Он казался ей сложнейшей загадкой. Нынешнее общение было недолгим и довольно грубым. А ей по-прежнему чудилось, что они – давно потерявшиеся друзья. Хотя нет. Потерявшиеся влюбленные.
Скорее всего он прав, говоря о своих чувствах откровенно и честно. Хотя какие чувства! Обычное яркое, но эгоистическое желание, а она для подобных страстей не годится. Возможно, у нее несколько старомодные правила, и хотя она не ханжа, но предпочитает хорошенько узнать человека, прежде чем перейти к более близким отношениям. У нее есть правило – на первом свидании позволительно лишь дружеское рукопожатие. Ни разу в жизни, даже с Тейном, она не вела себя иначе. Но с Брентом взаимоотношения развивались по-другому. Это ее пугало.
Внезапно Гейли захотелось провести рукой по его волосам, почувствовать вкус его губ. О Господи, более того! Она мечтала быть с ним. Прильнуть к нему, доверчиво и беззащитно, вспыхнуть от этого… Познать его. Стоять так же, как те двое на его картине, чьи объятия напоминали о безыскусном чувстве между мужчиной и женщиной, о страстной влюбленности и ответственности, вожделении и надежности, о бесконечной любви, для которой остальной мир – тьма и молчание, которая громаднее Вселенной.
Неожиданно она поняла, что все время пристально вглядывалась в его лицо. Брент не отрывал от нее глаз. Гейли поплотнее запахнула его куртку на груди:
– Пора. Холодно.
– Да, пожалуй, пора.
Но ни один из них не сделал ни шагу. Поминутно открывались и закрывались двери «Красного льва». Мимо Брента и Гейли, то пересмеиваясь, то недовольно обсуждая холодную погоду, проходили пары. Время от времени кто-нибудь с любопытством бросал на них взгляд, но они этого не замечали.
Вдруг Гейли улыбнулась. Не чему-то определенному, а просто так. Ей нравился Брент, и между ними витали чувства, пробужденные его картиной.
– А ты когда-нибудь любил так же? – наконец задумчиво спросила она.
– Что-что? – Смоляная бровь удивленно и лукаво приподнялась.
Гейли покраснела, решив, что Брент смеется над ее сентиментальностью. Она-то спросила о любви, а он подумал о вожделении.
– Нет-нет, ничего…
– Извини, это я должен просить прощения. Конечно, ты говорила о картине. «Джим и Мери». – Он замолчал и пожал плечами. – Нет, никогда. Я никогда не был так влюблен.
– Но как же… Как тебе удалось передать такое?
– Воображение… Надежды… Должно быть, именно так любят по-настоящему. Так ты это видишь?
– Я не знаю.
– Но наверняка тебе есть что сказать.
– Ну и пристал! Да!
– Так с тобой такое уже было? – снова спросил Брент, и Гейли заметила, что он держит ее руки в своих ладонях.
– Это не твое дело…
Его пальцы жестко обвили запястья Гейли.
– Говори, было?
Она тяжко сглотнула и покачала головой:
– Я… Уф! Нет. – С трудом выдавив из себя пару слов и не подняв глаз, она добавила уже мягче: – Было, но не так.
Брент улыбнулся, потом рассмеялся, а потом прошептал возле ее уха:
– Хорошо. Значит, сберегла себя для меня. Эта выходка заставила Гейли взорваться:
– Да ты надутый сукин сын!
– «Надутый»? Я протестую. Возможно, немного нахальный, но уж никак не надутый.
– Нет, надутый!
– Я предпочитаю слово «самонадеянный».
– Согласна. Это более точно дорисует твой портрет. Но поверь мне, «надутый» – как раз то, что надо.
Брент рассмеялся снова и положил руки ей на плечи, согревая своим теплом. Она тоже искренне, весело рассмеялась.
– Но ты и впрямь замерзаешь, – решительно сказал Брент. – Идем-ка в бар.
Крепко обнимая спутницу, он открыл дверь. Они вновь оказались в толпе. Гейли почему-то показалось, будто их появление привлекло всеобщее внимание и головы всех посетителей дружно повернулись к ним. Вокруг было очень многолюдно. Гейли взглянула в лицо Брента, и ей очень понравилось то, что она увидела.
Подбородок говорил о сильной воле, глаза – об уме, а улыбка – о доброте и хорошем настроении. «Он на самом деле лишь немножко самонадеянный, но уж никак не надутый», – заключила она.
Почувствовав, что Гейли рассматривает его, Брент обратил к ней вопросительный взгляд. Она быстро отвернулась – глупо быть застигнутой за столь откровенным рассматриванием человека. Между тем они подходили к столику все ближе и ближе, и Гейли понимала, что с каждым шагом приближалась минута утраты. Утраты его. Потому что они не будут больше одни и исчезнет доверительная близость, возможная только наедине…
– А мне бы впрямь хотелось узнать тебя получше, – внезапно выпалила она. Ей оставалось лишь молиться, чтобы это прозвучало как можно беззаботнее. Но Брент остановился, приподнял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза.
– Значит, будет по-моему? – поддразнил он.
– Но сегодня и так все по-твоему.
– Соглашайся позировать мне, – снова горячо потребовал он.
– Но…
– У тебя самая красивая спина на белом свете. Я долго смотрел на тебя и убежден: ты обязана согласиться. Клянусь тебе, я буду целомудрен, как монах. У меня и в мыслях нет делать из тебя порнозвезду. Клянусь Богом, – горячо закончил он, – я просто обязан написать твою спину.
– Мою что? Спину? – Гейли была застигнута врасплох и не сумела скрыть разочарования. Ей гораздо больше польстило, если бы Брент по уши влюбился в ее лицо, ее глаза или губы… Но спина? Это звучало совсем не эротично.
– Так ты подумаешь? – спросил Брент. Он оказался очень упорен. И очень профессионален.
Гейли поняла, что это не прихоть. Похоже, он всерьез хотел рисовать ее… То есть ее спину!
– Готов поспорить на что угодно, там есть ямочки, – внезапно прервал ее мысли Брент.
– Где?
– У тебя на спине. С обеих сторон, сразу пониже поясницы. Очень соблазнительные, – с улыбкой добавил он и понизил голос: – И сексуальные. Правда?
– Неслыханный нахал, – огрызнулась Гейли.
– Это – следствие моей надутости. Значит, правда?
– Что «правда»?
– Что у тебя есть ямочки… на попке.
– Понятия не имею. Брент расхохотался:
– Неужели?
– Нет! Я, знаешь ли, не имею привычки любоваться собственной…
– Попкой, – помог ей Брент. – Ну же, мисс Норман, вы же настоящий специалист в живописи. Так много знаете из анатомии. Уже достаточно, чтобы называть части тела своими именами, например, ягодицы – ягодицами. Или даже попой, или задницей, или жо…
– Довольно! – Гейли ошеломленно уставилась на него, а потом попробовала обойти, но Брент поймал ее за руку и остановил. Уха Гейли коснулось его теплое дыхание.
– Но я правда уверен, что у тебя на попке есть ямочки. Готов побиться об заклад. Неужели ни один из ваших любовников, мисс Норман, не замечал такой важной вещи?
– Нет!
– Значит, вами и впрямь несправедливо пренебрегали. Я твердо намерен исправить эту оплошность.
Краска смущения залила ее щеки, и Гейли вырвалась на волю. Она уже чувствовала себя голой. Ей никогда не приходилось так густо краснеть и терять дар речи в разговоре с мужчиной. В особенности с мужчиной столь притягательным. А ведь он взывал к каждому из глубинных, смутных, дремлющих чувств в ее душе, пробуждая самые сокровенные желания.
Сбросив куртку, Гейли вернула ее хозяину и, опередив его, направилась к столу. К этому времени вся компания успела натанцеваться вдоволь. Чед с Лиз, а Джефф – с Тиной, а потом – наоборот. Казалось, друзья не заметили длительного отсутствия Гейли и Брента. А может, и заметили. Во всяком случае, когда Гейли миновала Джеффа, усаживаясь на свое место, то почувствовала его любопытный взгляд, и ей даже показалось, что он едва удержался от вопроса. Джеффри-то уж точно заметил, как они выходили на улицу. Гейли откинулась на обитую винилом спинку диванчика и тихо сказала ему:
– Нет, этот парень вовсе не монах. Где ты его встретил и как он очутился в баре?
Джеффри отхлебнул что-то напоминавшее джимлет и поднял бокал на уровень глаз.
– Он приехал в Ричмонд сегодня утром, как обещал. А привел его сюда я нарочно, чтобы вы увиделись.
– Надо было хоть предупредить.
– Зачем это тебя предупреждать? – мягко усмехаясь, спросил Джефф. – Ты бы не захотела встречаться с бородачом-аскетом в день рождения Тины.
– Ладно! Я же признала, что он не аскет!
– Да. И между прочим, пахнет от него не дурно. Держу пари, он даже иногда моется.
– Джеффри…
– Гейли! – попытался договорить он. – Я же предупредил тебя…
– Лжец! Ты сказал, что у тебя встреча!
– Я не лгал. Это и есть встреча. Но ты была так занята остротами в адрес Мадлен…
– Бубс! – перебила Гейли.
– Оставим детали. С какой стати было рассказывать тебе о встрече в баре с монахом? – Он опять отведал джимлет и поверх бокала задумчиво поглядел на Гейли. – Ну подумай-ка хорошенько. Я пытался тебя предупредить. Только мне непонятно, для чего. Неужели двое незнакомцев могут воспылать страстью еще до встречи?
Гейли бросила взгляд на другой конец стола. Мак-Келли рассказывал Тине, как он работает. Чед смеялся и тоже говорил что-то Лиз.
Она снова повернулась к Джеффри, который все так же задумчиво разглядывал ее.
– Брент хочет, чтобы ты стала его моделью. Это было первое, что он произнес, едва я указал ему на тебя. Он даже не успел спросить твое имя. Он уверен, что из тебя получилась бы отменная натурщица.
– И ты решил скормить меня этому волку.
– Я не думаю, что это волк. Любому видно, что это красивый парень. Мне, во всяком случае, он понравился.
– В общем, то, что надо? – кольнула его Гейли. Джефф вздохнул:
– Он умный, интересный, веселый. Ну да. Именно то, что надо. Мне подобные люди нравятся. За милю чувствуется, он – личность, а не только профессионал.
– Значит, и ты туда же! Ты хочешь, чтобы я пошла на подиум! Чтобы я стала натурщицей и позировала обнаженной?
– Боже, да ты из меня какого-то сводника делаешь.
– Ладно, не обижайся, босс, только я позировать не стану.
– Что ж, дело хозяйское. Все в твоих руках.
– Не надо! Никаких «все», – отрезала Гейли и улыбнулась. – Представь, что он – это она. Ты бы согласился?
– На что? Сидеть нагишом?
– Да.
Джефф рассмеялся:
– Для тебя – хоть сейчас, дорогая.
– О, ты жуткий врун!
– Нет.
– Но допустим. Наверное, Бубс каждый вечер стоит за мольбертом?..
– А тебе, наверное, завидно!
Теперь рассмеялась Гейли, а Джеффри нарочито удивленно пожал плечами и повернулся к Чеду, спросившему что-то про освещение в галерее.
Все вокруг о чем-нибудь говорили. Кто-то предложил Гейли глоток скотча, и она быстро осушила стакан. Сидела она напротив Мак-Келли, и когда хотела закинуть ногу на ногу, то нечаянно задела его под столом. Брент, беседовавший с Тиной, мгновенно смолк и взглянул на Гейли с дерзкой и заманивающей улыбкой. Наверное, решил, что она нарочно привлекает к себе внимание.
– Нет, – возразила она, даже не заметив, что Брент не промолвил ни слова.
– Так будешь позировать? – прошептал он.
– Нет, – одними губами ответила Гейли.
Ей хотелось поскорее отправиться домой. Все вокруг наслаждались вечеринкой, а ее испепеляла невидимая страсть. Гейли совсем запаниковала. Она привыкла, чтобы отношения с мужчиной развивались медленно, чтобы было время присмотреться друг к другу. Противостоять столь стремительной и мощной атаке она не умела. В висках стучало. Ей уже хотелось, чтобы Брент Мак-Келли действительно оказался стариком с бородой в целую милю. И когда только все это кончится?
Кажется, никогда. Загадочный замкнутый чудак на деле оказался общительным и веселым человеком. Он обладал приятным даром раскрепощать собеседника. Брент заинтересованно слушал рассказы про детей Лиз, смеялся циничным курортно-врачебным анекдотам Тины. Оказалось, что с Чедом их связывает крепкая дружба, а не отношения хозяина и наемного. Все беседовали, всем было хорошо, и Гейли не имела права разрушить атмосферу праздничного вечера.
К счастью, Лиз все-таки предложила расходиться – ей надо было отпускать няню. Мак-Келли пошел за дамскими пальто, а потом, оставив в баре Чеда и Джеффри, проводил подруг к машине.
Но Гейли не удалось уехать с подругами: не успела она сделать и шагу, как Брент поймал ее за руку, удержав возле себя.
– Я отвезу Гейли, – сообщил он приятельницам.
– Не надо… – начала та.
– Брент? – прервала ее Лиз.
– Нам еще надо кое-что обсудить, – успокоил он Лиз. – Завтра выставка, вы понимаете?
Гейли знала, что могла вежливо отказаться. Сослаться на усталость, договориться о встрече на завтра в галерее, мало ли что еще можно было придумать. Но она не стала. Она продолжала молча наблюдать, как ее подруги разговаривают с Брентом, продолжавшим крепко держать ее за руку.
Он обменивался комплиментами с Лиз и Тиной. Еще бы, настоящая звезда! Гейли не видела ничего удивительного в благоговении, с которым подружки пожелали Бренту доброй ночи. Художник тепло и вежливо отвечал на их внимание, было заметно, что Лиз и Тина ему понравились. Гейли испытывала благодарность, хотя не вполне понимала, отчего это с ней происходит. Должно быть, оттого, что он видел в них не столько красивых женщин, сколько ее подруг.
Когда машина Лиз удалилась и место на стоянке опустело, Гейли почувствовала, как ей холодно.
– Идем, – наконец позвал Брент. – Я тебя отвезу.
– Ты разве не с Джеффом? – спросила Гейли. Она нервничала из-за раздиравших ее душу противоречий. Ей хотелось остаться с ним наедине, но одновременно она мечтала, чтобы их разделила запертая дверь толщиной с целую милю.
– Нет. Я сам.
– Интересно, тебе не мешает известность?
– Да нет, ведь никто не знает меня в лицо.
– Завтра узнают.
– Возможно, но на свете не так уж много людей, замечающих известных людей в толпе. Хотя… Наверное, появиться здесь собственной персоной – не самая удачная идея.
– О нет! Только не передумай! Не разбивай сердце Джеффри.
– Но мои работы все равно будут выставлены. Они ведь уже развешаны, не так ли?
– Да. Но тебе может не понравиться, как я их расположила.
– Пытаешься застраховаться от моего гнева, а?
– Верно. Думаю, тебе виднее, что и как надо делать.
– Соглашайся позировать. У тебя будет королевская страховка от всех неприятностей.
– Прости. Я не даю взяток.
– Очень плохо.
Он распахнул перед Гейли дверцу автомобиля. Она юркнула на обитое роскошной кожей сиденье, а Брент обошел машину и, сев за руль, сразу включил зажигание. Потом он посмотрел на пассажирку:
– Я не знаю, где ты живешь.
Гейли назвала адрес. Пока он выезжал на шоссе, оба молчали. Гейли предпочла бы и дальше помолчать, но в ней вдруг пробудилось извечное женское любопытство.
– А ты где живешь? – не выдержала она.
– На севере, ближе к Фредериксбергу, – кратко бросил Брент, но позже добавил: – В красивом маленьком домике с просторной мансардой. Мне нравится мой дом.
Гейли кивнула. Она спросила вовсе не о том, что ей хотелось знать. Гораздо больше ее волновало, встречается ли он с кем-нибудь, сколько у него было женщин, какой кофе он предпочитает по утрам, черный или с молоком, что он ест на завтрак, спит ли он голым или в пижамных брюках…
Машина остановилась. Они уже стояли на Моньюмент-авеню, возле ее дома, но Брент не собирался открывать ей дверцу. Он лишь немного повернулся к ней и разглядывал ее лицо в полумраке салона.
Гейли тоже поглядела на Брента. Она растерялась: то ли бежать от него со всех ног, то ли небрежным тоном пригласить на чашечку кофе или бокал бренди. Ей хотелось сказать о своей симпатии, но как убедить Брента не торопить события? Гейли до сих пор не могла разобраться в своих чувствах. Одно она знала наверняка: ей хотелось, чтобы он не исчезал из ее жизни.
Ничего не сказав и не поняв, что за черт в нее вселился, она некоторое время боролась с непреодолимым желанием коснуться Брента. После недолгой борьбы не выдержала, протянула руку и прижала ладонь к его щеке, на которой уже чувствовалась щетина. Вот под пальцами рельефный подбородок, вот пульсирующий сосуд… Мелькнула мысль, что если поцеловать Брента, то за секундным замешательством наверняка последует взрыв ответной чувственной страсти.
Она рискнула приблизиться к его рту и, прикоснувшись к нему губами, подождала ответа, но Брент не шелохнулся. Какой-то восхитительный аромат, наверное, самого дорогого мужского одеколона, пробудил в Гейли бурю чувств, и она осторожно лизнула его нижнюю губу.
Она доигралась. Мощные руки уверенно обвились вокруг ее стана. Его рот поглотил губы, а язык глубоко и страстно проник между зубами. Сразу за жаром этого поцелуя где-то глубоко в животе пробудилось пламенное волнение. Ощущение тепла было незабываемым. Словно в ней образовалась пустота, которая жаждала заполниться…
Руки Брента отыскали пуговицы на ее манто, быстро и уверенно расстегнули их. Вскоре Гейли ощутила его ладони на груди. Большие пальцы умело дразнили соски под тонким платьем. На этом он не остановился. Очень скоро его руки оказались на бедрах у Гейли.
Это было уж слишком быстро, хотя вполне логично. Она едва успела вовремя остановить Брента, пылая от глубокого смущения и искренне раскаиваясь, что она стала причиной этой любовной вспышки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Скорее всего он прав, говоря о своих чувствах откровенно и честно. Хотя какие чувства! Обычное яркое, но эгоистическое желание, а она для подобных страстей не годится. Возможно, у нее несколько старомодные правила, и хотя она не ханжа, но предпочитает хорошенько узнать человека, прежде чем перейти к более близким отношениям. У нее есть правило – на первом свидании позволительно лишь дружеское рукопожатие. Ни разу в жизни, даже с Тейном, она не вела себя иначе. Но с Брентом взаимоотношения развивались по-другому. Это ее пугало.
Внезапно Гейли захотелось провести рукой по его волосам, почувствовать вкус его губ. О Господи, более того! Она мечтала быть с ним. Прильнуть к нему, доверчиво и беззащитно, вспыхнуть от этого… Познать его. Стоять так же, как те двое на его картине, чьи объятия напоминали о безыскусном чувстве между мужчиной и женщиной, о страстной влюбленности и ответственности, вожделении и надежности, о бесконечной любви, для которой остальной мир – тьма и молчание, которая громаднее Вселенной.
Неожиданно она поняла, что все время пристально вглядывалась в его лицо. Брент не отрывал от нее глаз. Гейли поплотнее запахнула его куртку на груди:
– Пора. Холодно.
– Да, пожалуй, пора.
Но ни один из них не сделал ни шагу. Поминутно открывались и закрывались двери «Красного льва». Мимо Брента и Гейли, то пересмеиваясь, то недовольно обсуждая холодную погоду, проходили пары. Время от времени кто-нибудь с любопытством бросал на них взгляд, но они этого не замечали.
Вдруг Гейли улыбнулась. Не чему-то определенному, а просто так. Ей нравился Брент, и между ними витали чувства, пробужденные его картиной.
– А ты когда-нибудь любил так же? – наконец задумчиво спросила она.
– Что-что? – Смоляная бровь удивленно и лукаво приподнялась.
Гейли покраснела, решив, что Брент смеется над ее сентиментальностью. Она-то спросила о любви, а он подумал о вожделении.
– Нет-нет, ничего…
– Извини, это я должен просить прощения. Конечно, ты говорила о картине. «Джим и Мери». – Он замолчал и пожал плечами. – Нет, никогда. Я никогда не был так влюблен.
– Но как же… Как тебе удалось передать такое?
– Воображение… Надежды… Должно быть, именно так любят по-настоящему. Так ты это видишь?
– Я не знаю.
– Но наверняка тебе есть что сказать.
– Ну и пристал! Да!
– Так с тобой такое уже было? – снова спросил Брент, и Гейли заметила, что он держит ее руки в своих ладонях.
– Это не твое дело…
Его пальцы жестко обвили запястья Гейли.
– Говори, было?
Она тяжко сглотнула и покачала головой:
– Я… Уф! Нет. – С трудом выдавив из себя пару слов и не подняв глаз, она добавила уже мягче: – Было, но не так.
Брент улыбнулся, потом рассмеялся, а потом прошептал возле ее уха:
– Хорошо. Значит, сберегла себя для меня. Эта выходка заставила Гейли взорваться:
– Да ты надутый сукин сын!
– «Надутый»? Я протестую. Возможно, немного нахальный, но уж никак не надутый.
– Нет, надутый!
– Я предпочитаю слово «самонадеянный».
– Согласна. Это более точно дорисует твой портрет. Но поверь мне, «надутый» – как раз то, что надо.
Брент рассмеялся снова и положил руки ей на плечи, согревая своим теплом. Она тоже искренне, весело рассмеялась.
– Но ты и впрямь замерзаешь, – решительно сказал Брент. – Идем-ка в бар.
Крепко обнимая спутницу, он открыл дверь. Они вновь оказались в толпе. Гейли почему-то показалось, будто их появление привлекло всеобщее внимание и головы всех посетителей дружно повернулись к ним. Вокруг было очень многолюдно. Гейли взглянула в лицо Брента, и ей очень понравилось то, что она увидела.
Подбородок говорил о сильной воле, глаза – об уме, а улыбка – о доброте и хорошем настроении. «Он на самом деле лишь немножко самонадеянный, но уж никак не надутый», – заключила она.
Почувствовав, что Гейли рассматривает его, Брент обратил к ней вопросительный взгляд. Она быстро отвернулась – глупо быть застигнутой за столь откровенным рассматриванием человека. Между тем они подходили к столику все ближе и ближе, и Гейли понимала, что с каждым шагом приближалась минута утраты. Утраты его. Потому что они не будут больше одни и исчезнет доверительная близость, возможная только наедине…
– А мне бы впрямь хотелось узнать тебя получше, – внезапно выпалила она. Ей оставалось лишь молиться, чтобы это прозвучало как можно беззаботнее. Но Брент остановился, приподнял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза.
– Значит, будет по-моему? – поддразнил он.
– Но сегодня и так все по-твоему.
– Соглашайся позировать мне, – снова горячо потребовал он.
– Но…
– У тебя самая красивая спина на белом свете. Я долго смотрел на тебя и убежден: ты обязана согласиться. Клянусь тебе, я буду целомудрен, как монах. У меня и в мыслях нет делать из тебя порнозвезду. Клянусь Богом, – горячо закончил он, – я просто обязан написать твою спину.
– Мою что? Спину? – Гейли была застигнута врасплох и не сумела скрыть разочарования. Ей гораздо больше польстило, если бы Брент по уши влюбился в ее лицо, ее глаза или губы… Но спина? Это звучало совсем не эротично.
– Так ты подумаешь? – спросил Брент. Он оказался очень упорен. И очень профессионален.
Гейли поняла, что это не прихоть. Похоже, он всерьез хотел рисовать ее… То есть ее спину!
– Готов поспорить на что угодно, там есть ямочки, – внезапно прервал ее мысли Брент.
– Где?
– У тебя на спине. С обеих сторон, сразу пониже поясницы. Очень соблазнительные, – с улыбкой добавил он и понизил голос: – И сексуальные. Правда?
– Неслыханный нахал, – огрызнулась Гейли.
– Это – следствие моей надутости. Значит, правда?
– Что «правда»?
– Что у тебя есть ямочки… на попке.
– Понятия не имею. Брент расхохотался:
– Неужели?
– Нет! Я, знаешь ли, не имею привычки любоваться собственной…
– Попкой, – помог ей Брент. – Ну же, мисс Норман, вы же настоящий специалист в живописи. Так много знаете из анатомии. Уже достаточно, чтобы называть части тела своими именами, например, ягодицы – ягодицами. Или даже попой, или задницей, или жо…
– Довольно! – Гейли ошеломленно уставилась на него, а потом попробовала обойти, но Брент поймал ее за руку и остановил. Уха Гейли коснулось его теплое дыхание.
– Но я правда уверен, что у тебя на попке есть ямочки. Готов побиться об заклад. Неужели ни один из ваших любовников, мисс Норман, не замечал такой важной вещи?
– Нет!
– Значит, вами и впрямь несправедливо пренебрегали. Я твердо намерен исправить эту оплошность.
Краска смущения залила ее щеки, и Гейли вырвалась на волю. Она уже чувствовала себя голой. Ей никогда не приходилось так густо краснеть и терять дар речи в разговоре с мужчиной. В особенности с мужчиной столь притягательным. А ведь он взывал к каждому из глубинных, смутных, дремлющих чувств в ее душе, пробуждая самые сокровенные желания.
Сбросив куртку, Гейли вернула ее хозяину и, опередив его, направилась к столу. К этому времени вся компания успела натанцеваться вдоволь. Чед с Лиз, а Джефф – с Тиной, а потом – наоборот. Казалось, друзья не заметили длительного отсутствия Гейли и Брента. А может, и заметили. Во всяком случае, когда Гейли миновала Джеффа, усаживаясь на свое место, то почувствовала его любопытный взгляд, и ей даже показалось, что он едва удержался от вопроса. Джеффри-то уж точно заметил, как они выходили на улицу. Гейли откинулась на обитую винилом спинку диванчика и тихо сказала ему:
– Нет, этот парень вовсе не монах. Где ты его встретил и как он очутился в баре?
Джеффри отхлебнул что-то напоминавшее джимлет и поднял бокал на уровень глаз.
– Он приехал в Ричмонд сегодня утром, как обещал. А привел его сюда я нарочно, чтобы вы увиделись.
– Надо было хоть предупредить.
– Зачем это тебя предупреждать? – мягко усмехаясь, спросил Джефф. – Ты бы не захотела встречаться с бородачом-аскетом в день рождения Тины.
– Ладно! Я же признала, что он не аскет!
– Да. И между прочим, пахнет от него не дурно. Держу пари, он даже иногда моется.
– Джеффри…
– Гейли! – попытался договорить он. – Я же предупредил тебя…
– Лжец! Ты сказал, что у тебя встреча!
– Я не лгал. Это и есть встреча. Но ты была так занята остротами в адрес Мадлен…
– Бубс! – перебила Гейли.
– Оставим детали. С какой стати было рассказывать тебе о встрече в баре с монахом? – Он опять отведал джимлет и поверх бокала задумчиво поглядел на Гейли. – Ну подумай-ка хорошенько. Я пытался тебя предупредить. Только мне непонятно, для чего. Неужели двое незнакомцев могут воспылать страстью еще до встречи?
Гейли бросила взгляд на другой конец стола. Мак-Келли рассказывал Тине, как он работает. Чед смеялся и тоже говорил что-то Лиз.
Она снова повернулась к Джеффри, который все так же задумчиво разглядывал ее.
– Брент хочет, чтобы ты стала его моделью. Это было первое, что он произнес, едва я указал ему на тебя. Он даже не успел спросить твое имя. Он уверен, что из тебя получилась бы отменная натурщица.
– И ты решил скормить меня этому волку.
– Я не думаю, что это волк. Любому видно, что это красивый парень. Мне, во всяком случае, он понравился.
– В общем, то, что надо? – кольнула его Гейли. Джефф вздохнул:
– Он умный, интересный, веселый. Ну да. Именно то, что надо. Мне подобные люди нравятся. За милю чувствуется, он – личность, а не только профессионал.
– Значит, и ты туда же! Ты хочешь, чтобы я пошла на подиум! Чтобы я стала натурщицей и позировала обнаженной?
– Боже, да ты из меня какого-то сводника делаешь.
– Ладно, не обижайся, босс, только я позировать не стану.
– Что ж, дело хозяйское. Все в твоих руках.
– Не надо! Никаких «все», – отрезала Гейли и улыбнулась. – Представь, что он – это она. Ты бы согласился?
– На что? Сидеть нагишом?
– Да.
Джефф рассмеялся:
– Для тебя – хоть сейчас, дорогая.
– О, ты жуткий врун!
– Нет.
– Но допустим. Наверное, Бубс каждый вечер стоит за мольбертом?..
– А тебе, наверное, завидно!
Теперь рассмеялась Гейли, а Джеффри нарочито удивленно пожал плечами и повернулся к Чеду, спросившему что-то про освещение в галерее.
Все вокруг о чем-нибудь говорили. Кто-то предложил Гейли глоток скотча, и она быстро осушила стакан. Сидела она напротив Мак-Келли, и когда хотела закинуть ногу на ногу, то нечаянно задела его под столом. Брент, беседовавший с Тиной, мгновенно смолк и взглянул на Гейли с дерзкой и заманивающей улыбкой. Наверное, решил, что она нарочно привлекает к себе внимание.
– Нет, – возразила она, даже не заметив, что Брент не промолвил ни слова.
– Так будешь позировать? – прошептал он.
– Нет, – одними губами ответила Гейли.
Ей хотелось поскорее отправиться домой. Все вокруг наслаждались вечеринкой, а ее испепеляла невидимая страсть. Гейли совсем запаниковала. Она привыкла, чтобы отношения с мужчиной развивались медленно, чтобы было время присмотреться друг к другу. Противостоять столь стремительной и мощной атаке она не умела. В висках стучало. Ей уже хотелось, чтобы Брент Мак-Келли действительно оказался стариком с бородой в целую милю. И когда только все это кончится?
Кажется, никогда. Загадочный замкнутый чудак на деле оказался общительным и веселым человеком. Он обладал приятным даром раскрепощать собеседника. Брент заинтересованно слушал рассказы про детей Лиз, смеялся циничным курортно-врачебным анекдотам Тины. Оказалось, что с Чедом их связывает крепкая дружба, а не отношения хозяина и наемного. Все беседовали, всем было хорошо, и Гейли не имела права разрушить атмосферу праздничного вечера.
К счастью, Лиз все-таки предложила расходиться – ей надо было отпускать няню. Мак-Келли пошел за дамскими пальто, а потом, оставив в баре Чеда и Джеффри, проводил подруг к машине.
Но Гейли не удалось уехать с подругами: не успела она сделать и шагу, как Брент поймал ее за руку, удержав возле себя.
– Я отвезу Гейли, – сообщил он приятельницам.
– Не надо… – начала та.
– Брент? – прервала ее Лиз.
– Нам еще надо кое-что обсудить, – успокоил он Лиз. – Завтра выставка, вы понимаете?
Гейли знала, что могла вежливо отказаться. Сослаться на усталость, договориться о встрече на завтра в галерее, мало ли что еще можно было придумать. Но она не стала. Она продолжала молча наблюдать, как ее подруги разговаривают с Брентом, продолжавшим крепко держать ее за руку.
Он обменивался комплиментами с Лиз и Тиной. Еще бы, настоящая звезда! Гейли не видела ничего удивительного в благоговении, с которым подружки пожелали Бренту доброй ночи. Художник тепло и вежливо отвечал на их внимание, было заметно, что Лиз и Тина ему понравились. Гейли испытывала благодарность, хотя не вполне понимала, отчего это с ней происходит. Должно быть, оттого, что он видел в них не столько красивых женщин, сколько ее подруг.
Когда машина Лиз удалилась и место на стоянке опустело, Гейли почувствовала, как ей холодно.
– Идем, – наконец позвал Брент. – Я тебя отвезу.
– Ты разве не с Джеффом? – спросила Гейли. Она нервничала из-за раздиравших ее душу противоречий. Ей хотелось остаться с ним наедине, но одновременно она мечтала, чтобы их разделила запертая дверь толщиной с целую милю.
– Нет. Я сам.
– Интересно, тебе не мешает известность?
– Да нет, ведь никто не знает меня в лицо.
– Завтра узнают.
– Возможно, но на свете не так уж много людей, замечающих известных людей в толпе. Хотя… Наверное, появиться здесь собственной персоной – не самая удачная идея.
– О нет! Только не передумай! Не разбивай сердце Джеффри.
– Но мои работы все равно будут выставлены. Они ведь уже развешаны, не так ли?
– Да. Но тебе может не понравиться, как я их расположила.
– Пытаешься застраховаться от моего гнева, а?
– Верно. Думаю, тебе виднее, что и как надо делать.
– Соглашайся позировать. У тебя будет королевская страховка от всех неприятностей.
– Прости. Я не даю взяток.
– Очень плохо.
Он распахнул перед Гейли дверцу автомобиля. Она юркнула на обитое роскошной кожей сиденье, а Брент обошел машину и, сев за руль, сразу включил зажигание. Потом он посмотрел на пассажирку:
– Я не знаю, где ты живешь.
Гейли назвала адрес. Пока он выезжал на шоссе, оба молчали. Гейли предпочла бы и дальше помолчать, но в ней вдруг пробудилось извечное женское любопытство.
– А ты где живешь? – не выдержала она.
– На севере, ближе к Фредериксбергу, – кратко бросил Брент, но позже добавил: – В красивом маленьком домике с просторной мансардой. Мне нравится мой дом.
Гейли кивнула. Она спросила вовсе не о том, что ей хотелось знать. Гораздо больше ее волновало, встречается ли он с кем-нибудь, сколько у него было женщин, какой кофе он предпочитает по утрам, черный или с молоком, что он ест на завтрак, спит ли он голым или в пижамных брюках…
Машина остановилась. Они уже стояли на Моньюмент-авеню, возле ее дома, но Брент не собирался открывать ей дверцу. Он лишь немного повернулся к ней и разглядывал ее лицо в полумраке салона.
Гейли тоже поглядела на Брента. Она растерялась: то ли бежать от него со всех ног, то ли небрежным тоном пригласить на чашечку кофе или бокал бренди. Ей хотелось сказать о своей симпатии, но как убедить Брента не торопить события? Гейли до сих пор не могла разобраться в своих чувствах. Одно она знала наверняка: ей хотелось, чтобы он не исчезал из ее жизни.
Ничего не сказав и не поняв, что за черт в нее вселился, она некоторое время боролась с непреодолимым желанием коснуться Брента. После недолгой борьбы не выдержала, протянула руку и прижала ладонь к его щеке, на которой уже чувствовалась щетина. Вот под пальцами рельефный подбородок, вот пульсирующий сосуд… Мелькнула мысль, что если поцеловать Брента, то за секундным замешательством наверняка последует взрыв ответной чувственной страсти.
Она рискнула приблизиться к его рту и, прикоснувшись к нему губами, подождала ответа, но Брент не шелохнулся. Какой-то восхитительный аромат, наверное, самого дорогого мужского одеколона, пробудил в Гейли бурю чувств, и она осторожно лизнула его нижнюю губу.
Она доигралась. Мощные руки уверенно обвились вокруг ее стана. Его рот поглотил губы, а язык глубоко и страстно проник между зубами. Сразу за жаром этого поцелуя где-то глубоко в животе пробудилось пламенное волнение. Ощущение тепла было незабываемым. Словно в ней образовалась пустота, которая жаждала заполниться…
Руки Брента отыскали пуговицы на ее манто, быстро и уверенно расстегнули их. Вскоре Гейли ощутила его ладони на груди. Большие пальцы умело дразнили соски под тонким платьем. На этом он не остановился. Очень скоро его руки оказались на бедрах у Гейли.
Это было уж слишком быстро, хотя вполне логично. Она едва успела вовремя остановить Брента, пылая от глубокого смущения и искренне раскаиваясь, что она стала причиной этой любовной вспышки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35