– А с тех пор прошло двадцать пять лет.
– Двадцать пять лет?! – восклицал он и недоверчиво качал головой. – Боже, а мне кажется, что это было только вчера.
Он потягивал диет-колу и вновь прокручивал в голове разговор с Уайли. Питбосс назвал Ловкача полоумным, и теперь он понимал, почему. Ловкач не просто обставил «Акрополь» – он сделал это в открытую. Ни один шулер, у которого есть хоть пол-унции мозгов, на такое не пойдет. Это просто вредно для здоровья.
Но во всей этой истории был еще один тревожный момент. Даже не поняв, в чем состоит трюк Ловкача, но заметив, что тому уж слишком подозрительно везет, Уайли все равно должен был прервать игру. Казино в Неваде имели статус частных клубов, администрация которых оставляла за собой право отлучать клиентов от игорных столов. Такая практика была не очень-то широко распространена, но на сей раз к ней следовало прибегнуть.
Однако Уайли этого не сделал. Он не воспрепятствовал крупному проигрышу казино, а это означало, что либо Уайли – полный идиот, либо он решил, что Ловкачу просто повезло, в один прекрасный момент удача ему изменит, и тогда «Акрополь» вернет свои потери.
Вдруг кола показалась ему совсем невкусной. Картинка что-то не складывалась… И тут его осенило: шулера стыдливы, словно монахини, они никогда не выставляются напоказ. А Ловкач нарушил основное правило своей профессии.
Почему?
На заднем крыльце материализовалась Мейбл Страк. В оранжевых синтетических брючках и яркой блузке, по которой порхали попугаи, она и сама была похожа на тропическую птичку. Валентайн углядел в ее покрытых старческими пятнами руках пластиковую коробку. Боже, благослови ее доброе сердце, кажется, теперь у него найдется чем поужинать!
– Есть кто-нибудь дома? – спросила она, прижав нос к стеклу. – Я заметила, что у тебя работает телевизор. Снова спишь на работе, сынок? Вставай, лентяй!
Он отпер заднюю дверь.
– Заходи, Мейбл.
– Только не говори мне, что ты так и проторчал тут весь день, – заявила она, входя в кухню.
– Боюсь, что так и было.
– Ничего больше без очков не вижу. – Она ткнула ему коробку прямо в живот. – Вот что я тебе скажу: старость не радость.
– Все лучше, чем до нее не дожить. А я как раз перекусывал. Хочешь сандвич с ветчиной и швейцарским сыром?
– Нет уж, спасибо. Голос у тебя усталый. – Она выудила из кармана очки и, нацепив на нос, оглядела его с ног до головы. – Да и выглядишь ты погано. Эй, малыш, у тебя все в порядке?
– Все прекрасно, – сказал он без намека на энтузиазм. После того как Лоис умерла, Мейбл взяла за обыкновение оставлять у него на ступеньках миски и кастрюльки с горячей едой – то котлеты с картофельным пюре, то жареного цыпленка с кукурузным хлебом. Пища была такая душевная, что он съедал все подчистую, даже если в тот момент есть вовсе не хотелось. Он взял коробку и поставил ее на верхнюю полку холодильника.
– Тяжелая… Неужто лазанья? Ну зачем ты… Столько возни!
– А, перестань… Что там у тебя случилось?
– Да так, надо решить одну задачку.
– Я могу помочь?
– Конечно. Сядь и подожди, пока дожую.
Мейбл заняла свое обычное место за кухонным столом. Шестидесятичетырехлетняя бывшая телефонистка из Цинциннати, она в одиночку вырастила двоих детей, а когда они вознамерились вернуться под ее кров, сбежала во Флориду. Свое вынужденное безделье она ненавидела и начала здесь новую деятельность, которая – к ее собственному удивлению – принесла ей всеобщее почитание.
– Ты что-нибудь о блэкджеке знаешь?
– Ничего. Но в свое время я поигрывала в бридж.
– Хорошо играла?
– Вполне. Даже в турнирах участвовала.
– Когда-нибудь замечала, как противник подает сигналы своему партнеру?
– Ну… Да, вот когда ты спросил, вспомнила один случай. Это было в 1968 году, на турнире в Бойсе. Я заметила, как Этель Белл показала своему мужу, что у нее пять козырей. Я, конечно, немедленно позвала судью.
– Тогда ты обладаешь достаточной квалификацией, – сказал Валентайн. – Я хочу, чтобы ты просмотрела пленку, которую мне прислали из казино.
– Обязательно, – пообещала Мейбл. – Но прежде чем мы начнем, прочти мое последнее объявление и скажи, что ты думаешь. По-моему, все готово.
Она вытащила из сумочки клочок оберточной бумаги и толкнула к нему через стол. Ее анонимные пародии на личные объявления вот уже год публиковались в «Санкт-Петербург тайме», и Мейбл превратилась в знаменитость. Ее афоризмы и шутки вовсю цитировались в редакционных статьях и речах местных политиков как «глас народа». Она же относилась к своей новой роли со всей ответственностью.
– Только честно, – предупредила она.
Пребывающая в постоянной депрессии, страдающая избыточным весом и склонная подавлять всех своим авторитетом пожилая дама, слегка пьющая, энергичная, живущая на социальное пособие и зависимая от кислородных подушек, желает познакомиться с хорошеньким яппи с развитым брюшным прессом и иностранной спортивной машиной с небольшим пробегом. Просьба высылать резюме, результаты анализов крови и фото в обнаженном виде. Интим не предлагать.
– Хо-хо-хо, – загоготал Валентайн, хлопая себя по бокам. Тот факт, что его милая и добропорядочная соседушка обладала таким необычным чувством юмора, был выше его понимания.
– Значит, понравилось?
– Да ты себя превзошла!
Она вытащила еще один клочок.
– Тогда уж и это прочитай.
– Два? Два объявления за раз? Ну, Мейбл, не бережешь ты народ!
– Перестань валять дурака. Читай.
– Есть, мадам!
Надоел секс по телефону, сладенький мой? Позвони Бабуле Мейбл, и я поведаю тебе все-все о своем артрите, неоплаченных счетах, пожалуюсь на водителей – на севере они ведут себя куда приличнее, – расскажу о том, как трудно жить на пенсию, поделюсь откровенными воспоминаниями о покойном муже, о внуках, в деталях доложу об операции по удалению камней из почек и о многом другом. Чокнутых просят не беспокоиться.
Валентайн ржал до слез:
– Классика, ну просто классика!
– Тебе действительно понравилось?
– Ты подняла пародию на рекламу на новую высоту.
– Хочется что-то оставить после себя на этой бренной земле, – с комично-торжественной миной заявила Мейбл.
– А ты уверена, что стоит использовать свое настоящее имя?
– Ну, поклонники мне не помешают! Ладно, хватит обо мне. Так в чем проблема? Может, Бабуля Мейбл поможет и тебе.
– А вдруг и поможешь…
Лучшего знатока человеческой натуры, чем Мейбл, Валентайн в своей жизни еще не встречал: долгие годы телефонного общения с самыми разными людьми отточили ее природную интуицию. Он усадил ее поудобней, сам пристроился рядышком на полу и включил видеомагнитофон.
– Происходит что-то необычное, – пояснил он. – Этот парень, судя по всему, жульничает, и люди, которые меня наняли, полагают, что дилер в сговоре. Посмотри и скажи, что ты думаешь.
Мейбл придвинулась поближе. Уже через несколько минут она, прокашлявшись, заявила:
– Ну, пока я могу со всей определенностью сказать только одно: она заинтересована в этом парне.
– Что ты понимаешь под «заинтересована»?
– Господи, ты говоришь как настоящий полицейский!
– Извини, но все-таки, что это означает?
– То, что он ей нравится. Что она хочет узнать его поближе.
Валентайн был поражен. Ему-то казалось, что дилер держится весьма холодно. Жаль, что на таких записях нет звука: если бы он слышал, о чем они говорят, он смог бы лучше представить, что там на самом деле происходит.
– На мой взгляд, она ведет себя очень даже сдержанно, – заметил он.
– Ох, Тони, порой мне кажется, что ты просто с дуба упал! Если у женщины есть хоть какой-то намек на класс, на уровень, она всегда ведет себя с понравившимся мужчиной сдержанно. Женщины способны показывать свой интерес к противоположному полу с помощью очень мелких, почти незаметных намеков. Вот, к примеру, как эта юная особа. Она демонстрирует свою симпатию тем, как смотрит ему в глаза. Как улыбается. Да, определенно, по ее улыбке это и видно.
Вообще-то Валентайн тоже обратил на это внимание. Как правило, дилеры в блэкджеке не раздаривают клиентам улыбки. Ловкач был за этим столом единственным игроком, так что ошибки быть не могло.
– Вот оно. – И Мейбл ткнула пальцем в экран.
– Что? – недоуменно спросил он.
– Он только что снова это сделал.
– Сделал что?
– Видишь, как дрогнули ее губы? Она улыбнулась. Этот парень отпускает шуточки, заставляет ее улыбаться. И такое повторялось уже три раза. Я знаю, это не мое дело, но почему казино так засуетилось из-за того, что кто-то несколько раз выиграл в блэкджек? Они же и так по миллиону в день загребают.
Он нажал на «паузу».
– Так-то оно так, но тип вроде этого вполне может их разорить.
– Разорить? Ой, да ладно!
Валентайн снова подумал о том, что, к его стыду и сожалению, никто не воспринимает его работу всерьез. Поэтому он объяснил:
– Вот предположим, что наш герой сделал ставку в сто долларов. И выиграл двадцать раз подряд. А если он играет с нескольких позиций – как если бы за столом сидело несколько игроков, – то к двадцатой сдаче он просто станет полноправным владельцем казино! Если, конечно, его не остановят.
– И вот этот парень, на записи, может такое учинить?
– Совершенно верно.
Она глянула на свои часики с Микки Маусом на циферблате и подскочила:
– Бежать надо! Успеть бы до двух отправить факсом объявления.
– Ты оба собираешься посылать?
– Читай завтрашнюю газету – и узнаешь!
Он проводил Мейбл через главный вход: до ее дома было не больше сотни метров по улице, застроенной обшитыми досками двухэтажными домиками. Она похлопала его по плечу:
– Разогревай лазанью в духовке, примерно полчаса. В микроволновку не ставь, а то сыр расквасится.
– Этот парень настоящий дамский угодник, верно? – Он не привык к недоговоренностям.
– Классический Дон Жуан.
– И ты полагаешь, она с ним заодно?
– Вполне возможно, – ответила Мейбл. – Увидимся.
Да, вот о таком он не подумал… Он вернулся в дом, снова уселся в кресло и включил запись. У Ловкача шла полоса удач, он выигрывал сдачу за сдачей, но на этот раз Валентайн сконцентрировался на блондинке. И через некоторое время понял, что имела в виду Мейбл. Между ними действительно существовало какое-то притяжение, какая-то связь. И, как он теперь увидел, ее вовсе не настораживали его постоянные выигрыши. А это был дурной признак.
2
А в трех тысячах миль от дома Валентайна Нола Бриггс тасовала и перетасовывала карты. Делала она это чисто автоматически. Под потолком витали вечные клубы табачного дыма, сизый полумрак навевал сонливость.
Одиннадцать утра, в казино тихо и спокойно, как на церковном собрании. В городе проходила большая конференция программистов, но участники ее что-то не стремились за игровые столы. Плохо, очень плохо, думала она, ведь ей так нужны наличные… Как и большинству дилеров, Ноле платили по пятьдесят долларов за смену плюс чаевые. Когда казино пустовало, заработка едва хватало на необходимые выплаты да на обеды в «Макдоналдсе». Может, казино и способно существовать за счет старушек, облепивших автоматы по двадцать пять центов за игру, а вот она уж точно нет.
Нола родилась в нью-йоркском Куинсе, а в Лас-Вегас перебралась десять лет назад. Отбросив все сомнения, Нола шла за мечтой: она непременно сорвет джек-пот или встретит богатого и успешного мужика и в конце концов поселится на большом красивом ранчо, где у нее будут свои лошади или роскошная псарня. Мечта возвышенная, как все мечты, а то, что она до сих пор не материализовалась, Нолу ничуть не смущало. Жизнь – игра, и уж она-то своего шанса ни за что не упустит.
– Ну что ж, давайте, бейте, – произнес мужской голос.
Нора очнулась. Перед ее столом стоял самый шикарный мужчина на свете. Их взгляды встретились: он многозначительно улыбался.
– Помните меня? – спросил он.
Еще бы Нола забыла! Он сел на то же место, что и в прошлый раз, и в позапрошлый. Торговец программным обеспечением из штата Нью-Йорк. Он ее просто очаровал – пока не начал регулярно выигрывать, и это когда у нее на руках было восемнадцать и более! В первый вечер он обыграл ее на двадцать тысяч, во второй – на тридцать.
– И куда вас бить? – осведомилась она.
Его улыбка стала шире, и сердце Нолы ухнуло куда-то вниз. Красавчиком его не назовешь, но он чертовски привлекателен: хорошей формы рот, теплый взгляд, нью-йоркский акцент, но лишенный привычной жесткости. Он вытащил из кармана пачку сотенных.
– Ах, Нола, неужели вы не хотите отыграться?
– Конечно, Фред, хочу.
– Не Фред, а Фрэнк, – уточнил он, и его улыбка стала чуть менее ослепительной. – Фрэнк Фонтэйн.
На самом-то деле Нола прекрасно знала, как его зовут. Фрэнк Ален Фонтэйн, возраст – сорок четыре года, разведен, детей не имеет, успешный торговец компьютерами из Покипси, без криминального прошлого. Стоило ему начать выигрывать, как служба безопасности связалась с отелем «Мираж», где он остановился, и получила номер его кредитной карты. И уже через несколько минут факс выплюнул результаты комплексной банковской и персональной проверки.
– Ну просто мальчик из церковного хора, – сказал Уайли, когда Нола подошла к нему в перерыве. – Настоящий мистер Праведник.
– А ты чего ожидал? – спросила она, закуривая. – Второго Теда Банди? Тед Банди – серийный убийца и насильник женщин, орудовавший в США в 1974-1978 гг. По самым скромным подсчетам, за ним числится более тридцати жертв.
– Мне не нравится, как он играет, – заявил питбосс.
Помещение для персонала находилось над игровым залом,
и они через двустороннее зеркало наблюдали за Фонтэйном, терпеливо дожидавшимся за столом Нолиного возвращения.
– И что именно тебе не нравится? – осведомилась Нола.
– Не знаю, но что-то не так. Он жульничает.
– Каким образом?
– А вот и не понимаю. Но, черт меня побери, уверен.
– Людям иногда везет.
– Но не так чтобы подряд.
– Тогда выкинь его.
– И позволить ему вот так уйти со всем нашим баблом? Ты, детка, не понимаешь. Я хочу покончить с этим хмырем раз и навсегда.
– Пробуй, может, и получится. – Сигарета у Нолы догорела, перерыв кончался. – Но он не из игроков.
– Кажется, ты на него запала?
– Что ж, он довольно симпатичный. И хорошо воспитан. И на чаевые не скупится.
– Может, ты с ним уже того, перепихнулась?
– Тьфу, толстый дурак!
Но Уайли сдаваться не собирался. Это обязанность питбоссов – следить за «нормой выработки», и их доходы зависят от доходов казино. Неделя и так выдалась неудачная, а выигрыш Фонтэйна грозил довести баланс Уайли до отрицательных величин, что было явно неприемлемо. Потому Уайли додумался до очередной своей кретинской идеи – а начинания Уайли вообще славились идиотизмом. Фонтэйн приехал на выставку компьютеров, вот Уайли и решил, что у него при себе какой-то хитрый компьютер. А поскольку законами штата Невада запрещено проносить в казино всякого рода электронные устройства и калькуляторы, значит, он, Уайли, сможет изъять у Фонтэйна его выигрыш без каких-либо юридических последствий.
Уайли обыскал Фонтэйна прямо за игровым столом. Фонтэйн отнесся к эксцессу как истинный джентльмен. Он не только ни разу не пригрозил казино судебными исками – он даже голоса не повысил.
– Может, потрудитесь объяснить мне, что сие означает? – осведомился он, после того как Уайли, как ни старался, ничего криминального в его карманах обнаружить не смог.
Красный как рак Уайли пробормотал что-то вроде извинения:
– Уж простите, но вы как две капли воды похожи на того типа, который недавно нас прямо-таки ограбил.
Фонтэйн недоверчиво хмыкнул.
– Клянусь могилой матушки, – божился Уайли, положа руку на сердце, – вы прямо близнецы-братья.
– Тогда непонятно, как мне вообще разрешили пройти, – и Фонтэйн подмигнул Ноле.
И вот он снова был здесь – в темно-синем шелковом пиджаке с перламутровыми пуговицами и с этой своей улыбочкой примерного мальчика. Нола подтолкнула ему фишки:
– Желаю удачи.
Перетасовав в последний раз, она подрезала колоду, раздала карты. Она играла на двух колодах, при этом держала их в руке – большинство казино на Стрипе Стрип – южная часть Лас-Вегасского бульвара длиной в шесть с лишним километров, на которой расположено большинство игорных домов и отелей.
вернулись к старомодной практике, когда дилер сдавал карты с руки, а не из специального ящичка-шуза: игрокам так больше нравилось.
– Страхуйтесь, – объявила она, поскольку первая ее карта оказалась тузом.
– Ну, страхуются только новички да трусы, не так ли? – осведомился он.
Нола глянула на его ставку: пять черных фишек, пять сотен. Крутое начало! По правилам давать советы запрещалось, но Нола считала, что небольшой обмен знаниями еще никому никакого вреда не принес.
– Совсем не обязательно, – пояснила она. – Страховка защитит вашу ставку, если у меня будет блэкджек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Двадцать пять лет?! – восклицал он и недоверчиво качал головой. – Боже, а мне кажется, что это было только вчера.
Он потягивал диет-колу и вновь прокручивал в голове разговор с Уайли. Питбосс назвал Ловкача полоумным, и теперь он понимал, почему. Ловкач не просто обставил «Акрополь» – он сделал это в открытую. Ни один шулер, у которого есть хоть пол-унции мозгов, на такое не пойдет. Это просто вредно для здоровья.
Но во всей этой истории был еще один тревожный момент. Даже не поняв, в чем состоит трюк Ловкача, но заметив, что тому уж слишком подозрительно везет, Уайли все равно должен был прервать игру. Казино в Неваде имели статус частных клубов, администрация которых оставляла за собой право отлучать клиентов от игорных столов. Такая практика была не очень-то широко распространена, но на сей раз к ней следовало прибегнуть.
Однако Уайли этого не сделал. Он не воспрепятствовал крупному проигрышу казино, а это означало, что либо Уайли – полный идиот, либо он решил, что Ловкачу просто повезло, в один прекрасный момент удача ему изменит, и тогда «Акрополь» вернет свои потери.
Вдруг кола показалась ему совсем невкусной. Картинка что-то не складывалась… И тут его осенило: шулера стыдливы, словно монахини, они никогда не выставляются напоказ. А Ловкач нарушил основное правило своей профессии.
Почему?
На заднем крыльце материализовалась Мейбл Страк. В оранжевых синтетических брючках и яркой блузке, по которой порхали попугаи, она и сама была похожа на тропическую птичку. Валентайн углядел в ее покрытых старческими пятнами руках пластиковую коробку. Боже, благослови ее доброе сердце, кажется, теперь у него найдется чем поужинать!
– Есть кто-нибудь дома? – спросила она, прижав нос к стеклу. – Я заметила, что у тебя работает телевизор. Снова спишь на работе, сынок? Вставай, лентяй!
Он отпер заднюю дверь.
– Заходи, Мейбл.
– Только не говори мне, что ты так и проторчал тут весь день, – заявила она, входя в кухню.
– Боюсь, что так и было.
– Ничего больше без очков не вижу. – Она ткнула ему коробку прямо в живот. – Вот что я тебе скажу: старость не радость.
– Все лучше, чем до нее не дожить. А я как раз перекусывал. Хочешь сандвич с ветчиной и швейцарским сыром?
– Нет уж, спасибо. Голос у тебя усталый. – Она выудила из кармана очки и, нацепив на нос, оглядела его с ног до головы. – Да и выглядишь ты погано. Эй, малыш, у тебя все в порядке?
– Все прекрасно, – сказал он без намека на энтузиазм. После того как Лоис умерла, Мейбл взяла за обыкновение оставлять у него на ступеньках миски и кастрюльки с горячей едой – то котлеты с картофельным пюре, то жареного цыпленка с кукурузным хлебом. Пища была такая душевная, что он съедал все подчистую, даже если в тот момент есть вовсе не хотелось. Он взял коробку и поставил ее на верхнюю полку холодильника.
– Тяжелая… Неужто лазанья? Ну зачем ты… Столько возни!
– А, перестань… Что там у тебя случилось?
– Да так, надо решить одну задачку.
– Я могу помочь?
– Конечно. Сядь и подожди, пока дожую.
Мейбл заняла свое обычное место за кухонным столом. Шестидесятичетырехлетняя бывшая телефонистка из Цинциннати, она в одиночку вырастила двоих детей, а когда они вознамерились вернуться под ее кров, сбежала во Флориду. Свое вынужденное безделье она ненавидела и начала здесь новую деятельность, которая – к ее собственному удивлению – принесла ей всеобщее почитание.
– Ты что-нибудь о блэкджеке знаешь?
– Ничего. Но в свое время я поигрывала в бридж.
– Хорошо играла?
– Вполне. Даже в турнирах участвовала.
– Когда-нибудь замечала, как противник подает сигналы своему партнеру?
– Ну… Да, вот когда ты спросил, вспомнила один случай. Это было в 1968 году, на турнире в Бойсе. Я заметила, как Этель Белл показала своему мужу, что у нее пять козырей. Я, конечно, немедленно позвала судью.
– Тогда ты обладаешь достаточной квалификацией, – сказал Валентайн. – Я хочу, чтобы ты просмотрела пленку, которую мне прислали из казино.
– Обязательно, – пообещала Мейбл. – Но прежде чем мы начнем, прочти мое последнее объявление и скажи, что ты думаешь. По-моему, все готово.
Она вытащила из сумочки клочок оберточной бумаги и толкнула к нему через стол. Ее анонимные пародии на личные объявления вот уже год публиковались в «Санкт-Петербург тайме», и Мейбл превратилась в знаменитость. Ее афоризмы и шутки вовсю цитировались в редакционных статьях и речах местных политиков как «глас народа». Она же относилась к своей новой роли со всей ответственностью.
– Только честно, – предупредила она.
Пребывающая в постоянной депрессии, страдающая избыточным весом и склонная подавлять всех своим авторитетом пожилая дама, слегка пьющая, энергичная, живущая на социальное пособие и зависимая от кислородных подушек, желает познакомиться с хорошеньким яппи с развитым брюшным прессом и иностранной спортивной машиной с небольшим пробегом. Просьба высылать резюме, результаты анализов крови и фото в обнаженном виде. Интим не предлагать.
– Хо-хо-хо, – загоготал Валентайн, хлопая себя по бокам. Тот факт, что его милая и добропорядочная соседушка обладала таким необычным чувством юмора, был выше его понимания.
– Значит, понравилось?
– Да ты себя превзошла!
Она вытащила еще один клочок.
– Тогда уж и это прочитай.
– Два? Два объявления за раз? Ну, Мейбл, не бережешь ты народ!
– Перестань валять дурака. Читай.
– Есть, мадам!
Надоел секс по телефону, сладенький мой? Позвони Бабуле Мейбл, и я поведаю тебе все-все о своем артрите, неоплаченных счетах, пожалуюсь на водителей – на севере они ведут себя куда приличнее, – расскажу о том, как трудно жить на пенсию, поделюсь откровенными воспоминаниями о покойном муже, о внуках, в деталях доложу об операции по удалению камней из почек и о многом другом. Чокнутых просят не беспокоиться.
Валентайн ржал до слез:
– Классика, ну просто классика!
– Тебе действительно понравилось?
– Ты подняла пародию на рекламу на новую высоту.
– Хочется что-то оставить после себя на этой бренной земле, – с комично-торжественной миной заявила Мейбл.
– А ты уверена, что стоит использовать свое настоящее имя?
– Ну, поклонники мне не помешают! Ладно, хватит обо мне. Так в чем проблема? Может, Бабуля Мейбл поможет и тебе.
– А вдруг и поможешь…
Лучшего знатока человеческой натуры, чем Мейбл, Валентайн в своей жизни еще не встречал: долгие годы телефонного общения с самыми разными людьми отточили ее природную интуицию. Он усадил ее поудобней, сам пристроился рядышком на полу и включил видеомагнитофон.
– Происходит что-то необычное, – пояснил он. – Этот парень, судя по всему, жульничает, и люди, которые меня наняли, полагают, что дилер в сговоре. Посмотри и скажи, что ты думаешь.
Мейбл придвинулась поближе. Уже через несколько минут она, прокашлявшись, заявила:
– Ну, пока я могу со всей определенностью сказать только одно: она заинтересована в этом парне.
– Что ты понимаешь под «заинтересована»?
– Господи, ты говоришь как настоящий полицейский!
– Извини, но все-таки, что это означает?
– То, что он ей нравится. Что она хочет узнать его поближе.
Валентайн был поражен. Ему-то казалось, что дилер держится весьма холодно. Жаль, что на таких записях нет звука: если бы он слышал, о чем они говорят, он смог бы лучше представить, что там на самом деле происходит.
– На мой взгляд, она ведет себя очень даже сдержанно, – заметил он.
– Ох, Тони, порой мне кажется, что ты просто с дуба упал! Если у женщины есть хоть какой-то намек на класс, на уровень, она всегда ведет себя с понравившимся мужчиной сдержанно. Женщины способны показывать свой интерес к противоположному полу с помощью очень мелких, почти незаметных намеков. Вот, к примеру, как эта юная особа. Она демонстрирует свою симпатию тем, как смотрит ему в глаза. Как улыбается. Да, определенно, по ее улыбке это и видно.
Вообще-то Валентайн тоже обратил на это внимание. Как правило, дилеры в блэкджеке не раздаривают клиентам улыбки. Ловкач был за этим столом единственным игроком, так что ошибки быть не могло.
– Вот оно. – И Мейбл ткнула пальцем в экран.
– Что? – недоуменно спросил он.
– Он только что снова это сделал.
– Сделал что?
– Видишь, как дрогнули ее губы? Она улыбнулась. Этот парень отпускает шуточки, заставляет ее улыбаться. И такое повторялось уже три раза. Я знаю, это не мое дело, но почему казино так засуетилось из-за того, что кто-то несколько раз выиграл в блэкджек? Они же и так по миллиону в день загребают.
Он нажал на «паузу».
– Так-то оно так, но тип вроде этого вполне может их разорить.
– Разорить? Ой, да ладно!
Валентайн снова подумал о том, что, к его стыду и сожалению, никто не воспринимает его работу всерьез. Поэтому он объяснил:
– Вот предположим, что наш герой сделал ставку в сто долларов. И выиграл двадцать раз подряд. А если он играет с нескольких позиций – как если бы за столом сидело несколько игроков, – то к двадцатой сдаче он просто станет полноправным владельцем казино! Если, конечно, его не остановят.
– И вот этот парень, на записи, может такое учинить?
– Совершенно верно.
Она глянула на свои часики с Микки Маусом на циферблате и подскочила:
– Бежать надо! Успеть бы до двух отправить факсом объявления.
– Ты оба собираешься посылать?
– Читай завтрашнюю газету – и узнаешь!
Он проводил Мейбл через главный вход: до ее дома было не больше сотни метров по улице, застроенной обшитыми досками двухэтажными домиками. Она похлопала его по плечу:
– Разогревай лазанью в духовке, примерно полчаса. В микроволновку не ставь, а то сыр расквасится.
– Этот парень настоящий дамский угодник, верно? – Он не привык к недоговоренностям.
– Классический Дон Жуан.
– И ты полагаешь, она с ним заодно?
– Вполне возможно, – ответила Мейбл. – Увидимся.
Да, вот о таком он не подумал… Он вернулся в дом, снова уселся в кресло и включил запись. У Ловкача шла полоса удач, он выигрывал сдачу за сдачей, но на этот раз Валентайн сконцентрировался на блондинке. И через некоторое время понял, что имела в виду Мейбл. Между ними действительно существовало какое-то притяжение, какая-то связь. И, как он теперь увидел, ее вовсе не настораживали его постоянные выигрыши. А это был дурной признак.
2
А в трех тысячах миль от дома Валентайна Нола Бриггс тасовала и перетасовывала карты. Делала она это чисто автоматически. Под потолком витали вечные клубы табачного дыма, сизый полумрак навевал сонливость.
Одиннадцать утра, в казино тихо и спокойно, как на церковном собрании. В городе проходила большая конференция программистов, но участники ее что-то не стремились за игровые столы. Плохо, очень плохо, думала она, ведь ей так нужны наличные… Как и большинству дилеров, Ноле платили по пятьдесят долларов за смену плюс чаевые. Когда казино пустовало, заработка едва хватало на необходимые выплаты да на обеды в «Макдоналдсе». Может, казино и способно существовать за счет старушек, облепивших автоматы по двадцать пять центов за игру, а вот она уж точно нет.
Нола родилась в нью-йоркском Куинсе, а в Лас-Вегас перебралась десять лет назад. Отбросив все сомнения, Нола шла за мечтой: она непременно сорвет джек-пот или встретит богатого и успешного мужика и в конце концов поселится на большом красивом ранчо, где у нее будут свои лошади или роскошная псарня. Мечта возвышенная, как все мечты, а то, что она до сих пор не материализовалась, Нолу ничуть не смущало. Жизнь – игра, и уж она-то своего шанса ни за что не упустит.
– Ну что ж, давайте, бейте, – произнес мужской голос.
Нора очнулась. Перед ее столом стоял самый шикарный мужчина на свете. Их взгляды встретились: он многозначительно улыбался.
– Помните меня? – спросил он.
Еще бы Нола забыла! Он сел на то же место, что и в прошлый раз, и в позапрошлый. Торговец программным обеспечением из штата Нью-Йорк. Он ее просто очаровал – пока не начал регулярно выигрывать, и это когда у нее на руках было восемнадцать и более! В первый вечер он обыграл ее на двадцать тысяч, во второй – на тридцать.
– И куда вас бить? – осведомилась она.
Его улыбка стала шире, и сердце Нолы ухнуло куда-то вниз. Красавчиком его не назовешь, но он чертовски привлекателен: хорошей формы рот, теплый взгляд, нью-йоркский акцент, но лишенный привычной жесткости. Он вытащил из кармана пачку сотенных.
– Ах, Нола, неужели вы не хотите отыграться?
– Конечно, Фред, хочу.
– Не Фред, а Фрэнк, – уточнил он, и его улыбка стала чуть менее ослепительной. – Фрэнк Фонтэйн.
На самом-то деле Нола прекрасно знала, как его зовут. Фрэнк Ален Фонтэйн, возраст – сорок четыре года, разведен, детей не имеет, успешный торговец компьютерами из Покипси, без криминального прошлого. Стоило ему начать выигрывать, как служба безопасности связалась с отелем «Мираж», где он остановился, и получила номер его кредитной карты. И уже через несколько минут факс выплюнул результаты комплексной банковской и персональной проверки.
– Ну просто мальчик из церковного хора, – сказал Уайли, когда Нола подошла к нему в перерыве. – Настоящий мистер Праведник.
– А ты чего ожидал? – спросила она, закуривая. – Второго Теда Банди? Тед Банди – серийный убийца и насильник женщин, орудовавший в США в 1974-1978 гг. По самым скромным подсчетам, за ним числится более тридцати жертв.
– Мне не нравится, как он играет, – заявил питбосс.
Помещение для персонала находилось над игровым залом,
и они через двустороннее зеркало наблюдали за Фонтэйном, терпеливо дожидавшимся за столом Нолиного возвращения.
– И что именно тебе не нравится? – осведомилась Нола.
– Не знаю, но что-то не так. Он жульничает.
– Каким образом?
– А вот и не понимаю. Но, черт меня побери, уверен.
– Людям иногда везет.
– Но не так чтобы подряд.
– Тогда выкинь его.
– И позволить ему вот так уйти со всем нашим баблом? Ты, детка, не понимаешь. Я хочу покончить с этим хмырем раз и навсегда.
– Пробуй, может, и получится. – Сигарета у Нолы догорела, перерыв кончался. – Но он не из игроков.
– Кажется, ты на него запала?
– Что ж, он довольно симпатичный. И хорошо воспитан. И на чаевые не скупится.
– Может, ты с ним уже того, перепихнулась?
– Тьфу, толстый дурак!
Но Уайли сдаваться не собирался. Это обязанность питбоссов – следить за «нормой выработки», и их доходы зависят от доходов казино. Неделя и так выдалась неудачная, а выигрыш Фонтэйна грозил довести баланс Уайли до отрицательных величин, что было явно неприемлемо. Потому Уайли додумался до очередной своей кретинской идеи – а начинания Уайли вообще славились идиотизмом. Фонтэйн приехал на выставку компьютеров, вот Уайли и решил, что у него при себе какой-то хитрый компьютер. А поскольку законами штата Невада запрещено проносить в казино всякого рода электронные устройства и калькуляторы, значит, он, Уайли, сможет изъять у Фонтэйна его выигрыш без каких-либо юридических последствий.
Уайли обыскал Фонтэйна прямо за игровым столом. Фонтэйн отнесся к эксцессу как истинный джентльмен. Он не только ни разу не пригрозил казино судебными исками – он даже голоса не повысил.
– Может, потрудитесь объяснить мне, что сие означает? – осведомился он, после того как Уайли, как ни старался, ничего криминального в его карманах обнаружить не смог.
Красный как рак Уайли пробормотал что-то вроде извинения:
– Уж простите, но вы как две капли воды похожи на того типа, который недавно нас прямо-таки ограбил.
Фонтэйн недоверчиво хмыкнул.
– Клянусь могилой матушки, – божился Уайли, положа руку на сердце, – вы прямо близнецы-братья.
– Тогда непонятно, как мне вообще разрешили пройти, – и Фонтэйн подмигнул Ноле.
И вот он снова был здесь – в темно-синем шелковом пиджаке с перламутровыми пуговицами и с этой своей улыбочкой примерного мальчика. Нола подтолкнула ему фишки:
– Желаю удачи.
Перетасовав в последний раз, она подрезала колоду, раздала карты. Она играла на двух колодах, при этом держала их в руке – большинство казино на Стрипе Стрип – южная часть Лас-Вегасского бульвара длиной в шесть с лишним километров, на которой расположено большинство игорных домов и отелей.
вернулись к старомодной практике, когда дилер сдавал карты с руки, а не из специального ящичка-шуза: игрокам так больше нравилось.
– Страхуйтесь, – объявила она, поскольку первая ее карта оказалась тузом.
– Ну, страхуются только новички да трусы, не так ли? – осведомился он.
Нола глянула на его ставку: пять черных фишек, пять сотен. Крутое начало! По правилам давать советы запрещалось, но Нола считала, что небольшой обмен знаниями еще никому никакого вреда не принес.
– Совсем не обязательно, – пояснила она. – Страховка защитит вашу ставку, если у меня будет блэкджек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31