Крепость Хастен по сути, крепостью не была. По размерам она была со средних размеров форт, но с очень сильно развитой защитной линией. Ее построили в излучине, потом был прорыт канал, что превратил излучину в остров Нас не ждали. Мало того – видеть не хотели. Когда мы приблизились достаточно близко ко рву, я увидел, что мост спешно подымают. На стенах появились люди с луками. Я не стал искушать судьбу на сей раз, остановив сотню вне пределов досягания стрел. Я кликнул сигнальщика, и с ним и Хайдером выдвинулись вперед. До стен оставалось саженей семьдесят, но рвать глотку не хотелось
– Передавай… Сигнальщик спешился, вытащил из сапога свернутые флажки…
– Мы прибыли сюда не воевать, а как гости. Просим принять нас в крепости и… Я задумался, что сказать еще, но ничего в голову не лезло. Поэтому решил пока решил остановиться на этом. После некого промежутка, их сигнальщик задвигался. Таден перевел, хотя я выучил азбуку сам:
– Он говорит, что вы можете поцеловать его в задницу, но мост он не опустит. Суровые люди, суровые нравы… – прокомментировал Хайдер и хохотнул:
– интересно, как он это представляет с опущенным мостом…
– Передай ему, что я срою эту халупу…
– Дже, не смеши народ. Если у них человек двадцать гарнизона, они смогут противостоять бригаде….
– Передавай: «Мы прибыли по приглашению господина Реннера…» Если это и произвело на владельца крепости впечатление, то крайне малое. Ответ гласил, что господин Реннер нынче в отъезде, потому похлопотать за нас не может. Если мы хотим, то должны подождать. Что ж – хоть адресом мы не ошиблись. Я действительно махнул рукой, распорядившись, чтобы люди отдыхали. Мы стали лагерем в четверти мили от крепости. На нас долго смотрели со стен, но когда мы отошли, опустили мост. Куда-то понесся гонец. Думаю, к нам он не имел никакого отношения. Крепость просто жила своей странной жизнью. Туда прогрохотала телега с дровами. К стене причалила, немного постояла и ушла лодка. Пришла ночь. Они подняли мост и на том и успокоились. Мои люди тоже расслабились. Жгли костры, орали песни. Но потом все заснули. Утро особых изменений не принесло. Почти все мои солдаты разбрелись по округе – кто на рыбалку, кто на охоту, кто-то ушел на речку купаться. Потом я все-таки отправил в крепость человека, но не как парламентера, а как торговца. И действительно, уже к полудню мы во всю торговались. Судя по всему, крепость была готова к серьезной осаде, и нам не составило труда купить сдобы и вина. В ином положении, я бы проверил, не подмешен ли яд в еду, но крепость готова была торговать с нами всем без исключения: от крупы до вина полувековой выдержки. Чуть позже мы узнали за счет чего живет крепость: Около полудня через ближайший перекресток проследовал купеческий обоз. Они остановились в виду крепости, охрана отделилась от обоза и исчезла в крепости. Почти тут же оттуда выехала другая группа, присоединилась к обозу и они попылили дальше. Три дня прошли без особых происшествий. Наконец, ранним утром, появился Реннер – под ним была свежая лошадь, та, которую дал, я бежала сзади. Я не знаю, как это удалось Реннеру, но загонял он ее до состояния скелета – казалось, она всю эту неделю носила всю преисподнюю. Он проехал через наше расположение, лишь кивнув мне. Подъехал к воротам и проорал:
– Эй, старый затворник, открывай ворота… Ответа долго не было, хотя я заметил, что на стенах люди пришли в движение. Осторожности ради, я счел за лучшее оставить своих людей на месте. Но через некоторое время со стены донеслось:
– Ади? Ты? Еще не пришибли?… И мост со скрипом начал опускаться вниз.
В крепости
Под квартиры нам выделили в крепости часть нижнего яруса. Те помещения, где в других крепостях держат заключенных и пленных. Часть людей пришлось все же оставить вне крепости – местные конюшни были просто не в состоянии вместить столько чужой кавалерии. Было видно, что с нашим прибытием службы в крепости напряглись. Стоило кому-то из нас немного заплутать в коридорах крепости, как перед нами вырастал какой-то часовой, который объяснял, что куда мы идем, нет решительно ничего интересного и делать нам там нечего. В честь прибытия Ади был дан небольшой обед. Верней, хозяин крепости попытался накормить своего гостя, а меня и Хайдера пригласил из вежливости и дабы развлечься за обедом разговором. И действительно – Ади на аппетит не жаловался, и с набитым ртом не разговаривал, посему говорили все больше я и хозяин. Оказалось, что мы с ним заочно знакомы. Он когда-то тоже был капитаном кондотьеров, дружил с отцом Ади, но вышел на пенсию задолго до того, как я начал свою карьеру наемника. К моему удивлению мне достаточно было назвать свое имя, чтобы он вспомнил все остальное:
– Дже? Дже Кано? Я много слышал о вас… Ваш символ саламандра, но, говорят, вам хорошо подошел бы и феникс.
– Саламандра живет в огне, феникс же возрождается из пепла…
– Именно… Я слышал, что вам это удавалось?… Под Боном? Я улыбнулся. Кажется, улыбка получилась кривоватой – воспоминание было не из самых приятных. Мы участвовали в одной кампании и противостояли ударной армии. Было очень тяжело. Но потом вышло еще хуже – противник добавил к этой армии еще семь кавалерийских дивизий. Армия из ударной превратилась в сверхударную… Мои союзники бежали, а я, рассудив, что от мертвого героя толку никакого, увел из-под удара людей брызгами. Но не от удара, а в обход… А потом сформировал свою часть заново – но уже в тылу врага.
– А, к слову, почему саламандра?…
– Вообще-то изначально это была ящерица. Была такая песенка – «Повелитель Ящериц» и я набросал себе эту тварь. Мне она понравилась и по ней вышили шеврон – тогда еще черными нитками по белому полю. Но все тут же окрестили ее саламандрой и одну из моих первых ганз называли «Группа Саламандры». Название прижилось и чтобы показать нашу множественность, я разделил животное на две части и развернул половину…
– Ну чтоб в вашем доме жили богатые люди! – прервал Хайдер наш разговор.
– Ну да, а мне тогда где жить?… – Возмутился хозяин.
– Ваше здоровье… – поправил Хайдера я и поднял вверх кружку с квасом. Квас здесь подавали крепкий. Чтобы сделать глоток, приходилось сдерживать дыхание, иначе можно было запросто задохнуться. А выпив – пренепременно отдышаться. Потом хозяин сказал:
– Я прошу прощения за свои слова и за то, что не пустил вас в крепость. Я не думал, что вы друзья Ади…
– Ты не думал, что у меня вообще есть друзья, старый хрыч! – ответил Ади на секунду оторвавшись от свиного ребра. Владелец крепости кивнул и опять продолжил.
– Тут всякие шляются и если бы не решительность, здесь бы было бы бандитское гнездо, а ваш покорный слуга… Он бросил жест, однозначно обозначающий летальный исход…
– Пустое, – ответил я, – я и не думал обижаться… Работа есть работа. Ведь так?… На правах гостя я уже успел ознакомиться с фортификацией – она была в примерном состоянии, и я с горечью признал, что при осаде мне ничего не светило бы. Впрочем, Хайдер, который кроме всего прочего исполнял у меня обязанности начальника инженерной службы, счел нужным тайком перерисовать некоторые схемы. Впрочем, я никогда в жизни не штурмовал крепости, хотя осаждал часто. Я просто блокировал в крепости гарнизон, иногда превышающий мой, потом обтекал ее и двигался дальше. Большинство крепостей потом сдавались. Что ж крепость не армия – никогда не отойдет на переформирование. Наконец Ади доел второе, промокнул губы салфеткой и заговорил:
– Ну а как наш больной? Смысла ответа я тогда не понял:
– Всему свое время Ади… Ади кивнул и протянул руку к пирогу. Снял с блюда кусок, но подумал, положил его на место и просто поменял тарелки: свою, пустую поставил посреди стола, а блюдо с пирогом поставил перед собой.
– Смотри не переешь, Ади, – бросил хозяин, – пирог с капустой, еще начнет пучить, а в твоем положении…
– Отстань… Переживу как-то. Я последний раз нормально ел десять дней назад. Банкиры в Эйне – последние скупердяи! Я сделал знак Хайдеру, тот прикрыл глаза: слышал, понял… Десять дней назад Реннер гостил у меня в Тебро. Затем отправился в Эйн, к банкирам. Осталось узнать – к каким. Когда наконец, Ади встал из-за стола, хозяин крепости поднялся тут же. Они вышли из комнаты вдвоем, и мы остались в окружении офицеров крепости – уж не знаю, переменного или постоянного состава. Почти сразу за нами, в крепость прибыла дюжина верховых. Их старший сел за стол вместе с нами, но когда вышли Ади и хозяин он за ними не последовал, хотя должен был бы доложиться. Объяснение тут могло быть только одно – прибытие Ади гораздо важней любых новостей.
После обеда, комендант крепости повел нас на прогулку крепостью. Издалека мы видели Ади и хозяина – они о чем-то разговаривали, но расслышать их разговор не было никакой возможности. Ужинали мы уже втроем. Столик поставили в саду – между крепостной стеной и земляным валом. Говорили ни о чем, ели мало. Но поскольку время шло к ночи, и никто важных дел на следующий день не планировал – мы изрядно надегустировались местного вина. В небе одна за другой зажигались звезды.
Та ночь была странной, страшной, колдовской. Луна тогда не взошла, но небо было чистым, без единого облачка – на небо высыпали звезды, обильно и часто, будто кто-то рассыпал зерно. Без луны звезды казались острей, ярче, а ночь – темней. Такие ночи плохо встречать одному да в чистом поле. Хочется пригнуться пониже, спрятаться от всего на свете. Кажется, еще немного и по небу пролетят на шабаш ведьмы, или пронесется свора гончих псов, а за ними жуткие хозяева ночи – Четыре Всадника, копыта лошадей которых вдавливают облака в землю. Но в ту ночь я их не увидел, хотя и просыпался часто. Но все же ночь была богата на знамения, хоть и заурядные. Как водится, подобную ночь славили козодои и пересмешники. Но они были следствием, а не причиной. Как стемнело окончательно, по небу пронеслись три звезды. Это были не падающие звезды, те ведут себя совсем по-другому. Та троица никуда не падала – она летела с запада. Двигалась небыстро – быстрей, чем кружат в хороводе обычные звезды, но значительно медленней звезд падающих. Не теряя высоты, они пролетели чуть к югу от меня и исчезли на западе. Ближе к полуночи громыхнул гром, и сверкнула молния. Во вспышке молнии я успел рассмотреть небо – на нем не было ни единого облачка Заполночь в роще вдруг запел соловей. Возможно его просто терзала бессонница и он просто из вредности мешал спать остальным – но пел он красиво… Я просыпался еще пару раз, последний – сразу после восхода. Я поднял голову, увидел, что солнце все же взошло. Довольный тем, что колдовская ночь закончилась, я выдохнул с облегчением и заснул.
Утро
Когда я шел в конюшню, я обезумел. Это длилось совсем недолго. Ровно столько, сколько мне понадобилось сделать один шаг. Но мозг с беспристрастностью палача заметил: только что ты был не в себе, тебя не было в это мире. Я был слаб – слабей ребенка. Я был опасен – опасней змеи. Но это прошло, и никто этого не увидел. Я даже не сбил шаг. Тайком осмотревшись по сторонам, я убедился, что никто не заметил моих превращений. Вот и ладненько… Меж двух зубьев крепостной стены я увидел силуэт. Человек стоял, положив руки на зубцы и в свете казался будто распятым. Это был Ади. Я поднялся к нему. Наверное, здесь он действительно чувствовал себя как дома: при нем не было никакого оружия, и когда я подошел, он даже не обернулся и не поменял позы. Глаза были закрыты, он улыбался восходящему солнцу и ветру, что дул ему прямо в лицо.
– И пахнет ветер с полей не травами и цветами, а пахнет жареным… – бросил я. Он кивнул, не открывая глаз и продолжая безмятежно улыбаться.
– Чему радуешься?
– А чему не радоваться, – он повернул голову ко мне приоткрыв один глаз,
– а ведь неплохо. Солнышко, ветер свежий и воздух чистый….
– И что дальше? Он пожал плечами:
– А этого мало? Я вспомнил, как немногим ранее сам был безумен и подумал: а может так оно и должно быть. Настал день, когда мы все сошли с ума.
– А что с больным? – спросил я.
– С больным? Все нормально… – потом Ади вздрогнул, и поправился. – больной вчера умер. Могу сказать, что все показалось мне странным еще в то утро. Подумалось, что смерть Ади и быстрая кончина больного как-то связана. Я начал искать какие-то объяснения, но они не выдерживали никакой критики. Может быть, Ади принес ему успокоение. Но неужели нельзя было отыскать палача ближе? Вопрос запутался еще больше, когда я увидел, как несли покойника. Его пронесли мимо меня на носилках, покрытых белым полотном. Ткань была грубой, почти дерюжной и я так и не узнал кого она скрывала. Для меня покойный оставался, как выразился Ади однажды: «человек». Я не знал, сколько ему лет, мужчина ли или женщина, умер ли он от оспы или же от колотых ран. Этого я не знал. У меня даже не было предпосылок что-то предположить. Но одно я знаю точно – из постели, в которой он умер, его понесли не хоронить. Недалеко от крепости было кладбище – я был там, пока мы ожидали Реннера. Еще при крепости состояло несколько самых востребованных для наемника врачей, а именно хирургов. Они заполняли своими пациентами лазарет, ну а если не повезет, то и кладбище. В распоряжении врачей так же был крематорий, для утилизации того, что закапывать – дурной тон, а именно ампутированные конечности. Думаю, так же, что через эту трубу вылетело немало секретов, ибо кондотьерский хлеб кровавый и черней ночи… Так вот, покойного унесли в лазарет. Сначала я подумал – для вскрытия. Но затем над трубой крематория задрожал воздух – кто-то разогревал печь. Я не стал задавать вопросы, отлично понимая, что ответов на них не будет. Завтрака в тот день не было, но обед и ужин мы провели все в том же составе: хозяин крепости, Ади, я и Таден. Если первые два и скорбели по усопшему, то умело это скрывали. Были серьезными, но не печальными. Говорили о делах:
– Ади, возьмешь в путь лишнюю лошадь. – Бросил хозяин меж делом.
– Для моего зада и одной хватит…
– Под твой зад хоть коня из камня – и то не факт, что ты его не заездишь…
– Я денег лучше возьму. Они овса не просят… Хозяин возражать не стал. Вообще же день прошел в сборах. Они были неспешными, но неотвратимыми. Было видно, что Ади устал с дороги, но ему опять надо было в путь. Ужин был ранним – только начало смеркаться. Ади сказал, что завтра рано в путь и желательно бы выспаться. Эта ночь была тихой, но я опять не мог заснуть. Думал о чем-то… О чем – уже не помню…
Уход из крепости
Бандера ушла чуть не с первыми лучами – это было условие владельца крепости, которое мне передал Ади Реннер. Я попрощался с Хайдером у подъемного моста: он был немного не выспавшимся, но по обыкновению весел. Я отдал ему пакет со своим мундиром, испросив взамен солдатскую куртку с шевроном моей бригады. Шеврон был тот же – две половины саламандры разделенные тонкой красной линией. Фон был желтым. На офицерских куртках шеврон ткали на золотой материи. Но и куртку я не стал надевать – скатал и спрятал в седельную сумку. Я отправлялся в путь без знаков различия. Тянуло сыростью с реки и со рва. Утро было зябким, и снова туманным. Туман был таким густым, что казалось, будто в чашу стен крепости кто-то налил молока. Над этим всем возвышались башни – на них горели костры и иногда слышалась перекличка. Жутко хотелось спасть. Я то и дело потирал лицо, пытаясь смахнуть с него сонливость. Я отдавал последние распоряжения. Таден кивал, хотя было ясно: почти все он сделает по своему. Эти дела слишком незначительны, чтоб я по возвращению стал вникать в них. Но тут мы разом прервались: из тумана послышались шаги. Кто-то шел от головной башни. Кто-то обутый в сапоги со стальными набойками и со шпорами. Не сговариваясь, мы положили руки на рукояти сабель. Вот в одном месте туман сгустился, потемнел. Обрисовался силуэт человека в плаще и будто с отрезанной головой в руке. Сталь змеей начала выползать из ножен. Человек приближался, туман вился вокруг него.
– Господин Кано, господин Хайдер… – поздоровался он.
– Ади! – Выдохнул я. Сабли с лязгом вернулись на место. То, что нам изначально показалось головой, было объемным кошельком.
– Я подумал, что сейчас самое время отдать вам деньги… – Он повернулся ко мне и добавил: На памятник… И замолчал, будто ожидая, что я переспрошу, но я помнил.
– Да, Таден, положишь эти деньги на отдельный счет. Под проценты… На пол года…
– А зачем так много?
– Простите, у хозяина здесь только серебро. А серебро, знаете ли последнее время подешевело… Это я знал. Не так давно кто-то ограбил банковский конвой. Было украдено что-то около двухсот пудов серебра. Я слышал, что половину вернули владельцам по две трети стоимости. Сделка была тайной, но слухи до меня дошли. Однако треть металла осталась на руках, сбила цены на серебро, и взвинтило цены на все остальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Передавай… Сигнальщик спешился, вытащил из сапога свернутые флажки…
– Мы прибыли сюда не воевать, а как гости. Просим принять нас в крепости и… Я задумался, что сказать еще, но ничего в голову не лезло. Поэтому решил пока решил остановиться на этом. После некого промежутка, их сигнальщик задвигался. Таден перевел, хотя я выучил азбуку сам:
– Он говорит, что вы можете поцеловать его в задницу, но мост он не опустит. Суровые люди, суровые нравы… – прокомментировал Хайдер и хохотнул:
– интересно, как он это представляет с опущенным мостом…
– Передай ему, что я срою эту халупу…
– Дже, не смеши народ. Если у них человек двадцать гарнизона, они смогут противостоять бригаде….
– Передавай: «Мы прибыли по приглашению господина Реннера…» Если это и произвело на владельца крепости впечатление, то крайне малое. Ответ гласил, что господин Реннер нынче в отъезде, потому похлопотать за нас не может. Если мы хотим, то должны подождать. Что ж – хоть адресом мы не ошиблись. Я действительно махнул рукой, распорядившись, чтобы люди отдыхали. Мы стали лагерем в четверти мили от крепости. На нас долго смотрели со стен, но когда мы отошли, опустили мост. Куда-то понесся гонец. Думаю, к нам он не имел никакого отношения. Крепость просто жила своей странной жизнью. Туда прогрохотала телега с дровами. К стене причалила, немного постояла и ушла лодка. Пришла ночь. Они подняли мост и на том и успокоились. Мои люди тоже расслабились. Жгли костры, орали песни. Но потом все заснули. Утро особых изменений не принесло. Почти все мои солдаты разбрелись по округе – кто на рыбалку, кто на охоту, кто-то ушел на речку купаться. Потом я все-таки отправил в крепость человека, но не как парламентера, а как торговца. И действительно, уже к полудню мы во всю торговались. Судя по всему, крепость была готова к серьезной осаде, и нам не составило труда купить сдобы и вина. В ином положении, я бы проверил, не подмешен ли яд в еду, но крепость готова была торговать с нами всем без исключения: от крупы до вина полувековой выдержки. Чуть позже мы узнали за счет чего живет крепость: Около полудня через ближайший перекресток проследовал купеческий обоз. Они остановились в виду крепости, охрана отделилась от обоза и исчезла в крепости. Почти тут же оттуда выехала другая группа, присоединилась к обозу и они попылили дальше. Три дня прошли без особых происшествий. Наконец, ранним утром, появился Реннер – под ним была свежая лошадь, та, которую дал, я бежала сзади. Я не знаю, как это удалось Реннеру, но загонял он ее до состояния скелета – казалось, она всю эту неделю носила всю преисподнюю. Он проехал через наше расположение, лишь кивнув мне. Подъехал к воротам и проорал:
– Эй, старый затворник, открывай ворота… Ответа долго не было, хотя я заметил, что на стенах люди пришли в движение. Осторожности ради, я счел за лучшее оставить своих людей на месте. Но через некоторое время со стены донеслось:
– Ади? Ты? Еще не пришибли?… И мост со скрипом начал опускаться вниз.
В крепости
Под квартиры нам выделили в крепости часть нижнего яруса. Те помещения, где в других крепостях держат заключенных и пленных. Часть людей пришлось все же оставить вне крепости – местные конюшни были просто не в состоянии вместить столько чужой кавалерии. Было видно, что с нашим прибытием службы в крепости напряглись. Стоило кому-то из нас немного заплутать в коридорах крепости, как перед нами вырастал какой-то часовой, который объяснял, что куда мы идем, нет решительно ничего интересного и делать нам там нечего. В честь прибытия Ади был дан небольшой обед. Верней, хозяин крепости попытался накормить своего гостя, а меня и Хайдера пригласил из вежливости и дабы развлечься за обедом разговором. И действительно – Ади на аппетит не жаловался, и с набитым ртом не разговаривал, посему говорили все больше я и хозяин. Оказалось, что мы с ним заочно знакомы. Он когда-то тоже был капитаном кондотьеров, дружил с отцом Ади, но вышел на пенсию задолго до того, как я начал свою карьеру наемника. К моему удивлению мне достаточно было назвать свое имя, чтобы он вспомнил все остальное:
– Дже? Дже Кано? Я много слышал о вас… Ваш символ саламандра, но, говорят, вам хорошо подошел бы и феникс.
– Саламандра живет в огне, феникс же возрождается из пепла…
– Именно… Я слышал, что вам это удавалось?… Под Боном? Я улыбнулся. Кажется, улыбка получилась кривоватой – воспоминание было не из самых приятных. Мы участвовали в одной кампании и противостояли ударной армии. Было очень тяжело. Но потом вышло еще хуже – противник добавил к этой армии еще семь кавалерийских дивизий. Армия из ударной превратилась в сверхударную… Мои союзники бежали, а я, рассудив, что от мертвого героя толку никакого, увел из-под удара людей брызгами. Но не от удара, а в обход… А потом сформировал свою часть заново – но уже в тылу врага.
– А, к слову, почему саламандра?…
– Вообще-то изначально это была ящерица. Была такая песенка – «Повелитель Ящериц» и я набросал себе эту тварь. Мне она понравилась и по ней вышили шеврон – тогда еще черными нитками по белому полю. Но все тут же окрестили ее саламандрой и одну из моих первых ганз называли «Группа Саламандры». Название прижилось и чтобы показать нашу множественность, я разделил животное на две части и развернул половину…
– Ну чтоб в вашем доме жили богатые люди! – прервал Хайдер наш разговор.
– Ну да, а мне тогда где жить?… – Возмутился хозяин.
– Ваше здоровье… – поправил Хайдера я и поднял вверх кружку с квасом. Квас здесь подавали крепкий. Чтобы сделать глоток, приходилось сдерживать дыхание, иначе можно было запросто задохнуться. А выпив – пренепременно отдышаться. Потом хозяин сказал:
– Я прошу прощения за свои слова и за то, что не пустил вас в крепость. Я не думал, что вы друзья Ади…
– Ты не думал, что у меня вообще есть друзья, старый хрыч! – ответил Ади на секунду оторвавшись от свиного ребра. Владелец крепости кивнул и опять продолжил.
– Тут всякие шляются и если бы не решительность, здесь бы было бы бандитское гнездо, а ваш покорный слуга… Он бросил жест, однозначно обозначающий летальный исход…
– Пустое, – ответил я, – я и не думал обижаться… Работа есть работа. Ведь так?… На правах гостя я уже успел ознакомиться с фортификацией – она была в примерном состоянии, и я с горечью признал, что при осаде мне ничего не светило бы. Впрочем, Хайдер, который кроме всего прочего исполнял у меня обязанности начальника инженерной службы, счел нужным тайком перерисовать некоторые схемы. Впрочем, я никогда в жизни не штурмовал крепости, хотя осаждал часто. Я просто блокировал в крепости гарнизон, иногда превышающий мой, потом обтекал ее и двигался дальше. Большинство крепостей потом сдавались. Что ж крепость не армия – никогда не отойдет на переформирование. Наконец Ади доел второе, промокнул губы салфеткой и заговорил:
– Ну а как наш больной? Смысла ответа я тогда не понял:
– Всему свое время Ади… Ади кивнул и протянул руку к пирогу. Снял с блюда кусок, но подумал, положил его на место и просто поменял тарелки: свою, пустую поставил посреди стола, а блюдо с пирогом поставил перед собой.
– Смотри не переешь, Ади, – бросил хозяин, – пирог с капустой, еще начнет пучить, а в твоем положении…
– Отстань… Переживу как-то. Я последний раз нормально ел десять дней назад. Банкиры в Эйне – последние скупердяи! Я сделал знак Хайдеру, тот прикрыл глаза: слышал, понял… Десять дней назад Реннер гостил у меня в Тебро. Затем отправился в Эйн, к банкирам. Осталось узнать – к каким. Когда наконец, Ади встал из-за стола, хозяин крепости поднялся тут же. Они вышли из комнаты вдвоем, и мы остались в окружении офицеров крепости – уж не знаю, переменного или постоянного состава. Почти сразу за нами, в крепость прибыла дюжина верховых. Их старший сел за стол вместе с нами, но когда вышли Ади и хозяин он за ними не последовал, хотя должен был бы доложиться. Объяснение тут могло быть только одно – прибытие Ади гораздо важней любых новостей.
После обеда, комендант крепости повел нас на прогулку крепостью. Издалека мы видели Ади и хозяина – они о чем-то разговаривали, но расслышать их разговор не было никакой возможности. Ужинали мы уже втроем. Столик поставили в саду – между крепостной стеной и земляным валом. Говорили ни о чем, ели мало. Но поскольку время шло к ночи, и никто важных дел на следующий день не планировал – мы изрядно надегустировались местного вина. В небе одна за другой зажигались звезды.
Та ночь была странной, страшной, колдовской. Луна тогда не взошла, но небо было чистым, без единого облачка – на небо высыпали звезды, обильно и часто, будто кто-то рассыпал зерно. Без луны звезды казались острей, ярче, а ночь – темней. Такие ночи плохо встречать одному да в чистом поле. Хочется пригнуться пониже, спрятаться от всего на свете. Кажется, еще немного и по небу пролетят на шабаш ведьмы, или пронесется свора гончих псов, а за ними жуткие хозяева ночи – Четыре Всадника, копыта лошадей которых вдавливают облака в землю. Но в ту ночь я их не увидел, хотя и просыпался часто. Но все же ночь была богата на знамения, хоть и заурядные. Как водится, подобную ночь славили козодои и пересмешники. Но они были следствием, а не причиной. Как стемнело окончательно, по небу пронеслись три звезды. Это были не падающие звезды, те ведут себя совсем по-другому. Та троица никуда не падала – она летела с запада. Двигалась небыстро – быстрей, чем кружат в хороводе обычные звезды, но значительно медленней звезд падающих. Не теряя высоты, они пролетели чуть к югу от меня и исчезли на западе. Ближе к полуночи громыхнул гром, и сверкнула молния. Во вспышке молнии я успел рассмотреть небо – на нем не было ни единого облачка Заполночь в роще вдруг запел соловей. Возможно его просто терзала бессонница и он просто из вредности мешал спать остальным – но пел он красиво… Я просыпался еще пару раз, последний – сразу после восхода. Я поднял голову, увидел, что солнце все же взошло. Довольный тем, что колдовская ночь закончилась, я выдохнул с облегчением и заснул.
Утро
Когда я шел в конюшню, я обезумел. Это длилось совсем недолго. Ровно столько, сколько мне понадобилось сделать один шаг. Но мозг с беспристрастностью палача заметил: только что ты был не в себе, тебя не было в это мире. Я был слаб – слабей ребенка. Я был опасен – опасней змеи. Но это прошло, и никто этого не увидел. Я даже не сбил шаг. Тайком осмотревшись по сторонам, я убедился, что никто не заметил моих превращений. Вот и ладненько… Меж двух зубьев крепостной стены я увидел силуэт. Человек стоял, положив руки на зубцы и в свете казался будто распятым. Это был Ади. Я поднялся к нему. Наверное, здесь он действительно чувствовал себя как дома: при нем не было никакого оружия, и когда я подошел, он даже не обернулся и не поменял позы. Глаза были закрыты, он улыбался восходящему солнцу и ветру, что дул ему прямо в лицо.
– И пахнет ветер с полей не травами и цветами, а пахнет жареным… – бросил я. Он кивнул, не открывая глаз и продолжая безмятежно улыбаться.
– Чему радуешься?
– А чему не радоваться, – он повернул голову ко мне приоткрыв один глаз,
– а ведь неплохо. Солнышко, ветер свежий и воздух чистый….
– И что дальше? Он пожал плечами:
– А этого мало? Я вспомнил, как немногим ранее сам был безумен и подумал: а может так оно и должно быть. Настал день, когда мы все сошли с ума.
– А что с больным? – спросил я.
– С больным? Все нормально… – потом Ади вздрогнул, и поправился. – больной вчера умер. Могу сказать, что все показалось мне странным еще в то утро. Подумалось, что смерть Ади и быстрая кончина больного как-то связана. Я начал искать какие-то объяснения, но они не выдерживали никакой критики. Может быть, Ади принес ему успокоение. Но неужели нельзя было отыскать палача ближе? Вопрос запутался еще больше, когда я увидел, как несли покойника. Его пронесли мимо меня на носилках, покрытых белым полотном. Ткань была грубой, почти дерюжной и я так и не узнал кого она скрывала. Для меня покойный оставался, как выразился Ади однажды: «человек». Я не знал, сколько ему лет, мужчина ли или женщина, умер ли он от оспы или же от колотых ран. Этого я не знал. У меня даже не было предпосылок что-то предположить. Но одно я знаю точно – из постели, в которой он умер, его понесли не хоронить. Недалеко от крепости было кладбище – я был там, пока мы ожидали Реннера. Еще при крепости состояло несколько самых востребованных для наемника врачей, а именно хирургов. Они заполняли своими пациентами лазарет, ну а если не повезет, то и кладбище. В распоряжении врачей так же был крематорий, для утилизации того, что закапывать – дурной тон, а именно ампутированные конечности. Думаю, так же, что через эту трубу вылетело немало секретов, ибо кондотьерский хлеб кровавый и черней ночи… Так вот, покойного унесли в лазарет. Сначала я подумал – для вскрытия. Но затем над трубой крематория задрожал воздух – кто-то разогревал печь. Я не стал задавать вопросы, отлично понимая, что ответов на них не будет. Завтрака в тот день не было, но обед и ужин мы провели все в том же составе: хозяин крепости, Ади, я и Таден. Если первые два и скорбели по усопшему, то умело это скрывали. Были серьезными, но не печальными. Говорили о делах:
– Ади, возьмешь в путь лишнюю лошадь. – Бросил хозяин меж делом.
– Для моего зада и одной хватит…
– Под твой зад хоть коня из камня – и то не факт, что ты его не заездишь…
– Я денег лучше возьму. Они овса не просят… Хозяин возражать не стал. Вообще же день прошел в сборах. Они были неспешными, но неотвратимыми. Было видно, что Ади устал с дороги, но ему опять надо было в путь. Ужин был ранним – только начало смеркаться. Ади сказал, что завтра рано в путь и желательно бы выспаться. Эта ночь была тихой, но я опять не мог заснуть. Думал о чем-то… О чем – уже не помню…
Уход из крепости
Бандера ушла чуть не с первыми лучами – это было условие владельца крепости, которое мне передал Ади Реннер. Я попрощался с Хайдером у подъемного моста: он был немного не выспавшимся, но по обыкновению весел. Я отдал ему пакет со своим мундиром, испросив взамен солдатскую куртку с шевроном моей бригады. Шеврон был тот же – две половины саламандры разделенные тонкой красной линией. Фон был желтым. На офицерских куртках шеврон ткали на золотой материи. Но и куртку я не стал надевать – скатал и спрятал в седельную сумку. Я отправлялся в путь без знаков различия. Тянуло сыростью с реки и со рва. Утро было зябким, и снова туманным. Туман был таким густым, что казалось, будто в чашу стен крепости кто-то налил молока. Над этим всем возвышались башни – на них горели костры и иногда слышалась перекличка. Жутко хотелось спасть. Я то и дело потирал лицо, пытаясь смахнуть с него сонливость. Я отдавал последние распоряжения. Таден кивал, хотя было ясно: почти все он сделает по своему. Эти дела слишком незначительны, чтоб я по возвращению стал вникать в них. Но тут мы разом прервались: из тумана послышались шаги. Кто-то шел от головной башни. Кто-то обутый в сапоги со стальными набойками и со шпорами. Не сговариваясь, мы положили руки на рукояти сабель. Вот в одном месте туман сгустился, потемнел. Обрисовался силуэт человека в плаще и будто с отрезанной головой в руке. Сталь змеей начала выползать из ножен. Человек приближался, туман вился вокруг него.
– Господин Кано, господин Хайдер… – поздоровался он.
– Ади! – Выдохнул я. Сабли с лязгом вернулись на место. То, что нам изначально показалось головой, было объемным кошельком.
– Я подумал, что сейчас самое время отдать вам деньги… – Он повернулся ко мне и добавил: На памятник… И замолчал, будто ожидая, что я переспрошу, но я помнил.
– Да, Таден, положишь эти деньги на отдельный счет. Под проценты… На пол года…
– А зачем так много?
– Простите, у хозяина здесь только серебро. А серебро, знаете ли последнее время подешевело… Это я знал. Не так давно кто-то ограбил банковский конвой. Было украдено что-то около двухсот пудов серебра. Я слышал, что половину вернули владельцам по две трети стоимости. Сделка была тайной, но слухи до меня дошли. Однако треть металла осталась на руках, сбила цены на серебро, и взвинтило цены на все остальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25