Машина вырвалась за город, мимо побежали поля и перелески, сменились целым морем кирпичных коттеджей разного калибра, в основном двухэтажных: здесь начинались дачные поселки чиновничьей рати Брянска, мало чем отличающиеся от новостроек бандитов и коммерсантов.
— Кокшино, — кивнула на коттеджи Елизавета, — дачи депутатов областной думы и администрации. Сколько ни писали журналисты, сколько ни разоблачали, а дачи строятся и строятся, растут, как грибы. А ведь на официальную депутатскую зарплату построить такой коттедж невозможно.
— Чему ты удивляешься? Я где-то читал: раньше лица, не имеющие определенной профессии, становились фотографами, нынче же они становятся депутатами.
— Или мафиози.
— Поэтому я и не удивляюсь криминальному беспределу, царящему в стране. Власть, опирающаяся на принципы подобного отбора чиновников, всегда будет плачевно недееспособной.
— Ты говоришь, как политик перед выборами, как ярый оппозиционер.
— При нашей жизни невольно становишься политиком, — улыбнулся Егор. — Или философом. — Он подумал и добавил. — Или бандитом. Я вот все думаю, пытаюсь анализировать: кто же все-таки твой муж?
— По должности — хозяйственник, по связям — политик. — Елизавета помолчала, сморщила носик. — По способу действий — бандит…
— Хорошо формулируешь, прямо слоганами. Сразу видно работника рекламы.
— Это одобрение или порицание? — притворно нахмурилась Лиза.
— Одобрение, одобрение. — Крутов наклонился к девушке, поцеловал ее в щеку и боковым зрением заметил выезжающий на дорогу справа милицейский «форд» с рядом мигалок на крыше. — О, дьявол!
— Что такое?! — всполошилась Елизавета.
— Посмотри назад.
Девушка оглянулась.
— Боже мой! За нами?!
— Надеюсь, что нет. Посмотрим. Пока не сигналят…
Словно услышав слова Крутова, «форд» включил мигалки и сирену, увеличил скорость, догоняя джип.
— Пристегнись на всякий случай, — негромко сказал Егор.
Елизавета глянула не его затвердевшее, но спокойное лицо, и послушно защелкнула страховочный ремень, вдруг преисполнившись уверенности в том, что все обойдется.
«Форд» обошел притормаживающий «судзуки», остановился в десяти метрах впереди. Двое мужчин, сидевшие в нем, в голубой летней форме капитана и лейтенанта милиции, не спеша двинулись к машине Крутова, на ходу поправляя кобуры пистолетов на ремнях. Лейтенант зашел справа, со стороны пассажирского сидения, капитан остановился у окна водителя, козырнул:
— Капитан Огурцов, дорожный патруль. Ваши документы.
— А что случилось, капитан? — миролюбиво спросил Крутов. — Неужели мы похожи на угонщиков или бандитов?
— Район объявлен на особом положении. Документы, пожалуйста.
— Кем объявлен? Губернатором области, мэром Брянска?
— Начальником УВД. — Капитан нагнулся, ища глазами Елизавету. — Вы тоже покажите свои документы.
Крутов успокаивающе положил руку на локоть шевельнувшейся было девушки, достал удостоверение офицера ФСБ, раскрыл, но в руки капитану не отдал.
— Этого достаточно?
Капитан глянул на фото, протянул руку.
— Прошу.
Егор спрятал удостоверение, правой рукой перехватил руку милиционера и особым образом нажал, заставляя того присесть. Лейтенант по другую сторону машины выхватил пистолет, направил на Крутова. Тот с улыбкой сказал в бледнеющее лицо капитана:
— Прикажи ему опустить пушку, руку сломаю.
На лбу капитана выступили капли пота. Он попытался дотянуться до своего пистолета, не смог, застонал от боли, прохрипел:
— Терещенко, спрячь оружие!..
Лейтенант перевл взгляд с лица Крутова на своего начальника, с неохотой опустил пистолет, спрятал в кобуру, отступил в сторону.
— Так-то лучше. — Крутов слегка ослабил нажим. — А теперь выкладывай, в чем дело, капитан. Ты ведь понимаешь, что с моей конторой лучше на связываться? Мигнуть не успеешь, как вылетишь из органов за нападение на сотрудника службы безопасности.
— Отпусти… — фальцетом сказал милиционер. — У нас приказ — задерживать все иномарки и проверять документы…
— Не смеши, командир, такие задачи ставятся гаишникам, вам же называют конкретные фамилии и приметы. Кого ищете?
Лицо капитана позеленело. Кусая губы, он просипел:
— Бандита ловим, фамилия Воробьев, объявил себя «мстителем», сколотил шайку, нападает на мирных граждан.
— Я слышал обратное. — Егор наконец отпустил руку милицонера. — Что «мстители» как раз поставили цель избавить страну от дорожных бандитов и грабителей. Так что не все правда, что вам говорит начальство. Надеюсь, мою фамилию на корочках прочитал? Не Воробьев?
Капитан мотнул головой, разминая руку, приходя в себя, и по лицу его было видно, что ему очень хочется взяться за оружие.
— Не советую, — угадал его мысль Крутов. — Я здесь не один, за мной следуют мои парни, которым я по рации уже передал ваши приметы.
Предсказывать вашу судьбу не надо?
Капитан выпрямился, махнул рукой лейтенанту, поковылял к своей машине, водитель которой вылез из кабины с автоматом в руках. Оглянулся, хотел что-то сказать, но передумал. Хлопнули дверцы, «форд» круто развернулся и поехал назад, в сторону Бежицы. Егор посмотрел на Елизавету и встретил ее радостно-удивленный взгляд.
— Ну, ты даешь, полковник! — пробормотала она. — С тобой не соскучишься! Если ты все время так живешь…
— Как? — Егор включил мотор, тронул джип с места.
— Беспокойно… под страхом задержания…
— Надеюсь, не все время. Просто пошла такая полоса в жизни, беспокойная, хотя я сам стремлюсь исключительно к мирной жизни.
— Что-то не вижу я этого твоего стремления. Ты как какой-то катализатор, вокруг которого начинаются странные и, что хуже, страшные события.
Крутов засмеялся, постаравшись выразить смехом беззаботность и уверенность в своих силах, хотя в душе его копились холод и мрак.
— Вот увезу тебя в Москву, и все переменится. Как говорил поэт: и по-другому прожить обещаю
…
Егор не стал декламировать четверостишие дальше, потому что там шли совсем не подходящие ко времени строки:
И по-другому прожить Обещаю Если вернусь…
Но ведь я Не вернусь…
До Жуковки их никто больше не останавливал и не догонял, шоссе Брянск — Рославль в обе стороны было почти пустым, однако особой радости это обстоятельство пассажирам «судзуки» не доставило, оба пребывали в некотором расстройстве духа и разговаривали мало.
Проехали пост ГАИ у поворота на Летошники, ожидая указания инспектора остановиться, и когда его не последовало, даже повеселели.
— Неужели нас больше не тронут? — воскликнула Елизавета. — Еду и только об этом и думаю. Если бы ты знал, как мне все это надоело!
— Что именно? — сухо, с показной обидой спросил Крутов.
Девушка грустно усмехнулась.
— Слежка, погони, драки, постоянный страх… извини, что я тебе это говорю, ты не виноват, но мне от этого не легче.
— Я понимаю, — после долгой паузы проговорил Егор уже нормальным тоном. — Все это действительно неприятно и душу не греет, но даже если бы я не появился, твой властолюбивый Мокшин все равно действовал бы так, как действовал. Твоя свобода и жизнь зависела бы от него.
— Знаю. — Лиза зябко передернула плечами. — Не представляю даже, что бы я делала без тебя… на душе так гадко…
Крутов чувствовал почти то же самое, поэтому поспешил успокоить девушку, а сам все прикидывал и прикидывал варианты своих дальнейших действий и не мог выбрать ни одного. Самым оптимальным вариантом был бы самый простой и надежный: ликвидация Мокшина, — но он был недостижим.
В Жуковке джип тоже никто не остановил, а вот у Фошни его ждал милицейский наряд на «уазике» в составе трех человек: лейтенанта и двух сержантов. Лейтенант вышел на дорогу, поднял руку, и Егор сбросил скорость, подъезжая к потеющему от жары офицеру вплотную, так что тот испуганно отступил. Егор перевел дух: профессионал остался бы на месте, этот же парень оперативником явно не был и Крутова не знал.
— Что надо? — грубо сказал Егор, демонстрируя агрессивное право сильного человека, не зависимого ни от каких обстоятельств.
— Проверка документов, — промямлил милиционер, с трудом сдержавшись, чтобы не откозырять. — Объявлено особое положение…
— Я что, похож на уголовника?! — продолжал напирать Крутов, небрежно махнул перед носом лейтенанта малиновым удостоверением. — Служба безопасности, полковник Егоров. Что стряслось?
— Бандиты на дорогах, товарищ полковник, проверяем все машины. Вы там будьте осторожны.
— Спасибо за предупреждение, — уже благодушно сказал Крутов. — Продолжайте службу.
Они миновали пост, Елизавета прыснула.
— У тебя было такое лицо… он только что не шаркнул ножкой.
— Будет знать, как останавливать полковников! А вообще дилетанты в любой службе — страшное дело! Из-за них чаще всего и гибнут профессионалы, хорошие люди. Ведь он так любого бандита отпустит, поверив ему на слово.
Заехали в Фошнянскую больницу, проведали Осипа и Аксинью, собиравшихся через деньдва выписываться, выслушали два новых анекдота, мастерски рассказанные и показанные в лицах Осипом. Во время беседы дядя так хитро посматривал на Елизавету, что Крутов поспешил закруглиться, боясь, что Осип скажет что-нибудь невпопад, однако тот все же успел задать каверзный вопрос.
— Ты все-таки ответь, племяш, — сказал он с наивно-простодушным видом, — кто из вас с Лизкой передовик? Ты ее заохотил или она тебя словила?
Крутова бросило в жар, он осторожно посмотрел на Елизавету и перевел дух: девушка улыбалась. Негромко проговорила:
— От того, что мужчины охотятся, а женщины ловят, суть процесса не меняется, Если вам, Осип Демьянович, будет легче от того, что инициатор ловли я, то так тому и быть.
— Оно-то конечно… — почесал затылок смущенный Осип, и Крутов тайком показал ему кулак. Перехватил инициативу:
— У тебя второго ружья не припасено где-нибудь?
— А что, неужто мою тулку реквизировали?
— ОМОН забрал.
— Ах ты, ироды, супостаты, варнаки, такой мушкет унесли! — Осип понизил голос. — Загляни в погреб, за кадку с капустой.
Выйдя из больницы, Елизавета, задумчивая и рассеянная, не ответила на какой-то пустяковый вопрос Крутова, и тот проворчал себе под нос:
— Вот пень старый, нашел-таки, чем испортить настроение…
— Я на него не сержусь, — возразила Лиза, — его можно понять: замужняя баба цепляется к неженатому мужику. Да и родственники твои так думают.
— Они же не знают, что ты не живешь с мужем.
— Если бы и знали, все равно смотрели бы косо. Но я же не виновата…
— Глаза Елизаветы подозрительно заблестели.
Егор остановился, поцеловал ее в каждый глаз на виду у прохожих, достал платок и мягко вытер глаза.
— Главное, что думаю я. Так ведь?
Лиза улыбнулась, кивнула, забралась в машину, и Егор вырулил за околицу Фошни.
Вскоре показались Ковали.
Егор медленно проехал по «главной» улице деревни, приглядываясь к знакомому пейзажу, прислушиваясь больше не к тишине, а к своим ощущениям, ничего особенного не уловил и остановил джип у ворот дома.
— Зайдешь к своим?
— А ты как думал? Мне же собраться надо. Ты серьезно задумал уехать отсюда в столицу… вместе со мной?
Крутов медленно повернул голову к девушке, так же медленно привлек ее к себе, поцеловал в губы с властной непреклонностью, открыл ей дверь.
— Выметайся, жду через час!
И было это исполнено и сказано с такой твердостью и силой, что Елизавета засмеялась, обхватила голову Егора руками, поцеловала его сама и легко выскочила из машины.
— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель! За тобой — хоть на край света!
Крутов проводил ее взглядом, открыл ворота. Загнал джип во двор, обошел дом кругом, внимательно присматриваясь к чужим следам, постоял на огороде, прислушиваясь к шепоту интуиции, ничего подозрительного не заметил и вернулся. Шел седьмой час вечера, когда он наконец переступил порог своего дома.

***

Елизавета пришла даже раньше, чем ждал Егор, задумчивая и чем-то огорченная.
— С родителями поссорилась? — догадался Крутов, отнимая у нее сумку и чемодан.
Лиза кивнула, присела на диван, одетая по-дорожному в джинсы, футболку и кроссовки.
— Отец накричал… мама никогда меня не ругала.
— За что накричал-то? Не глянулся я ему?
— Дело не в тебе, а во мне. Дура я набитая, что бросаю такого богатого и всеми уважаемого человека, как Георгий. И чего мне не хватает?
— И чего тебе не хватает?
Елизавета подняла на Крутова грустные глаза, некоторое время они смотрели друг на друга, ничего больше не видя, и начали целоваться. Вполне возможно, дошло бы дело и до любви, оба непрерывно хотели друг друга, жажда эта не проходила и приходилось сдерживаться в предощущении удовольствия и мига высшего наслаждения, что Крутову даже нравилось, но в это время в сенях стукнула дверь и блаженство улетучилось под натиском тревоги.
Вошла Лидия в сарафанчике, открывающем стройные загорелые ноги и обтягивающем высокую грудь. Посмотрела на раскрасневушюся, застигнутую врасплох пару, попятилась к двери, смущенная не тем, что увидела и поняла, а как бы в ответ на смущение взрослых людей.
— Извините, что без стука… Егорша, у меня к тебе дело.
Крутов еще раз глянул на фигуру сестры, понимая внезапно чувства Панкрата Воробьева, «положившего глаз» на нее, и успокаивающе тронул поднявшуюся Елизавету за плечо.
— Сиди. Что за дело, сестрица? У меня тайн от Лизы нет.
Лидия покраснела, отвела глаза.
— У меня гость…
Егор потемнел, сжал зубы.
— Панкрат, что ли?
— Он просит тебя прийти, поговорить. У него беда…
Егор и Лиза переглянулись. «Этого нам только не хватало», говорили глаза девушки. Точно так же думал и Егор, но вслух сказал:
— Зови его сюда. Я… мы уезжаем… и заберем его с собой.
— Куда? — с непонятным испугом воскликнула сестра.
— На кудыкины горы… Мы едем в Москву, он — куда захочет.
Лидия как бы погасла, сникла, постояла у порога, глядя в пол, и вышла. Егор по знаку Лизы догнал ее в сенях, успокаивающе погладил по спине.
— Ты что, Лидуха, как в воду опущенная? Все будет нормально. Неужто влюбилась?
Лида вздрогнула, сморщилась, будто собираясь заплакать, ткнулась лбом в грудь Егора, постояла так, трогательно беззащитная и робкая, отстранилась и выбежала на улицу, не сказав ни слова. Крутов молча смотрел ей вслед в полном раздрае со своими чувствами. Он понимал, что сердцу не прикажешь, что сестра слишком долго была одна, и что двоих детей воспитывать архитрудно, и что жить без любви нельзя, но и принимать вариант Лиды не хотел. Не потому, что не верил в чувства Панкрата, а потому что знал его путь, путь воина, жестокого к врагам и к самому себе.
— Может быть, я пока посижу дома со своими? — предложила Елизавета.
— Лиза, Лиза, Лизавета, я люблю тебя за это, — дурашливо пропел Крутов, — и за это, и за то, принеси-ка мне паль-то… — Посерьезнел. — Помню, в детстве кто-то пел. Побудь здесь, не помешаешь, мы недолго. В крайнем случае я поговорю с ним на веранде.
— Как ты думаешь, она поняла? — кивнула на дверь Лиза, имея в виду сестру Егора. — Ну, что мы…
Крутов рассмеялся.
— Классически застукала. Ну и видик бы у нас был с тобой, если бы мы успели раздеться.
Елизавета порозовела, нахмурилась, потом фыркнула.
— Это я такая невезучая, вечно приходилось водить, когда мы играли в прятки, всегда со мной случалось что-то нелепое.
— Значит, наши встречи — нелепость, да? — Егор схватил слабо сопротивлявшуюся Лизу в охапку, закружил по комнате, целуя и смеясь, и в это время пришел Панкрат.
Егор остановился. Немая сцена длилась несколько секунд. Потом Крутов и Лиза посмотрели друг на друга, засмеялись, Крутов поставил девушку на пол и шагнул к гостю.
— У нас день сегодня такой, не получается побыть вдвоем, все непрошенные гости являются.
— Прошу прощения, — угрюмо, без улыбки сказал Воробьев, пожимая руку хозяина. — Поговорить надо.
— Валяй, говори. Чаю хочешь?
— Панкрат покосился на отошедшую к окну Лизу, кивнул на дверь.
— Давай выйдем.
Крутов тоже посмотрел на Лизу, ответившую ему понятным жестом: иди, я посижу здесь, — и они вышли. Сели на веранде, накрытой тенью от яблонь.
— Что случилось? Почему ты здесь?
Панкрат провел ладонью по лицу, словно стирая паутину, и Егор только теперь обратил внимание на его вид:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49