По крайней мере, выглядел как аристократ, подумал Райан, — высокий и худощавый, с благородно седеющими волосами и уверенной улыбкой, не покидающей розовое лицо. А уж вёл себя несомненно аристократически — или считал, что так, поправил себя Джек. Райан придерживался точки зрения, что по-настоящему выдающиеся люди не лезут из кожи вон, чтобы подчеркнуть своё величие То, что Каттер был специальным помощником президента по национальной безопасности, отнюдь не означало, что он принадлежал к высшей знати. Райан был знаком с несколькими людьми, действительно принадлежащими к этому сословию. Каттер принадлежал к одной из тех старых американских семей, что из поколения в поколение выращивали скалы на болотистых полях своих имений в Новой Англии, позже обратились к занятиям торговлей и, как это случилось с Каттером, посылали лишних сыновей на военно-морскую службу Однако Каттер принадлежал к числу моряков, для которых морская служба послужила средством достижения цели. Больше половины времени он провёл в Пентагоне, а это, подумал Райан, не место для настоящего моряка. Действительно, Каттер прослужил необходимое время на командных должностях — сначала на эсминце, затем на крейсере. И всякий раз он хорошо справлялся со своими обязанностями — достаточно хорошо, чтобы его заметили, а это самое главное. Карьера многих весьма талантливых офицеров заканчивалась должностью капитана первого ранга только потому, что они не привлекли внимания какого-нибудь высокопоставленного покровителя Так что же сделал Каттер, чем сумел выделиться из толпы?..Может быть, преданно начищал до блеска дверную ручку у начальника? — подумал Джек, заканчивая доклад.Впрочем, теперь это не имело значения. Президент обратил на него внимание, когда Каттер был в составе команды Джеффа Пелта, и после возвращения Пелта в академические круги — он занял должность профессора кафедры международных отношений Виргинского университета — Каттер перешёл на его должность так же аккуратно, как эсминец ошвартовывается у пирса. Каттер сидел за своим столом в образцово сшитом костюме и пил кофе из кружки с выгравированной на ней надписью «Белкнап», что должно было напоминать посетителям, что он когда-то командовал этим крейсером. На случай, если какой-то посетитель не заметит этого — в кабинете советника по национальной безопасности редко бывали «какие-то» посетители, — стена с левой стороны была сплошь покрыта памятными знаками с кораблей, на которых он служил, и таким количеством фотографий с автографами их владельцев, что сделала бы честь конторе агента, представляющего интересы актёров в Голливуде Морские офицеры называют такой феномен стеной под названием «Я люблю себя!», и, хотя у большинства они есть, моряки предпочитают держать их дома.Райану не нравился Каттер. Ему не слишком нравился и Пелт, но разница между ними заключалась в том, что Пелт был почти так же умён, как и считал сам, тогда как у Каттера между собственным мнением и действительностью был немалый разрыв. Адмирал с тремя звёздами на погонах оказался на посту, где требовался ум, намного превосходящий тот, что был у него, но у адмирала не хватало здравого смысла догадаться об этом. А вот уж совсем плохо было то, что, хотя Райан тоже занимал пост специального помощника, это не был пост специального помощника президента. В результате Райану приходилось докладывать Каттеру, нравилось это ему или нет. А пока его босс находился в госпитале, подобные доклады станут частым явлением.— Как дела у Грира? — спросил адмирал. У него был гнусавый акцент уроженца Новой Англии. Но Райан ничего против этого не имел — акцент напоминал Джеку о годах учёбы в Бостонском колледже.— Врачи ещё не закончили обследование. — В голосе Райана звучало беспокойство. Он знал, что все указывало на рак поджелудочной железы и шансы на выздоровление практически были равны нулю. Он проверил это у Кэти и попытался было устроить своего босса в больницу Джонса Хопкинса, но Грир служил на военно-морском флоте, а потому его отправили в Бетесду. И хотя военно-морской медицинский центр в Бетесде являлся лучшим госпиталем на флоте, ему всё-таки далеко было до больницы Хопкинса.— Вы собираетесь исполнять его обязанности? — спросил Каттер.— Извините, адмирал, но это деликатный вопрос, — ответил за своего коллегу Боб Риттер. — В отсутствие адмирала Грира доктор Райан будет иногда представлять его.— Если вы сумеете справляться с этим так же успешно, как с сегодняшним докладом, мы сработаемся. Жаль Грира Надеюсь, его состояние улучшится. — В голосе Каттера эмоций было не больше, чем если бы он справлялся о номере нужного дома.У тебя по-настоящему отзывчивое сердце, правда? — подумал Райан, закрывая свой кейс. Не сомневаюсь, команда крейсера «Белкнап» души в тебе не чаяла. Но Каттеру платили не за доброту и отзывчивость. Ему платили за то, что он давал советы президенту США. А Райану требовалось информировать советника, а не испытывать к нему тёплые чувства.Каттер был совсем не дурак, этого Райан не мог не признать. Он не был экспертом по части разведки и не мог похвастать специальными знаниями Джека, как не обладал и инстинктом Пелта в закулисных политических комбинациях, и в отличие от последнего предпочитал действовать, не консультируясь с Госдепартаментом. И уж вне всяких сомнений, адмирал не имел ни малейшего представления о том, что происходит в Советском Союзе, какие процессы там развиваются. Он сидел в этом кресле с высокой спинкой за письменным столом из тёмного дуба потому, что был известным экспертом в других областях, где, по-видимому, в данный момент сосредоточивались интересы президента. Здесь интуиция подвела Райана. Он вернулся к своей информации, касающейся интриг, которые КГБ вёл в Центральной Европе, вместо того чтобы довести до логического завершения первоначальную мысль. Вторая его ошибка была более существенной.Каттер знал, что ему далеко до Джеффа Пелта, но считал это поправимым.— Мне было приятно снова встретиться с вами, доктор Райан. Это был превосходный доклад. Я сообщу об этом президенту. А теперь прошу нас извинить, мы с заместителем директора должны кое-что обсудить.— Встретимся в Лэнгли, Джек, — сказал Риттер. Райан кивнул и вышел из кабинета. Они подождали, пока за ним закрылись двери, и заместитель директора ЦРУ по оперативной деятельности представил свой доклад по операции «Речной пароход». Доклад занял двадцать минут.— Каким образом будут координироваться действия? — спросил Риттера адмирал.— Как обычно. Единственным положительным моментом в провале операции «Пустыня-1» было то, что она доказала надёжность спутниковой связи. Вам уже приходилось знакомиться с портативной аппаратурой связи? — спросил заместитель директора. — Она входит в стандартное снаряжение лёгкой пехоты.— Нет, я знаком лишь с корабельной аппаратурой. Её никак не назовёшь портативной.— Так вот, пехотный вариант состоит из двух частей — Х-образной антенны и небольшого проволочного штатива, похожего на пару проволочных вешалок. Сам приёмопередатчик помещается в рюкзаке, вместе с телефонной трубкой он весит пятнадцать фунтов, но имеется и телеграфный ключ на случай, если говорить опасно. Связь осуществляется на одной волне очень высокой частоты и ведётся в кодированном режиме. Надёжность связи исключительно высока.— А если нужно сохранить связь в полной тайне? — Каттера это очень беспокоило.— Если операция проводится в густонаселённом районе, — объяснил усталым голосом Риттер, — активные действия противника исключены. Более того, по совершенно очевидным причинам он будет действовать главным образом ночью. Поэтому наши люди днём станут отсыпаться, а передвигаться будут только в темноте. Они подготовлены и экипированы именно для ночных операций. Мы все обдумали и предусмотрели. Наши люди уже прекрасно подготовлены, и мы...— Как будет производиться их снабжение?— Вертолётом, — ответил Риттер. — Группой спецназа во Флориде.— А может, лучше использовать морскую пехоту?— У морской пехоты иные задачи. Мы уже обсуждали это, адмирал. Наши парни лучше подготовлены, у них отличное снаряжение, большинство уже побывали в таких районах, и их проще незаметно подключить к программе, — по крайней мере, в двадцатый раз объяснил Риттер.Каттер не любил прислушиваться к тому, что говорят другие. Собственные мнения, по-видимому, блокировали его слух. Интересно, подумал заместитель директора ЦРУ, как справляется с ним президент, однако тут ответ был ясен.Шёпот президента был для него куда громче чьих угодно воплей. Беда была лишь в том. что президент слишком часто полагался на мнения идиотов, которые превращали его желания в действительность. Риттер ничуть бы не удивился, если бы узнал, что его мнение о советнике по национальной безопасности совпадало с мнением Джека Райана; просто Райан не подозревал о причине.— Хорошо, это ваша операция, — произнёс Каттер после секундного молчания.— Когда начнёте?— Через три недели. Вчера вечером получил сообщение. Подготовка продвигается отлично Все уже приобрели нужные навыки. Следует всего лишь отработать кое-какие тонкости. Пока нам везло. В процессе подготовки никто не пострадал.— Кстати, давно вам принадлежит этот лагерь?— Тридцать лет. Первоначально он предполагался как радиолокационная станция противовоздушной обороны, но по какой-то причине сократили ассигнования, и ВВС передали лагерь нам. С тех пор мы используем его для подготовки агентов. Его нет ни на одной военной карте. Формально он принадлежит некой зарубежной корпорации и используется в случае надобности. Осенью мы иногда сдаём его в аренду как охотничий лагерь. Он даже приносит нам доход, что даёт все основания не наносить его на карты среди военных баз. Вы можете спросить, так ли уж он скрыт? Достаточно сказать, что во время войны в Афганистане мы занимались там тем же, чем и сейчас, и никто ни о чём не пронюхал.— Значит, через три недели.Риттер кивнул.— Может быть, чуть больше. Мы все ещё занимаемся координацией разведданных, полученных со спутников и от наших агентов внутри страны.— Думаете, всё будет в порядке? — задал риторический вопрос Каттер.— Послушайте, адмирал, мы уже говорили об этом. Если вы хотите явиться к президенту с волшебым решением проблемы, его у нас нет. Мы можем причинить им неприятности. Результаты вызовут благоприятный резонанс в прессе да и, может быть, спасут в конце концов несколько жизней. Лично я считаю, что нам стоит заняться этим, даже если отдача будет не очень велика.Достоинство Риттера состояло в том, что он не подчёркивал очевидные факты.Отдача будет немалой. Все знали, о чём идёт речь. Операция вовсе не являлась циничным манёвром, хотя многим она могла показаться именно такой.— Как относительно зоны действия радиолокатора?— Там будут находиться всего два самолёта. Они испытывают новую систему обнаружения радиолокатора — НВО: низкая вероятность обнаружения радиолокационного излучения. Я не знаком со всеми подробностями, но при таких параметрах трудно обнаружить действие радиолокационного излучателя. Это не позволяет противнику обнаружить радары. Таким образом, мы можем прибегнуть к помощи наших наземных групп, которые способны вести наблюдение за несколькими секретными аэродромами — от четырех до шести — и сообщать нам, когда очередная партия груза отправляется с одного из них. Усовершенствованные Е-2 засекут взлетевший самолёт к югу от Кубы и будут вести его до того момента, пока его не перехватит истребитель F-15, — я вам говорил о его пилоте: чернокожий парень; говорят — настоящий ас, прирождённый лётчик. Он из Нью-Йорка. Наркоман остановил его мать на улице, потребовал денег и сильно избил. Повреждения оказались тяжёлыми, и она умерла. Эта женщина являет собой пример того, как и в гетто люди добиваются успеха, — вряд ли вам доводилось слышать о подобном. У неё было трое детей, и все вышли в люди. Лётчик-истребитель питает ненависть ко всему, что связано с наркотиками. Он будет работать на нас и никогда не проговорится.— Ну что ж, — скептически заметил Каттер. — А вдруг позднее его замучает совесть, и он...— Этот парень сказал мне, что готов сбить все самолёты с грузом наркотиков, — только прикажите. Наркоман убил его мать! Теперь он хочет расквитаться с ними! На базе ВВС в Эглине ведётся немало тайных операций. Его истребитель выведен из подчинения командованию базы как принимающий участие в работе над проектом НВО. Радиолокационные антенны будут находиться на двух самолётах военно-морского флота, которые тоже пилотируют подобранные нами экипажи. И с их родственниками или близкими случилось нечто похожее. Кроме того, не забывайте, что, установив контакт с F-15, самолёт радиолокационного обнаружения тут же выключает свой локатор и уходит в сторону. Таким образом, если Бронко — так зовут чернокожего лётчика — расстреляет в воздухе самолёт с грузом контрабандных наркотиков, об этом никто не узнает. Как только он посадит самолёт контрабандистов, его экипаж будет встречен нашими людьми, которые напугают их до смерти. Эту часть операции я готовил сам. А если кто-то из членов экипажей с этих самолётов исчезнет — вообще-то я далёк от мысли, что такое произойдёт, — и об этом есть кому позаботиться. Морские пехотинцы — все из подразделений спецназа. Один из моих людей сделает вид, что он из ФБР, а судья, к которому доставят задержанных, тот самый, кого президент...— Да, я знаю. — Странно, какое продолжение получают порой мимолётные мысли, подумал Каттер. Сначала президент не сдержался и дал волю гневу, узнав о смерти родственника его близкого друга от слишком большой дозы наркотиков. Он поделился этим с Риттером, у того зародилась идея, и Каттер высказал её президенту. Месяц спустя приступили к разработке плана. Ещё через два месяца стадия планирования закончилась. Секретное распоряжение президента было оформлено и подшито в дело — всего четыре экземпляра, и каждый под строжайшим контролем. И вот теперь пришла очередь осуществления операции. Было уже поздно отступать, попытался убедить себя Каттер. Он принимал непосредственное участие во всех этапах подготовки, и всё-таки операция каким-то образом близилась теперь к завершающей стадии, совершенно неожиданно...— А если что-нибудь сорвётся? — спросил он Риттера.— Заметьте, в полевых операциях сорваться может Что угодно. Всего несколько месяцев назад так случилось лишь из-за того, что незаконный...— Это был КГБ, — прервал его Каттер. — Джефф Пелт рассказал мне...— То же самое может произойти и с нами. Как говорят, если что-то должно случиться, то обязательно случится. Но мы приняли все меры. Каждая часть операции отделена от остальных. Так, лётчик-истребитель не знает самолёт радиолокационного обнаружения и обслуживающий его экипаж — для пилота это всего лишь кодированные сигналы и голоса. Те, кто находится на земле, не имеют представления о том, какие самолёты принимают участие в операции. Вооружённые группы, что будут высажены нами, получают команды по спутниковой связи — они не будут даже знать, от кого эти команды поступают. А высадившие их не знают, каково их задание и откуда поступают приказы. Только горстка людей знакома со всем планом. Общее количество тех, кто знает хотя бы что-то, связанное с операцией, меньше сотни, тогда как всего десять человек посвящены во все подробности. В большей мере ужесточить положение невозможно. Сейчас мне нужно получить от вас указание, приступаем мы к осуществлению операции или отменяем её. Вам решать, адмирал Каттер. Разумеется, — добавил Риттер для пущего эффекта, — я исхожу из того, что вы ознакомили президента со всеми деталями.Каттер не сдержал улыбки. Не так уж часто случается, даже в Вашингтоне, что можно говорить правду и одновременно лгать.— Конечно, мистер Риттер.— И это указание мне требуется .в письменном виде, — добавил Риттер.— Нет.— В таком случае я отменяю операцию, — тихо произнёс заместитель директора ЦРУ. — Я не хочу принимать всю ответственность на себя.— И требуете этого от меня? — спросил Каттер. Он удержался от того, чтобы выдать голосом свой гнев, но лицо его исказила гримаса ярости.Риттер был вынужден решиться на очередной шаг.— Этого потребует от меня судья Мур. Или вы предпочитаете, чтобы он лично переговорил с президентом?Каттер понял, что загнан в тупик. В конце концов, его делом было оградить президента от всех нежелательных расспросов. Он пытался возложить ответственность на Риттера и (или) на судью Мура, но оказалось, что его перехитрили в собственном кабинете. Кому-то приходится нести ответственность; независимо от системы управления её груз неизменно падает на одного человека.Это похоже на игру в музыкальные стулья — после каждого тура один человек все равно оставался стоять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104