- Удачной посадки.
- Спасибо.
Первым, кого встретил Лиминг в коридоре, был коммодор Крутт. Слишком
навьюченный, чтобы отдать честь, он по-уставному сделал равнение налево,
на что Крутт ответил коротким кивком. Коммодор прошел мимо и вошел в
комнату. Из-за двери раздался его громкий хриплый голос:
- А, Дэвис! Значит, с жильем уже устроился. Сегодня ты мне не
понадобишься, так что можешь вылизывать этот свинарник, чтобы подготовиться
к моему вечернему обходу.
- Так точно, мистер Чепуховер!
- Что?!!
Лиминг покрепче ухватил чемоданы и дал деру.
Корабль был просто загляденье - такого же диаметра, как обычная
разведывательная ракета, но раза в два длиннее. Эти пропорции придавали ему
вид не одноместного поискового судна, а скорее миниатюрного крейсера. Стоя
вертикально, он, казалось, доставал носом почти до самых облаков.
Внимательно разглядывая корабль, Лиминг поинтересовался:
- А есть еще такие же?
- Три, - ответил Монтичелли, главный инженер космопорта. - Все они
упрятаны в других местах под усиленной охраной. Строгий приказ сверху
гласит, что корабли этого типа можно использовать лишь по очереди. Пока
твой не возвратится, второй посылать нельзя.
- Значит, я иду первым в списке, да? А если я не вернусь? Что, если
машину придется уничтожить, а вы не сможете ничего узнать?
Инженер пожал плечами.
- Это забота не моя, а Военного Совета. Я только подчиняюсь директивам
сверху, что тоже не сахар.
- Хм! Может быть, они установили какой-то срок, в который я должен
уложиться? А если я не вернусь вовремя, меня будут считать пропавшим без
вести.
- Они об этом ничего не сказали?
- Нет.
- Тогда и тебе нечего волноваться. Жизнь и так слишком коротка. А во
время войны для многих становится еще короче. - Монтичелли хмуро посмотрел
на небо. - Каждый раз, когда корабль взлетает, я никогда не знаю, увижу ли
его снова.
- Правильно, настроение перед стартом нужно поднимать, - сказал
Лиминг. - Да вы просто весельчак!
- Извини, парень, я совсем забыл, что на этот раз летишь ты, -
усмехнулся инженер и кивнул в сторону расположенного неподалеку здания: -
Там у нас стоит дубликат носовой кабины, специально для тренировок. С
неделю тебе придется изучать новые приборы и правила пользования
субпространственной связью. Можешь начинать, когда захочешь.
Главное, что меня волнует, - это автопилот, - заявил Лиминг. - Он
должен быть абсолютно надежным. Нельзя неделями лететь без сна, а если
корабль несется без руля и без ветрил, тут уже не вздремнешь. По-настоящему
хороший автопилот - все равно, что добрая фея.
- Послушай, сынок, если бы автопилот мог не только держать курс, но
еще и думать, и сам передавать сведения, мы послали бы корабль без тебя. Но
ты не волнуйся, - Монтичелли снисходительно похлопал собеседника по плечу,
- тут установлена лучшая модель. Он позаботится о корабле - даже если ты
устроишь себе медовый месяц и космос совсем вылетит у тебя из головы!
- Я вижу тут единственное сходство, - бросил Лиминг. - В обоих случаях
мне пришлось бы поднапрячься.
Он пошел к зданию и следующую неделю почти не вылезал из тренировочной
кабины.
Взлет состоялся через час после заката. Черный бархат ясного неба был
усеян звездами. Трудно было представить, что где-то далеко, на невероятном
расстоянии отсюда, плывут в космической тьме неисчислимые обитаемые миры,
между которыми осторожно пробираются корабли Сообщества - в то время, как
флоты Земли, Сириуса, Ригеля и других союзников несут патрульную службу по
всему необъятному фронту.
Длинные цепочки дуговых фонарей слегка подрагивали под легким
ветерком, пролетающим над огромным полем космопорта. За барьерами,
ограждавкими стартовую площадку, стояла группа людей: отсюда, с высоты,
Лиминг не мог их как следует разглядеть. Наверное, они собрались
понаблюдать за взлетом. Он скорчил гримасу и представил, как корабль падает
и вся эта свора, будто наскипидаренная, мчится к убежищу. Ему не пришло в
голову, что в случае аварии он навряд ли сумел бы насладиться этим
зрелищем.
Из маленького динамика, расположенного на стене кабины, раздался
голос:
- Пилоту приготовиться.
Он нажал на кнопку. Что-то щелкнуло, корабль взревел и содрогнулся.
Огромное круглое облако пыли и пара прокатилось по бетону и скрыло из вида
барьеры. Надсадный рев и вибрация продолжались: Лиминг сидел спокойно,
внимательно наблюдая за приборной панелью. Стрелки двадцати указателей
поползли вправо, дернулись и замерли. Все двадцать кормовых дюз были готовы
к работе.
- Пилот, все в порядке?
- Да.
- Можете стартовать. - Пауза - Ни пуха ни пера!
- К черту!
Перед тем, как мягко подать на себя рукоятку тяги, он еще с полминуты
продувал дюзы. Дрожь усилилась, рев постепенно перешел в вой, иллюминаторы
кабины затуманились, и небо потускнело.
Целую секунду, показавшуюся ему вечностью, корабль покачивался, стоя
на хвосте. Затем медленно пополз вверх: фут, ярд, десять ярдов. Вой перешел
в визг. Внезапно скорость подъема резко возросла, словно корабль получил
хороший пинок в зад. Он рванулся ввысь. Сто футов, тысяча, десять тысяч.
Корабль пронзил облака и устремился в ночное небо. Иллюминаторы очистились.
Вокруг сияли мириады звезд, огромным шаром висела луна.
Динамик слабо проскрипел:
- Отличная работа, пилот.
Я всегда работаю отлично, - отозвался Лиминг. - До встречи в
сумасшедшем доме.
Ответа не последовало. Внизу понимали, что он ощущает чувство
безграничной свободы и безнаказанности, так называемый "взлетный хмель".
Ему было подвержено большинство пилотов - когда родная планета оставалась
за кормой корабля, а впереди виднелись только звезды. Симптомы заключались
в язвительных замечаниях и ругани, которые дождем сыпались с небес на
землю.
Пойди постригись! - орал в микрофон Лиминг. Он так и покатывался от
смеха в своем кресле, пока корабль набирал скорость. - И вылижи этот
свинарник! Тебя учили, как отдавать честь? Мысли Пачкают Мозги!
На Земле по-прежнему молчали.
Но внизу, в космопорте, в башне управления полетами, дежурный офицер
повернулся к Монтичелли и сказал:
- Знаешь, мне кажется, что Эйнштейн не довел дело до конца.
- Что ты имеешь в виду?
- У меня есть гипотеза - по мере приближения к скорости света
умственные способности у человека стремятся к нулю.
- Возможно, в этом что-то есть, - признал Монтичелпи.
- Свинина с бобами, свинина с бобами, господи, опять свинина с бобами,
- быстро-затихая, верещал динамик в башне управления. - Снимай штаны, потому
что я хочу проверить твое зрение. Теперь вдохни. Крутт, от которого все
мрут, а...
Дежурный офицер отключил связь.
ГЛАВА 2
Эскорт присоединился к нему в Сирианском секторе; встреча произошла
неожиданно - в то время, когда он опал крепким сном. Сигнал вызова включил
сирену, пронзительный вой которой заставил его вылететь из койки. Несколько
секунд он недоуменно озирался вокруг: пол вибрировал под его ногами, в
голове отдавалось мерное тиканье автопилота.
- Зерн кайд уит? - проскрипел динамик: - Зерн кайд уит?
Это был кодированный запрос о принадлежности его судна.
Усевшись в пилотское кресло, Лиминг повернул ручку передатчика,
который выбросил в пространство короткую серию цифр. Затем он протер глаза
и поглядел на экран переднего обзора. Невооруженным глазом он мог видеть
только мириады звезд, мерцавших в темноте.
Лиминг включил инфракрасные датчики: теперь по экрану параллельно его
курсу полз ряд светящихся точек. Вторая группа кораблей, выстроившихся
клином, маячила далеко впереди. Конечно, он увидел не сами суда, а тепловое
излучение, которое испускали их раскаленные добела дюзы и шлейфы выхлопных
газов.
- Кифа! - раздалось из динамика это означало "все в порядке".
Лиминг заполз обратно в койку, натянул на лицо одеяло и положился на
автопилот. Минут через десять он начал дремать; ему пригрезилось, будто он
спит в открытом космосе, где уже никто не сможет его достать. Вдруг,
отставив код, динамик рявкнул на нормальном языке.
- Сбавь ход, пока мы тебя не потеряли!
Он подпрыгнул, как ужаленный, сел и тупо уставился на передатчик.
Кто-то только что говорил с ним - голосом, которым отдают команды на плацу.
Или ему послышалось? Лиминг подождал немного, но ничего не произошло, и он
опять прилег. Динамик тут же нетерпеливо заорал:
- Ты что, оглох? Убавь скорость, пока мы тебя не потеряли!
Раздраженный Лиминг вылез из-под одеяла, сел за пульт управления и
неторопливо приступил к работе. Передний тормозной двигатель выпустил две
струи пара, тут же пролетевших вдоль бортов корабля. Кормовые дюзы
уменьшили тягу. Он наблюдал за приборами, пока не решил, что стрелки ушли
влево достаточно далеко для того, чтобы всех осчастливить. Тогда он
вернулся в постель и снова закутался в одеяло. Ему казалось, что он
раскачивается в небесном гамаке и наслаждается волшебным покоем, но из
передатчика снова донесся рев:
- Еще! Еще убавь!
Он сбросил одеяло, доплелся до пульта и убавил таки скорость еще раз.
Затем, наклонившись к передатчику, произнес страстную речь. Местами она
состояла из междометий, а также включала обширный экскурс в основные
функции человеческого организма. Насколько он знал, среди его изумленных
слушателей должны были находиться два контр-адмирала и с дюжину коммодоров.
Если так, то он неплохо их просветил.
В ответ Лиминг не услышал ни резких окриков, ни возмущенных
начальственных голосов. За подобные упражнения в ораторском искусстве на
большом боевом корабле ему влепили бы сорок нарядов и отправили под
трибунал. Но в космическом флоте существовало негласное мнение, что
разведчики, месяцами лишенные общества себе подобных, на девяносто
процентов становятся готовыми клиентами для психиатра. При исполнении
служебных обязанностей они могли говорить все, что им заблагорассудится.
Как правило, они так и поступали. Великолепно, когда тебя официально
считают рехнувшимся.
На протяжении трех недель конвой сопровождал Лиминга в таком мрачном
молчании, которым обычно окружают в семье слабоумного родственника. Все это
время он бесился от нетерпения, потому что их максимальная скорость была
куда меньше, чем у его корабля, и необходимость приноравливаться к ним
вызывала у Лиминга ощущение автогонщика, следующего за похоронной
процессией.
Главным виновником неторопливости их шествия являлся сирианский линкор
"Уоссун", здоровенный неуклюжий дредноут, который плелся, как разжиревший
гиппопотам; все прочие, более скоростние крейсера и истребители были
вынуждены плестись вместе с ним. Лиминг не знал названия этого корабля, но
понимал, что перед ним линкор, поскольку на инфракрасном экране тот походил
на светящуюся горошину в окружении огненных булавочных головок. Каждый раз,
когда Лиминг видел эту горошину, он отпускал в ее адрес грязное
ругательство. Однажды, в очередной раз выпуская пары, он услышал, как
динамик снова включился и впервые за много дней произнес:
- Понк!
Понк? Какой, к черту, понк? Насколько он помнил, это слово обозначало
что-то очень важное. Он спешно пролистал книгу кодов и нашел: "Враг в поле
зрения".
На его экранах неприятеля не было видно. Наверно, вражеские корабли
находились вне зоны обнаружения локатора и были замечены летящим далеко
впереди авангардом, который состоял из четырех эсминцев.
- Волна Ф, - раздался приказ из динамика.
Значит, готовясь к сражению, они поменяли частоту сигналов. Лиминг
повернул ручку настройки многоволнового приемника с деления Т на деление Ф.
Из динамика быстро понеслись лаконичные донесения кораблей конвоя.
- Резервная группа, влево двадцать, отклонение двенадцать.
- Есть!
- Конец связи.
- Есть!
На экранах пять светящихся точек быстро отделились от основной группы
и ринулись вперед. Четыре из них были обычными крохотными точками, а пятая
посредине - размером с половину горошины. Крейсер и четыре истребителя
покидали поле боя с благородной целью отрезать неприятеля от его ближайшей
базы.
В космическом пространстве, где скорости были колоссальны, а
расстояния - невообразимы, эта тактика никогда не срабатывала, что, однако,
не мешало обеим сторонам применять ее при каждом удобном случае. В
зависимости от состояния вашего желчного пузыря, это можно было
рассматривать или как неиссякаемый оптимизм, или как неизлечимую глупость.
Маленький отряд с максимальной скоростью мчался в засаду, надеясь
затеряться в обманчивом звездном лабиринте, пока приближающийся неприятель
не разгадает их нехитрый маневр. В это время "Уоссун" со своим
сопровождением продолжал двигаться прежним курсом. Впереди, почти у предела
радиуса действия локаторов эскорта, четыре эсминца развивали наступление,
даже не пытаясь рассредоточиться или изменить курс.
- Две группы по десять сходятся под углом сорок пять градусов вправо,
уклон спуска пятнадцать, - доложили истребители, идущие в авангарде
- Тип? - затребовал "Уоссун".
- Пока неясно.
Шесть часов молчания. Затем:
- Две группы идут тем же курсом, похоже, что в каждой по два тяжелых
крейсера и восемь мониторов.
Это было чисто умозрительное предположение, основанное на теории,
согласно которой чем ярче объект светится на инфракрасном экране, тем
больше корабль. Лиминг смотрел на свои экраны, прекрасно сознавая, что
вражеские суда действительно могли быть боевыми кораблями, как предполагали
наблюдатели, но они могли с той же вероятностью оказаться и эскортируемыми
транспортами. С начала космических войн тихоходные грузовики часто
принимали за мониторы.
Медленно, невыносимо медленно двадцать еле заметных точек вползли на
его экраны. Теперь локаторы противника могли обнаружить и его корабль, и
остальные, боевые суда конвоя. Четверку передовых эсминцев латиане заметили
много часов назад; повидимому, столь небольшие силы не вызвали тревоги либо
были приняты за своих. Интересно наблюдать за реакцией этих растяп, когда
они врежутся в мощную эскадру союзников.
Однако Лиминг не долучил возможности полюбоваться этим зрелищем.
Динамик пронзительно заверещал: "Опасность сверху!", и его глаза
автоматически метнулись к экранам верхнего обзора. Они были усеяны массой
быстро увеличивающихся точек. Лиминг прикинул, что на эскорт пикируют шесть
или восемь десятков кораблей, но пересчитывать их он не стал. С первого
взгляда было ясно, что вражеские орудия нацелены прямо ему в переносицу.
Лиминг вцепился в рычаги управления. В следующий миг его стройный и
тонкий, как спица, корабль задрал нос к зениту и на полной мощности рванул
вверх. Перегрузка вдавила Лиминга в кресло, и его кишки попытались обвиться
вокруг позвоночника. Он представил, какой эффект произведет на неприятеля
его стремительный рывок, и ухмыльнулся. Итак, сначала они обнаружат
таинственное исчезновение корабля с перекрестья своих прицелов, а затем
этот корабль промчится сквозь их строй с невиданной доселе скоростью. Если
повезет, они могут подумать, что такой фокус способны выкинуть и остальные
суда союзников. Каждого капитана космического флота преследует постоянный
кошмар: ему на хвост садится другой, более скоростной корабль. Дюзы,
пылающие огнем, - самое слабое место любого судна: в двигательном отсеке
надежную защиту установить невозможно.
Лиминг упрямо двигался вперед. Выбранный им курс должен был в конце
концов привести его прямо в тыл атакующего противника. Он внимательно
следил за экранами. Плотная группа кораблей латиан уже четыре часа
приближалась к эскадре союзников; еще немного - и враги окажутся в зоне
обстрела.
Но тут их нервы сдали. Непонятная тактика союзников, продолжавших
спокойно двигаться вперед, в то время как один корабль кометой мчался в их
тылы, заставляла подозревать ловушку. Подозрительность и непоколебимая вера
в коварство союзников являлась единственным товаром, в котором Сообщество
никогда не испытывало недостатка. Поэтому их корабли внезапно отвернули
вправо и разошлись в разных направлениях, как лепестки распускающегося
цветка. Очевидно, их локаторы искали другой, более мощный флот,
скрывающийся в засаде вне пределов видимости.
Капитан одного из латианских легких крейсеров вдруг понял, что новый
курс приведет его в зону обстрела ракет, которыми, предположительно, был
вооружен странный сверхскоростной корабль Лиминга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18