— Она вздохнула. — Но вот теперь я поняла, что будет лучше, если я расскажу не только то, что знаю, но и то, о чем думаю. Потому что до этого момента все, чего я добилась, так это того, что теперь все подозрения падают на моего отца. — Джинкс замолчала.
— Но это не ответ на мой вопрос, мисс Кингсли.
Она уставилась в пол, быстро и нервно затягиваясь сигаретой.
— Мы как раз говорили о гибели Рассела перед тем, как вы пришли, — неожиданно заявила Джинкс. — Майлз признался, что он всегда считал, что моего мужа убил наш отец. Именно поэтому они с Фергусом наивно полагали, что в этом случае уж им-то можно совершать всяческие мелкие проступки. Братья, не особенно задумываясь, украли двадцать фунтов у садовника, а затем начали подделывать подпись их матери на чеках, полагая, что все это — сущие пустяки по сравнению с убийством. — Она подняла глаза на полицейских. — Но то, во что верит мой брат — впрочем, как и все остальные — ограничивается его собственными предрассудками и убеждениями. Поэтому сейчас очень важно, чтобы вы поняли ощущения моего брата, всегда считавшего себя выше и достойнее собственного отца.
— А у него имеются какие-либо доказательства того, что ваш отец действительно был как-то замешан в убийстве Лэнди?
— Разумеется, нет, потому что Адам не имеет к этому преступлению никакого отношения.
— Предположим, что вы не сможете доказать его невиновность так же, как ваш брат не сумеет доказать его причастность. — Чивер безобидно улыбнулся. — Правда, это такая субстанция, которая постоянно ускользает от нас. Все, что я могу сделать, как полицейский, так это собирать вместе все имеющиеся в наличии факты, взвешивать их и смотреть, какая сторона начнет перетягивать. В конце концов, я все же надеюсь, что истина возымеет какой-то вес.
— Тогда почему же большинство ваших коллег слышат только то, что им хочется услышать?
— Потому что мы тоже люди и, кроме того, как вы сами только что заметили, каждая вера ограничена предрассудками. — Он кивнул в сторону Мэддокса. — Но я считаю, что мы оба обладаем достаточным профессионализмом, чтобы оставаться объективными относительно всего того, что вы нам рассказываете. Поэтому я надеюсь, что это придаст вам уверенности поделиться всем тем, что вам известно.
Джинкс глубоко затянулась сигаретой и пристально посмотрела на Мэддокса:
— А вы согласны с этим, инспектор?
— Конечно. Но если вы рассчитываете на то, что я поверю каждому вашему слову, то это будет равносильно чуду. Например, объясните мне вот что. Как получилось, что вы никогда не думали о том, что мелкие кражи ваших братьев были сделаны в отместку вашему отцу? Разумеется, я имею право полагать, что вы сами также всегда считали вашего отца повинным в смерти Лэнди. Так в чем выражалась ваша месть, мисс Кингсли?
— Все это слишком расплывчато и тонко, чтобы вы постарались понять, — коротко пояснила Джинкс, прежде чем вернуться к вопросу. — Но если вы хотите оставаться объективными, так почему вы так невнимательно слушали все то, что я рассказывала вам вчера?
Он улыбнулся, но эта улыбка так и не нашла отклика в глазах женщины.
— Что-то я не припомню, что был невнимателен. Я хорошо помню ваши утверждения. Но не забывайте и то, что вы также являетесь подозреваемой в этом деле, — подчеркнул полицейский. — А сие означает, что все ваши слова будут подвергнуты самой тщательной проверке. Вы считаете это неразумным?
— Нет, все это, конечно, правильно. Вот только мне интересно узнать, стали ли вы дальше развивать хоть одну из версий, предложенных мною. Например, начали ли вы искать еще какую-нибудь связующую нить между всеми тремя убийствами? Стали ли проверять мое предположение о том, что в день аварии кто-то подстроил все это, желая моей смерти?
— На все это требуется определенное время, — возразил Мэддокс. — Мы не волшебники, мисс Кингсли.
— Но какие-то попытки вы предприняли, инспектор? — Она повернулась к Чиверу. — Или вы, или кто-то другой?
Старший детектив, который до этого момента и не слышал об этих версиях, поскольку его даже не поставили в известность об их существовании, ответил коротко и достаточно честно:
— Мне об этом ничего не ведомо, но если вы убедите меня в том, что ваши предположения достойны внимания, я, безусловно, займусь ими. Почему вы решили, что кто-то пытался убить вас?
Джинкс посмотрела на Протероу, словно ища поддержки, но доктор опустил голову, упершись взглядом в пол.
— Из-за нескольких отрицательных утверждений, — просто ответила она. — Я не принадлежу к типу людей, склонных к самоубийству. Я не хотела выходить замуж за Лео. Я ни разу в жизни не напивалась. Я не убивала Рассела, поэтому я не могу даже представить себе, что решилась бы убить Лео и Мег. К тому же, совершенно ясно, что все случившееся с машиной не могло быть просто несчастным случаем. Вот поэтому я не могу найти другого объяснения происшедшему, кроме того, что меня пытались убить. И теперь я постоянно думаю о том, что было бы, если бы я все же умерла? Стали ли бы вы искать кого-то еще в связи со смертью Лео и Мег? Или бы просто сказали себе: «Ну вот, все и объяснилось. Получается, что и Рассела убила именно она»?
— А вы вообще хоть что-нибудь помните об этой аварии, мисс Кингсли?
Джинкс отвернулась:
— Нет, — тихо произнесла она, при этом на лице ее не отразилось буквально ничего.
Некоторое время Чивер изучал ее, еще не веря всему тому, что она успела рассказать:
— Что ж, я с удовольствием тщательно просмотрю все документы, относящиеся к вашему случаю, и посмотрю, может быть, мы действительно что-либо упустили из виду. Правда, должен сразу же предупредить вас, что я не слишком оптимистически настроен на положительный результат. Даже в том случае, если вы правы, я не представляю себе, как мы сможем доказать это.
— Я все понимаю. Но сейчас очень важно, чтобы вы не отвергали моей версии и приняли ее во внимание. Вы должны понять, какой новый свет это прольет на все дело в целом. Я постоянно возвращаюсь к этому и часто раздумываю над всеми последствиями. Если кто-то и в самом деле пытался покончить со мной, тогда это означает, что я, — тут она выразительно прижала руку к груди, — именно я должна знать, кто убил Лео и Мег, хотя в данный момент я этого и не помню. Кроме того, это означает, что наш таинственный невидимка и есть то самое связующее звено, которого нам не хватает. Потому что кем бы ни был этот человек, скорее всего, это он совершил все три убийства. — Она вопросительно посмотрела на старшего детектива. — Вы улавливаете ход моих мыслей?
— Разумеется, — живо откликнулся тот. — И весьма отчетливо. Конечно, такая гипотеза весьма интересна, но она нам не дает ровным счетом ничего, если вы не сумеете назвать хотя бы предполагаемое имя этого неизвестного.
А если я назову вам это имя? Опять потребуются доказательства, не так ли?
— Что толку от имени, если против убийцы все равно нет никаких улик?
Чивер пожал плечами:
— Нам хотя бы будет с чего начать.
Но Джинкс интересовало не начало, а завершение расследования, и сейчас она сомневалась в том, сможет ли полиция вообще добиться какого-то результата. Правда — это такая субстанция, которая постоянно ускользает от нас… Предположим, что вы не сможете доказать… все, что я могу сделать, как полицейский, так это собирать вместе все имеющиеся в наличии факты, взвешивать их и смотреть… так в чем выражалась ваша месть, мисс Кингсли?
— Но вчера, — напомнил Мэддокс, — вы уверяли нас в том, что все три преступления связывает Мег.
— И я до сих пор верю, что это именно так, — заявила Джинкс, возвращаясь из длинных коридоров, ведущих в никуда. — Послушайте. Я думала об этом вчера весь вечер и всю ночь. — Она еще раз затянулась сигаретой, прежде чем окончательно затушить ее в пепельнице. — Мне плохо спалось, — пояснила женщина. — Я не виню вас в том, что вы усматриваете явную связь между мною, Расселом и Лео, как важный фактор в расследовании. Но не забывайте и о том, что связь Мег с обоими мужчинами была настолько же сильной. Так вот, вчера я вспоминала о том времени, когда был убит Рассел, а главным подозреваемым считался мой отец. Причиной выдвигалось то, что он недолюбливал моего мужа. И я вспомнила, как один полицейский сказал мне тогда: «Тот, кто убил вашего мужа, должен был здорово ненавидеть его, поскольку расправился с ним слишком жестоко». И вот тогда я подумала, что к проявлению подобной жестокости может привести и ярость, вызванная ревностью. — Джинкс озабоченно улыбнулась. — Но только не в отношении меня, — тут же добавила она. — Ревностью в отношении Мег.
Наступила короткая пауза.
— Мы читали ее дневники, — начал Фрэнк Чивер. — По грубым подсчетам, за последние десять лет она умудрилась переспать с пятидесятью разными мужчинами. Даже по нынешним стандартам ее следует назвать неразборчивой в связях.
— Это происходило из-за ее гедонистического взгляда на секс. Ну почему надо говорить «нет», если мы оба хотим этого? Очень во многом у нее был мужской взгляд на вещи. Она могла любить своих партнеров, а потом с легкостью бросать их, при этом не испытывая никаких угрызений совести.
— Но в ваших рассуждениях есть явный недостаток. Если уж кто-то и был настолько ревнив, что не останавливался перед убийством любовников Мег, то на сегодняшний день мы имели бы уже пятьдесят трупов, а не два.
На это ответил Алан Протероу. Все это время он, опустив голову, стоял в дверях и молча выслушивал аргументы Джинкс. Однако теперь он не выдержал и поднял голову:
— Потому что Рассел и Лео были теми мужчинами, которые по-настоящему волновали Мег и которых она, возможно, любила, — отметил он. — Об остальных, как мне кажется, она даже и не вспоминала. Джинкс уже рассказала мне о том, какими трогательными были письма Мег к Расселу. Кстати, в газетах писали и о том, что роман Мег и Лео длился около одиннадцати лет. Если существовал еще кто-то, так же сильно любивший Мег, так это именно тот мужчина, который представлял собой реальную угрозу, и уж никак не те полсотни, которых она меняла, как перчатки.
— Но зачем ему понадобилось убивать саму Мег?
— По той же самой причине, по которой ревнивые мужья убивают своих жен, если застают их в положении in flagrante delicto с другим мужчиной. Конечно, на первый взгляд, все кажется абсолютно нелогичным. Если вы любите женщину настолько, что даже начинаете ревновать ее к другим, то как в вас может появиться столько ненависти, чтобы вы были готовы на убийство самого объекта вашей любви? Это непостижимо, впрочем, эмоции никогда не поддавались никакой логике.
— Но тогда почему ее не убили раньше, когда погиб Расселл? Почему пришлось покончить с ней только тогда, когда дело дошло до Лео?
Алан пожал плечами:
— Я могу назвать вам с два десятка причин. Желание дать ей последний шанс исправиться. Вера в то, что Расселл был кем-то вроде Свенгали и влиял на нее помимо ее воли. Простая случайность: в день убийства ее не оказалось рядом с ним. Сам бы я выбрал версию о Свенгали, потому что тогда можно было бы легко объяснить, зачем пришлось убивать ее на этот раз. Если роман с Лео продолжался одиннадцать лет, то легко понять, что любой, кто знал об этом, понимал, что она является равным участником отношений и принимает все решения самостоятельно. Значит, надо выяснить, кто еще знал о ее романе с Расселлом. Разве это не ключ к разгадке тайны?
Мэддокс прокашлялся:
— Я бы полностью согласился с вашей интереснейшей теорией, если бы не одна загвоздка. Как уже отмечал старший детектив Чивер, мы внимательно читали ее дневники. Так вот, в них нет упоминания ни об одном мужчине, с которым она бы поддерживала отношения более трех-четырех месяцев. Так кто же этот таинственный любовник? Вы, мисс Кингсли, знали Мег, наверное, лучше остальных. Может быть, вы подскажете нам?
— Нет, — покачала головой Джинкс. — Я такого не припомню.
Мэддокс внимательно наблюдал за выражением ее лица:
— Ну, тогда дайте нам несколько имен предполагаемых кандидатов, а мы постараемся что-нибудь пронюхать об этих людях.
— Спросите лучше у Джоша, — сразу же отозвалась Джинкс, даже не задумываясь над просьбой детектива. — Он лучше знал ее поклонников, чем я.
— Мы обязательно обратимся к нему за помощью. А ее подруг он тоже знает лучше?
— Вероятно.
— И много таких у нее было?
Джинкс нахмурилась, не понимая, к чему он клонит:
— Таких близких, как я, всего несколько.
— Именно так я и думал.
Она удивленно посмотрела на него:
— А почему это так важно?
Мэддокс ответил ее же собственными словами:
— Ну почему надо говорить «нет», если мы оба хотим этого? Очень во многом у нее был мужской взгляд на вещи. — Он выразительно посмотрел на Джинкс и добавил: — Я задумался над тем, мисс Кингсли, а не подразумевается ли под этим таинственным ревнивцем женщина?
Полицейский участок Каннинг-роуд, Солсбери.
3 часа 30 минут дня.
Блейк провела Майлза в комнату для допросов:
— Вы можете подождать прибытия своего адвоката здесь. Правда, если этот кабинет понадобится другим следователям, мне придется перевести вас в другое помещение.
— И как долго вы собираетесь продержать меня здесь?
— Сколько понадобится. Сначала мы дождемся вашего адвоката, а потом начнем задавать вопросы. На это может уйти несколько часов.
— Но у меня нет столько времени, — пробормотал молодой человек, беспокойно взглянув на свои часы. — Мне надо уйти отсюда, в крайнем случае, не позже пяти.
— Вы хотите сказать, что не будете ожидать приезда вашего адвоката, мистер Кингсли?
Майлз задумался на пару секунд и кивнул:
— Да. Именно это я и имел в виду. Давайте начнем прямо сейчас.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
3 часа 30 минут дня.
— Куда теперь? — поинтересовался Мэддокс, когда машина выехала за ворота больницы. — В участок Солсбери или назад в Винчестер?
— На летное поле Стоуни Бассет, — заворчал старший детектив. — Эта Блейк будет держать Майлза до нашего прибытия. А вообще-то, как мне кажется, сейчас ему не следует никуда особенно торопиться.
Хеллингдон Холл, Фордингбридж, Гемпшир.
3 часа 30 минут дня.
Бетти положила трубку параллельного телефона, стоявшего в ее спальне, и с трудом доползла до туалетного столика. Подмышками у женщины выступили два пятна пота, кроме того, корсет на спине тоже успел промокнуть. Она взглянула в зеркало на свое одутловатое лицо и в отчаянии принялась обильно пудриться, в надежде хоть немного скрыть те изменения, которые неизбежно приносит время и к которым еще стоило приплюсовать полное равнодушие ее мужа. Бетти со страхом прислушивалась, не раздадутся ли шаги Адама на лестнице, осознавая при этом, что теперь-то уж для нее точно наступил конец.
На этот раз не будет никакого прощения ни ей, ни ее мальчикам. Как всегда, свой гнев Бетти обратила на покойную миссис Кингсли, призрак которой постоянно преследовал ее и не давал спокойно жить, несмотря на все усилия нынешней жены Адама как-то справиться с ним.
«Но это несправедливо! — рассуждала Бетти. — Хорошо, допустим, что никто никогда не обещал мне райских кущ, но, с другой стороны, меня даже не удосужились предупредить о том, что вся моя дальнейшая жизнь станет напоминать существование на клумбе, где растут одни только колючки».
— Привет, папуля! — произнесла она нарочито весело с вымученной улыбкой, когда дверь в спальню распахнулась. — Что за кошмарный денек выдался, верно?
Летное поле Стоуни Бассет, Нью-Форест, Гемпшир.
4 часа 15 минут дня.
Они стояли на открытом пространстве, поросшем вереском, где единственным напоминанием о существовании аэродрома оставались бетонные дорожки, виднеющиеся среди высоких сорняков.
— И что мы здесь ищем? — поинтересовался Мэддокс, стараясь, чтобы голос не выдал переполнявших его чувств. С каким бы удовольствием сейчас он врезал своему боссу по заднице, чтобы тот отправился отсюда к чертовой матери! Как и Фрейзер накануне, Чивер, выслушав логичные ответы молодой женщины и, увидев ее смущенную улыбку, серьезно засомневался в виновности мисс Кингсли. Кроме того, он слабо представлял себе, как она смогла бы спланировать и воплотить в жизнь столь сложное преступление.
Фрэнк указал на одиноко стоящий в нескольких ярдах от них бетонный столб, напоминавший последний сломанный зуб в какой-то фантастической пасти:
— Начнем оттуда, — предложил он. — Как помнится, именно в это чудовище она и врезалась. Какова ширина этого столба, как ты считаешь?
— Три фута, в сечении — квадрат, — пожал плечами Мэддокс.
— Интересно, не правда ли? — пробормотал Фрэнк.
— Что именно?
— Мне казалось, что он намного уже. Ты же сам видел фотографии. Судя по ним, машина напоминала металлическую ладонь, обхватившую этот столб. — Он принялся наклонять голову из стороны в сторону, пытаясь получше изучить проклятое сооружение под разными ракурсами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Но это не ответ на мой вопрос, мисс Кингсли.
Она уставилась в пол, быстро и нервно затягиваясь сигаретой.
— Мы как раз говорили о гибели Рассела перед тем, как вы пришли, — неожиданно заявила Джинкс. — Майлз признался, что он всегда считал, что моего мужа убил наш отец. Именно поэтому они с Фергусом наивно полагали, что в этом случае уж им-то можно совершать всяческие мелкие проступки. Братья, не особенно задумываясь, украли двадцать фунтов у садовника, а затем начали подделывать подпись их матери на чеках, полагая, что все это — сущие пустяки по сравнению с убийством. — Она подняла глаза на полицейских. — Но то, во что верит мой брат — впрочем, как и все остальные — ограничивается его собственными предрассудками и убеждениями. Поэтому сейчас очень важно, чтобы вы поняли ощущения моего брата, всегда считавшего себя выше и достойнее собственного отца.
— А у него имеются какие-либо доказательства того, что ваш отец действительно был как-то замешан в убийстве Лэнди?
— Разумеется, нет, потому что Адам не имеет к этому преступлению никакого отношения.
— Предположим, что вы не сможете доказать его невиновность так же, как ваш брат не сумеет доказать его причастность. — Чивер безобидно улыбнулся. — Правда, это такая субстанция, которая постоянно ускользает от нас. Все, что я могу сделать, как полицейский, так это собирать вместе все имеющиеся в наличии факты, взвешивать их и смотреть, какая сторона начнет перетягивать. В конце концов, я все же надеюсь, что истина возымеет какой-то вес.
— Тогда почему же большинство ваших коллег слышат только то, что им хочется услышать?
— Потому что мы тоже люди и, кроме того, как вы сами только что заметили, каждая вера ограничена предрассудками. — Он кивнул в сторону Мэддокса. — Но я считаю, что мы оба обладаем достаточным профессионализмом, чтобы оставаться объективными относительно всего того, что вы нам рассказываете. Поэтому я надеюсь, что это придаст вам уверенности поделиться всем тем, что вам известно.
Джинкс глубоко затянулась сигаретой и пристально посмотрела на Мэддокса:
— А вы согласны с этим, инспектор?
— Конечно. Но если вы рассчитываете на то, что я поверю каждому вашему слову, то это будет равносильно чуду. Например, объясните мне вот что. Как получилось, что вы никогда не думали о том, что мелкие кражи ваших братьев были сделаны в отместку вашему отцу? Разумеется, я имею право полагать, что вы сами также всегда считали вашего отца повинным в смерти Лэнди. Так в чем выражалась ваша месть, мисс Кингсли?
— Все это слишком расплывчато и тонко, чтобы вы постарались понять, — коротко пояснила Джинкс, прежде чем вернуться к вопросу. — Но если вы хотите оставаться объективными, так почему вы так невнимательно слушали все то, что я рассказывала вам вчера?
Он улыбнулся, но эта улыбка так и не нашла отклика в глазах женщины.
— Что-то я не припомню, что был невнимателен. Я хорошо помню ваши утверждения. Но не забывайте и то, что вы также являетесь подозреваемой в этом деле, — подчеркнул полицейский. — А сие означает, что все ваши слова будут подвергнуты самой тщательной проверке. Вы считаете это неразумным?
— Нет, все это, конечно, правильно. Вот только мне интересно узнать, стали ли вы дальше развивать хоть одну из версий, предложенных мною. Например, начали ли вы искать еще какую-нибудь связующую нить между всеми тремя убийствами? Стали ли проверять мое предположение о том, что в день аварии кто-то подстроил все это, желая моей смерти?
— На все это требуется определенное время, — возразил Мэддокс. — Мы не волшебники, мисс Кингсли.
— Но какие-то попытки вы предприняли, инспектор? — Она повернулась к Чиверу. — Или вы, или кто-то другой?
Старший детектив, который до этого момента и не слышал об этих версиях, поскольку его даже не поставили в известность об их существовании, ответил коротко и достаточно честно:
— Мне об этом ничего не ведомо, но если вы убедите меня в том, что ваши предположения достойны внимания, я, безусловно, займусь ими. Почему вы решили, что кто-то пытался убить вас?
Джинкс посмотрела на Протероу, словно ища поддержки, но доктор опустил голову, упершись взглядом в пол.
— Из-за нескольких отрицательных утверждений, — просто ответила она. — Я не принадлежу к типу людей, склонных к самоубийству. Я не хотела выходить замуж за Лео. Я ни разу в жизни не напивалась. Я не убивала Рассела, поэтому я не могу даже представить себе, что решилась бы убить Лео и Мег. К тому же, совершенно ясно, что все случившееся с машиной не могло быть просто несчастным случаем. Вот поэтому я не могу найти другого объяснения происшедшему, кроме того, что меня пытались убить. И теперь я постоянно думаю о том, что было бы, если бы я все же умерла? Стали ли бы вы искать кого-то еще в связи со смертью Лео и Мег? Или бы просто сказали себе: «Ну вот, все и объяснилось. Получается, что и Рассела убила именно она»?
— А вы вообще хоть что-нибудь помните об этой аварии, мисс Кингсли?
Джинкс отвернулась:
— Нет, — тихо произнесла она, при этом на лице ее не отразилось буквально ничего.
Некоторое время Чивер изучал ее, еще не веря всему тому, что она успела рассказать:
— Что ж, я с удовольствием тщательно просмотрю все документы, относящиеся к вашему случаю, и посмотрю, может быть, мы действительно что-либо упустили из виду. Правда, должен сразу же предупредить вас, что я не слишком оптимистически настроен на положительный результат. Даже в том случае, если вы правы, я не представляю себе, как мы сможем доказать это.
— Я все понимаю. Но сейчас очень важно, чтобы вы не отвергали моей версии и приняли ее во внимание. Вы должны понять, какой новый свет это прольет на все дело в целом. Я постоянно возвращаюсь к этому и часто раздумываю над всеми последствиями. Если кто-то и в самом деле пытался покончить со мной, тогда это означает, что я, — тут она выразительно прижала руку к груди, — именно я должна знать, кто убил Лео и Мег, хотя в данный момент я этого и не помню. Кроме того, это означает, что наш таинственный невидимка и есть то самое связующее звено, которого нам не хватает. Потому что кем бы ни был этот человек, скорее всего, это он совершил все три убийства. — Она вопросительно посмотрела на старшего детектива. — Вы улавливаете ход моих мыслей?
— Разумеется, — живо откликнулся тот. — И весьма отчетливо. Конечно, такая гипотеза весьма интересна, но она нам не дает ровным счетом ничего, если вы не сумеете назвать хотя бы предполагаемое имя этого неизвестного.
А если я назову вам это имя? Опять потребуются доказательства, не так ли?
— Что толку от имени, если против убийцы все равно нет никаких улик?
Чивер пожал плечами:
— Нам хотя бы будет с чего начать.
Но Джинкс интересовало не начало, а завершение расследования, и сейчас она сомневалась в том, сможет ли полиция вообще добиться какого-то результата. Правда — это такая субстанция, которая постоянно ускользает от нас… Предположим, что вы не сможете доказать… все, что я могу сделать, как полицейский, так это собирать вместе все имеющиеся в наличии факты, взвешивать их и смотреть… так в чем выражалась ваша месть, мисс Кингсли?
— Но вчера, — напомнил Мэддокс, — вы уверяли нас в том, что все три преступления связывает Мег.
— И я до сих пор верю, что это именно так, — заявила Джинкс, возвращаясь из длинных коридоров, ведущих в никуда. — Послушайте. Я думала об этом вчера весь вечер и всю ночь. — Она еще раз затянулась сигаретой, прежде чем окончательно затушить ее в пепельнице. — Мне плохо спалось, — пояснила женщина. — Я не виню вас в том, что вы усматриваете явную связь между мною, Расселом и Лео, как важный фактор в расследовании. Но не забывайте и о том, что связь Мег с обоими мужчинами была настолько же сильной. Так вот, вчера я вспоминала о том времени, когда был убит Рассел, а главным подозреваемым считался мой отец. Причиной выдвигалось то, что он недолюбливал моего мужа. И я вспомнила, как один полицейский сказал мне тогда: «Тот, кто убил вашего мужа, должен был здорово ненавидеть его, поскольку расправился с ним слишком жестоко». И вот тогда я подумала, что к проявлению подобной жестокости может привести и ярость, вызванная ревностью. — Джинкс озабоченно улыбнулась. — Но только не в отношении меня, — тут же добавила она. — Ревностью в отношении Мег.
Наступила короткая пауза.
— Мы читали ее дневники, — начал Фрэнк Чивер. — По грубым подсчетам, за последние десять лет она умудрилась переспать с пятидесятью разными мужчинами. Даже по нынешним стандартам ее следует назвать неразборчивой в связях.
— Это происходило из-за ее гедонистического взгляда на секс. Ну почему надо говорить «нет», если мы оба хотим этого? Очень во многом у нее был мужской взгляд на вещи. Она могла любить своих партнеров, а потом с легкостью бросать их, при этом не испытывая никаких угрызений совести.
— Но в ваших рассуждениях есть явный недостаток. Если уж кто-то и был настолько ревнив, что не останавливался перед убийством любовников Мег, то на сегодняшний день мы имели бы уже пятьдесят трупов, а не два.
На это ответил Алан Протероу. Все это время он, опустив голову, стоял в дверях и молча выслушивал аргументы Джинкс. Однако теперь он не выдержал и поднял голову:
— Потому что Рассел и Лео были теми мужчинами, которые по-настоящему волновали Мег и которых она, возможно, любила, — отметил он. — Об остальных, как мне кажется, она даже и не вспоминала. Джинкс уже рассказала мне о том, какими трогательными были письма Мег к Расселу. Кстати, в газетах писали и о том, что роман Мег и Лео длился около одиннадцати лет. Если существовал еще кто-то, так же сильно любивший Мег, так это именно тот мужчина, который представлял собой реальную угрозу, и уж никак не те полсотни, которых она меняла, как перчатки.
— Но зачем ему понадобилось убивать саму Мег?
— По той же самой причине, по которой ревнивые мужья убивают своих жен, если застают их в положении in flagrante delicto с другим мужчиной. Конечно, на первый взгляд, все кажется абсолютно нелогичным. Если вы любите женщину настолько, что даже начинаете ревновать ее к другим, то как в вас может появиться столько ненависти, чтобы вы были готовы на убийство самого объекта вашей любви? Это непостижимо, впрочем, эмоции никогда не поддавались никакой логике.
— Но тогда почему ее не убили раньше, когда погиб Расселл? Почему пришлось покончить с ней только тогда, когда дело дошло до Лео?
Алан пожал плечами:
— Я могу назвать вам с два десятка причин. Желание дать ей последний шанс исправиться. Вера в то, что Расселл был кем-то вроде Свенгали и влиял на нее помимо ее воли. Простая случайность: в день убийства ее не оказалось рядом с ним. Сам бы я выбрал версию о Свенгали, потому что тогда можно было бы легко объяснить, зачем пришлось убивать ее на этот раз. Если роман с Лео продолжался одиннадцать лет, то легко понять, что любой, кто знал об этом, понимал, что она является равным участником отношений и принимает все решения самостоятельно. Значит, надо выяснить, кто еще знал о ее романе с Расселлом. Разве это не ключ к разгадке тайны?
Мэддокс прокашлялся:
— Я бы полностью согласился с вашей интереснейшей теорией, если бы не одна загвоздка. Как уже отмечал старший детектив Чивер, мы внимательно читали ее дневники. Так вот, в них нет упоминания ни об одном мужчине, с которым она бы поддерживала отношения более трех-четырех месяцев. Так кто же этот таинственный любовник? Вы, мисс Кингсли, знали Мег, наверное, лучше остальных. Может быть, вы подскажете нам?
— Нет, — покачала головой Джинкс. — Я такого не припомню.
Мэддокс внимательно наблюдал за выражением ее лица:
— Ну, тогда дайте нам несколько имен предполагаемых кандидатов, а мы постараемся что-нибудь пронюхать об этих людях.
— Спросите лучше у Джоша, — сразу же отозвалась Джинкс, даже не задумываясь над просьбой детектива. — Он лучше знал ее поклонников, чем я.
— Мы обязательно обратимся к нему за помощью. А ее подруг он тоже знает лучше?
— Вероятно.
— И много таких у нее было?
Джинкс нахмурилась, не понимая, к чему он клонит:
— Таких близких, как я, всего несколько.
— Именно так я и думал.
Она удивленно посмотрела на него:
— А почему это так важно?
Мэддокс ответил ее же собственными словами:
— Ну почему надо говорить «нет», если мы оба хотим этого? Очень во многом у нее был мужской взгляд на вещи. — Он выразительно посмотрел на Джинкс и добавил: — Я задумался над тем, мисс Кингсли, а не подразумевается ли под этим таинственным ревнивцем женщина?
Полицейский участок Каннинг-роуд, Солсбери.
3 часа 30 минут дня.
Блейк провела Майлза в комнату для допросов:
— Вы можете подождать прибытия своего адвоката здесь. Правда, если этот кабинет понадобится другим следователям, мне придется перевести вас в другое помещение.
— И как долго вы собираетесь продержать меня здесь?
— Сколько понадобится. Сначала мы дождемся вашего адвоката, а потом начнем задавать вопросы. На это может уйти несколько часов.
— Но у меня нет столько времени, — пробормотал молодой человек, беспокойно взглянув на свои часы. — Мне надо уйти отсюда, в крайнем случае, не позже пяти.
— Вы хотите сказать, что не будете ожидать приезда вашего адвоката, мистер Кингсли?
Майлз задумался на пару секунд и кивнул:
— Да. Именно это я и имел в виду. Давайте начнем прямо сейчас.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
3 часа 30 минут дня.
— Куда теперь? — поинтересовался Мэддокс, когда машина выехала за ворота больницы. — В участок Солсбери или назад в Винчестер?
— На летное поле Стоуни Бассет, — заворчал старший детектив. — Эта Блейк будет держать Майлза до нашего прибытия. А вообще-то, как мне кажется, сейчас ему не следует никуда особенно торопиться.
Хеллингдон Холл, Фордингбридж, Гемпшир.
3 часа 30 минут дня.
Бетти положила трубку параллельного телефона, стоявшего в ее спальне, и с трудом доползла до туалетного столика. Подмышками у женщины выступили два пятна пота, кроме того, корсет на спине тоже успел промокнуть. Она взглянула в зеркало на свое одутловатое лицо и в отчаянии принялась обильно пудриться, в надежде хоть немного скрыть те изменения, которые неизбежно приносит время и к которым еще стоило приплюсовать полное равнодушие ее мужа. Бетти со страхом прислушивалась, не раздадутся ли шаги Адама на лестнице, осознавая при этом, что теперь-то уж для нее точно наступил конец.
На этот раз не будет никакого прощения ни ей, ни ее мальчикам. Как всегда, свой гнев Бетти обратила на покойную миссис Кингсли, призрак которой постоянно преследовал ее и не давал спокойно жить, несмотря на все усилия нынешней жены Адама как-то справиться с ним.
«Но это несправедливо! — рассуждала Бетти. — Хорошо, допустим, что никто никогда не обещал мне райских кущ, но, с другой стороны, меня даже не удосужились предупредить о том, что вся моя дальнейшая жизнь станет напоминать существование на клумбе, где растут одни только колючки».
— Привет, папуля! — произнесла она нарочито весело с вымученной улыбкой, когда дверь в спальню распахнулась. — Что за кошмарный денек выдался, верно?
Летное поле Стоуни Бассет, Нью-Форест, Гемпшир.
4 часа 15 минут дня.
Они стояли на открытом пространстве, поросшем вереском, где единственным напоминанием о существовании аэродрома оставались бетонные дорожки, виднеющиеся среди высоких сорняков.
— И что мы здесь ищем? — поинтересовался Мэддокс, стараясь, чтобы голос не выдал переполнявших его чувств. С каким бы удовольствием сейчас он врезал своему боссу по заднице, чтобы тот отправился отсюда к чертовой матери! Как и Фрейзер накануне, Чивер, выслушав логичные ответы молодой женщины и, увидев ее смущенную улыбку, серьезно засомневался в виновности мисс Кингсли. Кроме того, он слабо представлял себе, как она смогла бы спланировать и воплотить в жизнь столь сложное преступление.
Фрэнк указал на одиноко стоящий в нескольких ярдах от них бетонный столб, напоминавший последний сломанный зуб в какой-то фантастической пасти:
— Начнем оттуда, — предложил он. — Как помнится, именно в это чудовище она и врезалась. Какова ширина этого столба, как ты считаешь?
— Три фута, в сечении — квадрат, — пожал плечами Мэддокс.
— Интересно, не правда ли? — пробормотал Фрэнк.
— Что именно?
— Мне казалось, что он намного уже. Ты же сам видел фотографии. Судя по ним, машина напоминала металлическую ладонь, обхватившую этот столб. — Он принялся наклонять голову из стороны в сторону, пытаясь получше изучить проклятое сооружение под разными ракурсами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51