В результате свободная площадь сократилась с двадцати метров до пяти.Протиснувшись в самый дальний угол лоджии, оперативник остановился и принюхался.Пахло чем-то родным и знакомым, ноздри щекотал аромат созревшей браги.Опоросов покрутил головой, выискивая источник запаха, ничего не нашел и призадумался.Брагу он не ставил давно. Получку отбирала жена, если успевала примчаться в отдел до того момента, как капитан убывал с друзьями в волнительное путешествие по окрестным кабакам, а дополнительные заработки немедленно тратились на пропой. Так что у Опоросова давно уже не бывало свободных денег на закупку ингредиентов в виде сахара и какой-нибудь клетчатки вроде картофеля или яблок.Но Опоросов не был бы опером, если бы не применил метод дедукции для поиска веселящего напитка.Побродив по лоджии, капитан путем тщательного обнюхивания и сравнения концентрации запахов в разных точках пристройки выбрал то место, где аромат был погуще и разгреб кучу древних драповых пальто, принадлежавших когда-то покойной прабабке своей супруги. Под пальто обнаружилась вздувшаяся алюминиевая канистра, принявшая форму почти идеального шара.Запах явно шел из-под крышки канистры.Пить из горлышка оперу было не впервой, но он решил, раз уж находится дома, а не в полевых условиях, налить бражку в стакан или ковшик. Опоросов вытянул канистру в гостиную, погрозил пальцем сыну, отвлекшемуся от рассматривая комикса «Гарри Потцер и Йом-Кипур Йом-Кипур — самый освященный Законом и обычаями еврейского народа день года. Согласно существующим в иудаизме легендам, в этот день Всевышний полностью простил евреям в пустыне грех поклонения золотому тельцу и проявил свою благосклонность к ним, вручив Моше вторые скрижали. С тех пор этот день стал днем духовного очищения и прощения грехов. В Пятикнижии Йом-Кипур упоминается трижды. В книге «Ваикра» (16:1-34) говорится о службе в Храме и жертвоприношениях, совершаемых в этот день; в той же книге в другом месте (23:27-32) говорится о соблюдении поста в этот день, о запрете проводить какие-либо работы, как в субботу, и о наказании за нарушение этих предписаний. В книгах иудейских мыслителей Йом-Кипур со всей его возвышенной атмосферой представляется неким подобием грядущего мира после Судного дня: мира, в котором мертвые вернутся к жизни, где не будет вражды и зависти между людьми и человечество достигнет истинной свободы, морального и духовного совершенства. Закон Торы обязывает поститься в Йом-Кипур всех взрослых — мальчиков с тринадцати лет и девочек с двенадцати. Пост начинается перед заходом солнца 9-го тишрея и завершается на следующий день после выхода звезд. Те, кто по состоянию здоровья не может поститься, должны посоветоваться с раввином и врачом, как им поступить. Кроме запрета есть и пить в этот день, существуют еще четыре запрета, которые Закон предписывает соблюдать в Йом-Кипур: нельзя купаться в водоеме, ванне и принимать душ; нельзя применять средства по уходу за кожей; запрещена интимная близость; нельзя носить кожаную обувь. Все работы, запрещенные в субботу, запрещены и в Йом-Кипур. Перед наступлением Йом-Кипура принято зажигать горящие сутки свечи по числу взрослых членов семьи, а также свечи в память о близких, не доживших до этого дня.
», и на цыпочках прокрался на кухню, дабы позаимствовать там какую-нибудь емкость.Прихватив почти чистую кружку из раковины и похлопав мывшую пол жену по откляченной костлявой заднице, капитан вернулся к канистре и попытался отвинтить крышку.С первого раза та не поддалась.Впрочем, как со второго и с третьего...Разозленный Опоросов сбегал в сортир, принес отвертку и молоток, приставил жало отвертки к алюминиевому боку, убедился в том, что кружка стоит прямо под будущим отверстием, и изо всех сил треснул молотком по рукояти инструмента для завинчивания шурупов.Разрыв вздутой канистры с брагой был подобен спецэффекту из голливудского боевика о злобных инопланетянах, когда нечто вылупляется из яйца и разбрасывает вокруг себя комья слизи.Бабахнуло так, что капитанского сынка выбросило в лоджию, самого Опоросова — в коридор, колченогий буфет с чешским хрусталем плашмя грохнулся на пол, а в соседних квартирах сорвались люстры и бра. Стены и потолок гостиной окрасились в розовый цвет.Спустя минуту весь дом заполнил мощный духан перезревшего сусла.Оглушенный страж порядка поднялся на четвереньки, тупо обозрел содеянное и без сознания рухнул ничком.Он не слышал, как орали соседи, не чувствовал, как его лупила скалкой жена, не видел, как приехавшие спасатели и врачи со «скорой» извлекали пробившего головой крышку сундука и в ней же застрявшего младшего Опоросова. Капитан очнулся лишь под вечер, в пустой квартире, в слипшейся от браги одежде, с огромной шишкой на лбу и с неясным подозрением в том, что днем с ним произошло нечто не очень хорошее. * * * — Ну, хорошо, — кивнул Денис. — Предположим, что лодку зафигачил наш же корабль. Но почему тогда данные о происшествии не вылезли наружу? Экипаж крейсера — не одна сотня человек. Кто-нибудь — да проговорился бы. Особенно за денежку...— Во-первых, большинство журналистов, писавших о катастрофе, — Александр Николаевич плеснул в чистый стакан янтарную жидкость из второго графинчика, — недоумки. Обсасывали идиотические версии поражения лодки выпущенной с нашего же корабля ракетой и столкновения с америкосом, вместо того, чтобы немного подумать головой. Расширить кругозор, так сказать... Во-вторых, есть вероятность того, что на «Адмирале Молотобойцеве» никто ничего не заметил. Факта столкновения, я имею в виду. Удар лодки об дно был зафиксирован гидроакустиками с нескольких кораблей, здесь сомнений нет. Но, то ли они не поняли, что произошло, то ли вся информация об этом была сначала закрыта, а потом изменена или уничтожена...— Погоди, — попросил Рыбаков-младший. — Как это на крейсере «не заметили»? Чай, не резиновую лодку подмяли...— А для такой махины, как «Молотобойцев», что «Мценск», что прогулочный катер — всё едино, — спокойно отреагировал доктор химических наук. — Особенно, если удар прошел по касательной. При сумасшедшей инерции огромной массы краткое соприкосновение с меньшим объектом оказывает весьма незначительное влияние на амплитуду движения. Считай сам — волнение в три балла, что было в тот день, это волна в полтора-два метра. Причем волна довольно пологая, так как дно ровное, но длинная. Крейсер, соответственно, качало минимум метра на два вверх-вниз относительно носа и кормы. Плюс небольшая боковая качка. И вот, в какую-то секунду один из боковых килей задевает нос всплывающей лодки. Подлодка, конечно, тоже имеет большие массу и инерцию, но полностью погружена в воду и на нее во всей мере действует сила старика Архимеда. Так как оба объекта имеют какую-то скорость и идут не перпендикулярными курсами, касание занимает секунду-две и особого влияния на растянутую продольную качку крейсера не оказывает. Ну, максимум, изменит амплитуду на несколько сантиметров. Что никто не заметит... Касание — это и есть то самое первое акустическое явление, которое выдают за взрыв двигателя торпеды в аппарате. Лодка, разумеется, отбивается от крейсера вниз, как мячик, и впиливается в дно. Вот тебе второе акустическое явление, гораздо более сильное, чем первое, и более продолжительное... Когда тринадцать тысяч тонн железа на скорости пять-семь километров в час влетает в твердое препятствие, коим является скальный грунт, звук будет очень сильным, эквивалентным мощному взрыву. Ведь что меряют сейсмологи? — Александр Николаевич сделал глоток и посмаковал винцо. — Они меряют силу сотрясения и считают ее по шкале Рихтера. А сила — штука довольно абстрактная. Многое зависит от объектов приложения и вызывающих взаимодействие причин. Можно столкнуть два объекта, взорвать некий заряд, произвести комплексное воздействие, шарахнуть низкочастотным импульсом. Да много еще чего... На большом расстоянии причины силовых взаимодействий не всегда точно определяются. Это как землетрясение и подземный атомный взрыв. Картины весьма похожи. В свое время нам янкесы несколько раз делали предупреждения о недопустимости нарушения моратория на подземные ядерные испытания, путая их с реально происходившими в Средней Азии землетрясениями. Как, кстати, и наши неоднократно ошибались... Так что ссылки на сейсмологов, которые типа точно зафиксировали некие подводные взрывы, должны оцениваться критически. Они зафиксировали события, могущие быть взрывами. Но не обязательно были таковыми.— А гидроакустики на самом крейсере? Они-то должны были слышать удар и скрежет...— Это в том случае, если аппаратура была включена, исправно работала и кто-то был на посту, а не болтался в это время в кубрике у приятелей... Основной корабль ордера прикрывают со всех сторон другие корабли и лодки, так что на самом флагмане частенько на всё забивают и царит примитивный бардак. Если же в этот день на «Молотобойцеве» было командование флота, о чем проскакивала информация, то большинство экипажа было занято не исполнением прямых обязанностей, а хозяйственными работами. Подметали коридоры, следили за заправкой коечек, драили гальюны... У нас же адмиралы и прочая штабная сволочь в основном придирается не к боевой службе, а к понятным им мелочам. Служба для них заключается во внешнем виде матроса, чистоте палубы и соответствии количества продуктов в котле утвержденным нормам. Это, конечно, немаловажно, но к выполнению боевой задачи отношение имеет опосредованное, — Рыбаков-старший сделал еще глоток.— Ты так сопьешься, если каждую бутылку дегустировать будешь, — вскользь отметил не всегда почтительный сын.— Не боись, — доктор химических наук отставил стакан. — Я не веселья ради, а эксперимента для... Итак, продолжим. Днища больших кораблей, что участвовали в маневрах, никто не проверял...— Но говорили же...— Мало ли, что говорили! — Александр Николаевич прервал отпрыска. — Водолазные команды были стянуты к месту аварии, «Молотобойцевым» никто не занимался. Он вообще ушел неизвестно куда. Рядом со спасателями «Петр Великий» торчал... Про «Молотобойцева» вообще начали вспоминать только недели через две. Как, кстати, и про большой противолодочник «Адмирал Пастухович». В принципе, тоже возможный виновник столкновения. Масса позволяет... Но во всей этой истории технические нюансы — не главное. Основное — моральные. Когда комфлота, допустившего подобную катастрофу, вместо камеры отправляют сенатором в Совет Федерации, начштаба того же флота не засовывают в лагерь, а назначают помощником представителя Президента, это говорит о том, что в стране полный развал. Глава государства настолько слаб, что не может наказать явных виновников трагедии и не способен добиться честного расследования.— Думаешь, он знает правду?— Чёрт его разберет, — Рыбаков-старший погрустнел. — Может — знает, может — нет... ГРУ и ФСБ должны были, конечно, ему доложить. Но дошли ли доклады непосредственно до Президента, не стопорнули ли их на уровне референтов, выгодно ли начальникам этих ведомств ссориться с генпрокурором — мы не знаем. На том уровне политики, где вращаются министры и президенты, значение имеет выгода взаимоотношений, а не честность. И уж тем более — не жизни единиц электората. В статистическом плане сто восемнадцать погибших моряков или несколько тысяч убитых в Чечне и членов их семей никакого влияния ни на что не оказывают и на результатах выборов не сказываются.— Печально.— Конечно, печально, — согласился доктор наук. — Однако сие есть объективная реальность...— А ты с флотскими много общался? — поинтересовался Денис.— Достаточно.— Химоружие им делал?— Не совсем, — Александр Николаевич улыбнулся. — С топливом для одной хитрой ракеты возились. Сейчас уже можно рассказать... В общем, где-то в семидесятых годах какой-то «светлой голове» то ли в Политбюро, то ли в Генштабе пришла идейка о заброске наших диверсантов на территорию Штатов путем помещения их внутрь ракетной боеголовки.— Это как?! — удивился Рыбаков-младший.— О-о, эта история достойна целого романа! — бывший химик окончательно развеселился. — Если коротко, то диверсанта вознамерились затолкать в ракету и пальнуть ею с подлодки. Такой мини-Гагарин... В конце траектории, уже над территорией противника, боеголовка должна была раскрыться и наш храбрец из нее выпадал.— На парашюте, что ли?— Бери выше! Не на парашюте, а на складном дельтаплане! И скрытно подлетал бы к объекту диверсии... Здравое зерно в этом безумии было, однако небольшое. Проще было бы просто ракетой шарахнуть, раз уж выпускалась. Но задачу поставили однозначную — запустить человека... При этом никто не думал о том, что неподалеку от места высадки диверсанта хлопнутся обломки ракеты с клеймом «Сделано в СССР», что запуск засекут, что после такого полета пилот вряд ли будет способен на самостоятельные действия и прочее. Приказ отдали — и вперед. Вот мы и ухлопали год на разработку топлива, которое вело бы ракету мягко, не превышая безопасного для человека ускорения.— И как, были настоящие полеты?— Были. Правда, до пальбы из подводного положения не дошло, стреляли на полигоне... В целом, эксперименты закончились успешно. Куклы выпадали из боеголовок точно в назначенное время, да и нагрузки были приемлимыми. Но подвели смежники. Складной дельтаплан так и не сделали. А когда мы решили перейти ко второй фазе и попробовать пульнуть живым человечком с парашютом, программу прикрыли. По слухам, тот орел, что ее придумал, оказался психом. Его вроде с коллегии минобороны сразу в дурдом отправили, когда он выступил с очередным гениальным планом сделать бомбу, которая взрывается три раза подряд... * * * — Аркаша! — Вазелиныч Вазелиныч — Павел Молодцов.
пихнул Глюка локтем в бок. — Вон он, этот Подмышкин! С каким-то штрихом базарит!Клюгенштейн отвлекся от управления своей золотистой «Acura MDX», которую он пытался впихнуть между троллейбусом и груженым песком огромным самосвалом, невесть как оказавшимся в центре города, и повернул голову направо.— Где?— Да вон же, вон! — молодой браток начал тыкать пальцем в двух субъектов, о чем-то беседующих в тени Ростральной колонны.Аркадий оглядел парочку.Коротышка в обтягивающем его тельце, как презерватив, белом кожаном плаще что-то втолковывал унылому молодому мужчине, лицо которого выражало явную скуку. Недомерок подпрыгивал на месте, размахивал руками и указывал своему визави на бастионы Петропавловской крепости.Рядом с парочкой застыли два «мерседеса»: ярко-красный Е-класса, с украшенной надписью «320 4-matic» крышкой багажника, и черный S-класс, за рулем которого сидел мрачный водитель.— Хм-м, — Клюгенштейн прищурился. — Подмышкин, насколько я понимаю, в белом. И не жарко же ему...— Ага! А как ты догадался?— Просто второй штрих — Андрюша Лиходей, генеральный директор «Питер-Энерго», — Глюк вернулся к прерванному занятию и смог-таки протиснуться в образовавшийся просвет между машинами. — Были у нас связанные с ним дела, так что в харьку я его знаю... Интере-есно, блин.— Что интересно? — не понял Молодцов.— То, что Подмышкину нужно от Лиходея. Хотя, если по твоим словам судить, Никодимушка — дерьмецо изрядное. Так что они друг друга стоят... * * * Андрей Никифорович Лиходей до момента своего прихода в «Питер-Энерго» успел много чем поуправлять, много что развалить и нарубить изрядно капусты, когда в течение полутора лет возглавлял Комитет по управлению городским имуществом.Закончив матмех тогда еще Лениградского Университета, Лиходей чуть больше года поработал по специальности в научно-производственном объединении «Электричество и автоматика», дабы обозначить требуемую в те времена для нормального карьерного роста «веху трудовой деятельности». Там он, в основном, драл глотку на партийных и профсоюзных собраниях, но и о себе любимом не забыл — зарегистрировал при родном предприятии «молодежный кооперативный центр», перетащил туда половину основных фондов НПО и тихо слинял из КПСС Коммунистическая Партия Советского Союза.
, когда членство в ней вышло из моды.Первая фирма Лиходея просуществовала недолго.И всё оттого, что организационные способности математика Андрюши оказались даже ниже уровня барыги из Закавказья, управляющего тремя овощными ларьками где-нибудь на Сытном рынке. Лиходей набрал совершенно непрофессиональный штат сотрудников, самолично расписал дебильнейший план работы, основанный на принципах математической, а не житейской логики, вложил оборотные средства в акции финансовых пирамид и благополучно похоронил кооперативный центр под обломками госпрограммы по либерализации цен.Потом были вторая, третья и четвертая фирмы, сгинувшие так же бесславно, как и первая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
», и на цыпочках прокрался на кухню, дабы позаимствовать там какую-нибудь емкость.Прихватив почти чистую кружку из раковины и похлопав мывшую пол жену по откляченной костлявой заднице, капитан вернулся к канистре и попытался отвинтить крышку.С первого раза та не поддалась.Впрочем, как со второго и с третьего...Разозленный Опоросов сбегал в сортир, принес отвертку и молоток, приставил жало отвертки к алюминиевому боку, убедился в том, что кружка стоит прямо под будущим отверстием, и изо всех сил треснул молотком по рукояти инструмента для завинчивания шурупов.Разрыв вздутой канистры с брагой был подобен спецэффекту из голливудского боевика о злобных инопланетянах, когда нечто вылупляется из яйца и разбрасывает вокруг себя комья слизи.Бабахнуло так, что капитанского сынка выбросило в лоджию, самого Опоросова — в коридор, колченогий буфет с чешским хрусталем плашмя грохнулся на пол, а в соседних квартирах сорвались люстры и бра. Стены и потолок гостиной окрасились в розовый цвет.Спустя минуту весь дом заполнил мощный духан перезревшего сусла.Оглушенный страж порядка поднялся на четвереньки, тупо обозрел содеянное и без сознания рухнул ничком.Он не слышал, как орали соседи, не чувствовал, как его лупила скалкой жена, не видел, как приехавшие спасатели и врачи со «скорой» извлекали пробившего головой крышку сундука и в ней же застрявшего младшего Опоросова. Капитан очнулся лишь под вечер, в пустой квартире, в слипшейся от браги одежде, с огромной шишкой на лбу и с неясным подозрением в том, что днем с ним произошло нечто не очень хорошее. * * * — Ну, хорошо, — кивнул Денис. — Предположим, что лодку зафигачил наш же корабль. Но почему тогда данные о происшествии не вылезли наружу? Экипаж крейсера — не одна сотня человек. Кто-нибудь — да проговорился бы. Особенно за денежку...— Во-первых, большинство журналистов, писавших о катастрофе, — Александр Николаевич плеснул в чистый стакан янтарную жидкость из второго графинчика, — недоумки. Обсасывали идиотические версии поражения лодки выпущенной с нашего же корабля ракетой и столкновения с америкосом, вместо того, чтобы немного подумать головой. Расширить кругозор, так сказать... Во-вторых, есть вероятность того, что на «Адмирале Молотобойцеве» никто ничего не заметил. Факта столкновения, я имею в виду. Удар лодки об дно был зафиксирован гидроакустиками с нескольких кораблей, здесь сомнений нет. Но, то ли они не поняли, что произошло, то ли вся информация об этом была сначала закрыта, а потом изменена или уничтожена...— Погоди, — попросил Рыбаков-младший. — Как это на крейсере «не заметили»? Чай, не резиновую лодку подмяли...— А для такой махины, как «Молотобойцев», что «Мценск», что прогулочный катер — всё едино, — спокойно отреагировал доктор химических наук. — Особенно, если удар прошел по касательной. При сумасшедшей инерции огромной массы краткое соприкосновение с меньшим объектом оказывает весьма незначительное влияние на амплитуду движения. Считай сам — волнение в три балла, что было в тот день, это волна в полтора-два метра. Причем волна довольно пологая, так как дно ровное, но длинная. Крейсер, соответственно, качало минимум метра на два вверх-вниз относительно носа и кормы. Плюс небольшая боковая качка. И вот, в какую-то секунду один из боковых килей задевает нос всплывающей лодки. Подлодка, конечно, тоже имеет большие массу и инерцию, но полностью погружена в воду и на нее во всей мере действует сила старика Архимеда. Так как оба объекта имеют какую-то скорость и идут не перпендикулярными курсами, касание занимает секунду-две и особого влияния на растянутую продольную качку крейсера не оказывает. Ну, максимум, изменит амплитуду на несколько сантиметров. Что никто не заметит... Касание — это и есть то самое первое акустическое явление, которое выдают за взрыв двигателя торпеды в аппарате. Лодка, разумеется, отбивается от крейсера вниз, как мячик, и впиливается в дно. Вот тебе второе акустическое явление, гораздо более сильное, чем первое, и более продолжительное... Когда тринадцать тысяч тонн железа на скорости пять-семь километров в час влетает в твердое препятствие, коим является скальный грунт, звук будет очень сильным, эквивалентным мощному взрыву. Ведь что меряют сейсмологи? — Александр Николаевич сделал глоток и посмаковал винцо. — Они меряют силу сотрясения и считают ее по шкале Рихтера. А сила — штука довольно абстрактная. Многое зависит от объектов приложения и вызывающих взаимодействие причин. Можно столкнуть два объекта, взорвать некий заряд, произвести комплексное воздействие, шарахнуть низкочастотным импульсом. Да много еще чего... На большом расстоянии причины силовых взаимодействий не всегда точно определяются. Это как землетрясение и подземный атомный взрыв. Картины весьма похожи. В свое время нам янкесы несколько раз делали предупреждения о недопустимости нарушения моратория на подземные ядерные испытания, путая их с реально происходившими в Средней Азии землетрясениями. Как, кстати, и наши неоднократно ошибались... Так что ссылки на сейсмологов, которые типа точно зафиксировали некие подводные взрывы, должны оцениваться критически. Они зафиксировали события, могущие быть взрывами. Но не обязательно были таковыми.— А гидроакустики на самом крейсере? Они-то должны были слышать удар и скрежет...— Это в том случае, если аппаратура была включена, исправно работала и кто-то был на посту, а не болтался в это время в кубрике у приятелей... Основной корабль ордера прикрывают со всех сторон другие корабли и лодки, так что на самом флагмане частенько на всё забивают и царит примитивный бардак. Если же в этот день на «Молотобойцеве» было командование флота, о чем проскакивала информация, то большинство экипажа было занято не исполнением прямых обязанностей, а хозяйственными работами. Подметали коридоры, следили за заправкой коечек, драили гальюны... У нас же адмиралы и прочая штабная сволочь в основном придирается не к боевой службе, а к понятным им мелочам. Служба для них заключается во внешнем виде матроса, чистоте палубы и соответствии количества продуктов в котле утвержденным нормам. Это, конечно, немаловажно, но к выполнению боевой задачи отношение имеет опосредованное, — Рыбаков-старший сделал еще глоток.— Ты так сопьешься, если каждую бутылку дегустировать будешь, — вскользь отметил не всегда почтительный сын.— Не боись, — доктор химических наук отставил стакан. — Я не веселья ради, а эксперимента для... Итак, продолжим. Днища больших кораблей, что участвовали в маневрах, никто не проверял...— Но говорили же...— Мало ли, что говорили! — Александр Николаевич прервал отпрыска. — Водолазные команды были стянуты к месту аварии, «Молотобойцевым» никто не занимался. Он вообще ушел неизвестно куда. Рядом со спасателями «Петр Великий» торчал... Про «Молотобойцева» вообще начали вспоминать только недели через две. Как, кстати, и про большой противолодочник «Адмирал Пастухович». В принципе, тоже возможный виновник столкновения. Масса позволяет... Но во всей этой истории технические нюансы — не главное. Основное — моральные. Когда комфлота, допустившего подобную катастрофу, вместо камеры отправляют сенатором в Совет Федерации, начштаба того же флота не засовывают в лагерь, а назначают помощником представителя Президента, это говорит о том, что в стране полный развал. Глава государства настолько слаб, что не может наказать явных виновников трагедии и не способен добиться честного расследования.— Думаешь, он знает правду?— Чёрт его разберет, — Рыбаков-старший погрустнел. — Может — знает, может — нет... ГРУ и ФСБ должны были, конечно, ему доложить. Но дошли ли доклады непосредственно до Президента, не стопорнули ли их на уровне референтов, выгодно ли начальникам этих ведомств ссориться с генпрокурором — мы не знаем. На том уровне политики, где вращаются министры и президенты, значение имеет выгода взаимоотношений, а не честность. И уж тем более — не жизни единиц электората. В статистическом плане сто восемнадцать погибших моряков или несколько тысяч убитых в Чечне и членов их семей никакого влияния ни на что не оказывают и на результатах выборов не сказываются.— Печально.— Конечно, печально, — согласился доктор наук. — Однако сие есть объективная реальность...— А ты с флотскими много общался? — поинтересовался Денис.— Достаточно.— Химоружие им делал?— Не совсем, — Александр Николаевич улыбнулся. — С топливом для одной хитрой ракеты возились. Сейчас уже можно рассказать... В общем, где-то в семидесятых годах какой-то «светлой голове» то ли в Политбюро, то ли в Генштабе пришла идейка о заброске наших диверсантов на территорию Штатов путем помещения их внутрь ракетной боеголовки.— Это как?! — удивился Рыбаков-младший.— О-о, эта история достойна целого романа! — бывший химик окончательно развеселился. — Если коротко, то диверсанта вознамерились затолкать в ракету и пальнуть ею с подлодки. Такой мини-Гагарин... В конце траектории, уже над территорией противника, боеголовка должна была раскрыться и наш храбрец из нее выпадал.— На парашюте, что ли?— Бери выше! Не на парашюте, а на складном дельтаплане! И скрытно подлетал бы к объекту диверсии... Здравое зерно в этом безумии было, однако небольшое. Проще было бы просто ракетой шарахнуть, раз уж выпускалась. Но задачу поставили однозначную — запустить человека... При этом никто не думал о том, что неподалеку от места высадки диверсанта хлопнутся обломки ракеты с клеймом «Сделано в СССР», что запуск засекут, что после такого полета пилот вряд ли будет способен на самостоятельные действия и прочее. Приказ отдали — и вперед. Вот мы и ухлопали год на разработку топлива, которое вело бы ракету мягко, не превышая безопасного для человека ускорения.— И как, были настоящие полеты?— Были. Правда, до пальбы из подводного положения не дошло, стреляли на полигоне... В целом, эксперименты закончились успешно. Куклы выпадали из боеголовок точно в назначенное время, да и нагрузки были приемлимыми. Но подвели смежники. Складной дельтаплан так и не сделали. А когда мы решили перейти ко второй фазе и попробовать пульнуть живым человечком с парашютом, программу прикрыли. По слухам, тот орел, что ее придумал, оказался психом. Его вроде с коллегии минобороны сразу в дурдом отправили, когда он выступил с очередным гениальным планом сделать бомбу, которая взрывается три раза подряд... * * * — Аркаша! — Вазелиныч Вазелиныч — Павел Молодцов.
пихнул Глюка локтем в бок. — Вон он, этот Подмышкин! С каким-то штрихом базарит!Клюгенштейн отвлекся от управления своей золотистой «Acura MDX», которую он пытался впихнуть между троллейбусом и груженым песком огромным самосвалом, невесть как оказавшимся в центре города, и повернул голову направо.— Где?— Да вон же, вон! — молодой браток начал тыкать пальцем в двух субъектов, о чем-то беседующих в тени Ростральной колонны.Аркадий оглядел парочку.Коротышка в обтягивающем его тельце, как презерватив, белом кожаном плаще что-то втолковывал унылому молодому мужчине, лицо которого выражало явную скуку. Недомерок подпрыгивал на месте, размахивал руками и указывал своему визави на бастионы Петропавловской крепости.Рядом с парочкой застыли два «мерседеса»: ярко-красный Е-класса, с украшенной надписью «320 4-matic» крышкой багажника, и черный S-класс, за рулем которого сидел мрачный водитель.— Хм-м, — Клюгенштейн прищурился. — Подмышкин, насколько я понимаю, в белом. И не жарко же ему...— Ага! А как ты догадался?— Просто второй штрих — Андрюша Лиходей, генеральный директор «Питер-Энерго», — Глюк вернулся к прерванному занятию и смог-таки протиснуться в образовавшийся просвет между машинами. — Были у нас связанные с ним дела, так что в харьку я его знаю... Интере-есно, блин.— Что интересно? — не понял Молодцов.— То, что Подмышкину нужно от Лиходея. Хотя, если по твоим словам судить, Никодимушка — дерьмецо изрядное. Так что они друг друга стоят... * * * Андрей Никифорович Лиходей до момента своего прихода в «Питер-Энерго» успел много чем поуправлять, много что развалить и нарубить изрядно капусты, когда в течение полутора лет возглавлял Комитет по управлению городским имуществом.Закончив матмех тогда еще Лениградского Университета, Лиходей чуть больше года поработал по специальности в научно-производственном объединении «Электричество и автоматика», дабы обозначить требуемую в те времена для нормального карьерного роста «веху трудовой деятельности». Там он, в основном, драл глотку на партийных и профсоюзных собраниях, но и о себе любимом не забыл — зарегистрировал при родном предприятии «молодежный кооперативный центр», перетащил туда половину основных фондов НПО и тихо слинял из КПСС Коммунистическая Партия Советского Союза.
, когда членство в ней вышло из моды.Первая фирма Лиходея просуществовала недолго.И всё оттого, что организационные способности математика Андрюши оказались даже ниже уровня барыги из Закавказья, управляющего тремя овощными ларьками где-нибудь на Сытном рынке. Лиходей набрал совершенно непрофессиональный штат сотрудников, самолично расписал дебильнейший план работы, основанный на принципах математической, а не житейской логики, вложил оборотные средства в акции финансовых пирамид и благополучно похоронил кооперативный центр под обломками госпрограммы по либерализации цен.Потом были вторая, третья и четвертая фирмы, сгинувшие так же бесславно, как и первая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25