Должно быть, он что-то заметил краем глаза, так как вдруг резко оглянулся и, посмотрев по сторонам, увидел Тревэллиона и Тэпли, невозмутимо сидевших в седлах.
— Ч-ч… Какого черта! Кто вы такие?
Из-за пояса у него торчал револьвер, а возле входа в палатку стояла прислоненная к камню винтовка.
Никто не проронил ни слова. Неторопливо, очень осторожно парень поставил сковороду на плоский камень, потом вытер руки о штаны, явно собираясь выхватить револьвер, но обе винтовки опередили его, уткнувшись в него дулами. Никто не двигался.
— Вы, ребятки, ищете что-нибудь?
— Уже нашли, — ответил Тревэллион.
Тот нервно облизнул губы. Ему явно хотелось вытащить оружие, но оба дула были нацелены прямо на него.
— Хотел вот бекону пожарить, — кивнул он на сковороду.
Не проронив ни звука, Тревэллион и Тэпли не сводили с него глаз. Тэпли пожевал табак и сплюнул.
— Может, вон на том кедре? — спросил Вэл.
— По-моему, он несколько маловат. Хорошо бы футов на шесть-восемь, — прибавил арканзасец Тэпли. Потом указал на моток веревки, висевший за спиной у незнакомца, и весело воскликнул: — О-о, да у него и веревка есть!
— Погодите! — заорал тот, при этом руки его продолжали лихорадочно шарить по штанинам. — Кто вы такие, ребятки? Чего хотите?
— А мы разве сказали, что хотим чего-то? — перебил его Тревэллион. — Мы нашли мулов Ледбеттера, а больше нам ничего и не надо.
— Ребятки, не нарывайтесь на неприятности. Ведь мулы-то…
— Краденые. И рядом с ними ты. Где тут ближайший суд, а, Тэп?
— Полагаю, в Пласервиле. А может, в Солт-Лейк. Ведь это же территория Юты.
— Далековато. Семь верст киселя хлебать, да еще оставаться, чтобы дать показания. Так, глядишь, пол-лета пройдет. А в итоге они все равно повесят его. Нет никакого смысла.
— Да, никакого смысла нет, — согласился Тэпли, — переть его в такую даль ради такого пустяка. Дерево есть, веревка есть, что еще?
— У него и пушка есть, — добавил Тревэллион. — Может, нам подстрелить его для начала?
— Эй, ребятки! Погодите! Я не знал, что эти мулы краденые. Честное слово, не знал!
— Кто поставил тебя стеречь их?
— Какие-то парни обещали заплатить, если я присмотрю за ними. Я и понятия не имел, что…
— Я видел его в Голд-Хилле с Хозером, — сообщил Тэпли, — и с этим подонком Сэмом Брауном.
— Писать умеешь? — спросил Тревэллион.
— Что за вопрос! — с ноткой возмущения воскликнул тот. — Конечно, умею!
— Вот и отлично!
Левой рукой Вэл достал из кармана блокнот, какие обычно используют горняки для своих записей.
— Сейчас ты напишешь следующее: «Сэм Браун, Кип Хозер и остальные украли этих мулов и стреляли в Ледбеттера».
— Да вы с ума сошли! Я не могу сделать этого! Они убьют меня!
— А мы тебя повесим.
Человек дрожал, и на мгновение Тревэллиону показалось, что он сейчас бросится наутек, но тут твердость духа окончательно покинула его, и он беспомощно сложил руки в мольбе. Прежде чем он успел что-либо вымолвить, Тревэллион невозмутимо произнес:
— Мне кажется, у тебя есть два способа умереть и только один выжить.
— Как это?
— Ты напишешь, что тебе продиктовано, сядешь на лошадь и уедешь в Солт-Лейк.
Искорка надежды сверкнула в глазах бедолаги.
— И вы позволите мне уйти?
— Я бы не стал так долго препираться, чтобы написать какую-то бумажку, — поддержал его Тэпли.
Парень схватил карандаш и нацарапал что требовалось, и тогда Тэпли сказал:
— У тебя есть десять минут, чтобы убраться отсюда.
Глава 18
К весне ветры сделались еще более резкими. Они с шумом врывались в город, разбиваясь о стены хижин и салунов. Скудные запасы топлива почти истощились, и многие поселенцы, чтобы приготовить пищу, топили печки полынью. Бесшумный снег падал на крыши, проникал в трубы очагов и щели плохо сколоченных домишек, припорашивал спящих, словно укрывая их белым одеялом.
Наступила весна 1860 года. Холода прекратились, но ветры не унимались. Они разносили по воздуху клубы песка, гулко бились в немногие уцелевшие окна, но к началу марта нашлось уже несколько отчаянных смельчаков, рискнувших переправиться через заснеженные горные перевалы.
Как-то утром Тревэллион спустился в город. Джон Мур, только что прибывший с грузом продуктов и спиртного, уже строил себе салун, и вокруг него толпился нетерпеливый люд. Зимние запасы виски подошли к концу, а это было равносильно катастрофе.
Джим Ледбеттер пришел в кондитерскую раньше Тревэллиона и уже помогал Мелиссе готовить завтрак.
— Мой повар ушел, — посетовала она. — Купил инструменты и занялся добычей золота.
— А зря, здесь он был как раз на своем месте, — заявил с порога Уилл Крокетт, закрывая за собой дверь.
Тревэллион налил кофе себе и ему.
— Ну что, готовы заглянуть ко мне на «Соломон» и осмотреть шахту?
Вэл пожал плечами.
— А вы готовы заплатить пятьдесят долларов за то, что я пройдусь туда и обратно и дам, быть может, какой-нибудь совет?
— Ох, ну и характер у вас!
— У меня есть и собственный участок, причем довольно приличный.
— Ба! Да видел я участок этого Макнила! Там только намек на руду. С таким не стоит и возиться.
— Думаю, мы с вами по-разному смотрим на одни и те же вещи, — возразил Тревэллион. — Я всю жизнь изучаю породы и формы залегания пластов. А вы занимались торговлей или чем-то вроде того. Так ведь?
— Ну знаете… человек всему может научиться, — возразил Крокетт.
— И должен благодарить за это Господа, — заметил Ледбеттер, который только что подошел и присоединился к ним.
— Джим, когда поедешь, я отправлю с тобой руду. Там на десяток мулов наберется.
— Ну что ж, отлично, — с недовольством в голосе проговорил Крокетт, — пусть будет пятьдесят долларов! Надеюсь, вы заслуживаете этих денег.
Тревэллион кивнул в знак согласия.
— Тогда завтра утром.
В разговор вступила Мелисса:
— Прислушайтесь к его советам, Уилл.
Он раздраженно посмотрел на нее.
— Послушайте, разве я не говорил вам, что…
— Нет, Уилл, не говорили. Но неужели вы всегда показываете свои карты другим игрокам?
— Конечно нет. Только это совершенно разные вещи. Как он может управлять прииском, если не будет знать истинного положения дел?
— Я только прошу вас не раскрывать своих карт. Во всяком случае, не все.
Когда она ушла на кухню, Крокетт сказал:
— Мелисса замечательная девушка, но иногда ей, похоже, кажется, что я ребенок.
Ледбеттер покачал головой.
— Это не совсем так, Уилл. Мелисса слышит множество разговоров. Ведь на чашечку кофе в кондитерскую заглядывают и старатели и дельцы, так что здесь можно много чего узнать. Вы хороший человек, Уилл, только слишком доверчивый. Слишком.
— Беда в том, — вставил слово Тревэллион, — что когда у человека есть толковый помощник, то постепенно он перепоручает ему все больше и больше работы, и в конце концов тот полностью забирает дело в свои руки.
— Но только меня это не касается, — возразил Крокетт и встал. — До завтрашнего утра, Тревэллион.
Когда он ушел, Вэл спросил:
— А кто все-таки такой этот Хаскет? Я слышал о нем, но самого никогда не видел.
— Ко мне он не заходит, — ответила Мелисса. — Так что я совсем не знаю его, хотя вполне может оказаться, что он заслуживает доверия. Только мне кажется, что нельзя слишком доверять кому бы то ни было.
— Хорошо, что вы это понимаете, — заметил Тревэллион.
Мелисса покраснела, потом продолжала:
— Он живет уединенно. Наверху у него хижина, и все свое время он проводит в ней или в конторе за своими бухгалтерскими отчетами.
— Не пьет, не жует табак, — прибавил Ледбеттер, — и, похоже, ничто его не интересует, кроме этого прииска.
— Он горняк?
— Сам увидишь, что нет. Впервые я услышал о нем лет шесть-семь назад, еще в Сакраменто. Он скупал по дешевке руду у тех, кто срочно нуждался в деньгах.
На следующее утро Тревэллион спустился в город и подъехал к прииску Крокетта. Теперь он уже знал, что Уиллу Крокетту принадлежал участок в сто пятьдесят футов, где он вырыл пятидесятифутовой глубины шахту. От нее шла горизонтальная выработка с признаками руды. Внезапно выработка прерывалась, и вправо от нее открывалась другая. Здесь признаки обогащенной породы были налицо, и по мере продвижения вглубь мощность жилы увеличивалась.
Показатели выглядели многообещающе, и на «Соломоне» уже отгрузили несколько обозов руды для дальнейшей обработки. Эти последние новости широко обсуждались в городе, где ничто не могло укрыться от посторонних глаз.
Крокетт ждал возле устья шахты. Молча они зажгли фонари и спустились вниз. Тревэллион не был геологом и нисколько не претендовал на то, чтобы им слыть. Но его огромный практический опыт позволил сразу же безошибочно оценить форму залегания пластов.
Так называемая Комстокская залежь представляла собой пролегавший с северо-востока на северо-запад гигантский разлом, состоявший из множества более мелких. Вэл не слишком хорошо знал расположение пластов, но чувствовал, какой из них может оказаться обогащенным, а какой нет. И если ему встречалась порода, включавшая в себя кварц, кальцит, галенит и пирит, то она непременно содержала аргентит и золото.
Большинство горизонтальных надвигов Комстокской залежи, казалось, пролегало к северо-востоку от «Соломона». Тревэллион шел по штреку, внимательно изучая форму залегания пластов. Деревянные крепи были сделаны грамотно, и шахта в целом имела профессиональный вид.
Во втором штреке порода содержала низкопробный кварц, галенит, аргентит и богатую примесь сфалерита. Серебра он не обнаружил, хотя при обработке породы его выделяли довольно много.
Тревэллион пошел обратно.
— Теперь надо осмотреть штрек номер один, — сказал он.
— Вряд ли с ним стоит возиться, — заметил Крокетт, — но мне бы хотелось, чтобы вы осмотрели все.
В первом штреке, где работы уже были прекращены, он не нашел ничего, заслуживающего внимания, и только у самой плоскости забоя остановился. Там он, изумленный, постоял минуту-другую. Нигде не валялось ни обломков, ни расколотых кусков пустой породы. Еще более удивившись, он прошел несколько шагов в обратном направлении и снова окинул изучающим взглядом стену. Крокетт ждал, проявляя признаки нетерпения. Немного погодя Тревэллион вернулся в глубь штрека и принялся тщательно изучать разбросанные куски породы. Несколько раз он присаживался на корточки, чтобы подобрать некоторые из них; одни отбрасывал, другие складывал в карман. Наконец встал и опять пошел к устью забоя.
— Почему здесь прекратили работы?
— Шла пустая порода. Мы решили изменить направление. — Крокетт посветил фонарем над головой. — Вы же сами видите. Здесь ничего нет.
— Давайте поднимемся наверх, — предложил Тревэллион. — Я увидел все, что хотел.
Когда они выбрались на воздух, становилось уже прохладно. Дело шло к вечеру, и со склонов Сан-Маунтин подул ветер.
— Пойдемте-ка выпьем по чашечке кофе, — посмотрел многозначительно Тревэллион. — Нам надо поговорить.
— По-моему, вы только и делаете, что пьете кофе, — усмехнулся Крокетт. — Или тут все дело в Мелиссе?
— Нет. Не в Мелиссе. Хотя она замечательная девушка, и мы с Джимом Ледбеттером помогли ей открыть собственное дело. Но мы с нею всего лишь друзья.
В кондитерской Тревэллион отхлебнул из чашки и заявил:
— Крокетт, на вашем прииске кто-то действует самостоятельно и вынашивает собственные планы.
— Что вы имеете в виду?
— Вы ведете выработку не в том направлении, и кому-то на прииске известно об этом. Быть может, это даже не один человек.
— Я смотрю, вы тоже вбили себе в голову эту дурацкую идею, — с нотками нетерпения в голосе проговорил Уилл. — Пытаетесь убедить меня, что Эл Хескет обманщик? Но, не куплюсь на это.
— Я не называл имен, к тому же совсем не знаю этого вашего мистера Хескета. Но уверен, что кто-то, кто хорошо разбирается в добыче, заставил вас вести выработку не в том направлении.
Он достал из кармана несколько образцов породы, подобранных на полу штрека.
— Вот. Взгляните-ка.
Крокетт взял образцы, бросил на них полный нетерпения взгляд и снова посмотрел на Тревэллиона.
— Я не понимаю, зачем вам это нужно, мистер, только эти образцы не с моего прииска!
— Я подобрал их с пола прямо на ваших глазах.
— Вы могли подменить их. Нигде на моем участке нет ничего даже приблизительно похожего!
— Крокетт, вы видели, как я исследовал забой? Я могу сказать вам, что случилось. Эта порода залегает очень неоднородно: то идет толстыми пластами, то вдруг совсем прекращается, то вновь появляется в виде богатых скоплений. Тот, кто работал там, провел серию взрывов, обнаживших отличную породу. Тогда он остановил работы, подчистил все и убрался оттуда. Только он забыл об одном: когда взрывают породу, ее обломки отлетают на тридцать — сорок футов по туннелю. Это-то и произошло в данном случае. Он или они тщательно подчистили все в устье штрека, но забыли сделать то же самое в его глубине.
— Чушь! Если бы там имелась хорошая руда, то в устье обязательно виднелись бы ее признаки!
— Обычно так оно и бывает. Но судя по некоторым другим здешним шахтам, такое не обязательно. Кто-то добыл в этой шахте несколько тонн руды и спрятал ее где-то.
— С этого много не поимеешь, — возразил Крокетт.
— С нескольких тонн, может, и не поимеешь. Но что, если они рассчитывали на более крупную ставку? Например, на весь прииск?
— К чему это вы клоните?
— Все очень просто. У меня создалось такое впечатление, что кто-то обнаружил там гнездо отличной руды и заподозрил, что ее тут много, тогда он свернул работы и перенес их в другое место.
— Но во втором туннеле жила мощнее. А первый мы бросили потому, что там ничего не было.
— Вы получали какие-нибудь предложения относительно прииска?
— Конечно нет.
— «Соломон» ведь акционерное предприятие, не так ли?
— Разумеется, так. Мне пришлось продать часть акций, чтобы выручить деньги на текущие расходы. Почти на всех приисках Комстока поступают подобным образом. Нам нужен капитал для развития.
— У кого контрольный пакет?
— У меня, естественно. Я имею сорок два процента акций, Хескет владеет десятью. Это позволяет нам контролировать ситуацию.
Тревэллион посмотрел в окно. По узкой улочке ветер гнал клубы пыли, двое горняков устало брели, неся свои обеды в судках. Многие закрывшиеся на зиму прииски теперь снова заработали.
— Крокетт, — спокойно проговорил Тревэллион, — вы заплатили мне, чтобы я осмотрел шахту. Я сделал это. Мой вам совет — начните работы немедленно, сегодня же. Наймите рабочих и приступайте к добыче. Кроме того, на вашем месте я бы послал в Калифорнию надежного человека, чтобы выкупить оставшиеся акции. Подозреваю, что вы находитесь в каких-нибудь тридцати футах от потрясающего открытия.
— Подозреваете?
— Да. Именно подозреваю. Потому что никто не знает, что там находится, остается только догадываться. Думаю, благодаря той серии взрывов на поверхность вышло то, что скрывалось в недрах. Скорее всего, это добротная второсортная руда, но ее присутствие указывает на большее.
— Вы считаете, мне надо возобновить добычу?
— Да, считаю. И не понимаю, почему вы вообще ее прекратили. Я работал не покладая рук всю зиму и добыл жалкую часть того, что могли бы добыть вы. Сейчас у вас лежали бы тонны руды, готовые к отгрузке.
— Помнится, меня удивило, когда Эл сказал…
— Расчет прост: остановить на шахте работы, и тогда никто не сможет прийти к случайному открытию, способному изменить ход дела.
Распахнулась дверь, и на пороге кондитерской появился Джордж Хирст.
— Кофейком меня угостят? О, привет, Уилл! Тревэллион, выпьешь со мной чашечку?
— Джордж, Тревэллион считает, что мне нужно послать кого-нибудь на побережье, чтобы выкупить остальные акции. Он уверен, что мы на пороге какого-то большого…
— Боюсь, поздновато, Уилл. — Во взгляде Хирста читалось сочувствие. — Акции «Соломона» уже скуплены. Пошли по цене от двух до трех долларов за пай.
— Ты это серьезно? — Взгляд Крокетта был полон растерянности. — Ну-ка расскажи, что тебе об этом известно. — Он помолчал, потом прибавил: — Впрочем, мы с Элом контролируем ситуацию.
— Уилл, — Хирст старался говорить как можно мягче, — акции скупил Эл. Все до единой!
Глава 19
Уилл Крокетт, который к тому времени уже поднялся, чтобы уходить, снова опустился на стул. Не сводя глаз с Хирста, он нащупал ручку чашки.
— Джордж, ты уверен?
— Когда я приехал в Сан-Франциско, то первое, что услышал, это разговоры о том, что «Соломон» подвергнут оценке имущества для финансирования дальнейших разработок. Потом мне показали образцы руды, добываемой на «Соломоне», и они не представляли ничего особенного. В сущности, вся болтовня сводилась к тому, что цена на акции падает. Двое совершенно разных людей спрашивали меня, правда ли, что Хескет ушел оттуда и собирается открыть собственный прииск. К тому времени перевалы занесло снегом, и проход через горы закрылся, но вы же знаете, как распространяются слухи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45