отец думает, что оплачивая их, он будет в курсе моего времяпрепровождения.
Девушка резко рассмеялась. Она снова надела свою ризу. На ее точеном теле платье сидело, как на античной скульптуре. Несколько молодых людей, только что севших за столик, провожали Уллу восхищенными взглядами.
– Садитесь в мою машину, – предложила Улла японцу, шагнув в дверцу «ягуара» с легкостью Дианы-охотницы.
Он сел возле нее, и, когда машина рванула с места, его тряхнуло и бросило вперед. Улла была босая и, нажимая на педаль, напрягала мышцы бедер. На повороте она не уменьшала, а увеличивала скорость, следуя тактике гонщиков.
Пролетев как метеор два километра, она остановилась перед виллой, окруженной садом. Выйдя из машины, она повела своего спутника в дом. На лужайке огромные покрытые мхом камни и умело разбросанные кустарники создавали иллюзию пространства. Вилла, отделанная с большим вкусом, была роскошна.
Вдруг из дома, словно ракета, вылетела и бросилась к Улле очаровательная девушка. Она была немного моложе Уллы и ниже ее ростом, но с более развитыми формами. Ее каштановые волосы были перехвачены зелеными бантами, зеленые глаза блестели и щеки горели румянцем. Обнимая Уллу, она повторяла:
– Улла, дорогая, какой приятный сюрприз!
– Сюрприз не такой уж и приятный, – возразила Улла, – так как я пришла с другом.
Японец согнулся на девяносто градусов, когда Улла произнесла его имя.
– Моя подруга Лиззи, – представила она. Судзуки улыбнулся.
– Мамы нет дома, – сказала Лиззи, когда ее гости наконец устроились. В салоне стоял разрисованный старый рояль.
– Давайте выпьем чаю, – предложила Лиззи.
– Немного позднее, – сказала Улла, – нам нужно поговорить.
– Понятно, – в голосе Лиззи звучала обида. – Я вас оставляю.
Она направилась к двери, крикнув с порога:
– Я буду следить за улицей и, если появится мама, постучу три раза, как обычно.
– Это не то, что ты думаешь, – возразила Улла. Но Лиззи уже хлопнула дверью. Улла засмеялась.
– Бедная Лиззи влюблена в меня. Поэтому готова оказать мне любую услугу. Но почему бы не сделать этого от чистого сердца? Вы слышали: как обычно! Девушки все такие, они нальют вам суп, но сначала в него плюнут.
Вульгарность Уллы коробила японца.
– Я вас шокирую, не правда ли? Вы, не моргнув глазом, разрежете женщину на куски, но никогда не скажете грубого слова.
– Почему вы так думаете? Я имею в виду расчленение.
– Я вижу по глазам. Я разбираюсь в мужчинах! Вы никогда не моргаете.
Без всякого предисловия Улла обхватила Судзуки за шею и повалила его на диван приемом дзюдо.
– Если Лиззи думает, что мы пришли для этого, то не будем ее разочаровывать, – прошептала она.
Глава 5
Улла оказалась достойным противником. Она обрушилась внезапно, как гроза среди ясного неба. С распущенными волосами, блуждающим взглядом, приоткрытым ртом и грудью, вздымающейся от прерывистого дыхания, она была еще красивее.
Сейчас, немного вспотевшая и с появившимися под глазами кругами, она постепенно приходила в себя. Она наклонилась, чтобы с благодарностью поцеловать своего партнера: жест, который никогда не обманывает и который не могут заменить никакие слова. Придя окончательно в себя, она поинтересовалась:
– Ну как моя техника? Мне еще не хватает гибкости? Японец улыбнулся, ничего не ответив.
– Я не буду ставить вас в затруднительное положение и спрашивать, что вы обо мне думаете, – продолжала она. – Все это от скуки. В Швейцарии скучно всем, кроме туристов. Я не настолько учена, чтобы заняться интересным делом, и слишком ленива, чтобы стать ученой.
– В общем, вас можно пожалеть.
– Это правда. К счастью, есть мужчины наподобие вас, которые могут время от времени вывести меня из ступора. Что касается швейцарцев, то они напрочь лишены воображения и практичны до тошноты.
Судзуки достал из кармана клочок бумаги, переданный ему Энгельбергом, и показал его девушке:
– Надо же, – сказала она, – мой номер телефона.
– Ваш личный номер, – уточнил японец.
– Где вы это нашли?
– Угадайте.
– Понятия не имею.
– В кармане злоумышленника, вчера ночью.
– Невероятно.
– Вы уверены, что не знаете этого человека?
– Вы не должны сомневаться в том, что я говорю… – рассердилась Улла.
– Я убежден, что вы его знаете, сами того не сознавая.
– Этого человека здесь не знает никто. Его фотография была напечатана вчера утром во всех газетах.
– Однако кое-кто его все-таки знал, – возразил Судзуки. – Хотя бы Макс, Мориц и Терри.
– Мои собаки! Они так прожорливы, что любой может их купить за кусок мяса. Кроме того, их приучили не лаять по пустякам. Они оказались настолько способными, что вообще перестали лаять.
– Они лают, когда на участке появляется незнакомый человек. Это подтверждают все. Следовательно, они знали этого человека, и притом благодаря вам, так как только вы выводите псов на прогулку за пределы территории.
Судзуки достал из кармана пиджака увеличенную фотографию, на которой был изображен мужчина в профиль. У него было открытое лицо с мягкими чертами. Улла задумчиво покачала головой.
– Никогда не встречала его до этой злополучной ночи, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12