- Вы милы нам в любом платье, ваше высочество, - отвечал монарх. Развороль, стул его высочеству!
- У вас в любом платье царственный вид, ваше высочество, - с любезной улыбкой вставила Анжелика.
Гостя принц наш осмеял:
Он кузину ревновал.
- Вы не видели других моих платьев! - отозвался принц. - Я бы их надел, да этот олух форейтор забыл их захватить. Это кто там смеется? А смеялся Перекориль.
- Я, - отвечал он. - Вы же только что сказали, будто не хотели терять времени на переодевание - так вы спешили увидеть принцессу. А теперь оказывается, вы пришли в этом платье просто потому, что при вас нет Другого.
- Да кто вы такой? - спросил принц Обалду вне себя от гнева.
- Мой отец был повелителем этой страны, а я принц и его единственный наследник! - надменно отвечал Перекориль.
- Хм! - пробурчали король и первый министр, явно встревоженные.
Впрочем, его величество овладел собой и произнес:
- Любезный принц Обалду, я забыл представить вашему высочеству своего любезного племянника, его высочество принца Перекориля! Будьте знакомы! Обнимите друг друга! Подай его высочеству руку, Перекориль!
Племянник исполнил его приказание и так стиснул руку бедному Обалду, что у того на глазах выступили слезы.
Тем временем Развороль принес для высокого гостя кресло и водрузил его на возвышении, где разместились король, королева и принц. Но кресло поставили у самого края, и едва Обалду сел в него, как опрокинулся вместе с ним и кубарем покатился по полу, оглашая зал бычьим ревом. Но еще громче звенел голос Перекориля: он хохотал во все горло; когда же Обалду встал на ноги, смеялся уже весь двор; и хотя при его появлении никто не заметил в нем ничего смешного, сейчас, когда он поднялся с пола, он казался таким глупым и некрасивым, что люди не в силах были удержаться от смеха. В комнату, как все помнили, он вошел с розой в руке, а падая, обронил ее.
- Где моя роза?! Роза! - вопил Обалду.
Камергер кинулся поднимать цветок и подал его принцу, который засунул его за вырез жилета. Тут всех охватило сомнение: чему они, собственно, смеялись? Ничего-то в нем нет смешного! Чуточку толстоват, приземист, рыж, а в общем, для принца не так уж плох.
И вот все уселись и повели беседу: августейшие особы друг с другом, приезжие сановники - с местными; Перекориль же за троном увлеченно болтал со Спускунет. Он так нежно на нее поглядывал, что сердце ее затрепетало.
- Ах, милый принц, - сказала она, - как могли вы столь дерзко разговаривать в присутствии их величеств! Право, я едва не упала в обморок!
- Я бы поймал вас в объятья, - заявил Перекориль, бросая на нее восхищенный взгляд.
- Отчего вы так жестоки с нашим гостем, милый принц? - спросила Спускунет.
- Я его ненавижу, - отвечал Перекориль.
- Вы ревнуете, вы ведь все еще любите бедную Анжелику! - воскликнула Спускунет, поднося к глазам носовой платок.
- Любил, но больше не люблю! - вскричал принц. - Я ее презираю! Будь она наследницей двадцати тысяч тронов, я бы все равно презирал ее и смеялся над ней. Но к чему говорить о тронах! Я своего лишился. Я слишком слаб, чтобы воевать за него, я одинок, у меня нет друзей.
- Ах, не говорите этого, ваше высочество! - сказала Спускунет.
- К тому же, - продолжал он, - мне так хорошо здесь за троном, что я не променял бы своего места ни на какой трон на свете!
- О чем это вы там болтаете? - осведомилась королева, женщина не злая, хотя и не слишком обремененная мудростью. - Пора одеваться к обеду. Перекориль, проводи принца Обалду в отведенную ему комнату. Если ваш гардероб еще не прибыл, ваше высочество, мы будем счастливы видеть вас и в этом платье.
Все сидели за столом
И поссорились потом.
Но когда принц Обалду поднялся к себе в спальню, его багаж был там и уже распакован; а затем явился парикмахер и, к полному его удовольствию, подстриг его и завил; когда же колокольчик пригласил всех к столу, августейшим хозяевам пришлось дожидаться гостя всего лишь каких-нибудь полчаса, и тем временем король, не любивший никого ждать, стал мрачнее тучи.
Что же касается Перекориля, то он пока что не отходил от графини Спускунет, стоял рядом с ней в оконной нише и говорил ей разные комплименты.
Наконец дворецкий возвестил появление наследника Понтии, и все высокое общество направилось в обеденную залу. То было весьма избранное общество только король с королевой, принцесса (ее вел к столу Обалду), два принца, графиня Спускунет, первый министр Развороль и камергер его высочества Фокус-Покус, Разумеется, обед им подали такой - прямо пальчики оближешь! Пусть мои милые маленькие читатели вспомнят каждый свое любимое кушанье и представят себе его на королевском столе Здесь можно затеять веселую игру, ко время которой каждый из детей назовет свое любимое кушанье..
Принцесса весь обед без умолку болтала с понтийским принцем, а тот ел без меры и удержу и лишь однажды оторвался от тарелки, когда Перекориль, разрезавший гуся, пустил ему в лицо густую струю начинки с луковым соусом. Виновник только рассмеялся при виде того, как Обалду вытирает лицо и манишку надушенным носовым платком. Он и не подумал перед ним извиниться. Когда гость взглядывал на него, он отворачивался. А когда тот сказал: "Позвольте мне выпить с вами, принц!" - Перекориль не удостоил его ответом. Его слух и зрение приковала к себе графиня Спускунет, которая, разумеется, была польщена вниманием Перекориля, - вот ведь тщеславная старуха! Когда принц не говорил ей комплиментов, он издевался над Обалду, да так громко, что Спускунет всякий раз ударяла его веером и говорила:
- Ах вы, насмешник! Ведь он услышит!
- Ну и пусть, - отвечал Перекориль еще громче.
По счастью, король с королевой ничего не слыхали, ибо королева была туга на ухо, а супруг ее с такой жадностью накидывался на каждое кушанье и при этом так чавкал, что уже ничего другого не слышал. Откушав, их величества отправились подремать в кресле.
Тут-то Перекориль и начал шутить шутки над принцем Обалду: он потчевал его портвейном, хересом, мадерой, шампанским, марсалой, вишневкой и пивом, и все это Обалду пил стаканами. Однако, угощая гостя, Перекориль вынужден был и сам прикладываться к бутылке и, как ни грустно признаться, хватил лишнего, так что, когда молодые люди вернулись к дамам, они вели себя шумно и неучтиво и мололи всякий вздор; сейчас вы узнаете, мои милые, как дорого им стоила их опрометчивость!
Обалду вошел в комнату, уселся у фортепьяно, на котором аккомпанировала себе Анжелика, и стал фальшиво подпевать ей; он опрокинул кофе, принесенный лакеем, не к месту смеялся, говорил глупости и, наконец, уснул и оглушительно захрапел. Ну что за свинья! Однако и теперь, когда он валялся на розовом атласном диване, он по-прежнему казался Анжелике восхитительнейшим из смертных. Разумеется, это волшебная роза принца Обалду поразила Анжелику слепотой; впрочем, Анжелика не первая на свете приняла дурня за божество!
Перекориль, конечно, сел рядом со Спускунет, чье морщинистое лицо пленяло его все сильней и сильней. Он осыпал ее самыми неистовыми комплиментами. Подобный ангел еще не ступал по земле!.. Что? Старше его?.. А, пустяки!.. Он бы охотно на ней женился... Да-да, на ней и ни на ком другом...
То привычка, брат, плохая:
Ставить подпись, не читая.
Выйти за наследного принца! То-то ведь удача! И хитрая бестия тут же достала лист бумаги и написала на нем:
"Сим подтверждаю, что я, Перекориль, единственный сын короля Пафлагонии Сейвио, обязуюсь взять в жены прелестную и добродетельную Барбару Гризельду, графиню Спускунет, вдову усопшего Дженкинса Спускунета, эсквайра".
- Что вы там пишете, прелестная Спусси? - осведомился Перекориль; он сидел развалясь на софе возле письменного стола.
- Всего лишь приказ вам на подпись, милый принц, о выдаче одеял и угля для бедняков - на дворе-то мороз! Видите, их величества уже спят, но вашего милостивого распоряжения будет достаточно.
И вот Перекориль, который, как прекрасно знала Спускунет, был добрейшей души человек, мигом подписал эту бумагу; а когда она попала в карман к графине, вы и представить себе не в силах, до чего та возгордилась. Она сейчас не уступила бы дорогу даже королеве, - ведь она будет женой самого что ни на есть законного властителя Пафлагонии! Она теперь не станет разговаривать с Разворолем, - экая скотина, отнял корону у ее милого жениха! А когда подали свечи и графиня Спускунет помогла раздеться королеве и принцессе, она удалилась к себе, взяла лист бумаги и, в предвкушении того дня, когда станет королевой, принялась выводить: "Гризельда Пафлагонская", "Барбара Regina", "Гризельда Барбара Паф. Reg." и бог ее знает какие еще подписи.
Глава IX,
в которой Бетсинда подает грелку
А Бетсинда наша где?
Чует сердце: быть беде!
Когда маленькая Бетсинда вошла к Спускунет, чтобы закрутить ей волосы в папильотки, та была в столь добром расположении духа, что, как ни странно, принялась ее хвалить.
- Ты мило причесала меня нынче, Бетсинда, - сказала она. - Я, помнится, обещала тебе что-нибудь подарить. Вот тебе пять ши... нет, вот тебе хорошенькое колечко, я его нашла... я его когда-то носила. - И она отдала Бетсинде найденное ею во дворе кольцо. Девушке оно пришлось как раз впору.
- Ну в точности то, что носила принцесса, - сказала она.
- Какой вздор! - ответила графиня. - Оно у меня сто лет. Подоткни-ка мне получше одеяло. А теперь, поскольку ночь очень холодная (за окном и впрямь валил снег), можешь пойти к милому Перекорилю и, как положено доброй служанке, согреть грелкой его постель. Потом можешь распороть мое зеленое шелковое платье, подновить к утру мой чепец, заштопать дыру на моем шелковом чулке и тогда уже идти спать, Бетсинда. Да смотри не забудь подать мне в пять утра чашку чая!
- Пожалуй, сударыня, надо бы согреть грелкой постели обоих принцев, заметила Бетсинда. Но в ответ она только услышала:
- Хр-р... пуф-пуф! Рр-р... брр... паф! - Спускунет спала мертвым сном.
Надо вам сказать, что опочивальня ее сиятельства находилась рядом с королевской, а по соседству от родителей спала принцесса. И вот душечка Бетсинда пошла за углем на кухню и набила им королевскую грелку.
Она и всегда-то была доброй, веселой, обходительной и пригожей, девицей, а в тот вечер была в ней, должно быть, особая прелесть, ибо все женщины в людской принялись всячески бранить ее и шпынять. Ключница назвала ее спесивой нахалкой; старшая служанка спросила, как ей не стыдно ходить в бантах да локонах - срам, и только! А кухарка (во дворце держали и повара и кухарку) сказала своей помощнице, что никак она в толк не возьмет - ну чего в ней особого, в этой кукле! Зато мужчины, все до одного - кучер, лакей Джон, паж Побегуль и Мусью, камердинер понтийского принца, - как увидели ее, так вскочили с места и закричали:
- Лопни мои глаза! Что за
- О, господи! красотка
- О, небеса! эта
- О, ciel! О, небо! (франц.). Бетсинда!
- Руки прочь! Ваши дерзости неуместны, сброд вы этакий! - восклицает Бетсинда и уходит прочь со своей грелкой.
Поднимаясь по лестнице, она слышала, как принцы гоняют шары в бильярдной, и сперва согрела постель Перекориля, а потом направилась в спальню гостя.
Едва она покончила со своим делом, как в комнату вошел Обалду и при виде ее завопил:
- О! А! У! Ах, какая красо-о-у-тка! Ангел! Розанчик! Бутончик! Ну позволь мне быть твоим обал... душечкой!.. Убежим, убежим в пустыню! В жизни я не видел газели, чьи темно-синие очи так радовали бы мой взор. О богиня красоты, не отринь мое чистое сердце! Оно преданней того, что бьется в груди солдата! Будь моей подругой, повелительницей Понтии! Мой король-отец согласится на наш брак. А что до этой рыжеволосой Анжелики, так мне на нее теперь наплевать!
Если час лихой придет,
Жарче угля ревность жжет.
- Отойдите, ваше высочество, и, прошу вас, ложитесь спать! - говорила Бетсинда, не выпуская из рук грелки.
Но Обалду не унимался.
- Нет, никогда! - кричал он. - До той поры, пока не стану мужем прелестной скромницы, что во дворце здесь служит! Глаза твои сражают наповал - понтийский принц к ногам твоим упал.
И он продолжал в том же духе и был так нелеп и смешон, что Бетсинда, большая шутница, не удержалась и ткнула его грелкой, отчего он, разумеется, завопил уже совсем другим голосом: " О-о-о!!!"
Он поднял такой шум, что его услыхал Перекориль и выскочил из соседней комнаты узнать, в чем дело. Едва он увидел, что происходит, как в гневе кинулся на Обалду и с такой силой подбросил его ногой, что тот подлетел к потолку; он проделывал это до тех пор, пока у гостя не растрепались все кудри.
Бедняжка Бетсинда не знала, плакать ей или смеяться. Гостю, наверно, приходилось туго, и все же на него нельзя было смотреть без смеха. Когда Перекориль перестал его подбрасывать и он отошел в угол, потирая бока, что, по-вашему, сделал его противник? Упал на колени перед служанкой, схватил ее за руку и стал просить ее не отвергать его чувств и немедля выйти за него замуж. Представляете, каково было Бетсинде, которая боготворила Перекориля с тех самых пор, как впервые малюткой увидала его в дворцовом саду!
- О божественная Бетсинда! - говорит принц. - Как мог я пятнадцать лет жить с тобой бок о бок и не замечать твоей красоты! Ну какая женщина в Европе, в Азии, в Африке, в Америке и даже в Австралии, если б она была уже открыта, посмеет с тобой сравниться? Анжелика? Фи! Спускунет? Фу! Королева? Ха-ха! Ты моя королева, моя Анжелика, ведь ты и есть настоящий ангел.
- Что вы, принц, я всего лишь бедная служанка, - отвечает девушка, но лицо ее сияет от счастья.
- Разве не ты ходила за мной, когда я был болен и лежал всеми покинутый? - продолжает Перекориль. - Разве не эта нежная ручка оправляла мои подушки, приносила мне жареного цыпленка и желе?
- Что правда, то правда, милый принц, - соглашается Бетсинда. - А еще, ваше высочество, коли уж на то пошло, я пришила вашему высочеству пуговицы на сорочке, - сообщает бесхитростная девушка.
Не спастись от Купидона
Даже тем, на ком корона.
Когда бедный Обалду, до смерти влюбленный в служанку, услышал это признание и увидел, сколь недвусмысленные взгляды бросает она на Перекориля, он зарыдал навзрыд, стал рвать на себе волосы и рвал их до тех пор, пока, точно паклей, не усыпал ими всю комнату.
Бетсинда давно уже бросила грелку на пол, а когда увидела, что между принцами вот-вот вспыхнет новая, еще более ожесточенная ссора, почла за лучшее убежать из комнаты.
- Ну чего ты ревешь, губошлеп несчастный, и дерешь на себе патлы там, в углу! Ты мне еще ответишь за то, что обидел Бетсинду. Да как ты смел стать на колени перед пафлагонской принцессой и целовать ей руку!
- Никакая она не пафлагонская принцесса! - вопит Обалду. - Она будет понтийской принцессой! Ни на ком другом я не женюсь!
- Ты жених моей кузины! - рычит Перекориль.
- Опостылела мне твоя кузина, - заявляет Обалду.
- Ты мне ответишь за эту обиду! - выкрикивает в бешенстве Перекориль.
- Я тебя укокошу!
- Я проткну тебя насквозь!
- Перережу тебе глотку!
- Вышибу тебе мозги!
- Оторву башку!
- Пришлю на заре секундантов!
- Пристрелю тебя пополудни!
- Мы еще встретимся! - кричит Перекориль и трясет кулаком перед носом Обалду; схватив грелку, он облобызал ее, - ведь она побывала в руках Бетсинды, - и кинулся вниз по лестнице. И что же предстало его глазам? На нижней площадке стоял король и говорил Бетсинде разные нежности. Его величество уверял, что услышал шум и почувствовал запах гари и вот вышел посмотреть, что случилось.
- Верно, принцы курят табак, сэр, - говорит Бетсинда.
- О, прелестная служаночка, - заводит король ту же песню, - выкинь из головы всех принцев! Обрати взор свой на почтенного самодержца, который некогда был недурен собою.
- Ах, сэр, что скажет ее величество! - восклицает Бетсинда.
- Ее величество!.. - Король разражается смехом. - Да мы ее вздернем. Или я не властитель Пафлагонии? Разве нет у меня веревок, топоров, палачей и плах? Разве под стенами замка не бежит речка? Пли у нас недостанет мешков, чтобы зашивать в них жен? Скажи мне только: "Я твоя", - в мешок зашью супругу я, - тебя достойна роль сия!
Когда Перекориль услышал эти злодейские речи, он забыл о почтении к королю, поднял грелку и приплюснул ею дядюшку к полу, как оладью; затем юный принц со всех ног кинулся прочь, за ним с воплями побежала Бетсинда, и тут выскочили из своих спален принцесса, королева и Спускунет. Представляете себе, что с ними сталось, когда они увидели на полу самого Храбуса - мужа, отца и повелителя!
Глава X,
повествующая о том, как Храбус не на шутку разгневался
Едва угли стали припекать, король очнулся и вскочил на ноги.
- Позвать ко мне капитана гвардии! - завопил он, топая в ярости своей королевской ногой.
О, злосчастное зрелище! Нос его величества был совсем на сторону - так угостил его Перекориль. От ярости король скрежетал зубами.
Храбус злобою кипит.
У графини хитрый вид!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10