Фары высвечивали противные, написанные от руки вывески.
— А у Сюзан в то время были нелады с тобой, вот она и решила съездить проветриться. И она говорит, что Костиган ей действительно понравился. Но ей не хотелось забывать тебя совсем, поэтому она звонила тебе, а ты писал ей письма и разговаривал. Она не забывала тебя, но при этом держалась поближе к Костигану.
На правой обочине шоссе возник зеленый знак. На мгновение фары высветили сияющие буквы: «Мост Сан-Матео. 5 миль».
— А вот Костиган чего-то дергался. Хотел жить с ней вместе, но Сюзан сказала «нет». Он спрашивал: «Почему ты не бросишь этого голодранца из Бостона?» — а Сюзан отвечала: «Да потому, что я его люблю», а Костиган: «Как ты можешь любить одновременно и его и меня?» — а Сюзан: «Не знаю», — вот так они и проводили время в обществе друг друга.
— Мне кое-что известно об этом, — сказал я.
— В общем, она не могла вернуться к тебе и бросить Костигана, но также не могла позволить ему жить с ней. Поэтому в конце концов честно призналась себе: «Я, видимо, совершенно свихнулась», — и отправилась к психиатру.
Хоук рассказывал все это приятным бархатистым голосом, словно речь шла о братце Кролике и терновом кусте.
— Тогда я сказал ей: «Сюзан, да ведь ты сама психиатр», а она мне: «Знаю» — и качает головой. В общем, — повторил Хоук, — она пошла к психиатру...
— Упомянула, к кому именно? — спросил я.
— Нет, — сказал Хоук. — Но психиатр помог ей понять кое-какие проблемы. Тогда она начала отдаляться от Костигана, а тому это не понравилось, и он принялся наведываться к ней когда ни попадя. Даже когда она просила его этого не делать, он все равно приходил к ней на квартиру: у него был ключ. Даже когда она говорила, что хочет побыть одна и во всем разобраться. Наконец она сказала, что если он не успокоится, то она переедет в другое место, а он ответил, что ни в коем случае не допустит этого. Я спросил ее: «Что он может тебе сделать?» — но она лишь качала головой и повторяла: «Ты его не знаешь». Я предложил: «Может, ты мне все о нем расскажешь?», но она продолжала качать головой, и я видел, как у нее к глазам подступают слезы. Я спросил: «Почему бы тебе не уехать со мной? Мы бы со Спенсером все утрясли. Мы что хочешь утрясем». Нет, она не плакала, просто сидела и качала головой, но в глазах ее стояли слезы. И тут открылась дверь, и вошел Костиган с парочкой качков.
— Всего с парочкой? — удивился я.
— По-моему, сейчас я рассказываю, — сказал Хоук.
На часах приборной панели высвечивалось: «5.03».
— Сюзан спросила: «Рассел, что ты здесь, черт побери, делаешь?» — продолжал Хоук, — но Рассел повернулся ко мне и сказал: «Убирайся отсюда».
Я еле сдержал улыбку.
— "Убирайся отсюда"? — переспросил я.
— "Убирайся отсюда". Он показался мне слишком шустрым, но я не подал виду и стал прикидываться: «Праашу пращения, маса Рассл, но я тут гость мисс Сильверман». Качки же стояли рядышком и разглядывали свои туши в зеркале, прикидывая, у кого трицепс круче. Тогда Рассел сказал: «Ничей ты не гость, чучело, и катись отсюда».
— "Чучело"? — переспросил я.
— "Чучело". Я взглянул на Сюзан, а она застыла и...
— Что значит «застыла»? — спросил я.
— Замерла. По лицу ее блуждала полуулыбка, она, видимо, была напугана и зла одновременно, не двигалась, не говорила, выглядела совершенно на себя непохожей.
— Господи Боже, — выдохнул я.
— Угу, — кивнул Хоук. — Я и до знакомства с Расселом не испытывал к нему теплых чувств, а тут он принялся давить мне на нервы, говорить «убирайся» и всякие гадости. Поэтому я стукнул его локтем в зубы. Ненавижу без дела резать себе кулаки. Тогда два качка полезли на меня, и мне пришлось им врезать. С одним я, кажется, перестарался: врезал ему стулом, а проклятый ублюдок возьми да и умри.
— И тут, конечно, появились полицейские, — сказал я.
— Ага. Человек десять с дробовиками, в пуленепробиваемых жилетах и всяком таком...
— Хотя их никто не вызывал, — предположил я.
— Ага, — подтвердил Хоук. — Вошли как раз в тот самый момент, когда второй качок шлепнулся на пол.
— Вроде как поджидали за дверью.
— Ага.
— Тебя подставили, — сказал я. — Тебя хотели хорошенько разозлить, чтобы ты начал драться, а затем арестовать за нападение. И преподать нам урок.
— Думаю, ее телефон прослушивался, — пожал плечами Хоук.
— Полицией или Костиганами?
— Какая разница, — сказал Хоук, — если полиция принадлежат Костигану.
Глава 6
Справа, в тихих предрассветных сумерках, на самом краю залива, показался Кэндлстик-парк. Когда я был мальчишкой, там, на Поло-Граундз, играли «Джайянтс», а на Кезар-Стэдиум — «Фотинайнерз», и Сюзан Сильверман я тогда еще не знал.
— Полицейские потащили меня в тюрьму, и последнее, что я видел: Расселу подали лед в полотенце, чтобы он прижал ко рту, а Сюзан не двигалась, на губах ее застыла странная улыбка, и она плакала.
Я промолчал.
— Твоя фотография, — сказал Хоук, — стояла в ее квартире.
Впереди маячили очертания сан-францисского небоскреба «Трансам».
— "Чучело", — вспомнил я.
— Знал, что тебе понравится.
— Ты сломал Костигану три передних зуба.
— Несколько штук осталось.
— Знаю. Мы к ним еще вернемся.
— Разумеется, — сказал Хоук.
— Но сначала вызволим Сюзан.
— Конечно.
— А затем навестим Костиганов.
— Ну разумеется.
— И Милл-Ривер, — добавил я. — Прочистим слегка это местечко.
— Главное — во время нашей забавы не попасться копам, — сказал Хоук. — Думаю, они вскоре выяснят, кто ты такой.
— После чего проверят все авиалинии, агентства по найму автомобилей и вычислят нашу машину.
— У тебя как с деньгами? — спросил Хоук.
— Сотни две.
— Господи Боже, — сказал Хоук. — Тоже мне, Джим Брэди — алмазный король.
— Еще кредитная карточка «Американ экспресс».
— От нее будет много толку. На нее можно снять номер в отеле «Стэнфорд корт», а потом засесть в нем и заказывать выпивку, пока не придут полицейские.
— Не моя вина, — пожал я плечами, — что у тебя нет богатых друзей.
Мы съехали с автострады на Голден-Гейт-авеню, проехали мимо Сивик-Сентр и повернули налево к Ван-Несс.
— Надо бы убраться с улицы, — произнес я.
— Костиган поймет, что это ты все затеял, — сказал Хоук. — Возьмет твою фотографию из квартиры Сюзан, покажет тем придуркам, которых мы заперли в участке, и передаст: «Всем постам...» Вместе с моей физиономией. Меня станут искать за убийство, тебя — за укрывательство, и нас обоих — за побег из каталажки.
— Дальше по Гиэри-стрит есть гостиница с работающим всю ночь гаражом, — сказал я.
Хоук проговорил в сложенную рупором ладонь:
— "Всем патрулям: разыскивается впечатляющего вида афро-американец в сопровождении белого громилы средних лет".
Он въехал в гараж, получил талон и двинулся по проезду, выискивая пустую стоянку.
— Интересный получается разговор, — сказал я. — Я сломя голову мчусь в Милл-Ривер, спасаю тебя, как истинный рыцарь в белых доспехах, а ты отпускаешь шуточки про белых громил.
Хоук поставил автомобиль рядом с зеленым «БМВ» и выключил двигатель. Я вытащил из багажника сумку, взял из нее чистую рубашку и «найковские» кроссовки и переоделся. Автоматический двадцать пятый я сунул в карман штанов, тридцать восьмой заткнул за пояс и вылез из машины. Хоук выпустил рубашку из брюк, сорок четвертый сунул за ремень спереди.
— Хочу есть, — заявил он.
— Тут есть пышечная, — сказал я, — прямо через улицу. Открывается черт знает в какую рань.
— Сумку оставляешь? — спросил Хоук.
— Да, так лучше.
— А что, если мне пристроиться позади тебя и нести сумку на голове?
— Да, это неплохо для конспирации, — заметил я, — но может увековечить расовый стереотип.
Мы перешли Ван-Несс. На востоке, в конце Гиэри-стрит, едва заметно начало светать, и редкие машины уже стали выползать на улицы.
По Ван-Несс проехал автобус, остановился на углу, из него вылез какой-то пожилой азиат и направился вверх по холму, мимо гостиницы «Кэсидрал хилл».
Пышечная оказалась открытой и пахла свежесваренным кофе и горячей выпечкой. Мы взяли по два пончика и по два кофе, встали у стойки рядом с окном и начали есть. Чернобелая полицейская машина остановилась у входа, из нее вылезли двое полицейских и вошли в кафе. Молодые, с пышными усами. Один без фуражки. Взяли кофе, французские крученые пышки и вышли.
— Наверное, ищут «впечатляющего афро-американца и белого громилу средних лет», — сказал я. — Не удивительно, что на нас не обратили внимания.
Хоук ухмыльнулся.
— Давай посчитаем, — предложил он. — У нас есть две сотни долларов.
— Уже сто девяносто семь, — поправил я. — Пончики обошлись в три бакса.
— Сто девяносто семь долларов и семнадцать патронов. Мы в трех тысячах милях от дома, никого здесь не знаем, кроме, может быть, адвокатши, которая в данном случае вряд ли способна чем-нибудь помочь нам.
— Думаю, вся коллегия адвокатов не сможет снять с тебя обвинение в соучастии, — сказал я.
— Сюзан исчезла, и мы понятия не имеем, куда именно...
— Правда, нам известно, что тут не обошлось без Костигана, — напомнил я.
— А костигановский папаша — один из богатейших и гнуснейших граждан нашей великой страны, — сказал Хоук.
Снаружи рассвет посеребрил Ван-Несс-авеню, а непогашенные фонари приобрели чуть желтоватый блеск.
— У нас нет ни машины, ни смены белья, ни туалетной бумаги, ни шампанского. — Хоук допил вторую чашку кофе. — Какие мы с тобой счастливчики, — добавил он.
— Мы должны отыскать Сюзан, — сказал я.
Хоук перевел свой внимательный и бесстрастный взгляд на меня.
— Ну разумеется, — произнес он.
Глава 7
Небо над заливом порозовело, мы шагали по направлению к Юнион-сквер. Утро, семь часов.
По всей Полк-стрит бары и магазины одежды пестрели оральносексуальными названиями. Они только начали открываться.
— Необходимо организоваться, — предложил я.
— А еще достать бабки, — добавил он.
— Это входит в процесс организации. Самое главное — убраться с улицы и найти базу.
Мы с Хоуком двигались довольно быстро — двое мужчин, спешащих на работу, — нигде не задерживались и не останавливались.
— Наверное, нас уже начали разыскивать, — сказал Хоук.
— Наверное, но, быть может, они пока не достали фотографий.
— А им карточки не нужны. Копы будут останавливать всех черных, которые ходят вместе с белыми, вот и вся процедура, — сказал Хоук.
— Мы можем взяться за руки, — предложил я, — и слиться с окружающей средой.
В Сан-Франциско уже вовсю работал городской транспорт. Разъезжало множество такси и еще больше маленьких иностранных машинок.
Молоденькие женщины, благоухающие цветочными шампунями, душистым мылом и дорогими духами, были одеты в костюмы мужского покроя, узкие, с высокими разрезами юбки и держали в руках сумочки, весьма напоминающие портфели. Многие — в дорогих платьях — были обуты в кроссовки, а туфли на высоких каблуках прятали в пластиковых пакетах с логотипом «Найман-Маркус» или «ГАМП». Деловые женщины, полные задора, живости или отчаяния...
Земля обетованная.
У Юнион-сквер мы свернули на Пауэлл-стрит и двинулись к гостинице «Сан-Фрэнсис». Фуникулер не работал, так как линия была на ремонте, и поэтому движение на Пауэлл-стрит было как никогда оживленным. На углу Пост-стрит две прелестные женщины наблюдали за торопящимися на работу мужчинами. Когда мы поравнялись с ними, одна из них спросила:
— Джентльмены мечтают о приключении?
Хоук взглянул на меня, его лицо было готово расплыться в улыбке.
— В семь тридцать утра? — спросил я.
Обе блондинки. Та, что заговорила, — в аккуратном красном платье с большими белыми пуговицами. Высокие каблуки, волосы коротко подстрижены, как у принцессы Дианы, а макияж наложен умело и без вызова. Ее подружка — в авторских джинсах и хлопчатобумажном бежевом свитере с глубоким вырезом. Вместо ремня — толстый голубой шнурок.
Высокие каблуки.
— Для забав никогда не рано, — сказала Красное Платье.
— А что, леди, у вас есть куда нас отвезти? — спросил Хоук.
— Разумеется. Миленькая квартирка. Каждая из нас обойдется вам в сотню.
— По сотне за девиц с улицы? — спросил я.
Красное Платье пожала плечами:
— Мы стоим раза в два больше. Меня зовут Фэй, а это Мэг.
Я взглянул на Хоука. Он ухмылялся.
— Господь нас не оставил, — сказал он.
— Поедем на такси? — спросил я Фэй.
— Да, — ответила она. — Взять лучше напротив отеля.
Мы отправились к гостинице, и швейцар подозвал нам машину. Я сунул ему доллар, Хоук, я и Мэг сели сзади. Фэй расположилась рядышком с водителем.
— А вас как зовут? — спросила Мэг.
— Фрюк, — сказал я.
— Фряк, — сказал Хоук.
Мэг со всей серьезностью кивнула.
— Буду рифмовать, — сказала она, — так легче запомнить. Значит, Фряк — черняк.
— Фрюк — говнюк, — добавила Фэй с переднего сиденья.
Шофер расхохотался и отъехал от тротуара.
Мы объехали Юнион-сквер, двинулись по Стоктону, а затем через Маркёт. Остановились у четырехэтажного, с облупившейся краской бежевого дома на углу Мишн и Седьмой. В галерее на первом этаже размещался салон видеоигр.
Мы расплатились с шофером и вошли вслед за женщинами в дверь слева от арки. Короткий коридор, в конце — ведущая наверх лестница.
Поднявшись по ней, мы попали в квартиру с окнами на Мишн. Там была большая квадратная гостиная, по одной стене которой располагался белый моноблок: раковина, плита, холодильник.
Кушетка, застеленная зеленым плисовым покрывалом, дубовый стол, четыре хромированных стула с плетеными сиденьями и покрашенное желтой краской сосновое бюро. Напротив кушетки на фальшивой медной подставке помещался цветной телевизор, справа от моноблока — короткий коридорчик.
— Ребята, не хотите чего-нибудь? Выпить или еще чего? — спросила Фэй.
— Рановато, — сказал я. — Ничего, если я телевизор включу?
Фэй пожала плечами, а Мэг спросила:
— Кофе?
— С удовольствием, — отозвался Хоук.
Я включил телевизор, и на экране появилось лицо Дайаны Сойер. Так близко и вместе с тем так далеко. Я убавил звук.
— Ребята, сначала бизнес. Двести монет вперед, — сказала Фэй. Мэг колдовала у плиты.
— У вас есть сутенер? — спросил я.
Фэй взглянула на меня так, словно я был маленьким ребенком.
— Конечно. Без кота работать не дадут.
— Он приходит и каждый день снимает с вас деньги?
Мэг отвернулась от плиты и взглянула на меня. Фэй улыбнулась, подошла ко мне ближе, обвила шею руками и крепко-крепко прижалась ко мне всем телом.
— Забудь о нем, милый, лучше давай познакомимся поближе, — промурлыкала она.
— Ты его все равно почувствуешь, — предупредил я. — У меня за поясом пистолет, но я не полицейский.
Фэй отстранилась и спросила:
— Что за дела?
Мэг вернулась от плиты, в ее руках был кофейник, до краев наполненный растворимым кофе.
— Значит, вы, ребята, из полиции нравов, — догадалась она.
— Кто-кто, а мы меньше других подходим на роль полицейских, — сказал Хоук. — Когда приходит кот?
— Нет у нас никакого кота, — улыбнулась Фэй. — Вы, ребята, нас неверно поняли. Мы просто хотели слегка поразвлечься. А вам хочется развлечься?
— Нет, не хочется, — отверг предложение я. — Нам хочется знать, когда приходит за долей сутенер.
— Очень хочется, — добавил Хоук.
Передача по телевизору прервалась, чтобы уступить экран местным новостям. Восемь двадцать пять. На нем появились фотография Хоука и одна из моих. Я подошел и включил звук.
— Полиция, — сказал телекомментатор, — разыскивает двоих мужчин, совершивших дерзкий побег из тюрьмы Милл-Ривер сегодня рано утром.
Обе женщины уставились на экран, по которому проплывал текст: описание нашей внешности и приметы.
— Эти мужчины, прибывшие из Бостона, вооружены и очень опасны. А теперь репортаж из пекарни Нормана.
Я выключил телевизор.
— Они прибавили мне лишних пятнадцать фунтов, — возмутился я.
— Эта твоя фотография стояла у Сюзан в квартире, — сказал Хоук.
— Почему твой вес назвали правильно? Почему тебе не прибавили пятнадцать фунтов? — поинтересовался я.
— Господи Боже, — выдохнула Фай.
— Мы же говорили, что не полицейские, — успокоил ее Хоук.
— Правда, соврали насчет имен, — признался я. — Но это вы и так поняли.
— Что вам нужно? — спросила Мэг.
— Попробуем еще раз, — сказал я. — Когда кот собирает дань?
— По понедельникам и пятницам. — У Мэг была оливковая кожа, совершенно не вяжущаяся с платиновыми волосами. Она с трудом сглотнула, словно у нее болело горло. — Что вы намерены предпринять?
— Сегодня четверг, — сказал я, и Хоук кивнул. — Полтора дня на отдых и болтовню с милыми дамами, а потом явится кот с карманами, набитыми деньгами.
— Вы не сможете ограбить Лео, — заявила Фэй.
— Сутенеров грабить — одно удовольствие, — мягко произнес Хоук. — У них полно денег, и они не станут жаловаться полицейским. К тому же они этого заслуживают.
— Лео — дурной человек, — предупредила Мэг. — То есть действительно дрянь. Однажды он поджег девушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25