— Спасибо.
Я заплатил и удалился в свой любимый угол. «Тривиальная ошибка, — пробормотал я, — тривиальная ошибка».
— Не клюнули на такое объяснение, шеф? — Это сговор.
— Да бросьте вы. А скажите, шеф, теперь, когда у вас есть саквояж вуду, что вы с ним собираетесь делать? Отдадите миссис Барнес?
— Ты шутишь, Барри? Эта женщина сумасшедшая. Подумай о несчастном инспекторе Кирби, томящемся под кроватью.
— Да, шеф. Я думаю об этом уже десять лет. Как получилось, что когда там, в вашей халупе, она шепнула вам о том, что сделала с инспектором Кирби, вы не пошли и не рассказали все полиции?
— Что? Нарушить право клиента на частную жизнь? У меня свои правила. Я профессионал, Барри.
— Конечно, шеф. Так что вы собираетесь делать с саквояжем?
— Я собираюсь с его помощью уничтожить Билли Барнеса и закрыть «Некронет».
— Похоже, вы запали на этого мистера Барнеса, шеф.
— Запал? Из-за этого маньяка я долгие десять лет провел в сети «Некронет» и еще три месяца в психушке.
— Вы не сможете доказать его причастность, шеф.
— Он виновен, Барри. Билли Барнес — серийный убийца, и, если его не остановить, он приведет мир к гибели. Мы это хорошо знаем.
— Билли Барнес — политик мирового масштаба, шеф.
— Неужели? И как он достиг своего положения?
— Упорным трудом! Преданностью! Своими способностями!
— Чушь!
— Такая ли уж это чушь?
— Я его ненавижу и уничтожу!
— Не так громко, шеф. На вас начинают оборачиваться.
— Это опасный ублюдок, — прошептал я. — Он убьет нас всех.
— Может быть, вы ему просто завидуете?
— Завидую?
— Ну, вы оба учились в одной школе, но он преуспел гораздо больше, чем вы.
— Больше, чем я? Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, он политик мирового масштаба, шеф. А вы…
— А что я?
— Ну, шеф, есть такие, кто считает вас параноидным шизофреником, страдающим глубоким расстройством личности и манией преследования.
— Возмутительно! И кому только приходят в голову такие мысли?!
— Ну, например, доктору в больнице, из которой вы сбежали.
— А, этому!
— Этому, этому, шеф.
— А как насчет тебя, Барри? Ты тоже считаешь, что я спятил?
— Я? Совершенно так не считаю, шеф. Но в то же время что я могу знать? Я всего лишь голос у вас в голове.
— Вот именно. Кроме того, я могу доказать, что не спятил. У меня саквояж вуду.
— Саквояж, пожирающий людей, не так ли?
— Именно так. — Я вытащил саквояж из-под плаща и поставил его на столик. — Вот. Попробуй меня опровергнуть.
— Если бы я мог, шеф. Хотя…
— Что «хотя»?
— Саквояж не выглядит сильно голодным. Ни тебе скрежета зубов, ни…
Я внимательно посмотрел на саквояж. Пришлось признать, что ничего зловещего в нем не было. Обычный, не лучшей выделки старый саквояж.
— Наверное, сегодня его уже кормили, — предположил я. — Или же он спит.
— Спит, шеф. Наверное, так и есть. Так дайте же ему поспать.
— Издеваешься?
— Нисколько, шеф.
— Вот и хорошо. Ты знаешь, через что я прошел, Барри. Меня десять лет насильно удерживали в сети «Некронет».
— Откуда мне знать, шеф? Меня ведь там с вами не было.
— Не было. Но зато я был. И все из-за этого ублюдка Барнеса.
— Вы говорите загадками, шеф. Напомню, что я снова к вам присоединился, когда вы были уже в больнице. Так что я не в курсе ваших приключений, и не знаю, почему вы так сильно ненавидите Билли Барнеса.
— Мне что, опять все вспоминать?
— Это может пойти вам на пользу, шеф.
— Ладно. Так на чем я остановился?
— Билли Барнес нашел себе в «Некронет» работу сборщика информации, а его мамаша заглянула к вам в халупу, рассказала ужасную историю про инспектора Кирби и попросила найти саквояж вуду.
— Ну да.
— Но она не объяснила, при каких обстоятельствах саквояж пропал.
— Да уж. Мне пришлось самому до всего докапываться.
— Вы последовали за Билли Барнесом в Брентфорд…
— Чтобы одним выстрелом убить двух зайцев. Я предположил, что саквояж у Билли, и предпринял его поиски.
— А что произошло, когда вы его выследили?
— Давай не будем забегать вперед. Чтобы его выследить, мне потребовалось некоторое время, но прежде произошло еще кое-что. Рассказать?
— Да, пожалуйста.
— Хорошо.
Агент по недвижимости показывала Билли пентхаус.
— Это лучшее, что у нас есть, — сказала она. — Отсюда открываются прекрасные виды на Брентфорд. Вот водонапорная башня. — Она показала длинным тонким пальцем. — А там знаменитый газометр. Дальше виден мост через реку, ведущий в ботанический сад «Кью-Гарденз».
Взгляд Билли проследовал в указанном направлении, а затем возвратился и заскользил по руке, плечу, шее и привлекательному лицу элегантной молодой женщины.
— Очень красиво, — сказал Билли.
Агент по недвижимости улыбнулась в ответ, повернулась и сделала несколько шагов по полу из черного мрамора. Ноги у нее были длинные и стройные.
— Ваша кухня оборудована по последнему слову техники, — сказала она. — В гостиной на стенах зеркальная плитка. Мягкая мебель. В ванной комнате, разумеется, джакузи.
— Разумеется.
— Вы здесь будете жить один, мистер Барнес?
— Я еще не решил.
— Эти апартаменты вам очень подходят. Вы производите впечатление человека, который находится у себя дома. Квартира словно построена для вас.
— Большое спасибо. А что за той дверью?
— Спальня. Хотите взглянуть?
— Всему свое время.
— Уверена, вам она понравится. Всегда чистое белье. Полный холодильник. Холодное шампанское.
— Мы могли бы сейчас пропустить по фужеру.
Агент по недвижимости весело рассмеялась.
— Только после того, как вы подпишете контракт.
— О, об этом не беспокойтесь. — Билли вытащил из кармана что-то, завернутое в фольгу. — Это для вас. Подарок.
— Подарок? Мне?
— Именно вам.
Агент по недвижимости взяла подарок и вынула из фольги. Вещица из белой пластмассы.
— Что это? — спросила женщина.
— Называется плизир. Но пойдемте, откроем шампанское, а затем можно осмотреть и спальню.
Элегантная шляпа

Какая шляпа, Билли!
Не шляпа, а улет!
Да в этой шляпе, парень,
Тебя сто телок ждет.
Ты в этой шляпе прямо
Как Хэмпри Покарт стал,
Ей-ей, не вру! Признайся,
Кто о таком мечтал?
Она — к лицу и к телу,
Безбожно хороша.
Ах, что за клевый парень:
Идешь — поет душа!
Эх, мне б такую шляпу —
И я бы стал хорош,
И люди бы твердили,
Что на тебя похож.
Из — под пера льстивого любителя элегантных головных уборов

12
Цепляйся ногтями и не смотри вниз.
Роршах (изобретатель чернильного пятна)

Шляпа Билли шла, да, собственно, и пальто тоже. Они смотрелись на нем, он смотрелся в них. Парень в ателье это отметил, и даже его помощник. Они помогли Билли донести покупки до машины. До его новой машины с шофером-дамой. С той самой дамой, которая до недавнего времени была агентом по продаже недвижимости.
Они погрузили покупки в багажник и помахали вслед отъезжающей машине.
— Он и его машина как единое целое, — высказал свои впечатления портной. Помощник с ним согласился.
Билли сидел на заднем сидении и разбирался с CD-плеером. Да, машина ему подходит, он знал это. Она определенно лучше той, которая принадлежала ныне покойному молодому человеку. Конечно, не высший класс, но самая лучшая из тех, которую могла позволить себе его шофер-дама.
Зазвонил телефон. Билли снял трубку.
— Барнес, — сказал он.
— Билли, — раздался голос мистера Дайка, — с размещением все в порядке? Слышал, ты себя не обидел.
— В порядке, — ответил Билли.
— Замечательно. Теперь пора и на работу.
Мамаша Билли довольно долго находилась в халупе, беседуя с малым по фамилии Вудбайн. Однако каких-либо подробностей, относящихся к исчезновению саквояжа вуду, она не сообщила. Зато издавала очень много шума. Гремела цветочными горшками и била лопатой по стенам. Наконец прибежали соседи, и мамаша Билли была со скандалом выдворена.
Парню по фамилии Вудбайн было над чем задуматься. Ему предложили гонорар за неделю вперед — сумму, по странному совпадению равную пенсии бабушки, — с условием, что он найдет местонахождение саквояжа вуду и вернет его. И Вудбайн решил — о чем он десять лет спустя поведал своему кочану-хранителю — одним выстрелом убить сразу двух зайцев и выследить Билли Барнеса.
Что ж, решено.
Следует отметить, что в отношении живости ума парень, конечно, Билли Барнесу проигрывал (хотя сам он с таким утверждением совершенно не согласен), но горел желанием стать знаменитым частным сыщиком. Только вот звезд с неба не хватал. Читал Хьюго Руна и его Закон очевидности, да вот не усвоил всех его принципов.
Когда месяц спустя он покинул халупу, слегка бледный и осунувшийся от злоупотребления сырыми помидорами, вывод напрашивался сам собой: хотя халупа и казалась наиболее подходящей для наименее наиболее очевидного места из всех наименее наиболее очевидных мест, где мог объявиться Билли Барнес с саквояжем (и, таким образом, наиболее очевидным местом), тот, очевидно, совершенно не собирался этого делать!
Значит, пора было поискать в другом месте, да и умирать голодной смертью не хотелось.
И поскольку Брентфорд ничем не лучше других мест, пусть там и жил дядюшка Брайен, то почему бы не начать именно с Брентфорда?
Таким образом, парень, то есть я, прибыл к порогу дома моего дяди Брайена с улыбкой на лице и сменой нижнего белья. Шел 1977 год, 27 июля. Было воскресенье, и светило солнце.
Дверь открыл дядя. Он был маленького роста. Настоящий карлик. Хотя и не валлиец. Да и кому тогда до этого было дело?
— Кто там? — спросил дядя Брайен.
— Я, — сказал я.
— Ну, проходи, только аккуратно.
И я прошел.
Мне пришлось протиснуться между картонными коробками, загромождавшими прихожую.
— Что у вас там? — поинтересовался я у дяди.
— Резиновые перчатки. Пропустим по чашечке чего-нибудь?
— Пожалуй, чаю.
— Чаю так чаю.
Дядя Брайен провел меня в переднюю комнату. Мебель в ней совершенно отсутствовала, а пол был весь устлан подушками.
— Вечеринка? — спросил я.
— Сплю, — ответил дядя. — Сплю, сколько могу и где могу. Решаю мировые проблемы.
— Грандиозно. Если бы власть имущие проводили больше времени во сне и меньше времени тратили на попытки решить мировые проблемы, те решились бы сами собой.
— Пьешь? — спросил дядя.
— Нет.
— Попробуй. Мне, например, помогает уснуть.
— Понятно, — сказал я, хотя ничего не понял.
— Ничего тебе не понятно, — отрезал дядя. — Сядь. Я объясню.
И я сел. А дядя стал объяснять.
— Все дело в сновидениях, — сказал дядя. — В их силе. Откуда, по-твоему, возникают мысли?
— Мы их придумываем.
— Да, но откуда они приходят?
— Мы их придумываем, — повторил я.
— Нет-нет. Откуда-то они непременно появляются, а не возникают в голове спонтанно.
— А я думаю, что, скорее всего, спонтанно. Я думаю, мысль формируется из множества других мыслей, которые как бы дают ей жизнь.
— Ерунда, — сказал дядя. — Когда кого-нибудь спросишь, как к нему явилась «такая восхитительная мысль», в ответ слышишь: «она просто пришла мне в голову» или «я вдруг неожиданно подумал», или «мне приснилось», или «мне было видение» и так далее, и тому подобное.
— Значит, вы утверждаете, что мысли приходят к нам извне?
— Нет, изнутри. Из особого внутреннего мира, мира снов.
— Вряд ли это особый мир, — сказал я. — Думаю, когда мы спим, разум как бы отдыхает, а сны просто тасуют информацию.
Дядя Брайен покачал головой.
— Это особый мир, доступный нам только тогда, когда мы спим и видим сны. Он кажется нам таинственным, потому что мы в нем чужаки и не понимаем законов, которые им правят. Это мир чистой идеи, одних мыслей. Он нематериален. Иногда мы захватываем его частички и приносим в мир бодрствования. И тогда — хлоп, у нас появляется новая мысль.
— Так вот вы о чем!
— Именно. О великой идее. И поможет мне серфинг по сновидениям.
— Серфинг?
— Когда ложишься спать, ставишь будильник. Обязательно электронный. Устанавливаешь произвольное время, когда он должен тебя разбудить в течение ночи, во время сна. Чтобы вторгнуться в твои сновидения. Понимаешь? При обычных обстоятельствах мы просыпаемся, когда сон уже прошел, и мы ничего о нем не помним. Способ, который предлагаю я, поможет в течение ночи зафиксировать несколько снов. Проснувшись по будильнику, надо лишь успеть записать то, что помнишь.
— И получается? — поинтересовался я. Дядюшка нахмурился. Именно такое выражение лица бывает у невыспавшихся людей.
— Получается, не получается, — проворчал дядя. — А у тебя самого хоть что-нибудь получается?
— Я стал частным детективом, — сказал я, поправляя рукава плаща.
— А я думал, ты в шоу-бизнесе. Карлос-Таракан Хаоса, так, кажется?
— Я этим больше не занимаюсь.
— А как же эффект бабочки? Разве ты не заявлял, что можешь дать толчок грандиозным событиям, просто повертев в руках шариковой ручкой или прицепив себе на ухо канцелярскую скрепку?
— Я завязал.
— Таблетки помогли?
— Таблетки всегда помогают. На то они и таблетки.
— Мои снотворные пилюли уж точно помогают. — Дядя зевнул.
— Может, вздремнете с полчасика?
— Нет. Я в порядке. Но если я все же засну посередине разговора, не принимай на свой счет и не думай, будто мне скучно.
— Понял, — сказал я.
— Ну, расскажи, чем занимаются частные детективы. Это, должно быть, очень интересно.
— Так и есть. Например, дело, которое я сейчас расследую…
Но дядя уже захрапел.
Примерно через час зазвонил будильник, и дядя проснулся. Схватил блокнот и стал лихорадочно писать.
— Есть улов? — поинтересовался я, когда он закончил.
Дядя перечитал.
— Весьма странный, — сказал он. — Но определенно в нем заложен какой-то смысл.
— И что же это?
— Мне приснилось, что я в каком-то порту, где множество старинных китобойных судов. Я вхожу в бар на пристани и завожу разговор с моряком из прошлого.
— И он подарил вам альбатроса?
— Он передал сообщение, адресованное тебе.
— Что?
— Он сказал, что тебе угрожает серьезная опасность и что ты должен остерегаться Билли Барнеса.
— Что?
— Билли Барнеса. Ты знаешь Билли Барнеса?
— Когда-то я учился с ним в школе. Как раз его-то я и ищу.
— Значит, информация по адресу.
— Чтоб мне лопнуть.
— Только не здесь.
— Но такого не бывает! Вам приснилось его имя… Старый моряк сказал что-нибудь еще?
Дядя Брайен заглянул в свои записи. (Вот он, ключевой момент.)
— Здесь слово «СЫР», написанное заглавными буквами и подчеркнутое.
— И что это означает? Я должен остерегаться сыра?
Дядя Брайен покачал головой.
— Скорее всего, это символ. В сновидениях много символического. Сыр, вероятно, не имеет ничего общего с сыром, а обозначает что-то другое.
— Например?
— А что обычно ассоциируется с сыром?
— Мышеловка? — предположил я.
— Мышеловка — это хорошо. А где можно найти мышеловку?
— В кладовке?
— Правильно, в кладовке. А «Лада» — это такая машина.
— Не очень хорошая. Я предпочитаю БМВ.
— Именно в этом и может состоять значение символа: будь осторожен, когда сидишь за рулем БМВ.
— Но у меня нет БМВ.
— Ладно. Попробуем зайти с другой стороны. Что еще может ассоциироваться с сыром?
— Лук.
— Почему лук?
— Чипсы с сыром и луком.
— Неплохо.
— Правда?
— Лук — это овощ; чипсы тоже делают из овощей. А откуда берут овощи?
— Из кладовки?
— Хм, — хмыкнул дядя. — Ас чем рифмуется слово «сыр»?
— Жир? — снова предположил я.
— Еще?
— Пир?
— Вот! В этом что-то есть.
— И что же?
— Клуб «Зеленая гвоздика», — сказал дядя. — Вот что.
— Вы что, там обедаете?
— Нет. Простая ассоциативная связь. Пир. Пир во время чумы. Собачья чума. Собаки гоняют кошек. У кошки девять жизней, а Оскар Уайльд жил в Лондоне в доме номер девять по Чешем-плейс.
— И Оскар Уайльд носил зеленую гвоздику.
— Именно. А клуб «Зеленая гвоздика» находится на Моби-Дик-террас, как раз за углом.
— И Моби Дик — это кит, а вам как раз снились китобойные суда.
— Молодец, — сказал дядя. — Держу пари, у Билли Барнеса есть БМВ.
Я покачал головой.
— Невероятно, — сказал я.
— Как дважды два, — улыбнулся дядя. — Можешь перевести дух.
— Сырный дух? Мы рассмеялись.
— Но помни, — сказал дядя, — если пойдешь в «Зеленую гвоздику», будь осторожен.
— Бар для геев? Мне все равно.
— Нет. Это тот самый бар. Откуда все анекдоты. Ну, знаешь: «Входит мужик в бар…» и так далее. Именно в «Зеленой гвоздике» и рождаются все анекдоты.
— Шутите.
— Все должно откуда-то браться. Конечно, дядя был прав.
В «Зеленую гвоздику» в тот вечер мне ходить не следовало. Покинув дядю, мне надо было направиться прямо домой. Тогда я никогда бы не испытал того ужаса, какой мне пришлось испытать. Со мной было бы все в порядке, а через несколько лет, я, возможно, нанялся бы к Билли Барнесу на работу. Но, с другой стороны, если бы я не пошел в «Зеленую гвоздику», то не рассказывал бы вам эту историю. Или рассказывал бы, но вы бы ее не читали. Или, возможно, читали бы, а я бы нет, или да, или все-таки нет.
В общем, я не вполне уверен.
Но в «Зеленую гвоздику» я все-таки пошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22