Годы выветрили, но не сгладили вулканический камень. Один неверный шаг, и я разобьюсь в лепешку не хуже Лейха.
Джордж остановил меня на широком уступе. Слева шли зацепки для рук и ног, вырезанные в камне прежними поколениями. Наверху, над краем следующего уступа, виднелась верхняя часть чего-то, похожего на пещеру. Старик указал на нее.
– Это священная гора, а Пещера Сновидений – волшебное место. Неро Лоринг там уже три недели. Мы с Уиллом каждый день приносим ему еду и воду. Еще мы следим, чтобы его не потревожили те, кто желает ему зла. Когда поднимешься, ничего ему не говори, пока он сам не заговорит с тобой. Он беседует с богами, и не нужно мешать этой беседе. – Старик вздохнул и присел в тени. – Не знаю, что ты там найдешь. Я не был в пещере с тех пор, как впервые привел его туда. Но что бы ты ни увидел, не трогай ничего – для него это может быть священно. Может быть, только это и поддерживает в нем жизнь. Слушай его внимательно, и когда он заговорит с тобой, как с тобой, значит, ты можешь забрать его. А я между тем, – он указал на мою кладь, – присмотрю за твоими вещами.
Я поставил кейс на землю и, бросил старику пакет с сандвичами.
– Если хотите, поешьте, но берегитесь отравления свинцом.
Он кивнул с серьезным видом.
– Портить еду – преступление.
Я начал подниматься, прислушиваясь к звукам, доносящимся сверху. Подъем оказался нетрудным, и всякий раз, когда я оглядывался, Джордж помахивал мне все меньшим и меньшим куском сандвича. На самом верху я заметил кувшин с водой и пустую пластиковую тарелку, стоящие на уступе, который был немногим шире двуспальной кровати.
Отверстие в горе явно было сделано человеческими руками и вело в туннель шириной фута, три и длиной десять футов. Я пригнулся, чтобы не снять себе скальп о скалу, потом медленно выпрямился и вошел в Пещеру Сновидений.
Пещера освещалась только через отверстие в сводчатой крыше, и яркий луч света омывал сидящего в позе лотоса Неро Лоринга. Я не сразу понял, что он довольно мал ростом. Солнце играло на его безволосой макушке и голых плечах. Лоринг сидел, закатив глаза, и казалось, что он заключен в световой кокон в преддверии духовного преображения.
Касаясь рукой стены, я осторожно двинулся по внешнему краю пещеры к небольшой нише. У меня было немного свободы передвижения, потому что Лоринг покрыл весь пол пещеры сложным рисунком из песка. Я видел песчаные рисунки, которыми торговали в Фениксе, но, хотя техника была мне знакома, смысл изображения был непонятен.
Центр рисунка был там, где сидел Лоринг. Семь линий делили его на равные части, и в каждой было изображено странное существо. Безусловно, это были символы, но символы чего, я не мог догадаться. Например, треснувшее яйцо, из которого выползало насекомоподобное чудовище. Или ненасытная большеротая тварь, загребавшая себе в пасть землю конечностями, которые заканчивались экскаваторными ковшами. Внезапно меня охватило чувство, что все это мне знакомо. Ключ к разгадке был где-то внутри меня – не хватало только маленького кусочка головоломки.
Этим кусочком был внешний круг. Он был почти полностью сделан из черного песка, кроме тех мест, где на него наслаивался обычный. Эти части имели форму углов, начинающихся и заканчивающихся точками. Я знал, что уже видел такой рисунок, но не сразу вспомнил где.
Пространственные врата! Лоринг построил их из песка! Я перевел дыхание. Вот это да, здесь, наверное, не обошлось без сильнодействующих снадобий.
В семи маленьких горшочках, помещенных там, где на внешней окружности заканчивались расходящиеся линии, тлели какие-то благовония. Толстые струйки дыма плавали в воздухе, словно облака космической пыли в мировом пространстве. Едкий запах, который я не смог распознать, обжег мне нос, и у меня заслезились глаза. И когда слезы сделали окружающий меня мир расплывчатым и мутным, все вдруг переменилось.
Я увидел себя там, где был с Эль Эспектро. Я плыл над красной планетой, но теперь вокруг было множество человекоподобных существ в индейской одежде. Они пристально разглядывали меня, их очертания непрерывно менялись, они делались похожими на стеклянные витражи и вновь становились богами этого мира. Они не говорили ничего, но я чувствовал, что они побуждают меня действовать. И в то самое время, когда я почти поверил в то, что они существуют, фигуры начали исчезать, словно являлись всего лишь отражением мыслей, таившихся в моем сознании.
Внизу я увидел Неро Лоринга, сидящего в пыли красного мира. Шевельнув ногами, как рыба хвостом, я направил свой медленный полет к нему. И тут позади него, на голом скальном обрыве, появились образы, словно на гору проецировали кинофильм. Я увидел голову и плечи Лоринга и увидел, как скользят по ним тонкие нитки прицела. Я увидел лиловую точку, которой ультрафиолетовый лазер "Аллард Текнолоджиз Эспайон" метит жертву. Точка легла на лоб Лоринга, словно библейская Каинова печать, и я почувствовал, что мой правый указательный палец свело судорогой.
В мучительно точном замедленном движении я видел, как стовосьмидесятиграновая пуля с рассверленным сердечником входит в точку прицела. При столкновении капля ртути внутри пули ударила вперед и вырвалась из оболочки. Крохотные шарики ртути пронзили мозг, словно дробь. Пуля раскололась и вышла над шеей, Оставив в черепе "выходное отверстие, впятеро больше входной раны.
Голова Лоринга резко качнулась вперед, выпав из кадра, и фильм кончился. Я понял не рассуждая, что все увиденное было моим воспоминанием, относящимся к тому времени, когда я еще не попал в мешок для трупов, не знаю, что за снадобье тлело в горшочках, но именно оно освободило это видение. Теперь я знал, что стрелял в Лоринга и убил. Я чувствовал это всей душой. Я убил Неро Лоринга – и все же он сидел передо мной.
Его глаза опустились, и обжигающий взгляд пронзил меня насквозь. Он заговорил, и голос его звучал так же безжизненно, как механический голос Койота в телефоне:
– Он сказал, что вы придете. Один раз как разрушитель, другой – как спаситель. – Лоринг протянул ко мне руки, словно передавая невидимую ношу. – Вы должны найти ее и привести ко мне. Ей нельзя у него оставаться.
Я нахмурился, пытаясь проникнуть в смысл его слов.
– Кого «ее», и кто это – "он"?
– "Он" – Скрипичник. – В глазах Лоринга вспыхнуло "безумие. – «Ее» – Нерис. В ваши руки предаю я душу своей дочери. Если вы не спасете ее, мы все погибнем!
Глава 24
Реальный мир вновь обрушился на меня, когда Лоринг упал посреди своего рисунка. Чувствуя, как по спине у меня пробегают мурашки, я позвал Джорджа. Довольно скоро он явился на зов и, осторожно переступая через линии, подошел к центру рисунка.
Вдвоем мы подняли Лоринга, и я поразился тому, как он истощен. Человек его роста должен был весить фунтов сто тридцать, а в нем не было даже сотни.
Мы с Джорджем протащили бесчувственного Лоринга через туннель и с помощью Уилла донесли до автомобиля. Я пристегнул Лоринга к простреленному сиденью, а кейс с винтовкой положил сзади. Захлопнув дверцу, я повернулся к Джорджу, чтобы его поблагодарить, и увидел, что он крадется вокруг автомобиля, широко расставив руки, словно птица, увидевшая змею.
Мы с Уиллом отступили, не сводя с него глаз. Джордж дошел до заднего бампера и вдруг упал наземь. Когда подбежали мы с Уиллом, он, извиваясь, выползал из-под машины, держа в руке липкий шелковистый кокон серого цвета. Он немедленно положил его на плоский камень и расплющил другим камнем.
– Когда ты ехал сюда, за тобой следили.
Я взглянул на черную жидкость, сочащуюся из-под камня, и на расстрелянный автомобиль.
– Да.
Джордж гордо кивнул.
– Вот почему. Это Зло. Лучше тебе не возвращаться той же дорогой, потому что там собраны силы, которые хотят остановить тебя.
Поскольку я с самого начала не собирался этого делать, то с легкостью согласился.
– Спасибо за все.
Уилл нахмурился.
– Я люблю и уважаю деда, но вы, белый, не можете всерьез верить во все эти мумбо-юмбо, которым он меня учил. Древность и древние чудовища не имеют силы в подлинном мире.
По этим словам Уилла я понял, что парень на перепутье. Один Уилл, современный, как многие его ровесники, грезил о жизни в Центре. В этом мире не было места суевериям и призракам. Это был поверхностный мир, где оказаться в нужном месте в нужный момент было важнее, чем сделать что-то реальное. Хотя попасть туда и удержаться там было трудно, во многих отношениях этот путь был легче, поскольку требовал только преданности работе в сочетании с такой же преданностью гедонизму и любовью к восхождению по социальной лестнице.
Другой Уилл, тот, что с младенческих лет слышал рассказы о старине, за свою жизнь увидел достаточно, чтобы у него появились вопросы. Дед, несомненно, учил его древним ритуалам и, если Уилл обладал тем, что Эль Эспектро называл скрытыми эмпатическими способностями, мог использовать их, чтобы помочь внуку овладеть этим даром. Уиллу хватало опыта догадаться, что чудеса, о которых говорил дед, могут быть настоящими, и понимал, что, если так, его мир становится листом на дереве, а не целым деревом.
– Не знаю, что ответить тебе, Уилл. Я видел вещи, которые заставили меня усомниться в том, что реально, а что нет. – Открывая дверцу машины, я кивнул Джорджу. – Если бы я мог поучиться тому, чему твой дед может меня научить, я бы обязательно это сделал. Если он не прав, ты по меньшей мере спасешь от забвения традиции, которые древнее письменной истории. А если аи все-таки прав, то будешь куда лучше ориентироваться в том мире, который сам для себя выберешь.
Я сел в машину и завел двигатель. Отъезжая, я видел, как оба индейца возвращаются к Пещере Сновидений. Джордж протянул Уиллу половину сандвича, а юноша положил руку на плечо старику.
Другой дорогой я проехал к Фаунтейн-Хиллз и вырулил на проспект Ши. По нему я вернулся в Скоттсдейл и вошел во мрак Затмения в районе Сто двадцатой улицы. Выехав на Сто первую эстакаду, я двинулся на юг, до самого Томаса. Там я свернул, обогнув сердцевину Драк-Сити, и оставил Лоринга у друзей Эль Эспектро в маленьком домике, расположенном между Хейденом и Пимой, далеко от шоссе. За всю дорогу он ни разу не проснулся, и когда я уезжал, его зрачки все еще были расширены от зелья, которым он пользовался.
Я проверил, нет ли за мной «хвоста», и, остановившись у лавочки, где был телефон-автомат, позвонил Марит.
– Привет, Тихо. Ну как?
– Кто-нибудь еще знал, что я собираюсь в резервацию?
– Нет, я никому не говорила, как ты просил, – ее голос утратил игривость. – Что случилось?
– "Арийцы" подцепили меня сразу, как только я выехал из Центра. Мне удалось уйти, но твоя машина порядком попорчена. – Я нахмурился. – Может быть, они просто следили за твоим автомобилем. Точно больше никто не знал?
– Нет… Хотя погоди. Когда мы вчера уезжали в Седону, Рок забрал «ариэль» на обслуживание. Он всегда это делает. Прежде чем позвонить в гараж, я звонила ему, узнать, там ли она уже или ее еще ремонтируют. Я не говорила, куда ты поедешь, но сказала, что автомобиль нужен тебе. – Внезапно она осознала, что говорит. – У Рока могут быть дела с «Арийцами», но он бы не натравил их на тебя.
Конечно нет, дорогая, он просто продал меня «Лорике» по приказу Нерис.
– Ты права. Вероятно, у Генриха связи по всему городу. Не сомневаюсь, что эта история с Виллемом его разозлила. Надо предупредить остальных, чтобы тоже остерегались.
– Верно. – Марит помедлила, и ее голос немного оживился. – Слушай, звонила Джитт, говорила, что закончила ту работу, о которой ты просил. Она на обычном месте – если хочешь, съезди туда и узнай, что получилось.
– Я съезжу. Увидимся позже?
– Я остаюсь здесь, согревать тебе простыни. – Я услышал на том конце звук взбиваемой подушки. – Слушай, а сильно повреждена моя машина?
– Ох, мне надо идти, тут еще хотят позвонить. Пока.
Я повесил трубку и вернулся к «ариэлю». Подъезжая к штаб-квартире, я высматривал «Арийцев», а под конец сделал широкий круг, чтобы удостовериться, что за мной не следят. Машину я оставил на обычном месте и, войдя, как всегда, положил оружие на полку у двери.
В конференц-зале я увидел Вата, сидящего перед устрашающей грудой папок.
– Что-нибудь стоящее, Бат?
Он заворчал и кинул мне одну папку. Я поймал ее на лету и решил, что для своего заголовка она слишком тонкая.
– Нерис Лоринг. Увлекательное чтиво?
– Светский треп, несколько стенограмм, медицинские записи. Как у всех управляющих корпорациями – сплошная кожа и никаких костей. – Бат взглянул через плечо на стоянку. – Над «ариэлем» неплохо поработали.
Я улыбнулся.
– Надеюсь, это только начало. Похоже, уличным шайкам скоро найдется другое развлечение помимо того, чтобы стрелять друг в друга. У меня была ниточка к Лорингу, и кое-кому показалось, что ее нужно обрезать.
Сейчас Лоринг в безопасном месте, и если нам повезет, из него можно будет вытянуть что-нибудь полезное.
Бат кивнул и вернулся к папке, которую держал в руках. Я сел и тоже взялся за чтение. Прочитав страниц десять из семидесяти, я решил, что Бат прав.
Жизнь Нерис, изложенная по датам, была почти обычной для женщины, которой за сорок. Дочь преуспевающего инженера и изобретателя, она родилась в 1968 году и прошла через все, что проходили обычные дети в те времена, включая отряды «Домовых» и герлскаутов. Отзывы учителей свидетельствовали, что она была блестящей ученицей; судя по тестам, ее способности к языку несколько превосходили способности к математике. В двенадцать лет она даже выиграла конкурс поэтов штата Аризона.
Все изменилось в четырнадцать лет. На день рождения ей подарили щенка, и она назвала его Пуговкой.
Через неделю щенок забежал в бассейн и начал тонуть.
Нерис нырнула за ним, но сама запуталась в чем-то и пробыла под водой по меньшей мере шесть минут. Отец вытащил ее, когда она была уже в состоянии клинической смерти.
Спасательная команда «Рурал-Метро» сумела восстановить сердцебиение и наладить дыхание. Ее самолетом перевезли в детскую больницу Феникса, и там она три месяца пролежала в коме. Энцефалограмма была почти ровная, а работу легких поддерживал респиратор.
Родители были вынуждены согласиться на его выключение, но, когда респиратор выключили, она продолжала дышать. Электроэнцефалограф показал оживление деятельности мозга. Через день Нерис очнулась, а через неделю выписалась из больницы. После этого она полгода проходила интенсивную физиотерапию: врачи сказали, что при таких повреждениях головного мозга заново учиться владеть своим телом – обычная вещь. В, конце концов она была признана здоровой и даже сумела наверстать пропущенные полгода в школе имени Герарда.
Окончив школу, Нерис поступила в Аризонский университет, где специализировалась по бизнесу и инженерному делу. Она поступила в «Лорику» на низшую должность и прокладывала себе путь наверх до тех пор, пока не стала помогать отцу в конструкторской работе.
Как раз тогда начались работы над проектом маглева.
По окончании начальной фазы проектирования она целиком посвятила себя связям с деловыми партнерами «Лорики» и положила начало многим проектам. Это диверсифицировало компанию и помогло «Лорике» устоять во время кризиса 2005 года.
Впрочем, за это время Нерис упрочила не только компанию, но и свое положение в ней – упрочила настолько, что два месяца назад сумела с легкостью отправить отца в отставку. Как только он был уволен, она начала вычищать его приверженцев, и поток данных, использованных для составления доклада, почти совсем иссяк.
Конец.
Я снова вернулся к разделу школьных отчетов. До несчастного случая Нерис была весьма образованной и ее способности к языку были выше средних. После инцидента они ненамного снизились, зато способности к математике возросли скачкообразно – по сути, она в этом плане приблизилась к совершенству настолько, насколько это вообще дано человеку.
Из своей комнаты вышла Джитт:
– Достаточно?
Я кивнул:
– Превосходная работа, особенно за такое короткое время. Вы заметили изменения в оценках после несчастного случая?
Джитт кивнула, как деревянная кукла:
– Я сверилась с литературой и просмотрела все, что относится к изменениям личности и интеллекта в результате травмы мозга, вызванной кислородным голоданием. То, что случилось с ней, нетипично и далеко выходит за рамки тех улучшений, которые в редких случаях наблюдались. Учитывая, что травма сопровождалась гипотермией, я бы сказала, что ее случай – единственный.
– Вот это да! Впечатляет!
Джитт подала мне еще один листок.
– "Скорпионы" провели баллистическую экспертизу относительно оружия, из которого застрелили Бака.
Они считают, что это был "штейр марксман SSG P-IV" калибра ноль триста восемь. Не автоматический, магазин на пять или десять патронов, поставляется со скобой под оптические прицелы натовского образца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Джордж остановил меня на широком уступе. Слева шли зацепки для рук и ног, вырезанные в камне прежними поколениями. Наверху, над краем следующего уступа, виднелась верхняя часть чего-то, похожего на пещеру. Старик указал на нее.
– Это священная гора, а Пещера Сновидений – волшебное место. Неро Лоринг там уже три недели. Мы с Уиллом каждый день приносим ему еду и воду. Еще мы следим, чтобы его не потревожили те, кто желает ему зла. Когда поднимешься, ничего ему не говори, пока он сам не заговорит с тобой. Он беседует с богами, и не нужно мешать этой беседе. – Старик вздохнул и присел в тени. – Не знаю, что ты там найдешь. Я не был в пещере с тех пор, как впервые привел его туда. Но что бы ты ни увидел, не трогай ничего – для него это может быть священно. Может быть, только это и поддерживает в нем жизнь. Слушай его внимательно, и когда он заговорит с тобой, как с тобой, значит, ты можешь забрать его. А я между тем, – он указал на мою кладь, – присмотрю за твоими вещами.
Я поставил кейс на землю и, бросил старику пакет с сандвичами.
– Если хотите, поешьте, но берегитесь отравления свинцом.
Он кивнул с серьезным видом.
– Портить еду – преступление.
Я начал подниматься, прислушиваясь к звукам, доносящимся сверху. Подъем оказался нетрудным, и всякий раз, когда я оглядывался, Джордж помахивал мне все меньшим и меньшим куском сандвича. На самом верху я заметил кувшин с водой и пустую пластиковую тарелку, стоящие на уступе, который был немногим шире двуспальной кровати.
Отверстие в горе явно было сделано человеческими руками и вело в туннель шириной фута, три и длиной десять футов. Я пригнулся, чтобы не снять себе скальп о скалу, потом медленно выпрямился и вошел в Пещеру Сновидений.
Пещера освещалась только через отверстие в сводчатой крыше, и яркий луч света омывал сидящего в позе лотоса Неро Лоринга. Я не сразу понял, что он довольно мал ростом. Солнце играло на его безволосой макушке и голых плечах. Лоринг сидел, закатив глаза, и казалось, что он заключен в световой кокон в преддверии духовного преображения.
Касаясь рукой стены, я осторожно двинулся по внешнему краю пещеры к небольшой нише. У меня было немного свободы передвижения, потому что Лоринг покрыл весь пол пещеры сложным рисунком из песка. Я видел песчаные рисунки, которыми торговали в Фениксе, но, хотя техника была мне знакома, смысл изображения был непонятен.
Центр рисунка был там, где сидел Лоринг. Семь линий делили его на равные части, и в каждой было изображено странное существо. Безусловно, это были символы, но символы чего, я не мог догадаться. Например, треснувшее яйцо, из которого выползало насекомоподобное чудовище. Или ненасытная большеротая тварь, загребавшая себе в пасть землю конечностями, которые заканчивались экскаваторными ковшами. Внезапно меня охватило чувство, что все это мне знакомо. Ключ к разгадке был где-то внутри меня – не хватало только маленького кусочка головоломки.
Этим кусочком был внешний круг. Он был почти полностью сделан из черного песка, кроме тех мест, где на него наслаивался обычный. Эти части имели форму углов, начинающихся и заканчивающихся точками. Я знал, что уже видел такой рисунок, но не сразу вспомнил где.
Пространственные врата! Лоринг построил их из песка! Я перевел дыхание. Вот это да, здесь, наверное, не обошлось без сильнодействующих снадобий.
В семи маленьких горшочках, помещенных там, где на внешней окружности заканчивались расходящиеся линии, тлели какие-то благовония. Толстые струйки дыма плавали в воздухе, словно облака космической пыли в мировом пространстве. Едкий запах, который я не смог распознать, обжег мне нос, и у меня заслезились глаза. И когда слезы сделали окружающий меня мир расплывчатым и мутным, все вдруг переменилось.
Я увидел себя там, где был с Эль Эспектро. Я плыл над красной планетой, но теперь вокруг было множество человекоподобных существ в индейской одежде. Они пристально разглядывали меня, их очертания непрерывно менялись, они делались похожими на стеклянные витражи и вновь становились богами этого мира. Они не говорили ничего, но я чувствовал, что они побуждают меня действовать. И в то самое время, когда я почти поверил в то, что они существуют, фигуры начали исчезать, словно являлись всего лишь отражением мыслей, таившихся в моем сознании.
Внизу я увидел Неро Лоринга, сидящего в пыли красного мира. Шевельнув ногами, как рыба хвостом, я направил свой медленный полет к нему. И тут позади него, на голом скальном обрыве, появились образы, словно на гору проецировали кинофильм. Я увидел голову и плечи Лоринга и увидел, как скользят по ним тонкие нитки прицела. Я увидел лиловую точку, которой ультрафиолетовый лазер "Аллард Текнолоджиз Эспайон" метит жертву. Точка легла на лоб Лоринга, словно библейская Каинова печать, и я почувствовал, что мой правый указательный палец свело судорогой.
В мучительно точном замедленном движении я видел, как стовосьмидесятиграновая пуля с рассверленным сердечником входит в точку прицела. При столкновении капля ртути внутри пули ударила вперед и вырвалась из оболочки. Крохотные шарики ртути пронзили мозг, словно дробь. Пуля раскололась и вышла над шеей, Оставив в черепе "выходное отверстие, впятеро больше входной раны.
Голова Лоринга резко качнулась вперед, выпав из кадра, и фильм кончился. Я понял не рассуждая, что все увиденное было моим воспоминанием, относящимся к тому времени, когда я еще не попал в мешок для трупов, не знаю, что за снадобье тлело в горшочках, но именно оно освободило это видение. Теперь я знал, что стрелял в Лоринга и убил. Я чувствовал это всей душой. Я убил Неро Лоринга – и все же он сидел передо мной.
Его глаза опустились, и обжигающий взгляд пронзил меня насквозь. Он заговорил, и голос его звучал так же безжизненно, как механический голос Койота в телефоне:
– Он сказал, что вы придете. Один раз как разрушитель, другой – как спаситель. – Лоринг протянул ко мне руки, словно передавая невидимую ношу. – Вы должны найти ее и привести ко мне. Ей нельзя у него оставаться.
Я нахмурился, пытаясь проникнуть в смысл его слов.
– Кого «ее», и кто это – "он"?
– "Он" – Скрипичник. – В глазах Лоринга вспыхнуло "безумие. – «Ее» – Нерис. В ваши руки предаю я душу своей дочери. Если вы не спасете ее, мы все погибнем!
Глава 24
Реальный мир вновь обрушился на меня, когда Лоринг упал посреди своего рисунка. Чувствуя, как по спине у меня пробегают мурашки, я позвал Джорджа. Довольно скоро он явился на зов и, осторожно переступая через линии, подошел к центру рисунка.
Вдвоем мы подняли Лоринга, и я поразился тому, как он истощен. Человек его роста должен был весить фунтов сто тридцать, а в нем не было даже сотни.
Мы с Джорджем протащили бесчувственного Лоринга через туннель и с помощью Уилла донесли до автомобиля. Я пристегнул Лоринга к простреленному сиденью, а кейс с винтовкой положил сзади. Захлопнув дверцу, я повернулся к Джорджу, чтобы его поблагодарить, и увидел, что он крадется вокруг автомобиля, широко расставив руки, словно птица, увидевшая змею.
Мы с Уиллом отступили, не сводя с него глаз. Джордж дошел до заднего бампера и вдруг упал наземь. Когда подбежали мы с Уиллом, он, извиваясь, выползал из-под машины, держа в руке липкий шелковистый кокон серого цвета. Он немедленно положил его на плоский камень и расплющил другим камнем.
– Когда ты ехал сюда, за тобой следили.
Я взглянул на черную жидкость, сочащуюся из-под камня, и на расстрелянный автомобиль.
– Да.
Джордж гордо кивнул.
– Вот почему. Это Зло. Лучше тебе не возвращаться той же дорогой, потому что там собраны силы, которые хотят остановить тебя.
Поскольку я с самого начала не собирался этого делать, то с легкостью согласился.
– Спасибо за все.
Уилл нахмурился.
– Я люблю и уважаю деда, но вы, белый, не можете всерьез верить во все эти мумбо-юмбо, которым он меня учил. Древность и древние чудовища не имеют силы в подлинном мире.
По этим словам Уилла я понял, что парень на перепутье. Один Уилл, современный, как многие его ровесники, грезил о жизни в Центре. В этом мире не было места суевериям и призракам. Это был поверхностный мир, где оказаться в нужном месте в нужный момент было важнее, чем сделать что-то реальное. Хотя попасть туда и удержаться там было трудно, во многих отношениях этот путь был легче, поскольку требовал только преданности работе в сочетании с такой же преданностью гедонизму и любовью к восхождению по социальной лестнице.
Другой Уилл, тот, что с младенческих лет слышал рассказы о старине, за свою жизнь увидел достаточно, чтобы у него появились вопросы. Дед, несомненно, учил его древним ритуалам и, если Уилл обладал тем, что Эль Эспектро называл скрытыми эмпатическими способностями, мог использовать их, чтобы помочь внуку овладеть этим даром. Уиллу хватало опыта догадаться, что чудеса, о которых говорил дед, могут быть настоящими, и понимал, что, если так, его мир становится листом на дереве, а не целым деревом.
– Не знаю, что ответить тебе, Уилл. Я видел вещи, которые заставили меня усомниться в том, что реально, а что нет. – Открывая дверцу машины, я кивнул Джорджу. – Если бы я мог поучиться тому, чему твой дед может меня научить, я бы обязательно это сделал. Если он не прав, ты по меньшей мере спасешь от забвения традиции, которые древнее письменной истории. А если аи все-таки прав, то будешь куда лучше ориентироваться в том мире, который сам для себя выберешь.
Я сел в машину и завел двигатель. Отъезжая, я видел, как оба индейца возвращаются к Пещере Сновидений. Джордж протянул Уиллу половину сандвича, а юноша положил руку на плечо старику.
Другой дорогой я проехал к Фаунтейн-Хиллз и вырулил на проспект Ши. По нему я вернулся в Скоттсдейл и вошел во мрак Затмения в районе Сто двадцатой улицы. Выехав на Сто первую эстакаду, я двинулся на юг, до самого Томаса. Там я свернул, обогнув сердцевину Драк-Сити, и оставил Лоринга у друзей Эль Эспектро в маленьком домике, расположенном между Хейденом и Пимой, далеко от шоссе. За всю дорогу он ни разу не проснулся, и когда я уезжал, его зрачки все еще были расширены от зелья, которым он пользовался.
Я проверил, нет ли за мной «хвоста», и, остановившись у лавочки, где был телефон-автомат, позвонил Марит.
– Привет, Тихо. Ну как?
– Кто-нибудь еще знал, что я собираюсь в резервацию?
– Нет, я никому не говорила, как ты просил, – ее голос утратил игривость. – Что случилось?
– "Арийцы" подцепили меня сразу, как только я выехал из Центра. Мне удалось уйти, но твоя машина порядком попорчена. – Я нахмурился. – Может быть, они просто следили за твоим автомобилем. Точно больше никто не знал?
– Нет… Хотя погоди. Когда мы вчера уезжали в Седону, Рок забрал «ариэль» на обслуживание. Он всегда это делает. Прежде чем позвонить в гараж, я звонила ему, узнать, там ли она уже или ее еще ремонтируют. Я не говорила, куда ты поедешь, но сказала, что автомобиль нужен тебе. – Внезапно она осознала, что говорит. – У Рока могут быть дела с «Арийцами», но он бы не натравил их на тебя.
Конечно нет, дорогая, он просто продал меня «Лорике» по приказу Нерис.
– Ты права. Вероятно, у Генриха связи по всему городу. Не сомневаюсь, что эта история с Виллемом его разозлила. Надо предупредить остальных, чтобы тоже остерегались.
– Верно. – Марит помедлила, и ее голос немного оживился. – Слушай, звонила Джитт, говорила, что закончила ту работу, о которой ты просил. Она на обычном месте – если хочешь, съезди туда и узнай, что получилось.
– Я съезжу. Увидимся позже?
– Я остаюсь здесь, согревать тебе простыни. – Я услышал на том конце звук взбиваемой подушки. – Слушай, а сильно повреждена моя машина?
– Ох, мне надо идти, тут еще хотят позвонить. Пока.
Я повесил трубку и вернулся к «ариэлю». Подъезжая к штаб-квартире, я высматривал «Арийцев», а под конец сделал широкий круг, чтобы удостовериться, что за мной не следят. Машину я оставил на обычном месте и, войдя, как всегда, положил оружие на полку у двери.
В конференц-зале я увидел Вата, сидящего перед устрашающей грудой папок.
– Что-нибудь стоящее, Бат?
Он заворчал и кинул мне одну папку. Я поймал ее на лету и решил, что для своего заголовка она слишком тонкая.
– Нерис Лоринг. Увлекательное чтиво?
– Светский треп, несколько стенограмм, медицинские записи. Как у всех управляющих корпорациями – сплошная кожа и никаких костей. – Бат взглянул через плечо на стоянку. – Над «ариэлем» неплохо поработали.
Я улыбнулся.
– Надеюсь, это только начало. Похоже, уличным шайкам скоро найдется другое развлечение помимо того, чтобы стрелять друг в друга. У меня была ниточка к Лорингу, и кое-кому показалось, что ее нужно обрезать.
Сейчас Лоринг в безопасном месте, и если нам повезет, из него можно будет вытянуть что-нибудь полезное.
Бат кивнул и вернулся к папке, которую держал в руках. Я сел и тоже взялся за чтение. Прочитав страниц десять из семидесяти, я решил, что Бат прав.
Жизнь Нерис, изложенная по датам, была почти обычной для женщины, которой за сорок. Дочь преуспевающего инженера и изобретателя, она родилась в 1968 году и прошла через все, что проходили обычные дети в те времена, включая отряды «Домовых» и герлскаутов. Отзывы учителей свидетельствовали, что она была блестящей ученицей; судя по тестам, ее способности к языку несколько превосходили способности к математике. В двенадцать лет она даже выиграла конкурс поэтов штата Аризона.
Все изменилось в четырнадцать лет. На день рождения ей подарили щенка, и она назвала его Пуговкой.
Через неделю щенок забежал в бассейн и начал тонуть.
Нерис нырнула за ним, но сама запуталась в чем-то и пробыла под водой по меньшей мере шесть минут. Отец вытащил ее, когда она была уже в состоянии клинической смерти.
Спасательная команда «Рурал-Метро» сумела восстановить сердцебиение и наладить дыхание. Ее самолетом перевезли в детскую больницу Феникса, и там она три месяца пролежала в коме. Энцефалограмма была почти ровная, а работу легких поддерживал респиратор.
Родители были вынуждены согласиться на его выключение, но, когда респиратор выключили, она продолжала дышать. Электроэнцефалограф показал оживление деятельности мозга. Через день Нерис очнулась, а через неделю выписалась из больницы. После этого она полгода проходила интенсивную физиотерапию: врачи сказали, что при таких повреждениях головного мозга заново учиться владеть своим телом – обычная вещь. В, конце концов она была признана здоровой и даже сумела наверстать пропущенные полгода в школе имени Герарда.
Окончив школу, Нерис поступила в Аризонский университет, где специализировалась по бизнесу и инженерному делу. Она поступила в «Лорику» на низшую должность и прокладывала себе путь наверх до тех пор, пока не стала помогать отцу в конструкторской работе.
Как раз тогда начались работы над проектом маглева.
По окончании начальной фазы проектирования она целиком посвятила себя связям с деловыми партнерами «Лорики» и положила начало многим проектам. Это диверсифицировало компанию и помогло «Лорике» устоять во время кризиса 2005 года.
Впрочем, за это время Нерис упрочила не только компанию, но и свое положение в ней – упрочила настолько, что два месяца назад сумела с легкостью отправить отца в отставку. Как только он был уволен, она начала вычищать его приверженцев, и поток данных, использованных для составления доклада, почти совсем иссяк.
Конец.
Я снова вернулся к разделу школьных отчетов. До несчастного случая Нерис была весьма образованной и ее способности к языку были выше средних. После инцидента они ненамного снизились, зато способности к математике возросли скачкообразно – по сути, она в этом плане приблизилась к совершенству настолько, насколько это вообще дано человеку.
Из своей комнаты вышла Джитт:
– Достаточно?
Я кивнул:
– Превосходная работа, особенно за такое короткое время. Вы заметили изменения в оценках после несчастного случая?
Джитт кивнула, как деревянная кукла:
– Я сверилась с литературой и просмотрела все, что относится к изменениям личности и интеллекта в результате травмы мозга, вызванной кислородным голоданием. То, что случилось с ней, нетипично и далеко выходит за рамки тех улучшений, которые в редких случаях наблюдались. Учитывая, что травма сопровождалась гипотермией, я бы сказала, что ее случай – единственный.
– Вот это да! Впечатляет!
Джитт подала мне еще один листок.
– "Скорпионы" провели баллистическую экспертизу относительно оружия, из которого застрелили Бака.
Они считают, что это был "штейр марксман SSG P-IV" калибра ноль триста восемь. Не автоматический, магазин на пять или десять патронов, поставляется со скобой под оптические прицелы натовского образца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31