Наконец, были генералы, позицию которых вообще трудно было определить. Они обычно не участвовали в спорах. В то время фельдмаршал Паулюс старался держаться в стороне от всех дискуссий. Он хотел успокоить страсти, укротить все чаще поднимавшиеся волны.
Уже в первые дни после нашего прибытия в Войково Шмидт был переведен в другой лагерь. Группа Гейтца, Роденбурга, Сикста фон Арнима сожалела об этом. Однако, кроме Роденбурга, у Шмидта не было настоящих друзей среди генералов. Поэтому его отъезд не очень затронул оставшихся.
При генеральском лагере, как называли Войково, была рабочая рота, состоявшая поровну из немецких, румынских и итальянских пленных. Она поставляла кухонный и обслуживающий персонал, а также ординарцев для генералов. Среди пленных немецких солдат было много таких, которые не только отреклись от Гитлера, но и высказывали мнение, что нужно открыто выступить против Гитлера и его войны. Эти солдаты организовали лагерную антифашистскую группу. Они не только привлекли на свою сторону большинство своих товарищей, но и призвали генералов к борьбе против Гитлера и его системы. Это наделало много шума. Как смеют солдаты так разговаривать с генералами! Генерал-полковник Гейтц больше всех неистовствовал и ругал этих коммунистов, как он их называл. Однако антифашисты не дали себя запугать. Будучи рабочими, крестьянами или ремесленниками в солдатских мундирах, они поняли гораздо быстрее, чем мы, что гитлеровская война не принесла немецкому народу ничего, кроме лишений и страданий.

Дискуссия о Национальном комитете «Свободная Германия»

В середине июля по нашим рядам прокатилась буря негодования, вызванная новой газетой на немецком языке, которая распространялась в лагере, – газетой «Фрейес Дейчланд». Там было написано черным по белому, что 12 и 13 июля 1943 года в Красногорске под Москвой немецкими эмигрантами и военнопленными немецкими офицерами и солдатами, преимущественно из числа сражавшихся под Сталинградом, был основан Национальный комитет «Свободная Германия». Несколько экземпляров газеты, которые мы получили, переходили из рук в руки. Основной интерес был вызван не содержанием манифеста к германской армии и германскому народу, а именами тех, кто его подписал. Каждый из нас находил имена офицеров и солдат, которых он знал, которых он когда-то ценил. Как могли они пойти вместе с коммунистами? Этого было достаточно, чтобы всех их предать проклятию. Одновременно было с удовлетворением констатировано, что речь шла почти исключительно о молодых офицерах, которые «легкомысленно нарушили свою присягу». Больше всех были взбудоражены генералы. Я тоже не был исключением. Могло показаться, что в оценке этого шага действительно имелось единодушие. Однако умы постепенно успокоились. Многие из нас начали более трезво смотреть на случившееся. Мы изучили содержание манифеста Национального комитета «Свободная Германия» к германской армии и немецкому народу. Чем больше я углублялся в него, тем больше вынужден был говорить себе, что подписавшие воззвание решились на этот необычный шаг вследствие сознания своей ответственности перед немецким народом и глубокой заботы о его будущем. Они исходили из того, что Гитлер вел Германию к гибели. Так, в манифесте говорилось:

«Никогда внешний враг не ввергал нас, немцев, в пучину бедствий так, как это сделал Гитлер.
Факты свидетельствуют неумолимо: война проиграна. Ценой неслыханных жертв и лишений Германия может еще на некоторое время затянуть войну. Продолжение безнадежной войны было бы, однако, равносильно гибели нации.
Но Германия не должна умереть! Быть или не быть нашему отечеству – так стоит сейчас вопрос.
Если немецкий народ вовремя обретет в себе мужество и докажет делом, что он хочет быть свободным народом и что он преисполнен решимости освободить Германию от Гитлера, то он завоюет себе право самому решать свою судьбу и другие народы будут считаться с ним. Это единственный путь к спасению самого существования, свободы и чести германской нации.
Немецкий народ нуждается в немедленном мире и жаждет его. Но с Гитлером мира никто не заключит. Никто с ним и переговоров не станет вести. Поэтому образование подлинно национального немецкого правительства является неотложнейшей задачей нашего народа». Цитируется по книге: Sie kampften fur Deutschland. Verlag des Ministeriums fur Nationale Verteidigund, Berlin, 1959, S. 147 f.



Каждый вечер фон Ленски, Вульц, Роске и я ходили гулять по улице лагеря. Мы дискутировали о положении на фронтах, а также по поводу Национального комитета. В оценке военной ситуации мы были полностью согласны с манифестом и сообщениями, печатавшимися в газете «Фрейес Дейчланд». За полгода, прошедших со времени поражения на Волге, были потеряны Ливия и Тунис и главное – была проиграна битва под Курском. Семнадцать немецких танковых дивизий, усиленных 60-тонными танками «тигр» и 70-тонными самоходными артиллерийскими установками «фердинанд», повели наступление на участке фронта в 70 километров. Значит, одна танковая дивизия приходилась на четыре километра фронта! Еще никогда вермахт не сосредоточивал на ограниченном пространстве столько наступательной мощи! Однако немецкое летнее наступление 1943 года было сорвано Красной Армией за несколько дней. В ходе контрнаступления советские войска 4 августа освободили города Орел и Белгород и продолжали продвигаться дальше на запад. Гитлеровское командование, сосредоточив мощную ударную группировку до 50 дивизий (900 тыс. солдат и офицеров, 10 тыс. орудий и минометов, около 2700 танков и свыше 2 тыс. самолетов), 5 июля 1943 г. из районов южнее Орла и севернее Белгорода предприняло попытку осуществить мощное наступление с целью вернуть себе стратегическую инициативу, утраченную в битве на Волге. Замысел врага был своевременно раскрыт советским командованием. Войска Красной Армии в упорной и активной обороне сорвали расчеты гитлеровцев и нанесли им большой урон (противник потерял 70 тыс. человек убитыми и ранеными, 850 орудий, свыше 1500 танков и 1400 самолетов), что создало предпосылки для перехода советских войск в решительное контрнаступление. Оно началось 12 июля и включало в себя две наступательные операции стратегического значения: Орловскую (12 июля-18 августа) и Белгородско-Харьковскую (3–23 августа), осуществлявшиеся силами Западного, Брянского, Центрального, Воронежского и Степного фронтов. Цели, намеченные советским командованием, были достигнуты в полном объеме. В итоге пятидесятидневной битвы было разгромлено 30 дивизий, людские потери врага составили свыше полумиллиона.

Сколько понадобится времени, чтобы они достигли Харькова, даже Киева? Мы знали, что Германия не располагала резервами, которые можно было бы противопоставить наступавшим армиям противника. В манифесте совершенно правильно говорилось:

«Войска Англии и Америки стоят у ворот Европы. Близится день, когда на Германию обрушатся удары одновременно со всех сторон. Ослабленная германская армия, теснимая превосходящими силами противника, не сможет долго выдержать. Час ее крушения приближается!» Sie kampften fur Deutschland, S. 147.




Война безнадежно проиграна

В лагере были и такие генералы, которые думали, что война еще может закончиться «вничью», потому что немецкие армии достаточно сильны, чтобы отразить вторжение на западе. В этом случае Советский Союз был бы предоставлен сам себе и вынужден пойти на какой-либо компромисс с гитлеровской Германией. Считалось также возможным соглашение с западными державами за счет Советского Союза. Оба мнения исходили из группы неисправимых. Уже в августе-сентябре 1943 года я считал такие предположения ошибочными, поскольку здесь желаемое явно выдавалось за действительное. Затем Тегеранская конференция в декабре 1943 года и события 1944 года полностью разбили такие «надежды».
После серьезного анализа я пришел к выводу, что война безнадежно проиграна. Из разговора с профессором Арнольдом у меня сложилось мнение, что Германия начала войну без всякой необходимости и тем самым взвалила на себя огромную вину. На основании своего горького опыта я считал, что Гитлер и его клика способны без колебаний совершить в отношении всего немецкого народа такое же преступление, какое они совершили по отношению к 6-й армии. Я полностью соглашался с лозунгами, которыми заканчивался манифест Национального комитета «Свободная Германия»:

«За народ и отечество! Против Гитлера и его преступной войны! За немедленный мир!
За спасение немецкого народа!
За свободную и независимую Германию!» Там же, стр. 151




Побольше гражданского мужества, господин полковник!

Итак, казалось бы, что уже тогда я должен был присоединиться к Национальному комитету «Свободная Германия» и активно участвовать в его работе. Я не сделал этого, потому что многого еще не решил. Так, меня чрезвычайно сильно беспокоил вопрос, имеют ли право военнопленные, находящиеся в лагере противника, действовать против верховного политического и военного руководства всей страны. Не увеличат ли они тем самым хаос, не будут ли способствовать разложению немецкого фронта, не подвергнут ли они опасности жизнь многих еще борющихся товарищей? Присяга и традиционное понимание офицерской чести мешали мне сделать этот шаг. Существенную роль играло мое отношение к фельдмаршалу Паулюсу, которого я уважал как человека и с мнением которого я считался. Неужели я должен был нанести ему удар в спину? Я не чувствовал себя лично связанным ни с кем из тех, кто подписал манифест, я вообще не знал почти никого из них. Несмотря на глубокое впечатление, которое произвел на меня Вильгельм Пик, когда он приезжал в Суздаль, во мне все еще оставалось предубеждение против коммунистов в Национальном комитете.
Таковы были примерно мысли и проблемы, волновавшие меня в первые недели после создания Национального комитета. В сущности, я стоял перед лицом такого же конфликта, как и в период битвы в котле на Волге: должен ли я последовать голосу совести и активно противодействовать катастрофическому развитию событий? Или же я должен следовать военной присяге, обесцененной самим Гитлером, и тем самым быть соучастником катастрофы, грозящей моему народу? После сталинградского ада я должен был бы теперь выступить против главной и самой большой опасности для Германии – против Гитлера и его войны. Однако для этого, кроме понимания всех этих вопросов, нужно было иметь большое гражданское мужество. У меня оно было, но недостаточно для того, чтобы уже тогда, не считаясь с мнением других, на свою ответственность вступить в Национальный комитет «Свободная Германия».
Так блуждали мои мысли. Каждый вечер я спорил с близкими мне генералами. Я раздумывал и читал. Однако пока я не пришел к определенному решению.

Догадки о судьбе четырех генералов

Была середина августа. Я гулял в парке. Здесь я встретил Роске.
– Я искал вас, Адам. Вы уже знаете, что Зейдлиц, Латтман и Корфес покидают нас сегодня?
– Покидают? А что говорит по этому поводу Паулюс?
– Я еще не видел его. Да ведь лучше всего, если вы сами спросите его.
Фельдмаршал уже знал эту новость.
– Я предполагаю, – сказал он, – что дело связано с Национальным комитетом. Памятная записка Зейдлица и его позиции в окружении, вероятно, были известны не только многим нашим солдатам и офицерам, но и русским, а также, возможно, немецким эмигрантам. Но я убежден, что он и дальше останется верным нам. Потомок такой старинной солдатской семьи никогда не выступит в плену против главы своего государства.
В дверь постучали. Вошли генерал-полковники Гейтц и Штрекер.
– Нужно оказать на них давление, – без обиняков потребовал Гейтц. – Особенно на Зейдлица, так как он уже в котле призывал пренебречь приказами Гитлера.
Паулюс согласился с предложением. Правда, он не испытывал недоверия к Зейдлицу, но не считал беседу излишней.
Для этого был использован удобный случай. 22 августа Зейдлицу исполнялось 55 лет. Я сделал для него резной барельеф с изображением одной из сторожевых башен Суздальского монастыря. Паулюс собирался вручить Зейдлицу этот подарок от имени всех генералов, в том числе румынских и итальянских. Теперь по предложению Гейтца и Штрекера он решил передать Зейдлицу эту вещицу еще до его отъезда и сказать несколько предостерегающих слов.
Зейдлиц обрадовался подарку. Он сказал, что барельеф получился очень хорошо, и заверил Паулюса в том, что остающиеся могут на него положиться.
– Пусть эта башня, – закончил он, – будет для меня башней верности.
Генералы фон Зейдлиц, Латтман и д-р Корфес уехали. Среди нас начались догадки, куда они могли попасть, что они делают. Дистанцировались ли они и дальше от Национального комитета «Свободная Германия»? Такие же вопросы возникли, когда примерно через 14 дней лагерь покинул генерал-лейтенант Эдлер фон Даниэльс.
Тем временем к нам прибыли трое новых офицеров – полковники Бойе, Шильдкнехт и Петцольд. Они приехали из лагеря вблизи Москвы и были ожесточенными противниками Национального комитета. Они придерживались мнения: если бы было действительно необходимо свергнуть Гитлера, то это было бы задачей немецкого народа на родине и солдат на фронте.
– Если мы, военнопленные, выступим против Гитлера, то это будет изменой, – доказывали они.
Разумеется, это лило воду на мельницу генералов типа Гейтца, призывавших держаться до конца, которые тогда оказывали еще сильное влияние на мышление всей группы генералов. Они пытались дискредитировать цели Национального комитета, утверждая, что призывать к таким действиям из безопасного плена – это дешевая уловка. В то время Паулюс тоже выдвигал аналогичные возражения, которые он сформулировал следующим образом: «Не создастся ли впечатление, что эти шаги предпринимаются под давлением русских? Геббельсу будет нетрудно объявить деятельность Национального комитета „Свободная Германия“ коллаборационизмом или ударом кинжала в спину».
22 августа мысленно мы были с Зейдлицем. Где он, как проводит свой день рождения? Хотя в прошлом отношения между Паулюсом и Зейдлицем иногда омрачались отдельными столкновениями, все же фельдмаршал чувствовал себя тесно связанным с генералом, происходившим из старинного рода кавалеристов. Держаться вместе в это тяжелое время, в любом положении проявлять корпоративный дух – таков был девиз Паулюса. Не допускать того, чтобы кто-либо отделился, чтобы во «фронте» генералов была пробита брешь. Паулюс рассчитывал на сословное высокомерие, распространенное среди пожилых офицеров. «Зейдлиц сдержит свое обещание», – неоднократно говорил он генерал-полковнику Гейтцу, который, как бывший председатель имперского военного трибунала, видел в Зейдлице со времени его протестов в котле потенциального государственного преступника.

Боязнь новой «легенды об ударе кинжалом в спину»

Да, пробиваться к новым берегам было очень сложно, долго, трудно. Генерал-фельдмаршал напомнил нам об «ударе кинжалом в спину». Сам он сказал это не из личной ненависти к людям в Национальном комитете, а в силу своего воспитания. Легенда об ударе кинжалом в спину, выдуманная в Германии действительными виновниками Первой мировой войны для поношения Ноябрьской революции и в целях подготовки реваншистской войны, занимала одно из центральных мест в более чем скромном идейно-политическом стандартном оснащении работника генерального штаба в Веймарской республике. Старый генералитет, обладавший в лице президента Гинденбурга и в верхах рейхсвера решающими позициями власти, не был заинтересован в истине. Он хотел, чтобы забыли, что Первая мировая война была проиграна в результате военного и экономического истощения Германии, и перевалил вину на «измену в тылу». Так, например, изучая раньше историю, я ни разу не встречал текста протокола совещания в главной ставке 14 августа 1918 года, когда статс-секретарь иностранных дел в присутствии кайзера, Гинденбурга, Людендорфа и других высоких особ из окружения Вильгельма II констатировал следующее:
«Начальник штаба действующей армии охарактеризовал военную ситуацию таким образом, что мы не можем больше надеяться сломить боевую волю наших врагов с помощью военных действий и что наше верховное командование должно поставить перед собой цель постепенно парализовать боевую волю врага путем стратегического отступления. Политическое руководство соглашается с этим мнением величайших полководцев, которых создала эта война, и делает из него политический вывод, что нам не удастся сломить боевую волю противника политическими средствами и поэтому мы вынуждены в дальнейшем считаться с этим военным положением при проведении нашей политики».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55