– Что я должен делать? – прямо спросил он в штабном чуме перед возвращением в Ровно. И получил исчерпывающий, откровенный ответ.
Не только он сам, но и его жена, и теща с тех пор стали верными и надежными разведчиками отряда. Иван Тарасович оказался прирожденным конспиратором, хотя и не без наклонности к бьющей через край предприимчивости. Иван умел поразительно легко сойтись с нужным человеком, подобрать хорошую квартиру и с особенным успехом раздобыть что-нибудь, начиная от подлинного документа и кончая дефицитным товаром.
Вскоре он привлек к своей подпольной деятельности сослуживца по хлебопекарне – молодого и красивого поляка Яна Каминского. Ян ненавидел оккупантов и входил в польскую подпольную организацию. Организация эта, однако, ничем, кроме бесплодных разговоров о необходимости «ждать сигнала» к борьбе, не занималась. Ян бесился от бездеятельности и был счастлив, когда ему представилась возможность включиться в настоящую борьбу.
Кузнецов приглядывался к молодому поляку и, когда убедился в его искренности, стал постепенно привлекать к своей работе. Смелый, решительный и умный человек, Ян оказался для него прекрасным помощником. Правда, из вполне обоснованной осторожности Николай Иванович не сразу раскрыл Каминскому свое истинное лицо, и довольно долгое время Ян полагал, что лейтенант Зиберт работает по заданию разведки «лондонского» эмигрантского польского правительства. (Ян в это легко поверил, потому что к моменту их знакомства Кузнецов уже владел польским языком, так же как и украинским.)
Но все это было позднее. Чтобы не нарушать хронологии, вернемся назад, к началу осени 1942 года. Именно в эти дни к отряду присоединилась группа партизан. Пришли они уже обстрелянными, с некоторым опытом боев, у них был даже снятый с подбитого танка и приспособленный для стрельбы с рук пулемет.
Пятеро из вновь прибывших носили фамилию Струтинский. Отец – Владимир Степанович – и его сыновья: Николай, Жорж, Ростислав и Владимир. Остальные были бежавшие из плена красноармейцы.
Командовал этим отрядом старший из сыновей – Николай. Чуть позднее пришла к медведевцам мать – Марфа Ильинична, сестра Катя, младшие братья Вася и Слава, двоюродная сестра Ядзя. Струтинские сразу нашли свое место в отряде. Даже Марфа Ильинична выполняла впоследствии разведывательные задания, добиралась до Луцка и передавала важную информацию. Увы, эта мужественная, уже немолодая женщина позднее была убита фашистами. Весь отряд тяжело переживал героическую гибель славной патриотки, не только благословившей на бой с фашизмом мужа и пятерых детей, но и самой вместе с ними занявшей место в строю борцов.
За свой выдержанный характер Николай Струтинский получил прозвище «Спокойный». Впоследствии он стал помощником и шофером Кузнецова.
…В октябре началась подготовка Николая Ивановича к первому выходу в Ровно. Предварительно в городе побывали разведчики Николай Приходько, Поликарп Вознюк, Николай Бондарчук и Николай Струтинский.
Они выяснили обстановку и порядки в Ровно, установили местонахождение и адреса ряда военных и гражданских учреждений оккупантов: рейхскомиссариата Украины (РКУ) на Шлоссштрассе, главного немецкого суда на Парадной площади, штаба командующего «Восточными войсками» генерала Ильгена, штаба начальника тыла германской армии генерала авиации Китцингера на Шульцштрассе, штаба главного интендантства, хозяйственного штаба группы армий «Юг», множества менее значительных штабов и учреждений.
Собственно говоря, подготовка была не столько технической (если не считать затруднения с мундиром, который за отсутствием стола и утюга пришлось разведчице Симоне гладить на пне нагретым топором), сколько психологической. Кузнецову нужно было войти, по выражению спортсменов, в форму, чтобы первое его появление на улицах оккупированного города не стало последним.
Николай Иванович часто отходил от палаток, присаживался на какую-нибудь лесную корягу, сидел так часами, почти недвижимый, вновь и вновь продумывая мысленно роль, которую ему предстояло сыграть. Раньше Кузнецов видел живых немцев только в советском плену – подавленными, угрюмыми, иногда угодливыми, иногда – истерическими. Теперь же он знал, как они выглядят и ведут себя, каковы они в положении «хозяев». И вносил соответствующие поправки к сложившемуся было уже четкому образу лейтенанта Зиберта. Некоторые из этих поправок были весьма существенны, и Кузнецова беспокоило, насколько же созданный им пока в воображении Пауль Вильгельм Зиберт окажется похож на реальных лейтенантов и гауптманов, с которыми ему вот-вот предстоит встретиться.
Даже иначе – волновало не столько сходство – в принципе его Зиберт должен быть похож на германского кадрового военного, но как предвидеть ту грань, за которой может таиться отличие?
А тут еще новость – последние годы Кузнецов жил один и не знал за собой некоторых особенностей, и вдруг сосед по палатке сказал, что иногда он говорит во сне. Кузнецов встревожился не на шутку – ведь говорил он, разумеется, по-русски…
Что-то нужно было делать – и быстро. В октябре – ноябре он уже должен был быть в Ровно, но не с этой же проклятой разговорчивостью во сне! Сделали так: как только Кузнецов начинал говорить во сне, его тут же будили. Иногда по нескольку раз за ночь.
Первое время Кузнецов ходил с мешками под глазами от постоянного недосыпания. Потом будить его пришлось уже реже, пока, наконец, не убедились, что изнуряющее средство подействовало – разговаривать во сне он стал меньше, а если иногда все же поговаривал, то уже как немец.
И день пришел… Николая Ивановича Кузнецова провожали в первую поездку во вражеское логово. Задания – никакого. Только походить, привыкнуть к форме, приглядеться. Наметить план вживания – и вернуться. Партизанский лагерь тогда еще отстоял от города в ста двадцати километрах, отправлять Кузнецова пешком было, конечно, нельзя, поэтому для него снарядили бричку, а в качестве кучера поехал Владимир Степанович Струтинский, хорошо знавший город.
…Он шел по главной улице Ровно, обычный пехотный лейтенант, приветствуя старших по званию офицеров, небрежно козыряя в ответ солдатам. Иногда останавливался возле витрин магазинов, кафе, афиш кинотеатров. У мальчишки на углу Парадной площади купил газету; но читать не стал, только пробежал глазами заголовки, сложил и сунул в карман. Потел дальше. Возле ресторана «Дойчегофф» (на дверях табличка: «Только для немцев») задержался, подумал с минуту, потом зашел. Заказал кофе и рюмку коньяку. Через десять минут вышел на улицу. На следующем углу купил у лоточника пачку сигарет и спички. На небольшом сквере присел на свободную скамейку и выкурил сигарету.
По другой стороне улицы, не выпуская из виду лейтенанта, шел аккуратно одетый пожилой человек. Шел неотступно, терпеливо поджидая, когда тот заходил в «Дойчегофф» и курил сигарету на сквере. Внешне старик выглядел спокойным. А на самом деле… Уже вернувшись в отряд, Владимир Степанович Струтинский рассказывал:
«Я иду, ноги у меня трясутся, руки трясутся, вот, думаю, сейчас меня схватят. Как увижу жандарма или полицейского, отворачиваюсь. Такое чувство, будто все на тебя подозрительно смотрят. А Николай Иванович, гляжу, идет как орел. Читает вывески на учреждениях, останавливается у витрин магазинов – и хоть бы что! Встретится немец, он поднимает руку: „Хайль Гитлер!“ Часа четыре водил меня по городу. Я ему и так и эдак делаю знаки, утираю нос платком, как условились: дескать, пора, а он ходит и ходит. Бесстрашный человек!»
Действительно, страха Кузнецов не испытывал. Боялся другого – прорвется ненависть, переполнявшая все его существо, ненависть к людям, одетым в ту же фашистскую форму, что и он. К тем, кто, как и он, по-хозяйски ходил по улицам этого города, сидел в кино и в кафе, покупал газеты и закуривал сигареты. Боялся, что эта ненависть выдаст его. Сила собственных чувств была теперь и осталась навсегда его самым опасным противником.
Через несколько дней Николай Иванович Кузнецов вернулся в отряд, чтобы еще через неделю снова приехать в Ровно.
Лейтенант Зиберт начал действовать.

ГЛАВА 6

Уходил в прошлое трудный, переменчивый на военные успехи сорок второй год. Для разведчика специального отряда «Победители» Грачева его последние недели были всецело связаны с превращением Николая Кузнецова в лейтенанта Пауля Зиберта. События развивались и так, и не совсем так, как предполагалось вначале. Возникали непредусмотренные трудности, и, наоборот, неожиданно легко решались задачи, казавшиеся ему ранее особо сложными. Впрочем, долгая – годовая! – подготовка предусматривала и такие повороты в судьбе разведчика.
Квартира Ивана Приходько стала первой, но не единственной. Кузнецов не мог себе позволить слишком часто подвергать смертельной опасности ставшую ему близкой семью, где были и женщины, и дети. Поэтому разными путями, с помощью разных людей лейтенант Зиберт обзавелся рядом мест, где он, иногда с ведома хозяина, но чаще без оного, мог спокойно провести две-три ночи. Постепенно, по меркам мирного времени, быть может, слишком быстро, но в войну вполне обычным, у него завязался определенный круг нужных знакомств в офицерской и чиновничьей среде Ровно.
У Зиберта не было повода обращаться в какое-либо военное или гражданское учреждение без риска разоблачения, потому что при всем высоком качестве его документов они все же были чистой фикцией. Отсюда главными объектами его деятельности на первых порах стали места, где немецкие офицеры проводили свое неслужебное время: лучший ресторан города «Дойчегофф», ресторан на вокзале, казино, некоторые кафе, магазины, куда местным жителям вход был запрещен.
Кузнецов научился непринужденно и естественно входить в ресторан, рассеянно обводить взором зал, быстро намечать удобный столик: или такой, за которым сидел одинокий посетитель, или расположенный неподалеку от шумной, подвыпившей компании. В первом случае облегчалась задача знакомства с соседом, во втором – Кузнецов просто прислушивался к пьяным разговорам, извлекая из шелухи пустой болтовни зерна полезных сведений. Лейтенант Зиберт был тактичен, вежлив, неназойлив, для представления подбирал самые подходящие моменты, лишь после того, как убеждался, что случайный сосед сам не прочь вступить в разговор. Иногда поводом служила просьба передать солонку, иногда у него не оказывалось при себе («Извините, забыл в шинели») спичек.
Естественность. Терпение. Выдержка. Любой слишком рано или в неудачной форме поставленный вопрос мог привлечь к нему внимание или даже пробудить в собеседнике подозрительность. Ни в коем случае нельзя было спрашивать о вещах, должных среди офицерства быть общеизвестными.
Первые недели были ко всему прочему и неделями напряженной учебы – на настоящей практике Кузнецов внимательно изучал нравы, обычаи и манеры гитлеровских офицеров, запоминал и немедленно принимал к сведению десятки мелочей, о которых не прочитаешь ни в какой книге, но столь важных для разведчика, выдающего себя за своего в чужой, вражеской среде.
Оценил в должной степени свой природный дар (подкрепленный, впрочем, и его собственными усилиями) – отличную память, поскольку делать какие-нибудь записи он, разумеется, не мог.
Информация, намертво отпечатавшаяся в его памяти, была чрезвычайно разнообразной по характеру и ценности. О гарнизоне Ровно. О дислокации и передвижениях войск. О расположенных в городе оккупационных учреждениях и штабах, их функциях и порядке работы. О деловых и личных качествах их руководителей.
Некоторые случайные знакомства лейтенанта Зиберта стали прочными. У него появились постоянные приятели, с которыми он регулярно встречался и в ресторанах по вечерам, и на их частных квартирах. Особенно дорожил Кузнецов важным, хотя и опасным, знакомством с комендантом полевой жандармерии Ришардом. Комендант, благоволивший к щедрому лейтенанту, у которого всегда можно было одолжить сотню марок, рассказывал о намечаемых в Ровно и окрестностях облавах, сообщал Кузнецову пароли для хождения по городу ночью. Эти сведения представляли особую важность – в опасные дни, указанные Ришардом, командование никого в Ровно не посылало.
Порой источники информации были довольно неожиданными. Так, Николай Кузнецов покупал свежие продукты в маленькой лавочке, принадлежавшей некоему Померанскому (этот спекулянт драл за куриное яйцо по 2 марки!). Померанский, проникшийся доверием к постоянному покупателю, рассказал Зиберту, что разрешение на продажу он как награду получил от самого шефа службы безопасности Ровно доктора Йоргельса за то, что был секретным осведомителем гестапо. По словам хвастливого шпика, он еще в сорок первом году отличился в операциях против партизан. К Померанскому захаживал ого приятель, тоже агент СД Янковский, который, как-то не в меру разболтавшись, сказал Зиберту, что в партизанских отрядах Волыни и Подолии успешно действует очень ловкий агент Васильчевский. Он сумел втереться в доверие некоторых командиров и стал связным между отдельными отрядами и городскими подпольщиками. Получив задание в отряде, Васильчевский передавал его подполью, но лишь после того, как докладывал обо всем, что знал, в гестапо. Ему удалось таким образом провалить много советских патриотов. Янковский рассказал не только о методах действии Васильчевского, но даже описал его приметы. Командование немедленно сообщило о Васильчевском в Москву, в свою очередь, Центр своевременно предупредил штабы соответствующих отрядов об опасном провокаторе.
Небольшие размеры Ровно и установленный в нем фашистской службой безопасности строжайший режим исключали для Кузнецова возможность пользоваться рацией. Ее работа была бы сразу засечена. Поэтому собранную информацию он, как и другие разведчики, должен был доставлять в отряд лично или передавать через связных.
Доставка в отряд разведывательных данных была очень трудным и опасным делом. Чтобы добраться до лагеря, приходилось преодолевать многие препятствия. Самые серьезные неприятности доставляли жандармские и полицейские патрули, украинские националисты. Они устраивали засады по дороге, пытаясь перехватывать наших людей.
Разведчики и связные прямо в отряд никогда не шли. Как правило, их путь заканчивался на «зеленом маяке», расположенном около села Оржева, в четырех километрах от станции Клевань и приблизительно в двадцати от Ровно. Здесь они передавали пакеты постоянно дежурившим партизанам, отдыхали, получали задания командования городским разведчикам и отправлялись обратно. «Главным смотрителем маяка» был Валентин Семенов. Чаще других на «маяке», кроме него, дежурили Всеволод Попков, Борис Сухенко, Сергей Рощин, Владимир Ступин, Борис Черный, Николай Малахов. Все – московские комсомольцы, парашютисты. Несколько позже был установлен «зеленый маяк» и под Луцком. Его «главным смотрителем» стал Владимир Ступин.
Если дежурные по какой-либо причине уходили на время в другие места, то разведчик или связной оставлял донесение в своем персональном «почтовом ящике»: какой-нибудь консервной банке или коробочке, спрятанной под условленным камнем или в дупле. Когда Кузнецов прибывал в отряд, на «маяке» его обязательно встречала группа охраны и сопровождала до самого лагеря. Точно так же, обязательно с охраной до «маяка», он возвращался в город.
Первое время Кузнецов добирался из города до «маяка» и, соответственно, обратно лошадьми. Но вскоре в его распоряжении были уже и мотоциклы и машины. Все они были похищены разведчиками (особенно страдал при этом гараж ровенского гебитскомиссара Беера), умело перекрашены и снабжены новыми знаками.
Так начиналась долгая героическая работа Кузнецова в тылу врага.
…Шел разгар Сталинградской битвы. Ставшая вскоре знаменитой фотография разбитого здания универмага на площади Павших борцов, из подвала которого советские автоматчики вывели фельдмаршала Паулюса и два десятка гитлеровских генералов с поднятыми руками и опущенными головами, еще не обошла газеты всего мира. Но судьба окруженной многотысячной группировки немецких войск уже была предрешена. Взятых в железные клещи, намертво замурованных в «котле» фашистов ждали или безоговорочная капитуляция во избежание излишнего кровопролития, или поголовное уничтожение.
Из истории величайшего сражения, которое знало до той поры человечество, известно, какие отчаянные усилия предприняло фашистское командование, чтобы вырвать армию Паулюса из кольца советских дивизий.
В декабре специально с этой целью по приказу Гитлера на участке фронта протяженностью в 600 километров была сколочена группа армий «Дон» под командованием фельдмаршала фон Машнтейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28