Теперь же она начала понимать, что это должно беспокоить ее меньше всего. У нее просто не будет хватать времени на такие переживания, если учесть ее нынешние отношения с Чарли.
Пока она стояла в дверях, не зная, что предпринять, сердясь и на себя, и на Чарли, но больше всего возмущаясь Джеймсом, который так ловко манипулирует ими обоими, Джеймс встал, спокойно подошел к телевизору и выключил его.
— Делай, что сказала мама, Чарли, — тихо, но веско произнес он.
Вин даже не знала, кто из них больше потрясен — Чарли или она сама.
Конечно, она пришла в себя первая и, едва дождавшись, чтобы Чарли, бросив недоверчивый взгляд на отца, медленно поднялся и пошел мыть руки, яростно бросила ему:
— Спасибо, Джеймс, но я прекрасно могу справиться с Чарли сама.
— Я в этом уверен, — вежливо согласился он. Слишком вежливо, подумала Вин, стараясь проглотить ком, застрявший у нее в горле. Отвернувшись от нее и открывая дверь, он сухо добавил:
— Тем не менее мне кажется, что Чарли нужна небольшая помощь, чтобы понять это, не так ли?
— Куда ты собираешься? — встревоженно спросила она, увидев, что он направляется в холл.
— Мыть руки! — насмешливо ответил он, передразнивая ее. — Разве хороший родитель не обязан так поступать? Не только приказывать, но и показывать на своем примере?
Возвращаясь на кухню, Вин поняла, что позволила ему выиграть еще одно очко.
Боже, сколько еще времени сможет она выдерживать такой сильный эмоциональный стресс? Ее терпение и выдержка уже на пределе, а на смену им приходят гнев и страх.
— Какой вкусный цыпленок! Вин сидела, нервно возя вилкой по тарелке. Услышав слова Джеймса, она резко вскинула голову.
— Это особый мамин рецепт, — сообщил ему Чарли.
Увидев промелькнувшее на лице Джеймса удивление, она со злорадством подумала, что он, наверное, вспомнил те ужасные блюда, которые она когда-то пыталась готовить для него, и в первый раз за все время его пребывания в доме у нее появился слабый проблеск надежды… Если ее кулинарные успехи так поражают его, то, может быть, еще не все потеряно? Может быть, ей еще удастся переиграть его? В конце концов, единственное, что от нее требуется, — тихо сидеть и ждать, и рано или поздно он покажет сыну его настоящее обличье. Она-то его знает! Ведь это тот самый человек, который когда-то рассерженно пенял ей на то, что она зачала ил сына, который когда-то был слишком занят, чтобы присутствовать при рождении Чарли, который все время жаловался на его плач по ночам, который запретил ребенку спать в их комнате, которого так раздражал беспорядок в доме, хотя он знал, что причиной этому было появление их сына. Она опять не сдержалась и постаралась уколоть его:
— Да, мы с Чарли любим пробовать новые рецепты, правда, Чарли? — И, не дожидаясь ответа, добавила:
— Мне кажется, ты был уверен, что я до сих пор не научилась варить яйца?
— Да я вообще как-то не думал об этом, — беспечно ответил Джеймс.
Еще удар! Его слова, как ей показалось, свели на нет те успехи, которых она добилась за годы, прошедшие со времени их развода. Сделали их неважными. Винтер только начала приходить в себя, когда он добавил:
— А сейчас я вот о чем думаю. Так как ты работаешь, у тебя, скорее всего, не хватает времени на готовку. Я заметил, что у вас микроволновая печь.
Вин почувствовала, как в ней опять закипает ярость, холодная и разрушительная. Огромным усилием воли она подавила возникшее у нее желание встать и выйти из кухни. Она заставила себя сделать вид, что не слышала его замечание, отвернулась от него и спросила у Чарли, не хочет ли он посмотреть ту видеокассету, о которой упоминал ранее. Вин старалась успокоиться и не впадать в панику.
Почему так получается, что Джеймсу все время удается переиграть ее? Она не была излишне эмоциональным человеком, легко приходящим в ярость и теряющим контроль над собой, однако всего за несколько часов его пребывания здесь, сказав пару колкостей, ему удалось довести ее до того порога, за которым полностью теряют выдержку и которого она изо всех сил постарается не переступать. Она должна призвать на помощь весь свой разум и самообладание.
Ей ни в коем случае не следует бурно проявлять свои эмоции или пытаться защитить себя.
Вин не могла съесть свою порцию пудинга и все возила его по тарелке, пока не оттолкнула ее от себя.
— Ну, сынок, вставай. Пойдем-ка вместе помоем посуду, — дошли до нее слова Джеймса, обращенные к Чарли. — Дадим маме возможность приготовиться к свиданию.
Резко зазвонил телефон. Вин посмотрела на него невидящими глазами, затем встала и, с трудом волоча ноги, подошла к аппарату.
На другом конце провода она услышала бодрый голос Тома. Он звонил ей, чтобы напомнить, во сколько заедет за ней.
— Нет-нет, я не забыла, — уверила она его. За столом царила напряженная тишина. От ощущения враждебности у Вин пересохли губы и одеревенела спина.
— Да, в восемь я буду готова, — повторила она. Онемевшей рукой она положила трубку и медленно повернулась к столу. Чарли хмуро смотрел на мать. Ее сердце упало.
— Это Том, — зачем-то сказала она жалким голосом. — Он.., нас сегодня вечером не будет дома.
Произнося эти слова, она вдруг подумала, что надо было позвонить Эстер и отменить их договоренность. Ведь они договорились, что Чарли переночует сегодня у Эстер, в комнате Денни. Теперь, когда приехал его драгоценный, прекрасный папочка, необходимость в этом отпала сама собой.
Чувствуя себя еще более несчастной и измученной, чем в первые дни после их развода, она потихоньку пошла к двери, слишком хорошо ощущая агрессивное недовольство Чарли ее уходом на ночь и спокойный, изучающий взгляд Джеймса.
Глава 4
Поднимаясь в свою комнату. Винтер заметила, что Джеймс вышел в холл вслед за ней. Решительно закрыв за собою дверь, он жестко посмотрел на нее и процедил сквозь зубы:
— Ну-ка признавайся, Вин. У тебя так заведено — оставлять Чарли одного и бежать на свидание с любовником?
Атака была столь неожиданной, а слова до такой степени несправедливыми, что Вин на мгновение растерялась. Она покраснела, потом побледнела, в ушах зашумело, а перед глазами замелькали сверкающие круги — внутри нее все запротестовало против этого жестокого обвинения. Резко заболела голова, и, сжимая пальцами виски, она почувствовала, что ее сотрясает дрожь.
— Я никогда не оставляю Чарли одного! — хрипло сказала она низким и как бы придушенным голосом.
— А сегодня днем? — сурово напомнил Джеймс. У нее все поплыло перед глазами, в мыслях и чувствах царил полный хаос.
— Он должен был быть с друзьями…
Что же она делает? Зачем оправдывается? Зачем позволяет Джеймсу нападать на нее? Почему она просто не скажет ему, что если бы Чарли не обманул ее, она бы приехала раньше. Ведь Вин была уверена, что он в гостях.
— Я договорилась, что он переночует в семье своего приятеля, — жалко пролепетала она, понимая, что уже слишком поздно останавливаться, что она уже не сможет вернуть себе уступленную ему очередную пядь своей территории.
— Переночует у приятеля? — Его темные брови поползли вверх. — Как удобно! Но ведь у такой великолепной парочки весь отель в распоряжении! Вы можете уютненько устроиться в любом номере! Зачем же вам нужно выпроваживать ребенка из дома?
Вин смотрела на него, не веря своим ушам.
Ну, это уж слишком! Джеймс переносит войну на такую территорию, куда, как она надеялась, он никогда не решится проникнуть.
— Как смеешь ты даже предположить такое! — жарко выдохнула она. — Тем более…
— Тем более что?..
— Моя личная жизнь абсолютно тебя не касается! — отрезала Вин.
Она чуть не заплакала от унижения и злости, оттого, что у Джеймса хватило наглости заговорить с ней на такую интимную тему.
— Меня — нет, но Чарли — да, — безжалостно отрубил он. — Или тебя абсолютно не трогает, что ему не нравится твой любовник? Он ведь ясно сказал, что не желает получить такого отчима!
Винтер было больно узнать, что Чарли обсуждал с Джеймсом их отношения с Томом. Но что она могла ответить на это? Какое встречное обвинение могла она выдвинуть? Вин стиснула зубы.
— Естественно, меня это трогает! — яростно выкрикнула она. — Он самый родной для меня человек!
— Неужели? — Джеймс опять поднял брови. Его холодные, потемневшие глаза настороженно следили за ней. — А твой любовник знает об этом?
Вин резко повернулась и пошла дальше. В конце концов, что она могла сказать?
— Он был там, — расстроенно подтвердила она. — А теперь решил приехать обратно. Хочет быть поближе к сыну.
Говоря это, Вин зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, готовые брызнуть из глаз. Заставить свой голос звучать спокойно уже было выше ее сил. В глубине души он надеялась, что Том поймет и успокоит ее, но здесь Винтер ждало разочарование. Вместо того чтобы развеять ее страхи, он раздраженно фыркнул:
— Что ты имеешь в виду, Вин? Он решил приехать обратно? Навсегда?
Вин молча кивнула, пытаясь что-то сказать, но ком в горле мешал ей. Теперь, когда она вышла из дома и ей уже не надо было скрывать от Джеймса, как она испугана и расстроена его приездом, Винтер внезапно очень остро почувствовала, какой тяжелый удар она только что пережила. Она ощущала себя не менее несчастной, чем во времена ее развода с Джеймсом. Но тогда боль и отчаяние накапливались медленно и постепенно, а теперь шок от внезапного появления Джеймса, от того, что сам Чарли за ее спиной привел его, своего блудного отца, в их дом, а тот, в благодарность за это, собирается отнять сына у матери, подкосил ее. В глазах еще стояли слезы, а по телу пробегал озноб. Нервы были на пределе.
— Том, я знаю, он хочет забрать Чарли. Он уже пытался вбить клин между нами! — Она с трудом выталкивала из себя полные боли и страха слова. — А теперь, когда он живет с нами…
— Живет с вами?! — Том выругался, отвел глаза от дороги и резко нажал на тормоз. — Какого черта! Что ты хочешь этим сказать?
Вин горестно посмотрела на него.
— Именно то, что сказала. Когда я сегодня вернулась с работы, Чарли заявил, что пригласил его жить с нами.
Том смотрел на нее бешеными глазами.
— И ты ему позволила! Боже мой, Вин, я ведь и раньше предупреждал тебя! Не давай этому отродью управлять твоей жизнью, иначе у тебя будет куча неприятностей!
— Чарли не отродье! У Тома заходили скулы.
— Для тебя — нет, — вынужденно согласился он. — Но уж не хочешь ли ты сказать, что просто уступишь и позволишь этому несостоявшемуся австралийцу остаться в твоем доме? Только представь, Вин, какую чертовщину подумают люди, если ты со своим бывшим муженьком будешь разыгрывать счастливую семью и в то же время бегать на свидания со мной!
— Мы ничего не разыгрываем, — горячо запротестовала Вин.
— Тогда скажи ему, чтобы он убирался!
— Да не могу! — жалобно призналась она, глотая слезы. — Во-первых, он до сих пор владеет половиной дома, а во-вторых… — Она повернула дрожащее лицо к окну. — Том, я боюсь, что, если скажу ему, чтобы он убирался, Чарли уйдет вместе с ним. По закону я являюсь единственным и полным опекуном Чарли, но если он решит остаться с отцом…
Винтер услышала, как Том опять выругался, трогая машину с места.
— Хочешь знать, что я об этом думаю? — вдруг спросил он. — Я думаю, что самым лучшим выходом для нас будет, если этот парень уйдет жить к своему папаше. Вин, ты знаешь, что мы с ним не ладим. Ты не обижайся, но я бы не хотел, чтобы, когда мы поженимся, между нами все время стоял этот вечно недовольный, ревнивый недоросль. Подумай, ведь когда-нибудь и у нас с тобой будут дети. Боюсь, что оставлять его с ними наедине будет слишком большим риском!
— Том, это нечестно! — Вин ужаснулась его словам и побледнела.
— Но разве ты не хотела знать мое мнение? — сказал он, пожимая плечами и не обращая внимания на ее подавленный вид. — Черт возьми, этот парень считает, что может распоряжаться твоей жизнью как хочет. Вин.
— Это не правда! — не слишком уверенно откликнулась Вин.
Вечер, естественно, не удался. Том надулся и срывал свой гнев на ресторанной обслуге. Винтер чувствовала себя не в своей тарелке. Она все еще не могла прийти в себя от его слов о Чарли, с болью признав, что для нее было полной неожиданностью обнаружить, насколько Тому наплевать и на ее несчастья, и на ее тревогу за сына.
Внутренний голос шептал ей, что не стоит связывать свою жизнь с человеком, так грубо отмахнувшимся от ее забот и горестей, так враждебно относящимся к ее единственному сыну. Она устало закрыла глаза. Ну зачем ей такая жизнь, в которой постоянно придется разрываться между двумя мужчинами, каждый из которых будет ревниво требовать, чтобы она уделяла свое внимание только ему одному?
К концу вечера она была так измучена, что даже злобная угрюмость Тома не смогла спровоцировать ее сделать нечто такое, что оправдало бы его поведение.
Когда он остановил машину у ее дома, она сразу же взялась за ручку дверцы.
— Никак не дождешься, когда вернешься к нему? — раздраженно бросил он. — Уж очень хорош в постели, не так ли, Вин?
Ее лицо вспыхнуло от смущения и негодования.
Уже второй раз за этот вечер мужчины грубо вторгались в ее личную жизнь.
— Извини, что испортила тебе вечер. Том, — лишь устало сказала она.
Вин совсем не чувствовала себя виноватой — она лишь уступала его давлению. Сейчас ее одолевали совсем другие мысли. Почему Том ведет себя так по-детски, так эгоистично? Неужели все мужчины таковы? Неужели все думают только о себе? А если так, то почему? Передается ли это по наследству или воспитывается безоглядно любящими матерями в те годы, когда формируется их характер?
— Ну ладно, ладно, ты не виновата, — вдруг смягчился Том. Затем неожиданно схватил ее и, целуя, потянул назад, откидывая сиденье.
Опять Вин безусловно пыталась убедить себя, что ей приятны объятия Тома, что просто глупо в ее возрасте ожидать появления того острого приступа восторга, который она испытывала, будучи молоденькой девушкой, и жаждать вновь ощутить восхитительный трепет, пробегающий по всему телу, сладкую боль желания, охватывавшую ее при поцелуях Джеймса. Все это было давным-давно. Да и вообще, трезво подумала Вин, все восторги, скорее всего, происходили от глубины ее собственного чувства, от ее юношеской упрямой уверенности в своей любви к нему. Так что если бы вместо Тома теперь в машине сидел Джеймс, то она, скорее всего, испытала бы те же чувства, что испытывает и сейчас, — раздражение от неудобного положения, от запаха лука из рта Тома, а также боязнь, что кто-нибудь из соседей пройдет мимо и заметит их. Ласки Тома становились все жарче, но — увы! — все его старания возбуждали в ней только острое чувство вины за то, что она находит их близость неприятной. К удивлению Вин, Том, казалось, совершенно не замечал отсутствия ответной страсти у партнерши.
Наконец, освободив ее, он удовлетворенно откинулся и рассмеялся в темноте.
— Ну вот! — довольно воскликнул он. — Это покажет твоему бывшему супругу, как обстоят дела.
Сердце Вин остановилось. Что он имеет в виду? Неужели Джеймс наблюдал за ними? Она бросила нервный взгляд на дом и с облегчением обнаружила, что окна в гостиной зашторены.
— Ты рассказала ему о наших отношениях? — спросил Том.
— Чарли рассказал, — сухо сообщила Вин, поспешно открывая дверцу.
Нет, теперь она точно знала, что не любит Тома и никогда не выйдет за него замуж. Она даже не была уверена, нравится ли он ей вообще.
Винтер устало вышла из машины и, усмехнувшись, отметила, что Том уезжает, даже не удостоверившись, благополучно ли она добралась до дома.
Не говоря уж о том, что приличнее было бы проводить ее до двери. Это так похоже на Тома — резкого, нетерпеливого, никогда не теряющего времени на то, что он не считал необходимым. А вот Джеймс никогда не выпускал ее из объятий сразу же после близости с ним. Он всегда долго гладил ее, нежно целовал, шептал что-то, и очень, очень часто она вновь жаждала его близости… Ее лицо горело от нахлынувших воспоминаний, когда она открывала входную дверь.
Дом встретил ее мертвой тишиной. Нахмурясь, Винтер посмотрела на часы. Нет, она пришла не так уж поздно — было чуть больше двенадцати. Она толкнула дверь в гостиную. Мерцал экран телевизора, но звук был почти выключен. Сердце екнуло, когда она увидела Джеймса, в неудобной позе свернувшегося на диванчике. Тот был слишком короток для него, и Вин подумала, что, когда он проснется, у него будет болеть шея. Во сне он был мало похож на того сурового мужчину, каким стал сейчас, и очень напоминал ей человека, которого она когда-то любила. Прядь волос упала ему на лоб, совсем как у Чарли, и, к своему ужасу, ей с трудом удалось подавить сильное желание убрать их со лба и легонько поцеловать его, как она делала с Чарли, когда он спал. Винтер замерла. Как близко от него она стоит! Вин не могла вспомнить, как она здесь оказалась, как прошла путь от двери до дивана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14