Попытка – не пытка, как сказал бы человеколюбивый товарищ Берия. Не раздумывая, я схватил за ногу жареного цыпленка и швырнул прямо в напрыгивающую тварь. Кролокрот извернулся и, вытянув подвижную голову, на лету заглотил и сожрал цыпленка! Ах вот вы как?.. Но задумка все-таки работает! Посмотрим, что дальше. Выиграем время, а там, быть может, счастливый случай придет нам на выручку! Эх, русский авось, выручай!
Теперь я швырял жратву под ноги кролокротам. Для того чтобы подхватить ее с земли, им приходилось останавливаться, так как скорость их была слишком велика, чтобы подхватывать еду с земли прямо на бегу, не снижая скорости. Нинка хлопала в ладоши и кричала:
– Ай, Илюшка! Илюу-у-ушка! А я в зоопарке тоже покормила зайчика! И еще обезьянку!
В минуту я скормил прожорливым тварям все запасы хозяйственной кикиморы. Зеленоволосая дамочка из болота, по всей видимости, была огорчена исчезновением своего НЗ еще больше, чем возможностью самой пойти на пищу хищным кролокротам.
Выиграв тактически, мы ничего не получили в плане чистой стратегии. Кролокроты сожрали все наши припасы, но это только несколько отсрочило развязку, а она, судя по всему, становилась неминуемой. Я пробормотал себе под нос, что все это дурной сон, что вот-вот я проснусь, увижу ненаглядные драные обои своей квартиры и, повернув голову, увижу сонное, любимое лицо Лены, разбуженной моими перекатываниями с боку на бок… Я несколько раз с силой ущипнул себя, но никаких дивидентов, понятно, эти жалкие потуги проснуться мне не принесли. Я коснулся плеча Чертовой, которая хотя и была в ступоре, но, по крайней мере, еще оставалась вменяемой, в отличие от Дюжиной:
– Вот что. У вас есть какое-нибудь оружие? Чувствуется, нам от них не уйти…
– Глупец, – каркающим смехом ответила она, – ты собрался драться с Боевыми кролокротами Гаппонка Седьмого? Да никто не сумеет устоять против них… Молись, молись своему Белому Пилигриму, чтобы он ниспослал нам спасение, а уж я вознесу мольбу своим, быть может, и они чем меня… н-надоумят!
Последнее слово вырвалось у нее в рваном пароксизме ужаса, потому что головной кролокрот сделал головокружительный прыжок, пронесся над кузовом машины и опустился точно на капот. У него была изумительная координация движений. В два счета он развернулся и, задрав мощные лопатообразные передние лапы, разинул пасть… Вид у него был демонический. Красные глаза горели бессмысленным, кровожадным огнем, а с острейших зубов капала слюна. Меня буквально припаяло к сиденью. Рядом, отчаянно стуча зубами, закостенел в смертной тоске Макарка, и даже Нина, поняв, что «летающие зайчики» совсем не так забавны, посерьезнела, и ее нежное личико стало бледным, вытянулось… Я с силой вжался локтями в сиденье, как будто это могло хоть на мгновение отсрочить неминуемую гибель… Я бросил взгляд вбок и увидел, как Макарка с выражением непередаваемого ужаса на лице смотрит себе за спину и видит, как, разрывая грунт, словно лебяжий пух, взлетает на несколько метров вверх проклятая тварь…
…и летит, летит, чтобы приземлиться точно в кузов машины! Ниже. Ниже…
Тут моя рука наткнулась на сундучок, перешедший ко мне от братьев Волохов. В нем, как и положено, лежали шапка и томик «Словника демиургических погрешностей», в который я не заглядывал с тех самых пор, как мы попали в мир Мифополосы. Одним движением я вытряхнул и то и другое (право, это вышло машинально, я вовсе не заботился о сохранности этого хлама), повернулся… И тут сверху рухнул кролокрот. Я размахнулся и что было силы врезал по морде мерзкой скотины! Большого ущерба это ему не причинило, но мне показалось, что в его бессмысленных глазах появилось нечто вроде недоумения. Верно, тварь не привыкла, чтобы ей оказывали сопротивление.
– А-а-а-а!!!
Еще три удара, и чудовищного зверя удалось чудом выпихнуть из кузова. Правда, в последнюю секунду он извернулся и сделал такой молниеносный выпад, что я даже не успел понять… Ох! Боже мой! Одним коротким ударом когтистой передней лапы он разнес сундук вдребезги! А если бы этот удар пришелся не в злополучный сундучок, а в мою голову или в голову Макарки, который дрожал всем телом, прижав к себе Нину?.. Хорошо хоть, что он закрыл ее от града деревянных обломков, на которые разлетелся сундук. Одна щепка оцарапала мне лицо, еще один фрагмент ларца больно ударил в грудину. Радовало и то, что проклятый кролокрот все-таки упал за борт, в струю серой пыли, вихрящейся за машиной. Лихачка Чертова в очередной раз вывернула руль, машина вильнула, и второго кролокрота, того, что прыгнул точно на капот, снесло инерционным толчком. Чертова с большим трудом удержала машину на дороге… Метнулись в зеленом хороводе деревья, мелькнуло бледное лицо сыщицы, вцепившейся в руль, – погоня продолжается.
Ну и что дальше? Опять же это была всего лишь локальная победа. Да и не победа вовсе!.. Ведь никто из наших чудовищных преследователей особенно не пострадал. А единственное подручное средство, которое мы еще могли использовать в качестве какого-то жалкого подобия оружия – деревянный сундук, по ребрам окованный железом, – одной отмашкой разнес в щепки невиданный зверь.
Руки тряслись. Наверно, конец. Как глупо!.. Уже готовы были сорваться с языка трусливые слова о том, что нужно было оставаться дома, не бояться попасть в КПЗ, в СИЗО, идти под суд – но не так же!.. Слова пристыли к языку. Бил, бил в нос острый мускусный запах разгоряченных погоней, распаленных хищническими инстинктами чудовищ. Трясущимися руками я натянул на голову шапку, дурацкую шапку-носок. Зачем? До сих пор не знаю. Говорят, это защитная реакция организма. Подсознательно я больше всего боюсь ударов именно по голове. Я натянул шапку до самых бровей и прикрыл голову руками… Нинка прижалась ко мне и бормотала: «Дядя Илюша… они съедят нас? Они… они!»
Ближайшая к машине тварь прыгнула.
Кролокрот рухнул прямо на Чертову. Та пронзительно завизжала, выпуская руль. Лишившаяся управления машина съехала с дороги и на всем ходу врезалась в дерево. Кролокрота в очередной раз вытряхнуло из кузова, но вместе с ним – как опята из опрокинувшегося лукошка – один за другим посыпались на землю мои спутники: Макарка Телятников, зеленоволосая кикимора Параська, Нина. Окровавленная Чертова, которую кролокрот, кажется, успел задеть когтями и разорвал куртку на плече и тело под ней, перекатилась через капот и упала к подножию старого бука, о ствол которого шмякнуло ее зверообразного обидчика.
– Вот теперь, кажется, все, – громко сказал я и увидел, как восковой от смертного ужаса Макар невидяще смотрит куда-то сквозь меня. Перекатившись по земле, я с неожиданной ловкостью поднялся на ноги и, тычком ноги подняв в воздух увесистую корягу, обрушил ее на голову кролокрота, который уже подскочил к распростертой на земле Нинке, чтобы перервать ей горло своими зубищами. Не забыть мне стылого, жуткого ужаса в глазах пятилетней девочки, на которую падает зловонная хищная тварь, порождение чьего-то злого и могущественного разума, темной магии, чуждой всему человеческому. Откуда, откуда в моих руках эта сила? Коряга обрушилась на кролокрота, и воздух вспорол пронзительный вой. Веером хлынула кровь из-под моей дубины. Я разнес череп непобедимой твари, как гнилую тыкву. Кролокрот колдуна Гаппонка Седьмого еще несколько мгновений постоял на мощных задних лапах, пытаясь сохранить равновесие. По его блестящей черной шерсти текла темная, дурно пахнущая жидкость, кровь этой твари. Хищная морда Боевого кролокрота перекосилась, и тут я увидел в его доселе бессмысленных глазах выражение смертной тоски. На моих ладонях вскипел липкий пот: почти ТАКОЕ ЖЕ выражение было только что у Нинки! Значит, у этих чудовищ есть крупица разума?.. Значит, они не просто животные, пусть извращенные чьей-то мерзкой фантазией, страшным, бесчеловечным магическим искусством? В мозгу тянулась цепочка этих мыслей, а руки работали слаженно и четко: второй удар поверг кролокрота на землю, а третьим я добил его.
С четырьмя оставшимися в живых кролокротами происходило что-то странное. У них были ВСЕ шансы умертвить моих спутников, без чувств и без защиты распростертых на земле: ведь я был занят борьбой с их пятым собратом!.. Но они медлили. Они не торопились нападать ни на сыщиц из «Чертовой дюжины», ни на Нинку с Макаром Телятниковым. Совершенно беззащитных. Трое остановились, втягивая в себя воздух и крутя свирепыми мордами, а четвертый, тот, что балансировал на капоте, а потом врезался в ствол дерева, стоял на всех четырех лапах и тряс головой. Его явно хорошо приложило. Я видел его окровавленный оскал. Странно, КАК он смотрел прямо на меня. Такое впечатление… что он меня не видит, что ли. Я широко шагнул к полуоглушенной твари и вытянул его корягой. Как он завыл!.. То ли я перебил ему хребет, то ли попал в уязвимое место – но только он неловко, бочком, совсем не в духе этих изумительно координированных существ упал на землю и засучил задними, кроличьими, лапами. Коряга свистнула еще раз… А вот тебе! А за все!!! А вот тебе за эти мучительные, долгие, как всякое ожидание смерти, мгновения погони! За налитые слезами, полные страха глазки моей племянницы, за липкий ужас Макарки, за его угловатое движение, которым он прижал к себе перепуганную девочку!.. Еще двумя мощными ударами я превратил череп кролокрота в сплошное кровавое месиво, где уже не понять, где глаза, уши, а где ненужная уже, мощная челюсть… А третьим, последним, пригвоздил его к земле. Коряга ушла в почву, верно, метра на полтора и сломалась.
Трое оставшихся Боевых кролокротов замерли. Такое впечатление, что им еще не приходилось видеть, как гибнет их сородич. Либо подобное происходило так редко, что воспоминание об этом успело начисто стереться из их крошечной звериной памяти. Я не задумывался, откуда у меня эти бойцовские стати, откуда сила – чтобы, пробив одним ударом тело твари насквозь, пришпилить ее к земле, как коллекционного жука к бумаге. Я подскочил к дереву и одним движением обломил острый сук, похожий на гарпун. Крикнул:
– Ну что, скоты? Ннну? Ну идите, идите сюда, милые! Известно ли вам, что кролики – это не только ценный мех, но и…
Я ожидал чего угодно от этих противоестественных тварей. Немедленного нападения. Того, что они, зарывшись в землю и руководствуясь под землей своим особым инстинктом, нападут на меня так, чтобы застать врасплох. Ведь эта земля, опасная земля под моими ногами, – в их власти, они могут входить в нее, как нож в масло! Я угадал только наполовину. Они в самом деле ушли в землю. Поочередно подпрыгнув и разинув пасти, они вонзились мощными острыми мордами в почву… С неуловимой быстрой замелькали могучие лопатообразные лапы, и почти молниеносно твари исчезли под землей, оставив за собой только холмики разрытой земли. Задыхаясь, я подбежал к кротовинам и стал поочередно тыкать туда острым суком. В запале этой бойни мне даже не приходило в голову, что это могла быть ловушка, что охотничий инстинкт кролокротов куда тоньше, отточеннее и изощренней, чем у меня, тепличного, по их меркам, СУЩЕСТВА – человечка из неведомого края, где люди не могут постоять за себя, если они вооружены– как их далекие первобытные предки – лишь только дубиной…
Кролокроты не вернулись. Уйдя в землю, они не посчитали возможным отомстить за смерть двух их собратий этому странному существу с такими слабыми зубами и когтями, в дурацкой шапке-колпаке, свесившейся с мокрой от пота головы… Я бросился к Нине, поднял ее с земли и, взяв на руки, осел у дерева, прижавшись спиной к стволу. Зубы выбивали крупную дрожь, перед глазами плыло. Сполз, обдирая корой спину, – но я ничего не чувствовал.
– Кролики, – потерянно сказал я, – это не только ценный мех, но и три-четыре килограмма диетического, легко усваиваемого мяса.
Слова из известного юмористического номера вдруг забились в мозгу короткой сдавленной судорогой. Мгновенная боль вошла в оба виска, пройдя навылет. Поплыли, скрадываясь и тая, очертания деревьев, ветвей, контуры беспомощно застывшего автомобиля. Ударил в ноздри, сминая все остальные запахи, острый смрад кролокротового мускуса. Выпустив из рук Нинку, я скользнул по с стволу и, завалившись набок, зарылся лицом в траву. Где тут живут зеленые гномики в оранжевых колпачках?..
3
Телятников поливал меня клюквенным морсом. Я втянул в себя воздух и тотчас же закашлялся, потому что морс немедленно попал в нос и далее – в дыхательное горло.
– Бывает, брат… – тихо сказал он, когда я открыл левый глаз. – Бывает, – повторил он сразу же после того, как я поднял веко правого. – Как же это ты их так? Двоих-то?
– Пустите! – Звонкий голос Нинки возник и приблизился, и племянница, протолкнувшись ко мне между Макаркой и сыщицей Чертовой, крепко обвила меня обеими руками за шею. – Илюшка, Илюшка! Ты их победил! Ты – молодец! Я всегда знала, что у тебя получится!
Не вставая с земли, я огляделся. Трупов Боевых кролокротов Гаппонка поблизости не было. Не сразу я увидел, осознал, что деревья вокруг – другие, поляна – другая, и самая трава, кусты и обочина дороги – иные, не те, совсем не те, что были ТАМ. На месте этой короткой, свирепой, беспощадной схватки. Я понял, в чем дело. Пока я был без сознания, Чертова отогнала машину со зловещей поляны. Правильно. Нечего ребенку видеть ЭТИХ… Я говорил про себя: ребенку, – но тут же честно сознался в том, что сам не смог бы еще раз посмотреть на трупы мною же убитых чудовищ. Не смог бы смотреть на холмики земли, выброшенной из прорытых теми, ушедшими, подземных ходов.
Маленькая Дюжина опустилась возле меня на колени и, мелькнув своими острыми звериными ушками, высунувшимися из-под зеленых волос, запечатлела на моей щеке поцелуй. Я даже дернуться не успел. Но на кукольном личике детективной кикиморы было выражение такого неподдельного восторга, что я невольно улыбнулся.
– Да, – сдержанно сказала Елпидофория Чертова. – Ты сделал большое дело, Илюша. Мы поговорим об этом после. Уф!! Не чаяла я, что мы выйдем из этой заварушки живыми! – вырвалось у нее.
– Кто это такие были? – всполошенно выговорил Телятников, вытирая кровь с лица и брезгливо смахивая обрывки шерсти одного из этих мерзких существ с кузова машины. – Господи, ну и твари! Даже поесть не оставили! Всю пищу!.. Все запасы!..
– Н-да… Есть… пища… есть пища к размышлению… – непонятно к чему ляпнул я.
– Да мы сами чуть пищей не стали! – размахивая руками, как огородное пугало на сильном ветру, пузырился Макар. – Правда, я так и не понял, для кого!
– Я же с-сказала, – обессиленно произнесла Чертова, – это были Боевые кролокроты колдуна Гаппонка Седьмого. Его боятся все, все на Мифополосе. Обычно он редко проявляется, и его свирепые кролокроты нападают только на тех, на кого Гаппонк укажет пальцем. Без его прямого приказа они не нападают, а ведь мало в Мифополосе осталось тех, кто достоин этого нападения. Значит, мы удостоились великой чести: отразить нападение Боевых кролокротов самого Гаппонка Седьмого!.. Ну, или кротокроликов, если угодно…
– Может, не МЫ удостоились великой чести? – уточнил я. – Может, все-таки ВЫ?.. Нет, отражали-то нападение мы все вместе, – тут я явно скромничал, – я имею в виду, кто был главной целью… гм… Нас-то тут, кроме вас, никто не знает и знать ну никак не может, вот.
Хозяйка сыскного агентства «Чертова дюжина» отрицательно покачала головой. Ее и без того бледное лицо с мрачными темными глазами стало совсем белым, и проступили на лбу, на висках и на шее голубоватые жилки, напоминающие полоски разбавленных ученических чернил.
– Нет, – сказала она. – Вряд ли. Станет сам Гаппонк Седьмой насылать Боевых кролокротов на какую-то бывшую ведьму, промышляющую поисками пропавших безделушек, и ее подручную кикимору! Да нет. Это нападение только утвердило меня в прежнем мнении. Гаппонк Седьмой бросил своих тварей именно НА ВАС. На тебя и твоего друга и еще твою племянницу, Илья.
Я перегнулся вперед и, с силой хлопнув ладонью по рулю, воскликнул:
– А мы-то что за важные персоны? Нет, что товарищ капитан из убойного отдела ко мне явился с официальным визитом, это я еще могу понять. Причина, по крайней мере, номинальная у него… кхе… была. А эти-то что? И вообще… бррр… ну и исчадия!
– Гаппонк Седьмой знает, что делает, – глухим замогильным голосом отозвалась г-жа Чертова, – и он ничего не делает просто так и сил своих понапрасну не тратит.
– Своих? Кажется, на нас напал не сам этот ваш чернокнижник, а его милые зверюшки.
– Илья, не заставляй меня объяснять тебе азы магии, – устало произнесла Елпидофория Федотовна, одним легким движением белой руки смахивая со своих клетчатых водительских штанов бесформенное темное пятно (а вы говорите – стиральные порошки, «Vanish»'и так далее!). – Любой колдун, чтобы держать в.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Теперь я швырял жратву под ноги кролокротам. Для того чтобы подхватить ее с земли, им приходилось останавливаться, так как скорость их была слишком велика, чтобы подхватывать еду с земли прямо на бегу, не снижая скорости. Нинка хлопала в ладоши и кричала:
– Ай, Илюшка! Илюу-у-ушка! А я в зоопарке тоже покормила зайчика! И еще обезьянку!
В минуту я скормил прожорливым тварям все запасы хозяйственной кикиморы. Зеленоволосая дамочка из болота, по всей видимости, была огорчена исчезновением своего НЗ еще больше, чем возможностью самой пойти на пищу хищным кролокротам.
Выиграв тактически, мы ничего не получили в плане чистой стратегии. Кролокроты сожрали все наши припасы, но это только несколько отсрочило развязку, а она, судя по всему, становилась неминуемой. Я пробормотал себе под нос, что все это дурной сон, что вот-вот я проснусь, увижу ненаглядные драные обои своей квартиры и, повернув голову, увижу сонное, любимое лицо Лены, разбуженной моими перекатываниями с боку на бок… Я несколько раз с силой ущипнул себя, но никаких дивидентов, понятно, эти жалкие потуги проснуться мне не принесли. Я коснулся плеча Чертовой, которая хотя и была в ступоре, но, по крайней мере, еще оставалась вменяемой, в отличие от Дюжиной:
– Вот что. У вас есть какое-нибудь оружие? Чувствуется, нам от них не уйти…
– Глупец, – каркающим смехом ответила она, – ты собрался драться с Боевыми кролокротами Гаппонка Седьмого? Да никто не сумеет устоять против них… Молись, молись своему Белому Пилигриму, чтобы он ниспослал нам спасение, а уж я вознесу мольбу своим, быть может, и они чем меня… н-надоумят!
Последнее слово вырвалось у нее в рваном пароксизме ужаса, потому что головной кролокрот сделал головокружительный прыжок, пронесся над кузовом машины и опустился точно на капот. У него была изумительная координация движений. В два счета он развернулся и, задрав мощные лопатообразные передние лапы, разинул пасть… Вид у него был демонический. Красные глаза горели бессмысленным, кровожадным огнем, а с острейших зубов капала слюна. Меня буквально припаяло к сиденью. Рядом, отчаянно стуча зубами, закостенел в смертной тоске Макарка, и даже Нина, поняв, что «летающие зайчики» совсем не так забавны, посерьезнела, и ее нежное личико стало бледным, вытянулось… Я с силой вжался локтями в сиденье, как будто это могло хоть на мгновение отсрочить неминуемую гибель… Я бросил взгляд вбок и увидел, как Макарка с выражением непередаваемого ужаса на лице смотрит себе за спину и видит, как, разрывая грунт, словно лебяжий пух, взлетает на несколько метров вверх проклятая тварь…
…и летит, летит, чтобы приземлиться точно в кузов машины! Ниже. Ниже…
Тут моя рука наткнулась на сундучок, перешедший ко мне от братьев Волохов. В нем, как и положено, лежали шапка и томик «Словника демиургических погрешностей», в который я не заглядывал с тех самых пор, как мы попали в мир Мифополосы. Одним движением я вытряхнул и то и другое (право, это вышло машинально, я вовсе не заботился о сохранности этого хлама), повернулся… И тут сверху рухнул кролокрот. Я размахнулся и что было силы врезал по морде мерзкой скотины! Большого ущерба это ему не причинило, но мне показалось, что в его бессмысленных глазах появилось нечто вроде недоумения. Верно, тварь не привыкла, чтобы ей оказывали сопротивление.
– А-а-а-а!!!
Еще три удара, и чудовищного зверя удалось чудом выпихнуть из кузова. Правда, в последнюю секунду он извернулся и сделал такой молниеносный выпад, что я даже не успел понять… Ох! Боже мой! Одним коротким ударом когтистой передней лапы он разнес сундук вдребезги! А если бы этот удар пришелся не в злополучный сундучок, а в мою голову или в голову Макарки, который дрожал всем телом, прижав к себе Нину?.. Хорошо хоть, что он закрыл ее от града деревянных обломков, на которые разлетелся сундук. Одна щепка оцарапала мне лицо, еще один фрагмент ларца больно ударил в грудину. Радовало и то, что проклятый кролокрот все-таки упал за борт, в струю серой пыли, вихрящейся за машиной. Лихачка Чертова в очередной раз вывернула руль, машина вильнула, и второго кролокрота, того, что прыгнул точно на капот, снесло инерционным толчком. Чертова с большим трудом удержала машину на дороге… Метнулись в зеленом хороводе деревья, мелькнуло бледное лицо сыщицы, вцепившейся в руль, – погоня продолжается.
Ну и что дальше? Опять же это была всего лишь локальная победа. Да и не победа вовсе!.. Ведь никто из наших чудовищных преследователей особенно не пострадал. А единственное подручное средство, которое мы еще могли использовать в качестве какого-то жалкого подобия оружия – деревянный сундук, по ребрам окованный железом, – одной отмашкой разнес в щепки невиданный зверь.
Руки тряслись. Наверно, конец. Как глупо!.. Уже готовы были сорваться с языка трусливые слова о том, что нужно было оставаться дома, не бояться попасть в КПЗ, в СИЗО, идти под суд – но не так же!.. Слова пристыли к языку. Бил, бил в нос острый мускусный запах разгоряченных погоней, распаленных хищническими инстинктами чудовищ. Трясущимися руками я натянул на голову шапку, дурацкую шапку-носок. Зачем? До сих пор не знаю. Говорят, это защитная реакция организма. Подсознательно я больше всего боюсь ударов именно по голове. Я натянул шапку до самых бровей и прикрыл голову руками… Нинка прижалась ко мне и бормотала: «Дядя Илюша… они съедят нас? Они… они!»
Ближайшая к машине тварь прыгнула.
Кролокрот рухнул прямо на Чертову. Та пронзительно завизжала, выпуская руль. Лишившаяся управления машина съехала с дороги и на всем ходу врезалась в дерево. Кролокрота в очередной раз вытряхнуло из кузова, но вместе с ним – как опята из опрокинувшегося лукошка – один за другим посыпались на землю мои спутники: Макарка Телятников, зеленоволосая кикимора Параська, Нина. Окровавленная Чертова, которую кролокрот, кажется, успел задеть когтями и разорвал куртку на плече и тело под ней, перекатилась через капот и упала к подножию старого бука, о ствол которого шмякнуло ее зверообразного обидчика.
– Вот теперь, кажется, все, – громко сказал я и увидел, как восковой от смертного ужаса Макар невидяще смотрит куда-то сквозь меня. Перекатившись по земле, я с неожиданной ловкостью поднялся на ноги и, тычком ноги подняв в воздух увесистую корягу, обрушил ее на голову кролокрота, который уже подскочил к распростертой на земле Нинке, чтобы перервать ей горло своими зубищами. Не забыть мне стылого, жуткого ужаса в глазах пятилетней девочки, на которую падает зловонная хищная тварь, порождение чьего-то злого и могущественного разума, темной магии, чуждой всему человеческому. Откуда, откуда в моих руках эта сила? Коряга обрушилась на кролокрота, и воздух вспорол пронзительный вой. Веером хлынула кровь из-под моей дубины. Я разнес череп непобедимой твари, как гнилую тыкву. Кролокрот колдуна Гаппонка Седьмого еще несколько мгновений постоял на мощных задних лапах, пытаясь сохранить равновесие. По его блестящей черной шерсти текла темная, дурно пахнущая жидкость, кровь этой твари. Хищная морда Боевого кролокрота перекосилась, и тут я увидел в его доселе бессмысленных глазах выражение смертной тоски. На моих ладонях вскипел липкий пот: почти ТАКОЕ ЖЕ выражение было только что у Нинки! Значит, у этих чудовищ есть крупица разума?.. Значит, они не просто животные, пусть извращенные чьей-то мерзкой фантазией, страшным, бесчеловечным магическим искусством? В мозгу тянулась цепочка этих мыслей, а руки работали слаженно и четко: второй удар поверг кролокрота на землю, а третьим я добил его.
С четырьмя оставшимися в живых кролокротами происходило что-то странное. У них были ВСЕ шансы умертвить моих спутников, без чувств и без защиты распростертых на земле: ведь я был занят борьбой с их пятым собратом!.. Но они медлили. Они не торопились нападать ни на сыщиц из «Чертовой дюжины», ни на Нинку с Макаром Телятниковым. Совершенно беззащитных. Трое остановились, втягивая в себя воздух и крутя свирепыми мордами, а четвертый, тот, что балансировал на капоте, а потом врезался в ствол дерева, стоял на всех четырех лапах и тряс головой. Его явно хорошо приложило. Я видел его окровавленный оскал. Странно, КАК он смотрел прямо на меня. Такое впечатление… что он меня не видит, что ли. Я широко шагнул к полуоглушенной твари и вытянул его корягой. Как он завыл!.. То ли я перебил ему хребет, то ли попал в уязвимое место – но только он неловко, бочком, совсем не в духе этих изумительно координированных существ упал на землю и засучил задними, кроличьими, лапами. Коряга свистнула еще раз… А вот тебе! А за все!!! А вот тебе за эти мучительные, долгие, как всякое ожидание смерти, мгновения погони! За налитые слезами, полные страха глазки моей племянницы, за липкий ужас Макарки, за его угловатое движение, которым он прижал к себе перепуганную девочку!.. Еще двумя мощными ударами я превратил череп кролокрота в сплошное кровавое месиво, где уже не понять, где глаза, уши, а где ненужная уже, мощная челюсть… А третьим, последним, пригвоздил его к земле. Коряга ушла в почву, верно, метра на полтора и сломалась.
Трое оставшихся Боевых кролокротов замерли. Такое впечатление, что им еще не приходилось видеть, как гибнет их сородич. Либо подобное происходило так редко, что воспоминание об этом успело начисто стереться из их крошечной звериной памяти. Я не задумывался, откуда у меня эти бойцовские стати, откуда сила – чтобы, пробив одним ударом тело твари насквозь, пришпилить ее к земле, как коллекционного жука к бумаге. Я подскочил к дереву и одним движением обломил острый сук, похожий на гарпун. Крикнул:
– Ну что, скоты? Ннну? Ну идите, идите сюда, милые! Известно ли вам, что кролики – это не только ценный мех, но и…
Я ожидал чего угодно от этих противоестественных тварей. Немедленного нападения. Того, что они, зарывшись в землю и руководствуясь под землей своим особым инстинктом, нападут на меня так, чтобы застать врасплох. Ведь эта земля, опасная земля под моими ногами, – в их власти, они могут входить в нее, как нож в масло! Я угадал только наполовину. Они в самом деле ушли в землю. Поочередно подпрыгнув и разинув пасти, они вонзились мощными острыми мордами в почву… С неуловимой быстрой замелькали могучие лопатообразные лапы, и почти молниеносно твари исчезли под землей, оставив за собой только холмики разрытой земли. Задыхаясь, я подбежал к кротовинам и стал поочередно тыкать туда острым суком. В запале этой бойни мне даже не приходило в голову, что это могла быть ловушка, что охотничий инстинкт кролокротов куда тоньше, отточеннее и изощренней, чем у меня, тепличного, по их меркам, СУЩЕСТВА – человечка из неведомого края, где люди не могут постоять за себя, если они вооружены– как их далекие первобытные предки – лишь только дубиной…
Кролокроты не вернулись. Уйдя в землю, они не посчитали возможным отомстить за смерть двух их собратий этому странному существу с такими слабыми зубами и когтями, в дурацкой шапке-колпаке, свесившейся с мокрой от пота головы… Я бросился к Нине, поднял ее с земли и, взяв на руки, осел у дерева, прижавшись спиной к стволу. Зубы выбивали крупную дрожь, перед глазами плыло. Сполз, обдирая корой спину, – но я ничего не чувствовал.
– Кролики, – потерянно сказал я, – это не только ценный мех, но и три-четыре килограмма диетического, легко усваиваемого мяса.
Слова из известного юмористического номера вдруг забились в мозгу короткой сдавленной судорогой. Мгновенная боль вошла в оба виска, пройдя навылет. Поплыли, скрадываясь и тая, очертания деревьев, ветвей, контуры беспомощно застывшего автомобиля. Ударил в ноздри, сминая все остальные запахи, острый смрад кролокротового мускуса. Выпустив из рук Нинку, я скользнул по с стволу и, завалившись набок, зарылся лицом в траву. Где тут живут зеленые гномики в оранжевых колпачках?..
3
Телятников поливал меня клюквенным морсом. Я втянул в себя воздух и тотчас же закашлялся, потому что морс немедленно попал в нос и далее – в дыхательное горло.
– Бывает, брат… – тихо сказал он, когда я открыл левый глаз. – Бывает, – повторил он сразу же после того, как я поднял веко правого. – Как же это ты их так? Двоих-то?
– Пустите! – Звонкий голос Нинки возник и приблизился, и племянница, протолкнувшись ко мне между Макаркой и сыщицей Чертовой, крепко обвила меня обеими руками за шею. – Илюшка, Илюшка! Ты их победил! Ты – молодец! Я всегда знала, что у тебя получится!
Не вставая с земли, я огляделся. Трупов Боевых кролокротов Гаппонка поблизости не было. Не сразу я увидел, осознал, что деревья вокруг – другие, поляна – другая, и самая трава, кусты и обочина дороги – иные, не те, совсем не те, что были ТАМ. На месте этой короткой, свирепой, беспощадной схватки. Я понял, в чем дело. Пока я был без сознания, Чертова отогнала машину со зловещей поляны. Правильно. Нечего ребенку видеть ЭТИХ… Я говорил про себя: ребенку, – но тут же честно сознался в том, что сам не смог бы еще раз посмотреть на трупы мною же убитых чудовищ. Не смог бы смотреть на холмики земли, выброшенной из прорытых теми, ушедшими, подземных ходов.
Маленькая Дюжина опустилась возле меня на колени и, мелькнув своими острыми звериными ушками, высунувшимися из-под зеленых волос, запечатлела на моей щеке поцелуй. Я даже дернуться не успел. Но на кукольном личике детективной кикиморы было выражение такого неподдельного восторга, что я невольно улыбнулся.
– Да, – сдержанно сказала Елпидофория Чертова. – Ты сделал большое дело, Илюша. Мы поговорим об этом после. Уф!! Не чаяла я, что мы выйдем из этой заварушки живыми! – вырвалось у нее.
– Кто это такие были? – всполошенно выговорил Телятников, вытирая кровь с лица и брезгливо смахивая обрывки шерсти одного из этих мерзких существ с кузова машины. – Господи, ну и твари! Даже поесть не оставили! Всю пищу!.. Все запасы!..
– Н-да… Есть… пища… есть пища к размышлению… – непонятно к чему ляпнул я.
– Да мы сами чуть пищей не стали! – размахивая руками, как огородное пугало на сильном ветру, пузырился Макар. – Правда, я так и не понял, для кого!
– Я же с-сказала, – обессиленно произнесла Чертова, – это были Боевые кролокроты колдуна Гаппонка Седьмого. Его боятся все, все на Мифополосе. Обычно он редко проявляется, и его свирепые кролокроты нападают только на тех, на кого Гаппонк укажет пальцем. Без его прямого приказа они не нападают, а ведь мало в Мифополосе осталось тех, кто достоин этого нападения. Значит, мы удостоились великой чести: отразить нападение Боевых кролокротов самого Гаппонка Седьмого!.. Ну, или кротокроликов, если угодно…
– Может, не МЫ удостоились великой чести? – уточнил я. – Может, все-таки ВЫ?.. Нет, отражали-то нападение мы все вместе, – тут я явно скромничал, – я имею в виду, кто был главной целью… гм… Нас-то тут, кроме вас, никто не знает и знать ну никак не может, вот.
Хозяйка сыскного агентства «Чертова дюжина» отрицательно покачала головой. Ее и без того бледное лицо с мрачными темными глазами стало совсем белым, и проступили на лбу, на висках и на шее голубоватые жилки, напоминающие полоски разбавленных ученических чернил.
– Нет, – сказала она. – Вряд ли. Станет сам Гаппонк Седьмой насылать Боевых кролокротов на какую-то бывшую ведьму, промышляющую поисками пропавших безделушек, и ее подручную кикимору! Да нет. Это нападение только утвердило меня в прежнем мнении. Гаппонк Седьмой бросил своих тварей именно НА ВАС. На тебя и твоего друга и еще твою племянницу, Илья.
Я перегнулся вперед и, с силой хлопнув ладонью по рулю, воскликнул:
– А мы-то что за важные персоны? Нет, что товарищ капитан из убойного отдела ко мне явился с официальным визитом, это я еще могу понять. Причина, по крайней мере, номинальная у него… кхе… была. А эти-то что? И вообще… бррр… ну и исчадия!
– Гаппонк Седьмой знает, что делает, – глухим замогильным голосом отозвалась г-жа Чертова, – и он ничего не делает просто так и сил своих понапрасну не тратит.
– Своих? Кажется, на нас напал не сам этот ваш чернокнижник, а его милые зверюшки.
– Илья, не заставляй меня объяснять тебе азы магии, – устало произнесла Елпидофория Федотовна, одним легким движением белой руки смахивая со своих клетчатых водительских штанов бесформенное темное пятно (а вы говорите – стиральные порошки, «Vanish»'и так далее!). – Любой колдун, чтобы держать в.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34