Лейтенант уже обратила внимание на странные авиарейсы между Багдадом и Тегераном. Она пересекла помещение станции и подошла к сержантам.
– В чем дело, чиф? – спросила она.
Главный сержант прокрутил записанную информацию на экране компьютера, показав ей переведенное содержание отдельных расшифрованных переговоров, и постучал пальцем по экрану, чтобы обратить внимание лейтенанта на временные отметки.
– Посмотрите, мэм, вот это люди, которые уносят ноги из Додж-Сити, – объяснил он. К ним подошел кувейтский майор. Измаил Сабах был дальним родственником королевской семьи, получил образование в Великобритании, в Дартмутской военной академии, и пользовался признанием американского персонала. Во время войны в Персидском заливе он оставался в Кувейте и принимал активное участие в движении сопротивления против иракских оккупантов, причем был одним из самых активных его членов. Он ушел в подполье, собирал ценную информацию о расположении и передвижении иракских войск и передавал ее в Саудовскую Аравию, пользуясь главным образом телефонами сотовой связи, способными подключаться к гражданской телефонной сети за границей, причем иракская контрразведка была не в силах перехватить эти передачи. За это время он потерял трех близких родственников, казненных иракцами. В результате он накопил не только опыт, но и ненависть к стране, расположенной к северу от Кувейта. Спокойный и незаметный человек лет тридцати, майор Сабах, казалось, становился день ото дня все мудрее. Он наклонился к экрану компьютера и прочитал перевод перехваченных переговоров.
– Как это у вас говорится – крысы бегут с тонущего корабля?
– Вы тоже так считаете, сэр? – спросил главный сержант, опередив лейтенанта.
– Убегают куда – в Иран? – спросила американка. – Я знаю, все на то указывает, но этому трудно поверить.
– Как трудно поверить и в то, что они послали свои ВВС в Иран, но иранцы задержали у себя их истребители и разрешили летчикам вернуться домой, – поморщился майор Сабах. – Вам следует лучше познакомиться с местными обычаями, лейтенант.
Я и без советов уже знаю, что здесь трудно в чем-нибудь разобраться, подумала американка.
– Что еще вы узнали? – обратился Сабах к сержанту.
– Они ведут переговоры и затем замолкают, снова ведут переговоры и опять замолкают. Вот сейчас тоже ведутся переговоры, и дешифровальщики в военном городке короля Халеда пытаются расшифровать их.
– Радиолокационное наблюдение установило, что из Мехрабада в Багдад вылетел самолет, похожий на небольшой реактивный авиалайнер.
– Вот как? Тот же самый, что и раньше? – спросил Сабах у лейтенанта.
– Да, майор.
– Что еще? Мне нужны любые сведения.
– Майор, этим, наверно, сейчас и занимаются компьютеры. Может быть, минут через тридцать мы узнаем что-то новое, – ответил главный сержант.
Сабах закурил сигарету. Станция «Пальма» официально принадлежала Кувейту, и курение не было здесь запрещено – к облегчению одних американцев и негодованию других. Несмотря на свое относительно невысокое воинское звание, Сабах занимал видный пост в разведывательной службе своей страны. Скромное поведение и мягкие манеры составляли резкий контраст с его выдающимися заслугами во время войны, о которых он читал лекции в Англии и в Америке.
– Что вы думаете об этом? – спросил он, уже имея собственную точку зрения.
– Вы сами сделали самое вероятное предположение, сэр. Они уносят ноги, – ответил главный сержант.
– Через несколько часов или дней в Ираке не будет правительства, и Иран содействует тому, чтобы воцарилась анархия, – закончил эту мысль майор Сабах.
– Опасная штука, – выдохнул главный сержант.
– Я бы сформулировал это по-другому – катастрофа, – мягко поправил его Сабах. Он покачал головой и мрачно улыбнулся, завоевав еще большую симпатию американских военных.
***
«Гольфстрим» совершил посадку после рейса из Тегерана, продолжавшегося, по часам Бадрейна, шестьдесят пять минут. Пунктуально, будто швейцарская компания «Суисэйр», подумал он. Этого следовало ожидать. Как только самолет остановился и его дверца открылась, из нее опустился трап и на покрытие аэродрома вышли пять пассажиров, которых приветствовали с тщательно продуманной притворной вежливостью, на которую они ответили тем же. Небольшая кавалькада «мерседесов» немедленно доставила гостей в роскошные апартаменты в центре городе. В случае, если что-нибудь сорвется в заключенном соглашении, там же их, разумеется, и убьют. Едва «мерседесы» выехали с аэродрома, как два генерала со своими женами и детьми в сопровождении телохранителей вышли из здания терминала, отведенного для высокопоставленных персон, и быстро поднялись в салон «гольфстрима». Второй пилот поднял трап, закрыл дверь, и двигатели снова заработали – на все это по наручным «Сейко» Бадрейна потребовалось меньше десяти минут. Не теряя времени, самолет вырулил на взлетную дорожку для обратного рейса в международный аэропорт Мехрабад. Все произошло настолько быстро и очевидно, что персонал башни управления полетами не мог понять, что происходит. Бадрейн знал, насколько трудно решить проблему безопасности. Есть вещи, которые нельзя скрыть от посторонних глаз, по крайней мере такие вещи, как эти. Было бы намного лучше воспользоваться коммерческим рейсом и обращаться с улетающими генералами, как с обычными пассажирами, но между двумя странами не было регулярных авиарейсов, да и генералы сами не согласились бы на столь плебейское обращение. Так что теперь авиадиспетчеры на башне управления полетами догадываются, что специальный рейс прибыл в Багдад и затем вылетел из Багдада при необычных обстоятельствах, и об этом же знают служащие терминала, от которых требовалось раболепно прислуживать генералам и их сопровождающим. Это было бы не столь важно, если бы речь шла об одном таком рейсе. Но за ним последуют другие.
Может быть, это не особенно существенно для всего Великого плана. Ничто не могло теперь остановить развитие событий, которые он привел в движение, но это оскорбляло профессиональное достоинство Али Бадрейна. Было бы куда лучше все происходящее держать в секрете. Он пожал плечами и направился обратно к терминалу для высокопоставленных персон. Нет, это не так уж важно, а своими действиями он завоевал расположение весьма могущественного человека, стоящего во главе могущественнейшей страны, причем добился этого всего лишь переговорами, объясняя людям то, что они уже сами знали, помог им принять решение, без которого они не могли обойтись, несмотря на любые усилия. Какой странной бывает жизнь…
***
– Тот же самый. Боже милостивый, он же провел в аэропорту всего несколько минут!
Радисты не пожалели сил, и теперь радиопереговоры, касающиеся этого самолета, были выделены из массы остальных радиосигналов и оператор, отличный армейский переводчик, прослушивал их с помощью наушников. Несмотря на то что языком международной авиации является английский, пилот этого самолета говорил на фарси. Наверно, считал это мерой безопасности, подумал переводчик. На самом деле переговоры на фарси всего лишь выделяли этот самолет из числа остальных, и за ним теперь следили радиолокаторы и радиопеленгаторы. Содержание переговоров было самым обычным, если не считать языка, на котором они велись, и того обстоятельства, что самолет находился в багдадском аэропорту так недолго, что даже не успел дозаправиться. Это означало, что все спланировано заранее и вряд ли вызывает удивление при возникших обстоятельствах, но тем не менее весьма любопытно. Высоко в небе, над дальним северо-западным берегом Персидского залива, барражировал американский АВАКС, тоже следивший за этим самолетом. Интерес к загадочным рейсам, проявленный станцией «Пальма», возрос до такой степени, что самолет раннего радиолокационного обнаружения и оповещения Е-3В был переведен из своего обычного района патрулирования. Его сопровождали теперь четыре истребителя F-15 «игл» саудовских ВВС. Иранские и иракские службы электронной разведки заметят это и поймут, что кого-то интересует происходящее, или задумаются над тем, что происходит, потому что их не поставили в известность. Игра была очень увлекательной, причем ни одна из сторон не знала всего, что ей хотелось бы знать, и считала – в данный момент в игре принимали участие три стороны, – что другая сторона знает слишком много. На самом же деле ни одна из сторон не имела полного представления о том, что происходит.
***
На борту «Гольфстрима G-IV» разговаривали по-арабски. В хвостовой части самолета, где шум двигателей заглушал голоса, два генерала беседовали между собой, тихо и нервно. Их жены молча сидели в напряженном ожидании, а дети читали книжки или дремали. Труднее всего было телохранителям, которые знали, что, если в Иране что-то случится, их постигнет бессмысленная смерть. Один из них сидел в середине салона и внезапно почувствовал, что кушетка, на которой он расположился, непонятно почему кажется мокрой. Телохранитель провел рукой… Что-то липкое и…, красное? Наверно, томатный сок или что-то еще. Раздраженный этим, он прошел в туалет, вымыл руки и захватил бумажные салфетки, чтобы протереть ими кушетку. После этого телохранитель отнес грязные салфетки обратно в туалет, сел, посмотрел в иллюминатор на горы и невольно подумал, увидит ли он новый восход, еще не зная, что только что ограничил число предстоящих ему восходов до двадцати.
***
– Вот, смотрите, – произнес главный сержант. – Это были заместитель командующего иракских ВВС и командир Второго корпуса иракской армии, вместе с семьями, – добавил он. Потребовалось чуть больше двух часов с момента перехвата шифрованного сигнала, чтобы расшифровать полученные переговоры.
– Генералы, жизнью которых можно рискнуть? – спросила лейтенант.
– Да, пожалуй, – кивнул майор Сабах. – Теперь нам нужно попытаться обнаружить еще один самолет, вылетающий из Мехрабада вскоре после того, как приземлится этот.
– И каким будет пункт его назначения, сэр?
– А-а. Хороший вопрос, лейтенант, правда?
– Судан, – пробормотал главный старшина. Он служил на Ближнем Востоке уже два года, и это была его вторая смена на «Пальме».
– Не стану спорить с вами, сержант, – подмигнул ему майор Сабах. – Мы скоро установим это с помощью числа рейсов из Багдада. – Он действительно не мог быть уверенным относительно деталей этой странной операции до того момента, пока не будет установлен цикл рейсов из Багдада в Тегеран и из Тегерана куда-то еще. Правда, майор уже сообщил своему начальству, что происходит нечто необычное. Скоро то же сделают и американцы.
***
Двадцать минут спустя предварительный доклад был выслан из военного городка короля Халеда в Форт-Мид, штат Мэриленд. Там из-за разницы во времени он оказался на столе дежурного офицера вскоре после полуночи. Из Агентства национальной безопасности доклад переслали по оптико-волоконному кабелю в Лэнгли, штат Виргиния, где он попал сначала в «Меркурий» – центр связи, – а затем был передан наверх, в оперативный центр ЦРУ, комната 7-F-27 в старом здании штаб-квартиры американской разведки. На каждом этапе информация передавалась в первозданном виде, иногда в сопровождении оценок местных экспертов, но большей частью без них, а если считали необходимым дать свои комментарии, они следовали за основным текстом, чтобы офицеры различных смен, оценивающие влияние событий на национальную безопасность, могли сами принять решение об их важности и таким образом продублировать работу других. В большинстве случаев это было разумным, но при быстро меняющейся ситуации очень часто не приносило никакой пользы. Проблема заключалась в том, что в момент кризиса трудно уловить разницу.
Дежурным офицером по оценке национальной безопасности в ЦРУ был в этот момент Бен Гудли, стремительно делавший карьеру в управлении разведки, где он недавно занял эту должность в худшей – ночной – смене из-за недостаточного стажа. Как всегда, он продемонстрировал здравый смысл, обратившись к специалисту по этому региону, и начал передавать ему страницы распечатки, как только кончал их читать.
– Разбегаются, – произнес специалист, прочитав третью страницу. Это не было особенно неожиданным, но и не принесло удовлетворения.
– У вас нет никаких сомнений?
– Мой мальчик, – специалист был на двадцать лет старше своего босса, – они летят в Тегеран не за покупками.
– СРО? – спросил Гудли, имея в виду специальную разведывательную оценку, важный официальный документ, предназначенный для непредвиденных ситуаций.
– Пожалуй. Иракское правительство разваливается. – В этом не было ничего удивительного.
– Сколько у них времени? Три дня?
– В лучшем случае.
– О'кей, начнем составлять черновик, – сказал Гудли и встал.
Глава 17 Возрождение
Нет ничего неожиданного в том, что важные события никогда не происходят в удобное для вас время. Рождение ли ребенка или чрезвычайная ситуация словно нарочно находят людей, которых они касаются, или в кровати спящими или больными. В данном случае ничего не требовалось предпринимать. Бен Гудли выяснил, что у ЦРУ нет там агентов, способных подтвердить поступившую разведывательную информацию, и хотя его страна была заинтересована в регионе, сделать что-либо было нельзя. Средства массовой информации еще не пронюхали про эти события и, как это часто происходит, ЦРУ станет делать вид, что ему ничего не известно до тех пор, пока новости не станут достоянием общественности. Поступив таким образом, Центральное разведывательное управление укрепит веру публики в то, что средства массовой информации способны проникать в секреты не менее эффективно, чем федеральные агентства. На самом деле так бывало далеко не всегда, но все-таки чаще, чем этого хотелось Гудли.
СРО будет коротким. Содержание доклада не требовало длинных рассуждений, а представить собственно факт не так уж и сложно. Гудли и его специалист по региону потратили полчаса на составление черновика. Принтер сделал печатную копию доклада для внутреннего служебного пользования ЦРУ, а затем модем передал доклад по защищенным каналам связи в заинтересованные федеральные агентства. Покончив с этим, они вернулись в оперативный центр.
***
Головко старался уснуть. Аэрофлот только что закупил десять новых реактивных лайнеров «Боинг-777» для использования на международных рейсах в Нью-Йорк, Чикаго и Вашингтон. Они были намного комфортабельнее и надежнее советских авиалайнеров, на которых ему приходилось летать в течение многих лет, но ему не становилось уютнее при мысли, что самолет, на котором он летит так далеко, имеет всего два двигателя, хотя бы и сделанных в Америке, вместо четырех, как раньше. По крайней мере кресла в первом классе были удобными, а русская водка, которую ему принесли вскоре после взлета, высшего качества. Сочетание того и другого позволило ему заснуть на пять с половиной часов, но над Гренландией он проснулся – организм начал реагировать на смену часовых поясов. Телохранитель, сидящий рядом, продолжал спать и видел сны, соответствующие его профессии. Где-то в хвостовом отделении на откидных сиденьях, наверно, спали стюардессы.
Раньше, подумал Сергей Николаевич, все было не так. Он летел бы на специальном самолете, снабженном всеми средствами связи, и если бы что-то случилось в мире, его немедленно поставили бы в известность. Но больше Головко огорчало, что в мире действительно что-то происходило, просто не могло не происходить. Так случается всегда, думал он в темноте под ровный гул двигателей. Ты летишь на важную встречу, потому что опасаешься чего-то, и вот, пока летишь, происходит именно то, чего ты опасался. Происходит – а ты ничего не можешь предпринять, если не потому, что нет связи, так по той причине, что не имеешь возможности посоветоваться со своими старшими помощниками. Ирак и Китай. К счастью, эти две горячие точки разделяет огромное пространство. И тут Головко напомнил себе, что еще большее расстояние отделяет Москву от Вашингтона, и чтобы попасть из одного города в другой, нужно лететь всю ночь на двухмоторном реактивном самолете. С этой приятной мыслью он повернулся на бок, сказав себе, что ему необходимо как следует выспаться.
***
Самое трудное заключалось не в том, чтобы вывезти их из Ирака, а чтобы переправить из Ирана в Судан. Давно прошло то время, когда иранским самолетам разрешали пролетать над территорией Саудовской Аравии, и единственным исключением было паломничество в Мекку – ежегодный хадж. Теперь пассажирские самолеты были вынуждены огибать Аравийский полуостров, затем они летели над Красным морем, прежде чем повернуть на запад, к Хартуму. Это втрое увеличивало расстояние и время рейса, а другой, более короткий, этап не мог начаться до тех пор, пока первый, более продолжительный, не заканчивался в Судане и высшие военные чины не размещались в поспешно подготовленных апартаментах, признав их достаточно удобными, а потом звонили в Багдад, упоминая в разговоре заранее согласованный код, подтверждающий, что все прошло благополучно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
– В чем дело, чиф? – спросила она.
Главный сержант прокрутил записанную информацию на экране компьютера, показав ей переведенное содержание отдельных расшифрованных переговоров, и постучал пальцем по экрану, чтобы обратить внимание лейтенанта на временные отметки.
– Посмотрите, мэм, вот это люди, которые уносят ноги из Додж-Сити, – объяснил он. К ним подошел кувейтский майор. Измаил Сабах был дальним родственником королевской семьи, получил образование в Великобритании, в Дартмутской военной академии, и пользовался признанием американского персонала. Во время войны в Персидском заливе он оставался в Кувейте и принимал активное участие в движении сопротивления против иракских оккупантов, причем был одним из самых активных его членов. Он ушел в подполье, собирал ценную информацию о расположении и передвижении иракских войск и передавал ее в Саудовскую Аравию, пользуясь главным образом телефонами сотовой связи, способными подключаться к гражданской телефонной сети за границей, причем иракская контрразведка была не в силах перехватить эти передачи. За это время он потерял трех близких родственников, казненных иракцами. В результате он накопил не только опыт, но и ненависть к стране, расположенной к северу от Кувейта. Спокойный и незаметный человек лет тридцати, майор Сабах, казалось, становился день ото дня все мудрее. Он наклонился к экрану компьютера и прочитал перевод перехваченных переговоров.
– Как это у вас говорится – крысы бегут с тонущего корабля?
– Вы тоже так считаете, сэр? – спросил главный сержант, опередив лейтенанта.
– Убегают куда – в Иран? – спросила американка. – Я знаю, все на то указывает, но этому трудно поверить.
– Как трудно поверить и в то, что они послали свои ВВС в Иран, но иранцы задержали у себя их истребители и разрешили летчикам вернуться домой, – поморщился майор Сабах. – Вам следует лучше познакомиться с местными обычаями, лейтенант.
Я и без советов уже знаю, что здесь трудно в чем-нибудь разобраться, подумала американка.
– Что еще вы узнали? – обратился Сабах к сержанту.
– Они ведут переговоры и затем замолкают, снова ведут переговоры и опять замолкают. Вот сейчас тоже ведутся переговоры, и дешифровальщики в военном городке короля Халеда пытаются расшифровать их.
– Радиолокационное наблюдение установило, что из Мехрабада в Багдад вылетел самолет, похожий на небольшой реактивный авиалайнер.
– Вот как? Тот же самый, что и раньше? – спросил Сабах у лейтенанта.
– Да, майор.
– Что еще? Мне нужны любые сведения.
– Майор, этим, наверно, сейчас и занимаются компьютеры. Может быть, минут через тридцать мы узнаем что-то новое, – ответил главный сержант.
Сабах закурил сигарету. Станция «Пальма» официально принадлежала Кувейту, и курение не было здесь запрещено – к облегчению одних американцев и негодованию других. Несмотря на свое относительно невысокое воинское звание, Сабах занимал видный пост в разведывательной службе своей страны. Скромное поведение и мягкие манеры составляли резкий контраст с его выдающимися заслугами во время войны, о которых он читал лекции в Англии и в Америке.
– Что вы думаете об этом? – спросил он, уже имея собственную точку зрения.
– Вы сами сделали самое вероятное предположение, сэр. Они уносят ноги, – ответил главный сержант.
– Через несколько часов или дней в Ираке не будет правительства, и Иран содействует тому, чтобы воцарилась анархия, – закончил эту мысль майор Сабах.
– Опасная штука, – выдохнул главный сержант.
– Я бы сформулировал это по-другому – катастрофа, – мягко поправил его Сабах. Он покачал головой и мрачно улыбнулся, завоевав еще большую симпатию американских военных.
***
«Гольфстрим» совершил посадку после рейса из Тегерана, продолжавшегося, по часам Бадрейна, шестьдесят пять минут. Пунктуально, будто швейцарская компания «Суисэйр», подумал он. Этого следовало ожидать. Как только самолет остановился и его дверца открылась, из нее опустился трап и на покрытие аэродрома вышли пять пассажиров, которых приветствовали с тщательно продуманной притворной вежливостью, на которую они ответили тем же. Небольшая кавалькада «мерседесов» немедленно доставила гостей в роскошные апартаменты в центре городе. В случае, если что-нибудь сорвется в заключенном соглашении, там же их, разумеется, и убьют. Едва «мерседесы» выехали с аэродрома, как два генерала со своими женами и детьми в сопровождении телохранителей вышли из здания терминала, отведенного для высокопоставленных персон, и быстро поднялись в салон «гольфстрима». Второй пилот поднял трап, закрыл дверь, и двигатели снова заработали – на все это по наручным «Сейко» Бадрейна потребовалось меньше десяти минут. Не теряя времени, самолет вырулил на взлетную дорожку для обратного рейса в международный аэропорт Мехрабад. Все произошло настолько быстро и очевидно, что персонал башни управления полетами не мог понять, что происходит. Бадрейн знал, насколько трудно решить проблему безопасности. Есть вещи, которые нельзя скрыть от посторонних глаз, по крайней мере такие вещи, как эти. Было бы намного лучше воспользоваться коммерческим рейсом и обращаться с улетающими генералами, как с обычными пассажирами, но между двумя странами не было регулярных авиарейсов, да и генералы сами не согласились бы на столь плебейское обращение. Так что теперь авиадиспетчеры на башне управления полетами догадываются, что специальный рейс прибыл в Багдад и затем вылетел из Багдада при необычных обстоятельствах, и об этом же знают служащие терминала, от которых требовалось раболепно прислуживать генералам и их сопровождающим. Это было бы не столь важно, если бы речь шла об одном таком рейсе. Но за ним последуют другие.
Может быть, это не особенно существенно для всего Великого плана. Ничто не могло теперь остановить развитие событий, которые он привел в движение, но это оскорбляло профессиональное достоинство Али Бадрейна. Было бы куда лучше все происходящее держать в секрете. Он пожал плечами и направился обратно к терминалу для высокопоставленных персон. Нет, это не так уж важно, а своими действиями он завоевал расположение весьма могущественного человека, стоящего во главе могущественнейшей страны, причем добился этого всего лишь переговорами, объясняя людям то, что они уже сами знали, помог им принять решение, без которого они не могли обойтись, несмотря на любые усилия. Какой странной бывает жизнь…
***
– Тот же самый. Боже милостивый, он же провел в аэропорту всего несколько минут!
Радисты не пожалели сил, и теперь радиопереговоры, касающиеся этого самолета, были выделены из массы остальных радиосигналов и оператор, отличный армейский переводчик, прослушивал их с помощью наушников. Несмотря на то что языком международной авиации является английский, пилот этого самолета говорил на фарси. Наверно, считал это мерой безопасности, подумал переводчик. На самом деле переговоры на фарси всего лишь выделяли этот самолет из числа остальных, и за ним теперь следили радиолокаторы и радиопеленгаторы. Содержание переговоров было самым обычным, если не считать языка, на котором они велись, и того обстоятельства, что самолет находился в багдадском аэропорту так недолго, что даже не успел дозаправиться. Это означало, что все спланировано заранее и вряд ли вызывает удивление при возникших обстоятельствах, но тем не менее весьма любопытно. Высоко в небе, над дальним северо-западным берегом Персидского залива, барражировал американский АВАКС, тоже следивший за этим самолетом. Интерес к загадочным рейсам, проявленный станцией «Пальма», возрос до такой степени, что самолет раннего радиолокационного обнаружения и оповещения Е-3В был переведен из своего обычного района патрулирования. Его сопровождали теперь четыре истребителя F-15 «игл» саудовских ВВС. Иранские и иракские службы электронной разведки заметят это и поймут, что кого-то интересует происходящее, или задумаются над тем, что происходит, потому что их не поставили в известность. Игра была очень увлекательной, причем ни одна из сторон не знала всего, что ей хотелось бы знать, и считала – в данный момент в игре принимали участие три стороны, – что другая сторона знает слишком много. На самом же деле ни одна из сторон не имела полного представления о том, что происходит.
***
На борту «Гольфстрима G-IV» разговаривали по-арабски. В хвостовой части самолета, где шум двигателей заглушал голоса, два генерала беседовали между собой, тихо и нервно. Их жены молча сидели в напряженном ожидании, а дети читали книжки или дремали. Труднее всего было телохранителям, которые знали, что, если в Иране что-то случится, их постигнет бессмысленная смерть. Один из них сидел в середине салона и внезапно почувствовал, что кушетка, на которой он расположился, непонятно почему кажется мокрой. Телохранитель провел рукой… Что-то липкое и…, красное? Наверно, томатный сок или что-то еще. Раздраженный этим, он прошел в туалет, вымыл руки и захватил бумажные салфетки, чтобы протереть ими кушетку. После этого телохранитель отнес грязные салфетки обратно в туалет, сел, посмотрел в иллюминатор на горы и невольно подумал, увидит ли он новый восход, еще не зная, что только что ограничил число предстоящих ему восходов до двадцати.
***
– Вот, смотрите, – произнес главный сержант. – Это были заместитель командующего иракских ВВС и командир Второго корпуса иракской армии, вместе с семьями, – добавил он. Потребовалось чуть больше двух часов с момента перехвата шифрованного сигнала, чтобы расшифровать полученные переговоры.
– Генералы, жизнью которых можно рискнуть? – спросила лейтенант.
– Да, пожалуй, – кивнул майор Сабах. – Теперь нам нужно попытаться обнаружить еще один самолет, вылетающий из Мехрабада вскоре после того, как приземлится этот.
– И каким будет пункт его назначения, сэр?
– А-а. Хороший вопрос, лейтенант, правда?
– Судан, – пробормотал главный старшина. Он служил на Ближнем Востоке уже два года, и это была его вторая смена на «Пальме».
– Не стану спорить с вами, сержант, – подмигнул ему майор Сабах. – Мы скоро установим это с помощью числа рейсов из Багдада. – Он действительно не мог быть уверенным относительно деталей этой странной операции до того момента, пока не будет установлен цикл рейсов из Багдада в Тегеран и из Тегерана куда-то еще. Правда, майор уже сообщил своему начальству, что происходит нечто необычное. Скоро то же сделают и американцы.
***
Двадцать минут спустя предварительный доклад был выслан из военного городка короля Халеда в Форт-Мид, штат Мэриленд. Там из-за разницы во времени он оказался на столе дежурного офицера вскоре после полуночи. Из Агентства национальной безопасности доклад переслали по оптико-волоконному кабелю в Лэнгли, штат Виргиния, где он попал сначала в «Меркурий» – центр связи, – а затем был передан наверх, в оперативный центр ЦРУ, комната 7-F-27 в старом здании штаб-квартиры американской разведки. На каждом этапе информация передавалась в первозданном виде, иногда в сопровождении оценок местных экспертов, но большей частью без них, а если считали необходимым дать свои комментарии, они следовали за основным текстом, чтобы офицеры различных смен, оценивающие влияние событий на национальную безопасность, могли сами принять решение об их важности и таким образом продублировать работу других. В большинстве случаев это было разумным, но при быстро меняющейся ситуации очень часто не приносило никакой пользы. Проблема заключалась в том, что в момент кризиса трудно уловить разницу.
Дежурным офицером по оценке национальной безопасности в ЦРУ был в этот момент Бен Гудли, стремительно делавший карьеру в управлении разведки, где он недавно занял эту должность в худшей – ночной – смене из-за недостаточного стажа. Как всегда, он продемонстрировал здравый смысл, обратившись к специалисту по этому региону, и начал передавать ему страницы распечатки, как только кончал их читать.
– Разбегаются, – произнес специалист, прочитав третью страницу. Это не было особенно неожиданным, но и не принесло удовлетворения.
– У вас нет никаких сомнений?
– Мой мальчик, – специалист был на двадцать лет старше своего босса, – они летят в Тегеран не за покупками.
– СРО? – спросил Гудли, имея в виду специальную разведывательную оценку, важный официальный документ, предназначенный для непредвиденных ситуаций.
– Пожалуй. Иракское правительство разваливается. – В этом не было ничего удивительного.
– Сколько у них времени? Три дня?
– В лучшем случае.
– О'кей, начнем составлять черновик, – сказал Гудли и встал.
Глава 17 Возрождение
Нет ничего неожиданного в том, что важные события никогда не происходят в удобное для вас время. Рождение ли ребенка или чрезвычайная ситуация словно нарочно находят людей, которых они касаются, или в кровати спящими или больными. В данном случае ничего не требовалось предпринимать. Бен Гудли выяснил, что у ЦРУ нет там агентов, способных подтвердить поступившую разведывательную информацию, и хотя его страна была заинтересована в регионе, сделать что-либо было нельзя. Средства массовой информации еще не пронюхали про эти события и, как это часто происходит, ЦРУ станет делать вид, что ему ничего не известно до тех пор, пока новости не станут достоянием общественности. Поступив таким образом, Центральное разведывательное управление укрепит веру публики в то, что средства массовой информации способны проникать в секреты не менее эффективно, чем федеральные агентства. На самом деле так бывало далеко не всегда, но все-таки чаще, чем этого хотелось Гудли.
СРО будет коротким. Содержание доклада не требовало длинных рассуждений, а представить собственно факт не так уж и сложно. Гудли и его специалист по региону потратили полчаса на составление черновика. Принтер сделал печатную копию доклада для внутреннего служебного пользования ЦРУ, а затем модем передал доклад по защищенным каналам связи в заинтересованные федеральные агентства. Покончив с этим, они вернулись в оперативный центр.
***
Головко старался уснуть. Аэрофлот только что закупил десять новых реактивных лайнеров «Боинг-777» для использования на международных рейсах в Нью-Йорк, Чикаго и Вашингтон. Они были намного комфортабельнее и надежнее советских авиалайнеров, на которых ему приходилось летать в течение многих лет, но ему не становилось уютнее при мысли, что самолет, на котором он летит так далеко, имеет всего два двигателя, хотя бы и сделанных в Америке, вместо четырех, как раньше. По крайней мере кресла в первом классе были удобными, а русская водка, которую ему принесли вскоре после взлета, высшего качества. Сочетание того и другого позволило ему заснуть на пять с половиной часов, но над Гренландией он проснулся – организм начал реагировать на смену часовых поясов. Телохранитель, сидящий рядом, продолжал спать и видел сны, соответствующие его профессии. Где-то в хвостовом отделении на откидных сиденьях, наверно, спали стюардессы.
Раньше, подумал Сергей Николаевич, все было не так. Он летел бы на специальном самолете, снабженном всеми средствами связи, и если бы что-то случилось в мире, его немедленно поставили бы в известность. Но больше Головко огорчало, что в мире действительно что-то происходило, просто не могло не происходить. Так случается всегда, думал он в темноте под ровный гул двигателей. Ты летишь на важную встречу, потому что опасаешься чего-то, и вот, пока летишь, происходит именно то, чего ты опасался. Происходит – а ты ничего не можешь предпринять, если не потому, что нет связи, так по той причине, что не имеешь возможности посоветоваться со своими старшими помощниками. Ирак и Китай. К счастью, эти две горячие точки разделяет огромное пространство. И тут Головко напомнил себе, что еще большее расстояние отделяет Москву от Вашингтона, и чтобы попасть из одного города в другой, нужно лететь всю ночь на двухмоторном реактивном самолете. С этой приятной мыслью он повернулся на бок, сказав себе, что ему необходимо как следует выспаться.
***
Самое трудное заключалось не в том, чтобы вывезти их из Ирака, а чтобы переправить из Ирана в Судан. Давно прошло то время, когда иранским самолетам разрешали пролетать над территорией Саудовской Аравии, и единственным исключением было паломничество в Мекку – ежегодный хадж. Теперь пассажирские самолеты были вынуждены огибать Аравийский полуостров, затем они летели над Красным морем, прежде чем повернуть на запад, к Хартуму. Это втрое увеличивало расстояние и время рейса, а другой, более короткий, этап не мог начаться до тех пор, пока первый, более продолжительный, не заканчивался в Судане и высшие военные чины не размещались в поспешно подготовленных апартаментах, признав их достаточно удобными, а потом звонили в Багдад, упоминая в разговоре заранее согласованный код, подтверждающий, что все прошло благополучно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191