Но только когда ее взгляд упал на полированного металла подставку для зонтов, которая сама изображала полураскрытый зонтик, и приставной столик, где жила лишенная своего исконного дома – водостока крыши – ухмыляющаяся горгулья, странное ощущение, будто все это она уже где-то видела, прорвалось в глубинные пласты ее сознания и высвободило запертый там поток давно забытых впечатлений.
Ей пришлось опереться о косяк, чтобы не упасть, – с такой силой рвались наружу воспоминания. В этом же самом коридоре она увидела свою свекровь, ее лицо излучало свет. Она была стара, намного старше, чем когда они с Питером поженились, золотистое сияние окутывало ее фигурку, как на картинах Боттичелли, улыбкой, какие бывают только у святых, она отвечала на шутку Мэран Келледи, которая стояла рядом, а вокруг... неведомые существа мелькали и вились, ускользая от прямого взгляда.
«Нет, – сказала себе Анна. – Мне все показалось. Нет ни золотого света, ни полупрозрачных созданий, неуловимых до исступления».
И все же она не могла отделаться от ощущения, что видела их когда-то. Один раз. Нет, не один. Чаще. Каждый раз, когда Элен Баттербери была рядом...
Она вспомнила, как однажды, идя по дорожке свекровиного сада, услышала музыку, повернула за угол дома и увидела троих, как ей показалось сначала, ребятишек – потом она поняла, что это были карлики, – которые играли на скрипке, флейте и барабане; заметив ее, они исчезли, просто растворились в воздухе, точно и не бывало, и музыка стихла, но эхо продолжало звучать. В ее сознании. В памяти. Во сне.
– Феи, – объяснила свекровь спокойно, как будто так и надо.
Лесли, едва научившись ходить, уже играла с невидимыми друзьями, которые становились видимыми, стоило Элен Баттербери войти в комнату.
Нет. Не может этого быть.
Как раз в то время их с Питером брак дал трещину. Видения, странные бесплотные существа, играющие на призрачных инструментах, музыка, доносящаяся из ниоткуда, – позже она и сама поняла, что это были предвестники надвигающегося нервного срыва. Ее психоаналитик с ней согласился.
И все же они казались такими реальными.
В больничной палате, где умирала ее свекровь, негде было ступить: странные существа, от крохотных сморщенных старичков до миниатюрных красавиц, наполняли пространство, появляясь и исчезая с такой быстротой, что невозможно было понять, откуда они берутся и куда деваются, а Лесли, широко раскрыв изумленные глаза, наблюдала за чудесным парадом разных дворов фей и вслушивалась в их певучие голоса, когда они говорили Элен Баттербери свое последнее «прости».
– Обещай, что будешь жить всегда, – взмолилась Лесли.
– Обещаю, – ответила бабушка. – Но для это го ты должна помнить обо мне. Никогда не забывай, что Другой Мир существует. Тогда и я тебя не оставлю.
Чушь какая.
Но там, в больничной палате, под шелест аппарата искусственного дыхания и непрестанный писк отмечающего сердечный ритм монитора, среди белых стен, где крепко пахло антисептиком, Анна только и могла, что качать головой.
– Все равно... все равно его нет... – сказала она тогда.
Свекровь повернула голову и посмотрела на нее, взгляд ее темных глаз был полон бесконечной печали.
– Может быть, для тебя это и так, – сказала она грустно. – Но для тех, кто умеет видеть, он всегда будет здесь.
Потом, когда Лесли отправили домой и в палате остались только она и Питер, вошли Мэран и ее муж – в точности такие, какими Анна запомнила их с первой встречи в доме свекрови, ни на день не состарились. Они вчетвером и были там, когда Элен Баттербери не стало. В тот миг, когда сердце старой женщины остановилось, Питер и Анна склонились над ее телом, а нестареющие музыканты, чье родство с феями бросалось в глаза, хотя они, в отличие от Элен, никогда о феях даже не упоминали, стояли у окна и смотрели, как сумерки опускаются на луг перед зданием больницы, и казалось, что они видят дух старой женщины, уходящий в ночь.
На похороны они не пришли.
Они...
Анна пыталась оттолкнуть от себя эти воспоминания, как она сделала, когда все только произошло, но напор был слишком силен. И хуже того, теперь она поняла, что все это – реальность, а не бред усталого сознания, тихо трогающегося под давлением обстоятельств.
Мэран заговорила, но Анна не слышала обращенных к ней слов. Ее слух заполнила невнятная тревожная музыка, которая струилась откуда-то прямо из-под земли. Крохотные фигурки запрыгали и заплясали вокруг, не даваясь прямому взгляду, они жужжали и звенели, точно шмели на летнем лугу. У нее закружилась голова, она почувствовала, что падает. Она еще успела заметить, как Мэран, протянув руки, шагнула ей навстречу, но притяжение тьмы стало слишком сильно, и Анна радостно скользнула в ее милосердные объятия.
Из дневника Лесли, запись от 13 октября:
Наконец-то я это сделала. Сегодня утром я встала, положила в рюкзак вместо учебников флейту, кое-какую одежду и, конечно, тебя, мой дневничок, и закрыла за собой дверь. Все, с меня хватит. Не могу больше там жить.
Искать меня никто не будет. Папы все равно никогда нет дома, а мама потеряет не меня, а свое представление обо мне, а это не одно и то же. Да и вообще город такой большой, что они меня просто не найдут.
Сначала мне было немножко страшно, потому что я не знала, где буду ночевать сегодня, да и небо с самого утра хмурится, чем дальше, тем все больше и больше, но потом я повстречала в парке Фитцгенри одну классную девчонку. Ее зовут Сьюзан, она всего на год старше меня, но уже живет с одним парнем, они снимают квартиру в Чайна-тауне. Сейчас она как раз пошла к нему спросить, могу ли я остановиться у них на день-другой. Его зовут Пол. Сьюзан говорит, ему под тридцать, но по нему и не поймешь, что он такой старый. С ним весело, и обращается он с ней как со взрослой. Она его девушка !
Я пишу эти строки, сидя в парке и дожидаясь ее возвращения. Поскорее бы она пришла, а то тут народ вокруг какой-то подозрительный. У Воинского мемориала сидит парень и пялится на меня, как будто ограбить собирается или еще что-нибудь. Прямо мороз по коже. Аура у него темная, а значит, добра от него не жди.
Всего одно утро прошло с тех пор, как я ушла из дома, а я уже совсем по-другому себя чувствую. Как будто раньше у меня на плечах все время лежала какая-то тяжесть, и вдруг она куда-то девалась. Я стала легкой как перышко. Разумеется, я знаю, как называлось то бремя, которое я несла: невротичка-мать.
Как только я устроюсь у Пола и Сьюзан, сразу пойду искать работу. Сьюзан говорит, что Пол может сделать мне поддельные документы, и тогда я смогу работать в клубе или еще каком-нибудь месте, где хорошо платят. Она сама этим занимается. Говорит, что иногда за вечер одними чаевыми баксов пятьдесят зарабатывает!
Я никогда не встречала таких, как Сьюзан. Даже не верится, что мы с ней почти одногодки. Все девчонки в нашей школе сущие дети по сравнению с ней. Она так классно одевается, прямо звезда с МТУ. У нее черные волосы, прикольная короткая стрижка, кожаная куртка и такие тугие джинсы, что я даже представить не могу, как она их надевает. А на футболке у нее классная картинка с феей, как у Брайана Фрауда, я такой еще не видела.
А когда я спросила у Сьюзан, верит ли она в фей, она широко улыбнулась и ответила:
– Вот что я тебе скажу, Лесли. Я во что угодно поверю, лишь бы от этого кайф был.
Кажется, мы с ней поладим.
Когда Анна Баттербери пришла в себя, то обнаружила, что находится внутри того самого дома, вид которого вызвал у нее такие тревожные воспоминания. Она лежала на мягком как пух диване в окружении уютных, ласкающих глаз вещей, которыми была набита небольшая гостиная. Казалось, что в комнате просто некуда ступить, а умопомрачительное количество безделушек всех видов и размеров – от заселившего каминную полку оркестра крошечных фарфоровых божков с арфами, скрипками и дудками до сделанного из папье-маше медведя-гризли в цилиндре и фраке, который один занимал целый угол, – еще усиливало общее впечатление скученности.
На стенах тоже живого места не было: афиши, фотографии, литографии и картины покрывали каждый квадратный дюйм. Старомодные портьеры набивного ситца – громадные темные розы на черном фоне – сторожили оконную нишу с утонувшим в ней диванчиком. На полу лежал толстый ковер, точное подобие усыпанной листьями лужайки снаружи.
Чем дольше Анна оглядывалась, тем более знакомой казалась ей обстановка. И тем скорее воспоминания, от которых она так старательно избавлялась все последние годы, затопляли ее мозг.
При звуке шагов она села и обернулась – как знать, кто или, может быть, что подкрадывается из-за дивана. Но это оказалась Мэран. От резкого движения у Анны снова закружилась голова, и она поспешила лечь. Мэран присела на оттоманку, придвинутую к самому дивану, и положила изумительно прохладное влажное полотенце ей на лоб.
– Ну и напугалась же я, – заговорила Мэран, – когда вы замертво упали прямо у меня на пороге.
Но Анне было не до церемоний. Без долгих разговоров она перешла прямо к сути дела.
– Я здесь уже бывала, – сказала она.
Мэран кивнула.
– Меня приводила сюда свекровь – Элен Баттербери.
– Нелл, – ответила Мэран. – Да, мы были с ней дружны.
– Но почему я только сейчас вспомнила, что была знакома с вами раньше?
Мэран пожала плечами:
– Бывает.
– Нет, тут что-то не так, – возразила Анна. – Люди, конечно, многое забывают, но не до такой степени. Мы ведь с вами не просто однажды случайно встретились, я знала вас много лет, с тех пор как Питер начал ухаживать за мной на последнем курсе колледжа. И когда он впервые привел меня к себе домой, чтобы познакомить с родителями, вы были там. Помню, я еще подумала, как странно, что у Элен такая молодая подруга.
– А разве возраст влияет на дружбу? – спросила Мэран.
– Нет. Просто... вы совсем не изменились с тех пор. Как будто вам по-прежнему столько же лет.
– Я знаю, – были слова Мэран.
– Но... – Озадаченная, Анна стала еще больше походить на испуганную птицу. – Разве так бывает?
– Вы, кажется, говорили что-то насчет Лесли, там, на пороге, – поспешила сменить тему Мэран.
Если что и могло извлечь женщину из трясины путаных размышлений о безвозрастности хозяйки этого дома, о музыке, доносящейся прямо из-под земли, и о призрачных фигурах, которые мелькают где-то на краю поля зрения, ускользая от прямого взгляда, то только упоминание о дочери.
– Она убежала из дома, – ответила Анна. – Я зашла за чем-то в ее комнату и увидела, что все ее учебники лежат на столе. Тогда я позвонила в школу, где мне сказали, что она там сегодня не появлялась. Они уже собирались позвонить мне, чтобы узнать, не заболела ли Лесли. Понимаете, она никогда не пропускает уроки.
Мэран кивнула. Для нее это было новостью, которая, однако, вполне укладывалась в ее представления об отношениях Лесли с матерью.
– А вы в полицию обращались? – спросила она.
– Едва поговорила со школой. И можете себе представить, они мне заявили, что беспокоиться еще рано! Детектив, с которым я разговаривала, пообещал разослать ее описание всем патрульным, чтобы они сообщили, если заметят ее где-нибудь, и все-таки он считает, что она просто прогуливает занятия. Но Лесли просто не способна на такое, уж я-то знаю!
– А ваш муж тоже так думает?
– Питер еще ничего не знает. Он в командировке на Востоке, так что я поговорю с ним только вечером, когда он сам мне позвонит. Я даже не знаю, в каком отеле он остановится. – Анна протянула руку, худую, как птичья лапка, и стиснула запястье Мэран. – Что мне делать?
– Можно попробовать поискать ее самим.
Услышав предложение Мэран, Анна радостно затрясла головой, но безнадежность этой затеи тут же дошла до ее сознания.
– Город такой большой, – сказала она. – Слишком большой. Разве мы сможем ее найти своими силами?
– Есть и другой способ, – раздался вдруг голос Сирина.
От неожиданности Анна вздрогнула. Мэран сняла полотенце с ее лба и отодвинулась, чтобы дать ей сесть. Вглядевшись в высокого мужчину, чья крупная фигура занимала весь дверной проем, она узнала Сирина, мужа Мэран. Только раньше он никогда не казался таким грозным.
– И... что же это за способ? – спросила Анна.
– Попросить помощи у фей, – ответил Сирин.
– Так ты, значит, на Полли работать собираешься?
Лесли подняла голову от дневника и обнаружила, что тот парень у мемориала, который ей так не понравился, стоит у ее скамьи. Вблизи вид у него оказался совсем бандитский. Зализанные на макушке волосы длинными прядями спускались на шею. Три серьги болтались в мочке левого уха, еще одна в правом. Грязные джинсы были заткнуты в высокие ковбойские сапоги, из-под джинсовой куртки выглядывала полурасстегнутая белая рубаха. Но больше всего Лесли напугал его елейный взгляд, она даже вздрогнула.
Она проворно захлопнула дневник, сунув вместо закладки палец, и завертела головой в напрасной надежде увидеть Сьюзан, но новая подруга все не возвращалась. Тогда она сделала глубокий вдох и наградила подозрительного типа взглядом, полным, как ей хотелось верить, подходящей случаю уличной бравады.
– Я... я не понимаю, о чем речь, – заявила она.
– Я видел, как ты разговаривала со Сьюзи, – ответил он, без церемоний усаживаясь рядом с ней. – Она всегда набирает новеньких для Полли.
И тут Лесли впервые стало по-настоящему плохо. Дело было даже не в том, что она до смерти боялась этого парня, а в том, что она, похоже, допустила ужасную ошибку, доверившись Сьюзан.
– По-моему, мне пора, – сказала она.
Лесли попыталась встать, но ужасный тип схватил ее за руку. Потеряв равновесие, она снова упала на скамью.
– Эй, слушай, – рявкнул он. – Я ведь тебе, можно сказать, услугу оказываю. У Полли сейчас девчонок десять-двенадцать, и они вкалывают на него, как лошади. Я вижу, что ты девочка славная, и не хочу, чтобы ближайшие десять лет ты провела, подставляя задницу всякому встречному-поперечному, и все ради ублюдка, который подсадит тебя на иглу раньше, чем кончится неделя.
– Я...
– А у меня дело чистое. Никакой наркоты, все девушки хорошо одеты, живут в нормальных квартирах по двое, а не по десять человек, как у Полли. У каждой по два, максимум три клиента за ночь, а Полли гоняет своих по улицам девять-десять часов подряд.
Говорил он спокойно, даже дружелюбно, но Лесли от его слов было страшно, как никогда в жизни.
– Пожалуйста, – начала она. – Вы ошиблись. Мне правда нужно идти.
И она снова попыталась встать, но он положил ладонь ей на плечо, так что она не смогла подняться. Его голос, до сих пор такой вкрадчивый и мягкий, зазвенел железом.
– Ты уйдешь отсюда со мной или никак, – заявил он. – Другого выбора нет. Разговор окончен.
Он встал и потянул ее за собой. Его пальцы клещами впились в ее руку. Когда ее дневник упал на землю, он остановился, подождал, пока она поднимет и спрячет его в рюкзак, а потом грубо поволок ее прочь от скамьи.
– Мне больно! – вскрикнула Лесли.
Он наклонился к ней, так что его губы оказались в нескольких сантиметрах от ее уха.
– Будешь вопить, – прошипел он, – узнаешь, что значит больно. Веди себя как следует. Теперь ты на меня работаешь.
– Я...
– Повторяй за мной, цыпочка: я – девушка Каттера.
На глаза Лесли навернулись слезы. Она оглянулась, но никто в парке не обращал на них ни малейшего внимания. А тут еще Каттер встряхнул ее так сильно, что она чуть язык себе не прокусила.
– Ну, – потребовал он. – Я жду.
Его взгляд подсказал Лесли, что лучше делать, как он велит, если не хочешь нарваться на что-нибудь похуже. Он еще крепче стиснул ее руку, пальцы вдавились в нежную плоть предплечья.
Говори!
– Я... девушка... Каттера.
– Ну вот видишь? Совсем не трудно.
И он снова подтолкнул ее вперед. Больше всего на свете Лесли хотелось вырваться из его жестокой хватки и бежать, но пока он вел ее через парк, она обнаружила, что страх лишил ее воли и она может только покорно перебирать ногами.
Никогда прежде не чувствовала она себя такой беспомощной и одинокой. Ей стало стыдно.
– Пожалуйста, не шутите так, – отозвалась Анна на предложение Сирина обратиться к феям, чтобы те помогли им разыскать Лесли.
– Вот именно, – поддержала ее Мэран, хотя она, конечно, отнюдь не считала слова мужа шуткой. – Еще не время.
Сирин тряхнул головой:
– А по-моему, момента удачнее просто не придумаешь. – И снова обратился к Анне: – Не люблю лезть в чужие дела, особенно ссоры, но раз уж вы сами пришли к нам за помощью, думаю, что имею право спросить: а почему, собственно говоря, Лесли убежала из дома?
– Что это за намеки такие? По-вашему, я плохая мать?
– Ну, этого я не утверждаю. Мы слишком долго не встречались, чтобы я мог судить. Да и потом, разве это мое дело?
– Сирин, прошу тебя, – сказала Мэран.
Анна почувствовала, как где-то между висками
нарастает головная боль.
– Тогда я не понимаю, – сказала женщина. – О чем вы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Ей пришлось опереться о косяк, чтобы не упасть, – с такой силой рвались наружу воспоминания. В этом же самом коридоре она увидела свою свекровь, ее лицо излучало свет. Она была стара, намного старше, чем когда они с Питером поженились, золотистое сияние окутывало ее фигурку, как на картинах Боттичелли, улыбкой, какие бывают только у святых, она отвечала на шутку Мэран Келледи, которая стояла рядом, а вокруг... неведомые существа мелькали и вились, ускользая от прямого взгляда.
«Нет, – сказала себе Анна. – Мне все показалось. Нет ни золотого света, ни полупрозрачных созданий, неуловимых до исступления».
И все же она не могла отделаться от ощущения, что видела их когда-то. Один раз. Нет, не один. Чаще. Каждый раз, когда Элен Баттербери была рядом...
Она вспомнила, как однажды, идя по дорожке свекровиного сада, услышала музыку, повернула за угол дома и увидела троих, как ей показалось сначала, ребятишек – потом она поняла, что это были карлики, – которые играли на скрипке, флейте и барабане; заметив ее, они исчезли, просто растворились в воздухе, точно и не бывало, и музыка стихла, но эхо продолжало звучать. В ее сознании. В памяти. Во сне.
– Феи, – объяснила свекровь спокойно, как будто так и надо.
Лесли, едва научившись ходить, уже играла с невидимыми друзьями, которые становились видимыми, стоило Элен Баттербери войти в комнату.
Нет. Не может этого быть.
Как раз в то время их с Питером брак дал трещину. Видения, странные бесплотные существа, играющие на призрачных инструментах, музыка, доносящаяся из ниоткуда, – позже она и сама поняла, что это были предвестники надвигающегося нервного срыва. Ее психоаналитик с ней согласился.
И все же они казались такими реальными.
В больничной палате, где умирала ее свекровь, негде было ступить: странные существа, от крохотных сморщенных старичков до миниатюрных красавиц, наполняли пространство, появляясь и исчезая с такой быстротой, что невозможно было понять, откуда они берутся и куда деваются, а Лесли, широко раскрыв изумленные глаза, наблюдала за чудесным парадом разных дворов фей и вслушивалась в их певучие голоса, когда они говорили Элен Баттербери свое последнее «прости».
– Обещай, что будешь жить всегда, – взмолилась Лесли.
– Обещаю, – ответила бабушка. – Но для это го ты должна помнить обо мне. Никогда не забывай, что Другой Мир существует. Тогда и я тебя не оставлю.
Чушь какая.
Но там, в больничной палате, под шелест аппарата искусственного дыхания и непрестанный писк отмечающего сердечный ритм монитора, среди белых стен, где крепко пахло антисептиком, Анна только и могла, что качать головой.
– Все равно... все равно его нет... – сказала она тогда.
Свекровь повернула голову и посмотрела на нее, взгляд ее темных глаз был полон бесконечной печали.
– Может быть, для тебя это и так, – сказала она грустно. – Но для тех, кто умеет видеть, он всегда будет здесь.
Потом, когда Лесли отправили домой и в палате остались только она и Питер, вошли Мэран и ее муж – в точности такие, какими Анна запомнила их с первой встречи в доме свекрови, ни на день не состарились. Они вчетвером и были там, когда Элен Баттербери не стало. В тот миг, когда сердце старой женщины остановилось, Питер и Анна склонились над ее телом, а нестареющие музыканты, чье родство с феями бросалось в глаза, хотя они, в отличие от Элен, никогда о феях даже не упоминали, стояли у окна и смотрели, как сумерки опускаются на луг перед зданием больницы, и казалось, что они видят дух старой женщины, уходящий в ночь.
На похороны они не пришли.
Они...
Анна пыталась оттолкнуть от себя эти воспоминания, как она сделала, когда все только произошло, но напор был слишком силен. И хуже того, теперь она поняла, что все это – реальность, а не бред усталого сознания, тихо трогающегося под давлением обстоятельств.
Мэран заговорила, но Анна не слышала обращенных к ней слов. Ее слух заполнила невнятная тревожная музыка, которая струилась откуда-то прямо из-под земли. Крохотные фигурки запрыгали и заплясали вокруг, не даваясь прямому взгляду, они жужжали и звенели, точно шмели на летнем лугу. У нее закружилась голова, она почувствовала, что падает. Она еще успела заметить, как Мэран, протянув руки, шагнула ей навстречу, но притяжение тьмы стало слишком сильно, и Анна радостно скользнула в ее милосердные объятия.
Из дневника Лесли, запись от 13 октября:
Наконец-то я это сделала. Сегодня утром я встала, положила в рюкзак вместо учебников флейту, кое-какую одежду и, конечно, тебя, мой дневничок, и закрыла за собой дверь. Все, с меня хватит. Не могу больше там жить.
Искать меня никто не будет. Папы все равно никогда нет дома, а мама потеряет не меня, а свое представление обо мне, а это не одно и то же. Да и вообще город такой большой, что они меня просто не найдут.
Сначала мне было немножко страшно, потому что я не знала, где буду ночевать сегодня, да и небо с самого утра хмурится, чем дальше, тем все больше и больше, но потом я повстречала в парке Фитцгенри одну классную девчонку. Ее зовут Сьюзан, она всего на год старше меня, но уже живет с одним парнем, они снимают квартиру в Чайна-тауне. Сейчас она как раз пошла к нему спросить, могу ли я остановиться у них на день-другой. Его зовут Пол. Сьюзан говорит, ему под тридцать, но по нему и не поймешь, что он такой старый. С ним весело, и обращается он с ней как со взрослой. Она его девушка !
Я пишу эти строки, сидя в парке и дожидаясь ее возвращения. Поскорее бы она пришла, а то тут народ вокруг какой-то подозрительный. У Воинского мемориала сидит парень и пялится на меня, как будто ограбить собирается или еще что-нибудь. Прямо мороз по коже. Аура у него темная, а значит, добра от него не жди.
Всего одно утро прошло с тех пор, как я ушла из дома, а я уже совсем по-другому себя чувствую. Как будто раньше у меня на плечах все время лежала какая-то тяжесть, и вдруг она куда-то девалась. Я стала легкой как перышко. Разумеется, я знаю, как называлось то бремя, которое я несла: невротичка-мать.
Как только я устроюсь у Пола и Сьюзан, сразу пойду искать работу. Сьюзан говорит, что Пол может сделать мне поддельные документы, и тогда я смогу работать в клубе или еще каком-нибудь месте, где хорошо платят. Она сама этим занимается. Говорит, что иногда за вечер одними чаевыми баксов пятьдесят зарабатывает!
Я никогда не встречала таких, как Сьюзан. Даже не верится, что мы с ней почти одногодки. Все девчонки в нашей школе сущие дети по сравнению с ней. Она так классно одевается, прямо звезда с МТУ. У нее черные волосы, прикольная короткая стрижка, кожаная куртка и такие тугие джинсы, что я даже представить не могу, как она их надевает. А на футболке у нее классная картинка с феей, как у Брайана Фрауда, я такой еще не видела.
А когда я спросила у Сьюзан, верит ли она в фей, она широко улыбнулась и ответила:
– Вот что я тебе скажу, Лесли. Я во что угодно поверю, лишь бы от этого кайф был.
Кажется, мы с ней поладим.
Когда Анна Баттербери пришла в себя, то обнаружила, что находится внутри того самого дома, вид которого вызвал у нее такие тревожные воспоминания. Она лежала на мягком как пух диване в окружении уютных, ласкающих глаз вещей, которыми была набита небольшая гостиная. Казалось, что в комнате просто некуда ступить, а умопомрачительное количество безделушек всех видов и размеров – от заселившего каминную полку оркестра крошечных фарфоровых божков с арфами, скрипками и дудками до сделанного из папье-маше медведя-гризли в цилиндре и фраке, который один занимал целый угол, – еще усиливало общее впечатление скученности.
На стенах тоже живого места не было: афиши, фотографии, литографии и картины покрывали каждый квадратный дюйм. Старомодные портьеры набивного ситца – громадные темные розы на черном фоне – сторожили оконную нишу с утонувшим в ней диванчиком. На полу лежал толстый ковер, точное подобие усыпанной листьями лужайки снаружи.
Чем дольше Анна оглядывалась, тем более знакомой казалась ей обстановка. И тем скорее воспоминания, от которых она так старательно избавлялась все последние годы, затопляли ее мозг.
При звуке шагов она села и обернулась – как знать, кто или, может быть, что подкрадывается из-за дивана. Но это оказалась Мэран. От резкого движения у Анны снова закружилась голова, и она поспешила лечь. Мэран присела на оттоманку, придвинутую к самому дивану, и положила изумительно прохладное влажное полотенце ей на лоб.
– Ну и напугалась же я, – заговорила Мэран, – когда вы замертво упали прямо у меня на пороге.
Но Анне было не до церемоний. Без долгих разговоров она перешла прямо к сути дела.
– Я здесь уже бывала, – сказала она.
Мэран кивнула.
– Меня приводила сюда свекровь – Элен Баттербери.
– Нелл, – ответила Мэран. – Да, мы были с ней дружны.
– Но почему я только сейчас вспомнила, что была знакома с вами раньше?
Мэран пожала плечами:
– Бывает.
– Нет, тут что-то не так, – возразила Анна. – Люди, конечно, многое забывают, но не до такой степени. Мы ведь с вами не просто однажды случайно встретились, я знала вас много лет, с тех пор как Питер начал ухаживать за мной на последнем курсе колледжа. И когда он впервые привел меня к себе домой, чтобы познакомить с родителями, вы были там. Помню, я еще подумала, как странно, что у Элен такая молодая подруга.
– А разве возраст влияет на дружбу? – спросила Мэран.
– Нет. Просто... вы совсем не изменились с тех пор. Как будто вам по-прежнему столько же лет.
– Я знаю, – были слова Мэран.
– Но... – Озадаченная, Анна стала еще больше походить на испуганную птицу. – Разве так бывает?
– Вы, кажется, говорили что-то насчет Лесли, там, на пороге, – поспешила сменить тему Мэран.
Если что и могло извлечь женщину из трясины путаных размышлений о безвозрастности хозяйки этого дома, о музыке, доносящейся прямо из-под земли, и о призрачных фигурах, которые мелькают где-то на краю поля зрения, ускользая от прямого взгляда, то только упоминание о дочери.
– Она убежала из дома, – ответила Анна. – Я зашла за чем-то в ее комнату и увидела, что все ее учебники лежат на столе. Тогда я позвонила в школу, где мне сказали, что она там сегодня не появлялась. Они уже собирались позвонить мне, чтобы узнать, не заболела ли Лесли. Понимаете, она никогда не пропускает уроки.
Мэран кивнула. Для нее это было новостью, которая, однако, вполне укладывалась в ее представления об отношениях Лесли с матерью.
– А вы в полицию обращались? – спросила она.
– Едва поговорила со школой. И можете себе представить, они мне заявили, что беспокоиться еще рано! Детектив, с которым я разговаривала, пообещал разослать ее описание всем патрульным, чтобы они сообщили, если заметят ее где-нибудь, и все-таки он считает, что она просто прогуливает занятия. Но Лесли просто не способна на такое, уж я-то знаю!
– А ваш муж тоже так думает?
– Питер еще ничего не знает. Он в командировке на Востоке, так что я поговорю с ним только вечером, когда он сам мне позвонит. Я даже не знаю, в каком отеле он остановится. – Анна протянула руку, худую, как птичья лапка, и стиснула запястье Мэран. – Что мне делать?
– Можно попробовать поискать ее самим.
Услышав предложение Мэран, Анна радостно затрясла головой, но безнадежность этой затеи тут же дошла до ее сознания.
– Город такой большой, – сказала она. – Слишком большой. Разве мы сможем ее найти своими силами?
– Есть и другой способ, – раздался вдруг голос Сирина.
От неожиданности Анна вздрогнула. Мэран сняла полотенце с ее лба и отодвинулась, чтобы дать ей сесть. Вглядевшись в высокого мужчину, чья крупная фигура занимала весь дверной проем, она узнала Сирина, мужа Мэран. Только раньше он никогда не казался таким грозным.
– И... что же это за способ? – спросила Анна.
– Попросить помощи у фей, – ответил Сирин.
– Так ты, значит, на Полли работать собираешься?
Лесли подняла голову от дневника и обнаружила, что тот парень у мемориала, который ей так не понравился, стоит у ее скамьи. Вблизи вид у него оказался совсем бандитский. Зализанные на макушке волосы длинными прядями спускались на шею. Три серьги болтались в мочке левого уха, еще одна в правом. Грязные джинсы были заткнуты в высокие ковбойские сапоги, из-под джинсовой куртки выглядывала полурасстегнутая белая рубаха. Но больше всего Лесли напугал его елейный взгляд, она даже вздрогнула.
Она проворно захлопнула дневник, сунув вместо закладки палец, и завертела головой в напрасной надежде увидеть Сьюзан, но новая подруга все не возвращалась. Тогда она сделала глубокий вдох и наградила подозрительного типа взглядом, полным, как ей хотелось верить, подходящей случаю уличной бравады.
– Я... я не понимаю, о чем речь, – заявила она.
– Я видел, как ты разговаривала со Сьюзи, – ответил он, без церемоний усаживаясь рядом с ней. – Она всегда набирает новеньких для Полли.
И тут Лесли впервые стало по-настоящему плохо. Дело было даже не в том, что она до смерти боялась этого парня, а в том, что она, похоже, допустила ужасную ошибку, доверившись Сьюзан.
– По-моему, мне пора, – сказала она.
Лесли попыталась встать, но ужасный тип схватил ее за руку. Потеряв равновесие, она снова упала на скамью.
– Эй, слушай, – рявкнул он. – Я ведь тебе, можно сказать, услугу оказываю. У Полли сейчас девчонок десять-двенадцать, и они вкалывают на него, как лошади. Я вижу, что ты девочка славная, и не хочу, чтобы ближайшие десять лет ты провела, подставляя задницу всякому встречному-поперечному, и все ради ублюдка, который подсадит тебя на иглу раньше, чем кончится неделя.
– Я...
– А у меня дело чистое. Никакой наркоты, все девушки хорошо одеты, живут в нормальных квартирах по двое, а не по десять человек, как у Полли. У каждой по два, максимум три клиента за ночь, а Полли гоняет своих по улицам девять-десять часов подряд.
Говорил он спокойно, даже дружелюбно, но Лесли от его слов было страшно, как никогда в жизни.
– Пожалуйста, – начала она. – Вы ошиблись. Мне правда нужно идти.
И она снова попыталась встать, но он положил ладонь ей на плечо, так что она не смогла подняться. Его голос, до сих пор такой вкрадчивый и мягкий, зазвенел железом.
– Ты уйдешь отсюда со мной или никак, – заявил он. – Другого выбора нет. Разговор окончен.
Он встал и потянул ее за собой. Его пальцы клещами впились в ее руку. Когда ее дневник упал на землю, он остановился, подождал, пока она поднимет и спрячет его в рюкзак, а потом грубо поволок ее прочь от скамьи.
– Мне больно! – вскрикнула Лесли.
Он наклонился к ней, так что его губы оказались в нескольких сантиметрах от ее уха.
– Будешь вопить, – прошипел он, – узнаешь, что значит больно. Веди себя как следует. Теперь ты на меня работаешь.
– Я...
– Повторяй за мной, цыпочка: я – девушка Каттера.
На глаза Лесли навернулись слезы. Она оглянулась, но никто в парке не обращал на них ни малейшего внимания. А тут еще Каттер встряхнул ее так сильно, что она чуть язык себе не прокусила.
– Ну, – потребовал он. – Я жду.
Его взгляд подсказал Лесли, что лучше делать, как он велит, если не хочешь нарваться на что-нибудь похуже. Он еще крепче стиснул ее руку, пальцы вдавились в нежную плоть предплечья.
Говори!
– Я... девушка... Каттера.
– Ну вот видишь? Совсем не трудно.
И он снова подтолкнул ее вперед. Больше всего на свете Лесли хотелось вырваться из его жестокой хватки и бежать, но пока он вел ее через парк, она обнаружила, что страх лишил ее воли и она может только покорно перебирать ногами.
Никогда прежде не чувствовала она себя такой беспомощной и одинокой. Ей стало стыдно.
– Пожалуйста, не шутите так, – отозвалась Анна на предложение Сирина обратиться к феям, чтобы те помогли им разыскать Лесли.
– Вот именно, – поддержала ее Мэран, хотя она, конечно, отнюдь не считала слова мужа шуткой. – Еще не время.
Сирин тряхнул головой:
– А по-моему, момента удачнее просто не придумаешь. – И снова обратился к Анне: – Не люблю лезть в чужие дела, особенно ссоры, но раз уж вы сами пришли к нам за помощью, думаю, что имею право спросить: а почему, собственно говоря, Лесли убежала из дома?
– Что это за намеки такие? По-вашему, я плохая мать?
– Ну, этого я не утверждаю. Мы слишком долго не встречались, чтобы я мог судить. Да и потом, разве это мое дело?
– Сирин, прошу тебя, – сказала Мэран.
Анна почувствовала, как где-то между висками
нарастает головная боль.
– Тогда я не понимаю, – сказала женщина. – О чем вы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51