Йама вспомнил сержанта Родена, который говорил, что самые лучшие военачальники сами выбирают момент для атаки, а плохих, подобно кораблю в шторм, вынуждают обстоятельства.
– Ты права, – сказал он. – Страх – чувство естественное, но я обязан его контролировать. Спасибо.
– За что? За то, что я оказалась идиоткой? За то, что позволила тебе отправиться в эту ловушку? За то, что не помогла тебе, когда все пошло вразнос?
– За то, что доверилась мне и рассказала о себе.
Пока «Соболь» выходил на глубину, они смотрели, как вспыхивают за кормой последние залпы фейерверка, а потом уснули в объятиях друг друга. Когда забрезжил рассвет, Йама выскользнул из рук Таморы. Кто-то, очевидно, Пандарас, накрыл их одеялом. Тамора вздохнула и широко зевнула, показав острые белые зубы и черный язык.
– Спи, спи, – сказал ей Йама.
На корабле все спали, только старый Фалерус стоял вахту. Должно быть, новый пассажир все еще находился в «вороньем гнезде», так как на циновках под навесом спали только Пандарас и Элифас. Сильный ветер подгонял «Соболя», наполняя его треугольный парус, вода пенилась и бурлила по обе стороны носа. Кругом до бесконечности простиралась Великая Река. Краевые Горы казались лишь тонкой цепочкой, плывущей в светлеющем небосклоне. Вода была здесь не привычного коричневого или бурого цвета, а того же темно-синего тона, что и предрассветное небо. Глубина реки в этом месте доходила до лиги, а некоторые впадины вгрызались в самый киль мира. Не верилось, что и сюда могут прийти перемены, тем не менее прибрежные города с каждым годом оказывались все дальше на суше. Река отступала. Когда-нибудь Великая Река пересохнет даже здесь, оставив после себя лишь цепочку мелеющих озер посреди глубокой бесплодной долины.
Йама облокотился о кормовой поручень. Ветер сдувал со лба буйные пряди его черных волос. По всей реке виднелись огни громадных рыбацких барж. Йама задумался, какие чудовища таятся в этих неизмеримых глубинах под килем «Соболя», и впервые за много дней ощутил подергивание смертоносной машины, которая в ледяном одиночестве висела на своей орбите в миллионах лиг от обитаемого мира, связанная с ним неощутимой нитью, подобно тому, как несчастные котики были соединены с операторами проволокой и кабелями. Но кто был куклой, а кто кукловодом? И чем все окончится? Он припомнил вывод из сложных расчетов своего приемного отца относительно усыхания реки и, несмотря на теплеющий солнечный свет, содрогнулся.
Потом он вынул свой томик Пуран. Яркие рельефные картинки ожили под его взглядом и повели свой рассказ, обращаясь непосредственно к воспринимающему центру его подсознания. Йама догадался, что, по всей видимости, в страницы вмонтированы машины. Неужели в каждой книге таится скрытый смысл? Неужели его детские сны о прошлом были такими яркими потому, что книги из библиотеки замка частенько лежали у его кровати?
Но тут он погрузился в последние главы истории Анжелы, и все пустые размышления вылетели у него из головы.
Когда Анжела вернулась с дальней стороны реки, она встретилась со своими соратниками, ожидавшими ее возле домов, а затем сразу направилась к господину Нарьяну, архивисту города Сенша, и рассказала ему о том, что узнала.
Архивист как раз занимался с учеником, но, как только появилась Анжела, он тотчас отослал несчастного прочь. Анжела подкрепилась чаем, который подала жена архивиста, тихая, похожая на ящерицу женщина, принадлежащая к основной расе Сенша. Затем Анжела поведала о своих приключениях на той стороне реки.
Архивист понял, что она была у края мира и впервые за все время не смог побороть страх. Он испугался того, что она могла натворить среди оракулов на дальней стороне реки, что могла там изменить.
А Анжела, будто дразня его, спросила:
– Разве ты не хочешь услышать мой рассказ? Разве не в этом твое предназначение?
– Я выслушаю все, что ты пожелаешь мне сообщить, – ответил архивист. Несмотря на смятение, он говорил с достоинством, и это ей понравилось.
– Ваш мир – прямая линия, – начала Анжела. – Тебе известно что-нибудь о вибрации?
Архивист покачал головой.
Анжела вытянула руки ладонями вниз и покачала ими туда-сюда.
– Это ваш мир. Все живое обитает на длинной плоской поверхности, которая движется вокруг солнца. Это плато вращается по оси, потому солнце восходит с одного края, а затем движется обратно. Я добралась до конца мира, где река, которая тянется в половину его длины, падает в пустоту. Разумеется, я думаю, что ее воды должны где-то собираться и возвращаться в цикл, но выглядит все так, будто они уходят в никуда.
– Река вечно обновляется, – вставил архивист. – В то место, где она падает, раньше ходили корабли, но уже много лет, как этот город перестал быть портом.
– И это к счастью, иначе мои спутники давно уже были бы здесь. С той стороны реки тянется узкая полоса земли. Там нет жизни, нет даже насекомых. Нет почвы, нет камней. Воздух сотрясается от грохота водопада, в лучах солнца клубится туман. И там есть оракулы. Представляешь! В грозах и туманах! На краю света! – Анжела помолчала, чтобы произвести больше эффекта. – И один из них со мной говорил!
Она увидела, как потрясен архивист. Он молчал, глядя сквозь нее невидящими глазами, и думал о чем-то своем, ей не доступном. Анжела усмехнулась и продолжала:
– Не хочешь ли ты узнать, что он мне сказал? Это часть моей исповеди.
– А ты хочешь мне рассказать?
Архивист поднял на нее взгляд, и Анжела увидела, что его переполняет покорность и любовь, она поняла, теперь он, как и все другие, принадлежит ей, она может распоряжаться им по своему усмотрению.
Эта мысль вызвала в ней волну отвращения. Она хотела видеть в нем друга, а не послушную куклу или любимую собачку. Анжела провела рукою по лбу. Волосы ее были острижены очень коротко по моде строителей микрогравитационных конструкций – стрижка устарела десять миллионов лет назад. Жесткие волосы скрипнули под ее ладонью.
– Нет, нет! Не хочу. Не сейчас, – воскликнула она. Вместо этого Анжела рассказала архивисту, что сообщил ей корабль о сотворении Ока Хранителей. Казалось, история доставила ему еще больше радости. Такое он мог охватить умом. Выслушав Анжелу, архивист заметил:
– В Пуранах всё так и описано.
– А написано ли там, – спросила Анжела, – почему Слияние поместили у одной из звезд ореола между моей Галактикой и Оком Хранителей?
– Ну конечно! Для того, чтобы мы могли славить Хранителей. Око взирает на всех нас.
Стандартный ответ, взятый из комментариев в конце последней суры Пуран. Он не может сообщить ей ничего нового. Никто в этом странном мире не выдумал ничего нового с самого момента его создания, но она это изменит! Если она собирается здесь царствовать, в первую очередь надо сбросить старых богов.
По городу тотчас разнеслось известие, что Анжела разбудила один из оракулов на дальней стороне реки. Любопытствующие горожане заполонили улицы вокруг ее дома. Теперь она больше не могла бродить по городу, где пожелает. Повсюду сразу собирались толпы народа. Из уст в уста передавали рассказ о том, что, боги хотели забрать ее на небеса, но она отказалась. Сама Анжела таких историй о себе не рассказывала, это горожане приспосабливали ее слова к своим представлениям. Она пыталась проповедовать учение, что нет ничего, кроме материальной Вселенной, что не существует богов, которые могут простить и вознаградить, что каждый человек сам несет ответственность за свою судьбу. «Ловите мгновение», – говорила она, а они сделали этот афоризм своим боевым кличем. Поклонники повсюду малевали лозунги, и многие уже не имели к ее словам никакого отношения.
Каким-то образом в умах жителей Сенша укоренилась мысль, что они так же, как Анжела, могут общаться с оракулами на той стороне реки без посредничества жрецов и священников и что личное спасение становится им вполне доступно. Тысячами они отправлялись в паломничество через реку. Пилигримов стало так много, что городские рынки закрылись, ибо торговцы переместились к докам, чтобы снабжать провизией отправляющихся в путешествие через реку. А Анжела тем временем превратилась в пленницу в собственном доме. Последователи окружали ее денно и нощно, благоговейно следя за каждым ее движением. Ей приходилось подниматься на крышу, чтобы все жаждущие могли ее видеть и слышать. Она пыталась освободить их от привычки бездумно поклоняться Хранителям, пыталась создать из них армию, которой можно воспользоваться против корабля, когда он в конце концов за ней явится.
Она создавала различные устройства, чтобы при необходимости обеспечить себе бегство. Защитный костюм, увеличивающий во много раз мускульную силу. Прерыватель цепи, разрушающий энергетическую сеть, от которой питаются мириады крохотных машин. Она поковырялась в гравитационных блоках грузовых платформ и с трудом, но все же сумела перепрограммировать несколько пойманных машин. Однако погрузившись в эти заботы, она постоянно чувствовала, что время уходит, и когда корабль наконец появился, Анжела ощутила чуть ли не облегчение.
Корабль подтянулся к городским докам, а Анжела поднялась на крышу своего дома. Корабль подверг себя перестройке и теперь выглядел огромным черным клином, состоящим из множества расположенных ярусами пластин. Его пирамидальный контур возвышался над всеми башнями города. Анжела понимала, что корабль намерен заполучить ее обратно, но она сумеет ускользнуть, если ей удастся повернуть мощь корабля против него самого.
Анжела настояла на прогулке к докам. Молодые люди, ее ближайшие друзья, были очень перепуганы, но возражать не посмели. Двоим она поручила нести прерыватель цепи, а остальных вооружила пистолетами.
Улицы были практически пусты. Тысячи и тысячи горожан отправились к докам приветствовать корабль. Их сдерживала тонкая цепь магистраторов и машин. Толпа беспокойно гудела. Ее шум вздымался, как волны, снова опадал, но никогда не стихал до конца. Машины неустанно шарили лучами по плотному морю голов. Произошло несколько неприятных инцидентов: в передних рядах откуда-то взялись раненые; упав на колени, они завывали и держались за лица. А когда Дрин, комиссар Сенша, поднялся на гравитационной платформе к вершине корабля, чтобы приветствовать ее экипаж, толпа с энтузиазмом подалась вперед, так что плетки и машины магистраторов едва ее удержали.
Анжела поняла, что сейчас у нее есть единственный шанс захватить корабль, отняв его у команды. Она выстрелила из прерывателя, и все до одной машины посыпались с неба на землю, сгорев от энергетического скачка. Магистраторы оказались безоружны. Толпа неудержимым потоком рванулась вдоль доков к кораблю. Анжела видела, как платформа Дрина отдалилась от макушки корабля (она черпала энергию из мирового гравитационного поля) и двинулась по направлению к летающим садам над дворцом из розового песчаника. К Анжеле сквозь толпу прорывался архивист. Анжела приказала своей свите доставить его во дворец, а сама отправилась организовывать осаду.
Во всем городе не было энергии. Люди как будто с цепи сорвались, складывалось впечатление, что только присутствие машин заставляло их сохранять человеческий облик. Повсюду царило пьянство, азартные игры, бесстыдное распутство. Горели здания, шайки грабителей громили базары. Однако сподвижники Анжелы все еще беспрекословно ей повиновались. Они погрузили на платформы батареи для местной системы питания, окружили дворец и бросились в атаку на летающие сады. Некоторые, управляя модифицированными платформами, по кускам разрушали питающую их структуру, другие выращивали башни при помощи самокатализирующейся каменной кладки.
Анжела сидела на крыше дворца в окружении своих последователей, над ее головой кружилась стайка машин, которых ей удалось перепрограммировать. К ней привели архивиста. Лицо его покрывали ссадины, волосы растрепались, серьезных ран не было, но все равно он от страха потерял голову. Анжела подозвала его, и он, собрав остатки собственного достоинства, предстал перед ней.
Она спросила:
– Теперь, когда я отобрала у вас город, что мне с ним делать?
– Ты еще не закончила свой рассказ, – произнес архивист, и в голосе его прозвучал намек на вызов, однако через секунду он добавил уже просительным тоном: – Мне бы хотелось услышать конец.
– Мои соплеменники могут тебе рассказать. Сейчас они прячутся наверху вместе с Дрином, но это ненадолго. – Анжела указала на дюжину мужчин, которые вставляли платформу в самодельный аппарат запуска, и объяснила, как ей удалось усилить ее антигравитационные свойства.
– Если понадобится, мы порежем эти летающие леса на мелкие кусочки или же достроим башни и штурмом возьмем остатки, но я думаю, они сдадутся намного раньше.
– Дрин не является правителем города.
– Теперь не является. Архивист рискнул подойти ближе.
– Что повергло тебя в такой гнев? – спросил он. – Что ты там узнала?
Анжела рассмеялась. Никто из них не понимал. Они ведь не люди, как могут они ее понять, ее, последнее человеческое существо во Вселенной?
– Я расскажу тебе о гневе, – наконец воскликнула она. – Это нечто, о чем вы забыли, а может быть, никогда не знали. Гнев – это движущая сила эволюции, и конца эволюции тоже.
Она выхватила кубок вина из рук у сподвижника, единым духом осушила его и отбросила в сторону. Вино теплой волной смешалось с ее презрительным гневом. Анжела продолжала:
– Мы летели долго-долго, не живые, но и не спящие. Наши тела были лишь закодированным потенциалом, трижды отлитым в кристаллической решетке золота. Корабль летел так быстро, что время закуклилось вокруг его оболочки, тем не менее путешествие заняло тысячи лет по бортовому времени. В конце этого бесконечного пути мы не проснулись, мы родились заново. Точнее сказать, родились другие, но совсем как мы, прежние, хотя память о прежней жизни у меня сохранилась, как будто она – моя собственная. И эти новые существа узнали, что Вселенная не создана для удобства людей. Галактика, которую им довелось увидеть, лежала в руинах и была мертва.
Анжела взяла в свои ладони руку архивиста и крепко сжала, продолжая рассказывать ему о гибели соседней галактики, о разорванных в клочья туманностях, о планетах, сорванных со своих орбит гравитационными вихрями, о мирах, обожженных взорвавшимися звездами. Она рассказала обо всем, что узнала.
– Знаешь ли ты, сколько галактик пережили такие катаклизмы? Практически все. Жизнь – это статистическая флуктуация. Наша Галактика никогда не сталкивалась с другой, соотносимой с ней по размеру, во всяком случае, не сталкивалась столь долгое время, что на планетах вокруг некоторых звезд успела возникнуть и эволюционировать жизнь. По всей вероятности, жизнь эта – явление уникальное, иначе в бесконечной Вселенной существовали бы и другие цивилизации. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что во Вселенной мы одиноки и, следовательно, должны сами распоряжаться собой, как умеем. Нельзя закрывать глаза на истину, как предпочитают делать ваши Хранители, Вместо этого нужно ловить мгновение и переделать Вселенную по своему усмотрению с помощью тех технологий, которые использовали Хранители, создавая себе укрытие.
– Ты не можешь стать Хранителем, – возразил архивист. – Теперь никто уже не может. Ты не должна лгать этим невинным людям.
– Мне нет нужды лгать. Они взяли мою историю и превратили ее в свою собственную. И теперь они видят, какие богатства могут унаследовать, если, конечно, у них хватит духу. Дело не ограничится одним этим городом. Будет настоящий крестовый поход! – Анжела погрузила взгляд в черные глаза архивиста и мягко добавила: – Ты ведь все запомнишь, правда?
Архивист промолчал, но она чувствовала, что он принадлежит ей душой и телом и так будет всегда. Казалось, что разговор навеял на него глубокую печаль, сама Анжела тоже огорчилась, что приходится его использовать для своих целей, тогда как дна хотела видеть в нем друга.
Вокруг них ликовала толпа ее сподвижников. Платформа ракетой взлетела вверх и врезалась в нижнюю часть висячих садов. От несущей конструкции отвалился огромный кусок.
Грязь и камни полетели на шпили дворцовой крыши, а обломок, вращаясь, улетел в темноту. Толпа радостно загудела, Анжела увидела, что на краю искореженного сада появились человеческие фигуры. Один из людей что-то бросил вниз, и предмет тут же принесли Анжеле.
Это оказалась трубка с посланием. Открыв ее, Анжела увидела гибкую пленку с мерцающим лицом Дрина. Динамик трубки придавал его голосу визгливый и слегка металлический оттенок. Анжела выслушала его просьбы, и сердце ее наполнилось ликованием и надеждой.
– Да, – сказала она, но так тихо, что слышать ее мог разве что один архивист. Она встала, подняла над головой руки и, когда все взоры обратились к ней, воскликнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43