– Он не стал упоминать, сколько денег понадобится на то, чтобы починить конюшню и обеспечить ее запасом фуража на последующие четыре месяца. – От Хильдегарды не потребуется никаких расходов. Платить Тимоти буду я. – Взяв поводья Тристана, он положил ладонь Иззи на свой локоть и пошел в сторону конюшни. – И у него есть мои инструкции заботиться о лошадях, и только о лошадях. И о вас, конечно. Но он не позволит Хильдегарде привлечь его к работе по мытью ночных горшков или чего-нибудь в этом роде. Он хороший парень, и если вам понадобится помощь с тяжелой работой в саду, только скажите.
Иззи ошеломленно смотрела на него.
– О чем вы думаете? – поинтересовался Джулиан, глядя на выражение ее лица.
– Я гадаю, настоящий ли вы, – рассеянно ответила Иззи. Затем вспыхнула. – О, Бог мой, это прозвучало так странно. Я не понимаю, почему мне с вами так легко. Вы ведь гораздо выше меня.
– Ну, моя дорогая, я не виноват, что вы перестали расти, – пошутил он. Ему не хотелось, чтобы она думала о разнице в их положении. Скоро это не будет иметь значения, но ей он об этом не скажет.
– Да, – мягко проговорила Иззи. – Впрочем, это не важно. Мы те, кто мы есть, и мы друзья.
Иззи улыбнулась ему с такой щемящей нежностью, что он был поражен. На мгновение она сделалась почти… хорошенькой.
Она положила ладонь ему на руку и серьезно заглянула в глаза:
– Я рада, что мы друзья, Джулиан. Правда, рада. Такой счастливой, как с вами, я не была уже давным-давно.
Он был ошеломлен и немного встревожен. Он ожидал признательности, даже бурной благодарности за подарок. Приятных слов или, как от другой женщины, возможно, поцелуя. Но не такого искреннего признания.
В его мире никто не выражает своих сокровенных чувств так, как это делает Иззи. Это ошеломило Джулиана. У него нет иллюзий по поводу своей собственной души. Он эгоистичный ублюдок, своекорыстный дьявол с черным сердцем, а не рыцарь в сияющих доспехах, чье отражение он видит в ее глазах.
Ему не нужно бремя ее ожиданий. Он не желает быть в ответе за чье-то счастье, только за собственное.
– Ну, разумеется, мы друзья, мисс Темпл. – Он высвободил свою ладонь и по-отечески потрепал ее по руке, прежде чем отпустить и отступить назад. – Но не стоит придавать слишком большое значение нескольким визитам и подарку. Простой жест признательности, вот и все. Вы сослужили мне добрую службу, и раз уж я все равно был там… – Джулиан остановился. Он понимал, что мелет вздор. И, видимо, обидел девушку. Нет, к такой глубине общения он явно не готов.
Иззи резко отстранилась, затем натянуто улыбнулась:
– Да, конечно.
Опасный момент прошел. Джулиан почувствовал облегчение. Впрочем, чувство, которое он испытал, было скорее похоже на потерю.
После того как Джулиан оставил лошадей и конюшню в компетентных руках Тимоти, ему уже незачем было оставаться. Но он почему-то остался.
Они немного погуляли в оранжерее, и Иззи рассказала ему о том, чем сейчас занимается. Джулиан снисходительно улыбался, когда Иззи с гордостью рассказывала о геранях, которые покачивали величественными тяжелыми головами ярко-алого цвета. Когда она объясняла, как можно использовать пахучие цветы, Джулиан услышал, что Иззи занимается еще и пчелами в саду. И хотя все саженцы казались ему одинаковыми, он кивал, когда она перечисляла овощи, которыми обеспечивает стол Маршвеллов.
Он пытался вспомнить, встречал ли когда-либо такую женщину, как Иззи. Женщины света по-своему трудолюбивы, но это незаметно. И все равно мир женщин оставался для Джулиана загадкой.
Мир Иззи, однако, кажется необычайно разумным. Она думает о погоде, временах года, о добрых лошадях.
Он подумал, что на самом деле даже жаль, что она должна выйти замуж за такого, как он. Она, вероятно, была бы счастливее, осваивая новые земли Америки, о чем мечтает. Какой женой была бы она для мужчины, завоевывающего новую землю! Умелая и знающая, она была бы партнером, помощницей в новом, волнующем мире.
Ее способности будут по большей части бесполезны для герцогини Дарингем. Ей не придется вести дом, не считая некоторого общего надзора, как и не будет позволено пачкать руки в земле, работая в саду.
Он разрешит ей ездить верхом, решил Джулиан. Леди это не возбраняется.
Почувствовав себя великодушным с принятием этого решения, он был удивлен, увидев, что Иззи смотрит на него с нетерпением. И тут сообразил, что она только что задала ему вопрос.
– Прошу прощения, дорогая. Я задумался.
– Джулиан, через несколько месяцев я уеду. Что вы будете делать с кобылой?
– Элизабет, – поправил он.
– Изадора, – парировала она, нахмурившись. Он рассмеялся:
– Кобыла, Иззи. Я назвал ее в вашу честь. Элизабет.
– О Боже, вы шутите.
– Ни в коей мере. – Он ангельски улыбнулся. – Лиззи.
Иззи посмотрела на него с нежностью. Милый Джулиан. Ему нравится смешить ее. Она будет счастлива, делать это постоянно.
– Интересно, – размышлял он вслух, – что случилось с теми ужасными желтыми цветами?
– Без Шелдона это было уже не то, – ответила Иззи, подойдя к нему. – Я могла упиваться их безобразием, когда они являлись моей защитой от него. Но потом он уехал, и они стали просто ужасны.
– Вы же не хотите сказать… – Он с притворным ужасом взглянул на нее.
Кивнув, Иззи состроила злодейскую мину и провела пальцем по горлу.
Рассмеявшись, он взял ее за руку и вывел из душной теплицы на свежий весенний воздух.
– Напоите меня чаем, Иззи, и отправьте с Богом. Мне еще нужно организовать кое-какие дела перед балом Уотерли.
Сердце Иззи упало. На несколько часов ей удалось забыть о бале. Она представления не имела, что будет делать. Накануне вечером она просмотрела старые платья Милли – это были детские платья. Примерив их, Иззи решила, что наденет свое черное. Возможно, ей удастся украсить его каким-нибудь кружевом или лентой, чтобы оно не выглядело так мрачно.
Она весело болтала с Джулианом во время чаепития, в подробностях излагая кое-какие из своих более творческих способов мести Шелдону, но от ее сегодняшней радости не осталось и следа. Когда Джулиан уехал, она стояла на ступеньках до тех пор, пока последний взмах хвоста Тристана не исчез за деревьями, которые росли по обеим сторонам улицы.
– Ой, мисс, посмотрите!
Иззи оторвала взгляд от меню. Бетти подпрыгивала, округлив глаза от возбуждения.
Иззи редко видела горничную Хильдегарды, поскольку работы у девушки было ничуть не меньше, чем у Иззи. Все деньги, которые Хильдегарда экономила, под завязку загружая слуг, она тратила на свой гардероб и гардероб Милли.
Иззи взглянула на свою работу и вздохнула:
– А это не подождет, Бетти? Я уже почти закончила.
– Ни секундочки, мисс! – Улыбка Бетти стала еще шире. – Вы должны пойти прямо сейчас.
Бетти схватила ее за руку и потащила за собой. Иззи бросила последний отчаянный взгляд на свой заваленный бумагами стол и пошла следом за Бетти через кухню. Они не останавливались до тех пор, пока не пришли в гостиную Хильдегарды.
Здесь все было завалено шелком и атласом, жемчугами и бархатом. Платья были сложены одно на другое, образуя стопку высотой с человеческий рост, а блестящие перчатки всевозможной длины и расцветок лежали, разбросанные, как раскинутые руки.
Посреди всего этого стояла Хильдегарда, чье красновато-коричневое платье дисгармонировало с яркими, сверкающими цветами, окружавшими ее. Глаза Хильдегарды почернели от злости.
– Кузина! Ты недовольна своими платьями? – Иззи было плевать на дурное настроение Хильдегарды, но всем домочадцам придется несладко, если оно затянется.
– Да, я очень недовольна своими платьями. Мои платья оказались отложены, хотя заказ был сделан за месяцы вперед. Мои платья лежат незаконченные в магазине мадам Фонтено, потому что другие женщины, очень богатые, очень эгоистичные, заказывают свои последними, а требуют их первыми. Это не мои платья, Иззи Темпл. Это твои!
Иззи заморгала. Эти платья и все остальное не могут принадлежать ей. За исключением разве что того бледно-голубого, который ей всегда нравился, и когда-то давным-давно она мечтала о таких перчатках, как вон те…
Джулиан.
У Иззи перехватило дыхание от грандиозности его подарка.
Глаза Хильдегарды подозрительно сузились, и Иззи одернула себя. Она не должна выдавать их план. Разумеется, будущая жена богатого лорда может принять такой щедрый дар.
Тем не менее, Иззи испытала разочарование. Это вовсе не подарок. Она играет роль, вот и все, а эта роль требует определенного костюма. Это пьеса Джулиана. Он просто одевает ее для того, чтобы она лучше исполнила свою роль.
– Не думай, что ты оставишь все это карнавальное барахло в моих комнатах, – прошипела Хильдегарда. – Убери это прочь с моих глаз, все до последней нитки.
Иззи кивнула. Они с Бетти собрали всю эту роскошь и унесли прочь.
– Вот это да, мисс! Вы видели зеленое? Прямо мечта. Да они все мечта, все до единого.
Когда Иззи потерлась щекой о шелковую юбку, это напомнило ей о матери и о красивых вещах, которые она носила.
В крошечной комнате Иззи не было места, поэтому они решили использовать одну из незанятых комнат для слуг неподалеку. После целого часа сортировки, развешивания и раскладывания чудесных вещей в одной из шляпных коробок Иззи наткнулась на записку:
«Всего лишь несколько вещиц для начала, моя дорогая. Надеюсь, все они придутся вам по вкусу. Леди Боттомли любезно предложила свои советы относительно стиля, но вы можете отослать все это обратно и заказать новое, если пожелаете.
Жду, не дождусь, когда увижу ваше превращение завтра вечером».
Превращение. Завтра вечером. Бал.
Глава 6
На следующее утро Иззи проснулась больная от напряжения. После непродолжительного сна она поднялась довольно поздно. Пошатываясь от изнурения и растущей тревоги, она облачилась в свое, старое черное платье и потащилась на кухню за чашкой чая.
Иззи удивилась, обнаружив Мелвина, мужа Хильдегарды, за завтраком с семьей. Она так редко видела его, что временами совсем забывала о его существовании. Иззи подозревала, что и Хильдегарда тоже. Его должность в качестве члена парламента была куплена благодаря влиянию тестя, и он проводил там большую часть времени, часто останавливаясь в своем уважаемом, но едва ли модном клубе.
Мелвин Маршвелл не был ни добрым, ни злым. Появление двенадцатилетней Иззи в его доме ознаменовалось коротким «добро пожаловать, моя дорогая», и, насколько Иззи помнила, с тех пор он ни разу не обратился к ней.
Иззи никогда не завтракала с семьей, поднимаясь рано, поэтому удивилась, когда Хильдегарда радушно поманила ее в комнату.
– Иззи, дорогая, присоединяйся к нам. Мы как раз обсуждали сегодняшний прием. Скажи, какое из тех красивых платьев ты планируешь сегодня надеть?
Это что-то новенькое. Иззи настороженно взглянула на кузину. Что Хильдегарда затеяла?
– Я пока не решила. А почему ты спрашиваешь?
– Ну, поскольку Милли, конечно же, будет в белом, я подумала, что будет смотреться довольно мило, если ее ленты будут сочетаться по цвету с твоим платьем. Семейные цвета, так сказать.
Понятно. Маршвеллы планируют явиться на бал без приглашения. Они, без сомнения, воображают, что связь Иззи с Дарингемом воспрепятствует толкам. Что ж, может, они и правы, но Иззи разозлилась, что ее просто используют.
Однако это объясняет присутствие Мелвина. Он будет обеспечивать необходимое, хотя и минимальное сопровождение для Хильдегарды и Милли, поскольку скорее всего проведет вечер за предоставленными в избытке игровыми столами.
Ну, тут уж ничего не поделаешь. Ничто, кроме грубой физической силы, не остановит Хильдегарду от решительных действий сегодня вечером. И все равно Иззи не собиралась терпеть их больше, чем необходимо.
– Тогда я позабочусь, чтобы Спирс заказал карету. Желательно большую, запряженную четверкой? – Иззи невинно улыбнулась при виде покрасневшего лица Хильдегарды. Прокат любой кареты, достаточно нарядной, чтобы появиться на балу, обойдется в копеечку.
– Но я надеялась провести чуть больше времени с его милостью. В конце концов, все мы скоро будем родственниками. – Улыбка Хильдегарды приняла похоронный налет. – И мне необходимо поблагодарить его за любезную помощь в наших последних домашних трудностях.
Набивается на бесплатную поездку на бал. Не говоря уже о пышности прибытия в карете с герцогским гербом.
– Ох, нет, Хильдегарда. Я не могу просить вас с Милли мять свои платья в тесной карете Джулиана. – По правде, говоря, она понятия не имела, вместит ли его карета их всех, но сомневалась, что он собирается возить ее кузин. Она бросила взгляд на Милли: – Ты предвкушаешь сегодняшний бал, Милли? Мне сказали, что там будет настоящая толкотня. – Она должна выяснить, что это означает. Звучит довольно устрашающе. Она чуть не пропустила ответ Милли, когда накопившийся в душе страх снова дал о себе знать.
– Полагаю, ты позволишь лорду Блэкуорту представить меня некоторым его друзьям? Как думаешь, лорд Стреттон там будет? – мечтательно спросила Милли.
– Говорят, да, и я знаю, что Селия… леди Боттомли, тоже приедет.
– Фи, Иззи. Не знаю, как ты можешь ее выносить. Одно лишь нахождение с ней рядом затеняет любую. И она такая ужасно высокая и к тому же заносчивая. Сара Черримор сказала, что как-то сделала леди Боттомли комплимент по поводу ее платья, а та посмотрела сквозь нее и лишь буркнула «спасибо».
– Сара совсем ее не знает. Ей-богу, Милли, тебе не следует повторять сплетни.
– Гм… – Выражение лица Милли было таким хильдегардовским, что Иззи едва не прыснула со смеху и поспешила выйти из-за стола.
Сбежав через кухню, она вышла в сад, чтобы немного побыть одной и успокоиться. Шагая по тропинке, обсаженной пробуждающимися многолетниками, она с тоской думала о том, каким чудесным ребенком была Милли.
Изголодавшаяся по любви, юная Иззи изливала всю нежность своего сердца на хорошенькую малышку Милли. Она помнила крошечную белокурую головку, доверчиво склонившуюся на ее плечо, когда она читала сказки, и маленькие испачканные ручки, сжимающие цветущие сорняки, преподнесенные в подарок.
Ночью, в грозу, Милли забиралась в кровать к Иззи, а по утрам они хихикали и заговорщически шептались, когда девочку тайком возвращали в ее комнату. Она помнила, как была «дорогой Иси» и липкость милого детского поцелуя.
Милли была дочкой, сестрой и подружкой для одинокой двенадцатилетней девочки.
Но постепенно возраст и неодобрение Хильдегарды встали между ними. Расширяющиеся обязанности Иззи оставляли мало времени для игр, а присутствие Шелдона в классной комнате, где они могли избежать влияния Хильдегарды, подавляло любую дружескую интимность. Милли начала подражать материнской критике, и Иззи была глубоко уязвлена.
Сейчас она беспокойно вышагивала по тропинкам пробуждающегося к жизни сада. И хотя видела, как много дел предстоит сделать, казалось, не могла сосредоточиться на них. Предстоящее унижение тяжким грузом давило на нее, вызывая у нее чувство, будто гордость ее стоит перед лицом виселицы общественного мнения.
Она не могла не улыбнуться мрачной драматичности этой мысли. Решив, что разравнивание мульчи в течение часа именно то, что ей нужно, она вошла в теплую конюшню, чтобы взять грабли. Проходя мимо лошадей, остановилась возле Лиззи.
– Извини, дорогая. Сегодня яблока нет. Только тяжелое сердце, и ты не сможешь облегчить эту тяжесть.
– Будете кататься сегодня, миледи? Иззи подскочила.
– Ой! Привет, Тимоти. Нет, сегодня что-то нет настроения. – По правде говоря, она боялась, что если уедет сейчас, то уже не вернется. Отступив от лошади, она бросила на Тимоти строгий взгляд. – Разве мы уже не обсуждали эту «миледи», Тимоти?
– Да, мисс. Но я думаю, вам лучше привыкать слышать это, а мне – привыкать вас так называть. – Он улыбнулся ей, Иззи рассмеялась, несмотря на свое мрачное настроение. Милый Тимоти. Конюшня стала новым убежищем, как и ее сад, после того как Тимоти и Лиззи поселились здесь. Конюху всегда удавалось рассмешить ее, а незамысловатая привязанность Лиззи была как бальзам на душу. Настроение у Иззи улучшилось, и, взяв грабли, она ушла.
Хильдегарде не понравилось, что придется кормить слугу, которого она не может привлечь к работе, но стоило Иззи упомянуть возможное мнение Джулиана о домашнем хозяйстве, которое не в состоянии содержать одного-единственного конюха, как Хильдегарда умолкла.
Тимоти сразу же сделался любимцем кухарки за свой отменный аппетит, а Бетти, горничная Хильдегарды, быстро подпала под его несомненное обаяние.
Тимоти не иначе, как с презрением, отзывался об «этой старой хавронье», как он называл Хильдегарду, и Иззи частенько приходилось прятать улыбки и журить его за неуважение. А он только забавно поджимал губы и снова смешил ее.
Разрыхляя землю под многолетниками, Иззи снова стала размышлять о бале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Иззи ошеломленно смотрела на него.
– О чем вы думаете? – поинтересовался Джулиан, глядя на выражение ее лица.
– Я гадаю, настоящий ли вы, – рассеянно ответила Иззи. Затем вспыхнула. – О, Бог мой, это прозвучало так странно. Я не понимаю, почему мне с вами так легко. Вы ведь гораздо выше меня.
– Ну, моя дорогая, я не виноват, что вы перестали расти, – пошутил он. Ему не хотелось, чтобы она думала о разнице в их положении. Скоро это не будет иметь значения, но ей он об этом не скажет.
– Да, – мягко проговорила Иззи. – Впрочем, это не важно. Мы те, кто мы есть, и мы друзья.
Иззи улыбнулась ему с такой щемящей нежностью, что он был поражен. На мгновение она сделалась почти… хорошенькой.
Она положила ладонь ему на руку и серьезно заглянула в глаза:
– Я рада, что мы друзья, Джулиан. Правда, рада. Такой счастливой, как с вами, я не была уже давным-давно.
Он был ошеломлен и немного встревожен. Он ожидал признательности, даже бурной благодарности за подарок. Приятных слов или, как от другой женщины, возможно, поцелуя. Но не такого искреннего признания.
В его мире никто не выражает своих сокровенных чувств так, как это делает Иззи. Это ошеломило Джулиана. У него нет иллюзий по поводу своей собственной души. Он эгоистичный ублюдок, своекорыстный дьявол с черным сердцем, а не рыцарь в сияющих доспехах, чье отражение он видит в ее глазах.
Ему не нужно бремя ее ожиданий. Он не желает быть в ответе за чье-то счастье, только за собственное.
– Ну, разумеется, мы друзья, мисс Темпл. – Он высвободил свою ладонь и по-отечески потрепал ее по руке, прежде чем отпустить и отступить назад. – Но не стоит придавать слишком большое значение нескольким визитам и подарку. Простой жест признательности, вот и все. Вы сослужили мне добрую службу, и раз уж я все равно был там… – Джулиан остановился. Он понимал, что мелет вздор. И, видимо, обидел девушку. Нет, к такой глубине общения он явно не готов.
Иззи резко отстранилась, затем натянуто улыбнулась:
– Да, конечно.
Опасный момент прошел. Джулиан почувствовал облегчение. Впрочем, чувство, которое он испытал, было скорее похоже на потерю.
После того как Джулиан оставил лошадей и конюшню в компетентных руках Тимоти, ему уже незачем было оставаться. Но он почему-то остался.
Они немного погуляли в оранжерее, и Иззи рассказала ему о том, чем сейчас занимается. Джулиан снисходительно улыбался, когда Иззи с гордостью рассказывала о геранях, которые покачивали величественными тяжелыми головами ярко-алого цвета. Когда она объясняла, как можно использовать пахучие цветы, Джулиан услышал, что Иззи занимается еще и пчелами в саду. И хотя все саженцы казались ему одинаковыми, он кивал, когда она перечисляла овощи, которыми обеспечивает стол Маршвеллов.
Он пытался вспомнить, встречал ли когда-либо такую женщину, как Иззи. Женщины света по-своему трудолюбивы, но это незаметно. И все равно мир женщин оставался для Джулиана загадкой.
Мир Иззи, однако, кажется необычайно разумным. Она думает о погоде, временах года, о добрых лошадях.
Он подумал, что на самом деле даже жаль, что она должна выйти замуж за такого, как он. Она, вероятно, была бы счастливее, осваивая новые земли Америки, о чем мечтает. Какой женой была бы она для мужчины, завоевывающего новую землю! Умелая и знающая, она была бы партнером, помощницей в новом, волнующем мире.
Ее способности будут по большей части бесполезны для герцогини Дарингем. Ей не придется вести дом, не считая некоторого общего надзора, как и не будет позволено пачкать руки в земле, работая в саду.
Он разрешит ей ездить верхом, решил Джулиан. Леди это не возбраняется.
Почувствовав себя великодушным с принятием этого решения, он был удивлен, увидев, что Иззи смотрит на него с нетерпением. И тут сообразил, что она только что задала ему вопрос.
– Прошу прощения, дорогая. Я задумался.
– Джулиан, через несколько месяцев я уеду. Что вы будете делать с кобылой?
– Элизабет, – поправил он.
– Изадора, – парировала она, нахмурившись. Он рассмеялся:
– Кобыла, Иззи. Я назвал ее в вашу честь. Элизабет.
– О Боже, вы шутите.
– Ни в коей мере. – Он ангельски улыбнулся. – Лиззи.
Иззи посмотрела на него с нежностью. Милый Джулиан. Ему нравится смешить ее. Она будет счастлива, делать это постоянно.
– Интересно, – размышлял он вслух, – что случилось с теми ужасными желтыми цветами?
– Без Шелдона это было уже не то, – ответила Иззи, подойдя к нему. – Я могла упиваться их безобразием, когда они являлись моей защитой от него. Но потом он уехал, и они стали просто ужасны.
– Вы же не хотите сказать… – Он с притворным ужасом взглянул на нее.
Кивнув, Иззи состроила злодейскую мину и провела пальцем по горлу.
Рассмеявшись, он взял ее за руку и вывел из душной теплицы на свежий весенний воздух.
– Напоите меня чаем, Иззи, и отправьте с Богом. Мне еще нужно организовать кое-какие дела перед балом Уотерли.
Сердце Иззи упало. На несколько часов ей удалось забыть о бале. Она представления не имела, что будет делать. Накануне вечером она просмотрела старые платья Милли – это были детские платья. Примерив их, Иззи решила, что наденет свое черное. Возможно, ей удастся украсить его каким-нибудь кружевом или лентой, чтобы оно не выглядело так мрачно.
Она весело болтала с Джулианом во время чаепития, в подробностях излагая кое-какие из своих более творческих способов мести Шелдону, но от ее сегодняшней радости не осталось и следа. Когда Джулиан уехал, она стояла на ступеньках до тех пор, пока последний взмах хвоста Тристана не исчез за деревьями, которые росли по обеим сторонам улицы.
– Ой, мисс, посмотрите!
Иззи оторвала взгляд от меню. Бетти подпрыгивала, округлив глаза от возбуждения.
Иззи редко видела горничную Хильдегарды, поскольку работы у девушки было ничуть не меньше, чем у Иззи. Все деньги, которые Хильдегарда экономила, под завязку загружая слуг, она тратила на свой гардероб и гардероб Милли.
Иззи взглянула на свою работу и вздохнула:
– А это не подождет, Бетти? Я уже почти закончила.
– Ни секундочки, мисс! – Улыбка Бетти стала еще шире. – Вы должны пойти прямо сейчас.
Бетти схватила ее за руку и потащила за собой. Иззи бросила последний отчаянный взгляд на свой заваленный бумагами стол и пошла следом за Бетти через кухню. Они не останавливались до тех пор, пока не пришли в гостиную Хильдегарды.
Здесь все было завалено шелком и атласом, жемчугами и бархатом. Платья были сложены одно на другое, образуя стопку высотой с человеческий рост, а блестящие перчатки всевозможной длины и расцветок лежали, разбросанные, как раскинутые руки.
Посреди всего этого стояла Хильдегарда, чье красновато-коричневое платье дисгармонировало с яркими, сверкающими цветами, окружавшими ее. Глаза Хильдегарды почернели от злости.
– Кузина! Ты недовольна своими платьями? – Иззи было плевать на дурное настроение Хильдегарды, но всем домочадцам придется несладко, если оно затянется.
– Да, я очень недовольна своими платьями. Мои платья оказались отложены, хотя заказ был сделан за месяцы вперед. Мои платья лежат незаконченные в магазине мадам Фонтено, потому что другие женщины, очень богатые, очень эгоистичные, заказывают свои последними, а требуют их первыми. Это не мои платья, Иззи Темпл. Это твои!
Иззи заморгала. Эти платья и все остальное не могут принадлежать ей. За исключением разве что того бледно-голубого, который ей всегда нравился, и когда-то давным-давно она мечтала о таких перчатках, как вон те…
Джулиан.
У Иззи перехватило дыхание от грандиозности его подарка.
Глаза Хильдегарды подозрительно сузились, и Иззи одернула себя. Она не должна выдавать их план. Разумеется, будущая жена богатого лорда может принять такой щедрый дар.
Тем не менее, Иззи испытала разочарование. Это вовсе не подарок. Она играет роль, вот и все, а эта роль требует определенного костюма. Это пьеса Джулиана. Он просто одевает ее для того, чтобы она лучше исполнила свою роль.
– Не думай, что ты оставишь все это карнавальное барахло в моих комнатах, – прошипела Хильдегарда. – Убери это прочь с моих глаз, все до последней нитки.
Иззи кивнула. Они с Бетти собрали всю эту роскошь и унесли прочь.
– Вот это да, мисс! Вы видели зеленое? Прямо мечта. Да они все мечта, все до единого.
Когда Иззи потерлась щекой о шелковую юбку, это напомнило ей о матери и о красивых вещах, которые она носила.
В крошечной комнате Иззи не было места, поэтому они решили использовать одну из незанятых комнат для слуг неподалеку. После целого часа сортировки, развешивания и раскладывания чудесных вещей в одной из шляпных коробок Иззи наткнулась на записку:
«Всего лишь несколько вещиц для начала, моя дорогая. Надеюсь, все они придутся вам по вкусу. Леди Боттомли любезно предложила свои советы относительно стиля, но вы можете отослать все это обратно и заказать новое, если пожелаете.
Жду, не дождусь, когда увижу ваше превращение завтра вечером».
Превращение. Завтра вечером. Бал.
Глава 6
На следующее утро Иззи проснулась больная от напряжения. После непродолжительного сна она поднялась довольно поздно. Пошатываясь от изнурения и растущей тревоги, она облачилась в свое, старое черное платье и потащилась на кухню за чашкой чая.
Иззи удивилась, обнаружив Мелвина, мужа Хильдегарды, за завтраком с семьей. Она так редко видела его, что временами совсем забывала о его существовании. Иззи подозревала, что и Хильдегарда тоже. Его должность в качестве члена парламента была куплена благодаря влиянию тестя, и он проводил там большую часть времени, часто останавливаясь в своем уважаемом, но едва ли модном клубе.
Мелвин Маршвелл не был ни добрым, ни злым. Появление двенадцатилетней Иззи в его доме ознаменовалось коротким «добро пожаловать, моя дорогая», и, насколько Иззи помнила, с тех пор он ни разу не обратился к ней.
Иззи никогда не завтракала с семьей, поднимаясь рано, поэтому удивилась, когда Хильдегарда радушно поманила ее в комнату.
– Иззи, дорогая, присоединяйся к нам. Мы как раз обсуждали сегодняшний прием. Скажи, какое из тех красивых платьев ты планируешь сегодня надеть?
Это что-то новенькое. Иззи настороженно взглянула на кузину. Что Хильдегарда затеяла?
– Я пока не решила. А почему ты спрашиваешь?
– Ну, поскольку Милли, конечно же, будет в белом, я подумала, что будет смотреться довольно мило, если ее ленты будут сочетаться по цвету с твоим платьем. Семейные цвета, так сказать.
Понятно. Маршвеллы планируют явиться на бал без приглашения. Они, без сомнения, воображают, что связь Иззи с Дарингемом воспрепятствует толкам. Что ж, может, они и правы, но Иззи разозлилась, что ее просто используют.
Однако это объясняет присутствие Мелвина. Он будет обеспечивать необходимое, хотя и минимальное сопровождение для Хильдегарды и Милли, поскольку скорее всего проведет вечер за предоставленными в избытке игровыми столами.
Ну, тут уж ничего не поделаешь. Ничто, кроме грубой физической силы, не остановит Хильдегарду от решительных действий сегодня вечером. И все равно Иззи не собиралась терпеть их больше, чем необходимо.
– Тогда я позабочусь, чтобы Спирс заказал карету. Желательно большую, запряженную четверкой? – Иззи невинно улыбнулась при виде покрасневшего лица Хильдегарды. Прокат любой кареты, достаточно нарядной, чтобы появиться на балу, обойдется в копеечку.
– Но я надеялась провести чуть больше времени с его милостью. В конце концов, все мы скоро будем родственниками. – Улыбка Хильдегарды приняла похоронный налет. – И мне необходимо поблагодарить его за любезную помощь в наших последних домашних трудностях.
Набивается на бесплатную поездку на бал. Не говоря уже о пышности прибытия в карете с герцогским гербом.
– Ох, нет, Хильдегарда. Я не могу просить вас с Милли мять свои платья в тесной карете Джулиана. – По правде, говоря, она понятия не имела, вместит ли его карета их всех, но сомневалась, что он собирается возить ее кузин. Она бросила взгляд на Милли: – Ты предвкушаешь сегодняшний бал, Милли? Мне сказали, что там будет настоящая толкотня. – Она должна выяснить, что это означает. Звучит довольно устрашающе. Она чуть не пропустила ответ Милли, когда накопившийся в душе страх снова дал о себе знать.
– Полагаю, ты позволишь лорду Блэкуорту представить меня некоторым его друзьям? Как думаешь, лорд Стреттон там будет? – мечтательно спросила Милли.
– Говорят, да, и я знаю, что Селия… леди Боттомли, тоже приедет.
– Фи, Иззи. Не знаю, как ты можешь ее выносить. Одно лишь нахождение с ней рядом затеняет любую. И она такая ужасно высокая и к тому же заносчивая. Сара Черримор сказала, что как-то сделала леди Боттомли комплимент по поводу ее платья, а та посмотрела сквозь нее и лишь буркнула «спасибо».
– Сара совсем ее не знает. Ей-богу, Милли, тебе не следует повторять сплетни.
– Гм… – Выражение лица Милли было таким хильдегардовским, что Иззи едва не прыснула со смеху и поспешила выйти из-за стола.
Сбежав через кухню, она вышла в сад, чтобы немного побыть одной и успокоиться. Шагая по тропинке, обсаженной пробуждающимися многолетниками, она с тоской думала о том, каким чудесным ребенком была Милли.
Изголодавшаяся по любви, юная Иззи изливала всю нежность своего сердца на хорошенькую малышку Милли. Она помнила крошечную белокурую головку, доверчиво склонившуюся на ее плечо, когда она читала сказки, и маленькие испачканные ручки, сжимающие цветущие сорняки, преподнесенные в подарок.
Ночью, в грозу, Милли забиралась в кровать к Иззи, а по утрам они хихикали и заговорщически шептались, когда девочку тайком возвращали в ее комнату. Она помнила, как была «дорогой Иси» и липкость милого детского поцелуя.
Милли была дочкой, сестрой и подружкой для одинокой двенадцатилетней девочки.
Но постепенно возраст и неодобрение Хильдегарды встали между ними. Расширяющиеся обязанности Иззи оставляли мало времени для игр, а присутствие Шелдона в классной комнате, где они могли избежать влияния Хильдегарды, подавляло любую дружескую интимность. Милли начала подражать материнской критике, и Иззи была глубоко уязвлена.
Сейчас она беспокойно вышагивала по тропинкам пробуждающегося к жизни сада. И хотя видела, как много дел предстоит сделать, казалось, не могла сосредоточиться на них. Предстоящее унижение тяжким грузом давило на нее, вызывая у нее чувство, будто гордость ее стоит перед лицом виселицы общественного мнения.
Она не могла не улыбнуться мрачной драматичности этой мысли. Решив, что разравнивание мульчи в течение часа именно то, что ей нужно, она вошла в теплую конюшню, чтобы взять грабли. Проходя мимо лошадей, остановилась возле Лиззи.
– Извини, дорогая. Сегодня яблока нет. Только тяжелое сердце, и ты не сможешь облегчить эту тяжесть.
– Будете кататься сегодня, миледи? Иззи подскочила.
– Ой! Привет, Тимоти. Нет, сегодня что-то нет настроения. – По правде говоря, она боялась, что если уедет сейчас, то уже не вернется. Отступив от лошади, она бросила на Тимоти строгий взгляд. – Разве мы уже не обсуждали эту «миледи», Тимоти?
– Да, мисс. Но я думаю, вам лучше привыкать слышать это, а мне – привыкать вас так называть. – Он улыбнулся ей, Иззи рассмеялась, несмотря на свое мрачное настроение. Милый Тимоти. Конюшня стала новым убежищем, как и ее сад, после того как Тимоти и Лиззи поселились здесь. Конюху всегда удавалось рассмешить ее, а незамысловатая привязанность Лиззи была как бальзам на душу. Настроение у Иззи улучшилось, и, взяв грабли, она ушла.
Хильдегарде не понравилось, что придется кормить слугу, которого она не может привлечь к работе, но стоило Иззи упомянуть возможное мнение Джулиана о домашнем хозяйстве, которое не в состоянии содержать одного-единственного конюха, как Хильдегарда умолкла.
Тимоти сразу же сделался любимцем кухарки за свой отменный аппетит, а Бетти, горничная Хильдегарды, быстро подпала под его несомненное обаяние.
Тимоти не иначе, как с презрением, отзывался об «этой старой хавронье», как он называл Хильдегарду, и Иззи частенько приходилось прятать улыбки и журить его за неуважение. А он только забавно поджимал губы и снова смешил ее.
Разрыхляя землю под многолетниками, Иззи снова стала размышлять о бале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28