Внимательно глядя на неловкие движения его рук, она подумала о том, что тонкие ножны, предотвращающие беременность, – просто потеря драгоценного времени. А ей так хочется заполучить его!
Он положил голову на ковер и закрыл глаза.
– Ты собираешься что-то делать, золотце, или будешь стоять и смотреть? – тихо спросил он.
– А ты знаешь, как ты красив? – опять прошептала Виола. Она провела пальцем по его бедру.
Он задрожал и выгнулся, впившись ногтями в ковер.
Ведомая инстинктом древним как мир, Виола села на него верхом, и он дернулся ей навстречу.
– Черт побери, Виола, ты сведешь меня с ума. – Он гладил ее бока и ласкал соски именно так, как ей нравилось. Она нагнулась вперед.
– Скачи на мне, как на своей любимой лошадке, – бросил он.
Виола начала двигаться на нем быстрее и быстрее и вскоре уже скакала, как беспечная наездница, которой когда-то была.
Откинув голову назад и дрожа от восторга, она почувствовала, как в чреслах зародилась томительная истома, проникавшая в кровь. И вдруг всю ее охватил восторг. Виола громко вскрикнула. Она кончала снова и снова, потом рухнула на Уильяма, измученная и счастливая. Он вторил ей, тяжело дыша. И вскоре тоже погрузился в непередаваемое блаженство оргазма.
Уильям одевался в предрассветной тьме при свете одной свечи. Лицо его оставалось спокойным. Виола смотрела на него, расчесывая волосы, с отчаянием понимая, что Леннокс может напасть на них, как только отбудет караван с грузами.
– Вчерашнее побоище на складах устроил Леннокс, – внезапно промолвила она.
– Я знаю, золотце.
– Откуда?
Он пожал плечами.
– Наверное, оттуда же, откуда и ты: он не мог скрыть удовольствия, когда смотрел, как я дерусь с О'Флэрти.
Виола кивнула, соглашаясь. Но Уильям должен знать как можно больше о злодеяниях Леннокса, чтобы быть во всеоружии.
– Он убил Эдварда сам, проткнув его своей шпагой-тростью.
– Господи! – Он подошел к ней и ласково взял за плечи. – Ты уверена? Ухаживать за женщиной, мужа которой ты убил, – просто немыслимо, даже для Леннокса.
Она кивнула.
– Он сам мне сказал.
– Чудовищный ублюдок. – Лицо Уильяма напряглось от сдерживаемого гнева, но он взял себя в руки, наклонился и поцеловал Виолу. «Кольт», висевший у него на ремне, ткнулся ей в локоть.
– Мне очень жаль, золотце, что тебе пришлось перенести свою потерю в одиночестве.
Она обняла его, чувствуя, как его тепло перетекает в ее тело.
– Успокойся, золотце. Он не застигнет меня врасплох и ничего тебе не сделает. Клянусь.
Уильям выпрямился и сунул длинный тонкий нож в ножны, висящие у него на правом запястье, потом застегнул манжеты. Он походил на небесного воина, готового к битве в любой момент, и заслуживал гораздо большего, чем она могла ему дать.
– Мне нужно пойти к Ленноксу и сказать, что я выйду за него замуж.
Уильям резко повернулся к ней и притянул молодую женщину к себе. Она посмотрела ему в лицо, и сердце у нее гулко забилось.
– Нет! Нет, черт побери! – рявкнул он. – Ты обещала мне три месяца, а я поклялся, что буду защищать тебя. Клянусь Марией и всеми святыми, ты не уйдешь от меня, пока не истечет срок.
– Что хорошего видеть, как тебя убьют. – Горло у нее сжалось так, что она с трудом произносила слова.
Уильям нетерпеливо пожал плечами.
– На днях он попытался застрелить Моргана, но ему не удалось. В поселке не будет покоя до тех пор, пока один из нас не умрет. И не важно, в чьем доме ты живешь. Так что ты останешься со мной, где ты в безопасности, даже если мне придется посадить тебя под замок.
– Ты так не сделаешь, – запротестовала она. Он поднял бровь.
– Не будь дурочкой, золотце. Если надо, сделаю. – Виола всмотрелась в его лицо при мерцающем свете, стараясь прочесть будущее в лежащих на нем тенях и неровных вспышках света. Лицо оставалось спокойным и твердым. Она вздохнула – и подчинилась. Если Леннокс нападет на Моргана, тогда действительно драки не избежать, даже если она и уйдет к Ленноксу.
– Ну хорошо, я останусь с тобой. – «И буду молиться», – подумала она.
– Славная девочка. – Он быстро поцеловал ее и, отвернувшись, стал натягивать куртку.
Ей хотелось чем-то ему помочь, сделать что-то, чтобы ему стало легче. Может, что-то плотское.
– Уильям.
– Да, золотце?
– А можно сегодня ночью мы будем делать все, что тебе захочется?
Он обернулся и посмотрел на нее. Примитивный голод и интимное мужское понимание мелькнули на мгновение, а потом его густые ресницы опустились и скрыли его мысли. Что-то в ней растаяло и толкнуло к нему.
– Мне казалось, мы всегда делаем то, что мне хочется, – протяжно ответил он.
На щеках Виолы вспыхнул густой румянец, но она продолжала продвигаться к цели.
– Ты всегда очень добр и внимателен ко мне. Есть какие-то вещи, которые доставили бы тебе удовольствие, если бы не приходилось беспокоиться обо мне?
Его лицо застыло. Он словно обдумывал бесконечные возможности. Потом покачал головой:
– Нет, и не думай ни о чем, золотце. Все хорошо так, как есть.
– Но есть ведь и другие забавы, верно? – не унималась Виола. – Забавы с веревкой, или с кнутиком, или еще что-нибудь такое.
Она осеклась, увидев его лицо.
Его глаза блестели ярким синим светом. Выражение их обещало так много, что она почувствовала спазмы в горле.
– О чем ты просишь, золотце? – Он приподнял пальцем ее подбородок. Они стояли так близко друг от друга, что она чувствовала, как он дышит.
– О том, чтобы поиграть в такие игры, о которых ты мечтаешь, и не беспокоиться обо мне. Я уверена, что нам обоим понравится.
– Ах, золотце, – рявкнул он, – сегодня ночью я покажу тебе такие фантазии, от которых у тебя голова пойдет кругом. Обещаю, что ты забудешь обо всем на свете.
Хорошо, если они оба сумеют забыть об отъезде Эванса, забравшего с собой столько погонщиков, и о том, что Леннокс бродит за оградой, как взбешенный зверь, ища лазейку…
Уильям поцеловал ее долгим и крепким поцелуем, не сомневаясь в ее ответе.
Уильям в последний раз с удвоенным вниманием проверил повозку с порохом, убедившись, что узлы выдержат долгое путешествие. Остальные повозки ждали в пустыне за оградой, готовые направиться к форту Макмиллана в сопровождении кавалерии. Большая часть людей Уильяма ехала с караваном. Сегодня утром он помолился за них во время своей обычной молитвы у алтаря Святой Девы.
Сам он оставался на месте, чтобы начать подготовку к прибытию очередного каравана с припасами из форта Юма и чтобы охранять Виолу. О собственной судьбе он беспокоился очень мало, а вот ее будущее тревожило его очень.
Он поискал ее взглядом. Она стояла на колоннаде перед конторой, являя собой островок женственного спокойствия среди суеты, царившей на дворе. Найдя его глазами, она улыбнулась ему, а он в ответ прикоснулся к шляпе и вернулся к своим узлам.
Не в первый раз он задался вопросом, почему Леннокс домогается ее с таким неистовством. Или она уязвила его гордость своими постоянными отказами? Может быть; видит Бог, у него самого гордости хватило бы на тысячу мужчин, так что он вряд ли обрадовался, если бы кто-то стал ему противиться на глазах у целого поселка. Но зачем она ему вообще понадобилась? Да, в поселке она считалась единственной женщиной из хорошей семьи, но Леннокс мог бы найти себе жену в любом другом поселке.
Виола заслуживала лучшего, чем жестокость Леннокса.
Уильям представил себе Виолу в качестве своей жены, а не Леннокса. Они ходили бы вместе к воскресной мессе, одетые в свою лучшую одежду, а потом священник тепло приветствовал бы ее. Он отвозил бы ее домой в великолепном экипаже, и не менее великолепная упряжка бежала бы такой быстрой рысцой, что перья на шляпе Виолы развевались бы. Она бы смеялась и прижималась к его руке, и глаза ее сверкали бы от ожидания того, как крепко он ее обнимет по возвращении домой. Часы страсти проходили бы быстро, потому что он доказал бы ей, что брак – не конец, а только начало их любви.
Черт подери, мысленно рявкнул Уильям и заставил себя оторваться от глупых мечтаний. Никакая девушка из хорошей американской семьи никогда не потерпит ирландца в качестве мужа, равно как и католика. Нет, Виола через три месяца уедет, и нужно пользоваться как можно лучше оставшимся временем.
Будьте уверены, уж он постарается, чтобы она вспоминала ирландца, когда будет с другим.
– Готово, Донован? – В мысли Уильяма ворвался густой тенор Моргана.
– Готово. – И он повернулся к другу.
Морган даже в своей обычной одежде для путешествий выглядел привлекательно. Поношенная фланелевая рубашка и холщовые штаны, шляпа с широкими опущенными полями, низко надвинутая на лоб, пояс, на котором с обеих сторон висело по «кольту» вперед рукоятками, как обычно делают кавалеристы, только подчеркивали его мужскую красоту. Кожаные ботфорты поднимались над сапогами с высокими каблуками и мексиканскими шпорами. Свое ружье он укрепил, как принято в Аризоне, на передней луке седла, а к задней луке привязал старое индейское одеяло. Его выносливый индейский пони мог пройти больший путь, чем почти любой другой в Аризоне, и к концу дня обычно бежал рысцой так же, как бежал поутру.
Здешние жители говорили, что Морган умеет ездить верхом и идти по следу не хуже любого апачи. И сегодняшним утром его вид полностью соответствовал его репутации и даже превосходил ее.
Виола вышла проводить его.
– Прошу вас, мистер Эванс, берегите себя. Я буду каждый вечер молиться за ваше благополучие, – напутствовала она его.
Лицо Моргана смягчилось.
– Благодарю вас, миссис Росс. Обещаю вернуться как можно быстрее. Через неделю, а то и меньше.
Виола кивнула. Улыбка получилась немного неуверенной.
– Сара собирается устроить великолепный ужин в честь вашего возвращения.
Она просунула руку Уильяму под локоть, и тот успокаивающим жестом погладил ее.
– Береги ее, Донован. Иначе мне самому придется присматривать за ней.
– Черта с два, – отозвался Уильям.
Морган рассмеялся, и напряжение улетучилось.
Морган прикоснулся к шляпе, прощаясь с Виолой, повернулся и пошел со двора, а Уильям и Виола следовали за ним.
Выйдя на улицу, Морган махнул шляпой лейтенанту кавалерии. Еще мгновение – затрубил горн, и одетые в синее всадники пришли в движение. Скопище повозок вытянулось в длину, выехав на открытое место и превратившись в длинный караван. Уильям, Виола, оставшиеся погонщики и жители поселка махали вслед.
Семь ночей по меньшей мере должно пройти, прежде чем его люди вернутся. До того он, Абрахам и немногие оставшиеся будут защищать Виолу от подонка Леннокса.
Глава 14
Прибыв в Тусон, Хэл Линдсей спустился с крыши дилижанса, радуясь, что пытка кончилась, а Холбрук сдерживал лошадей, чтобы все пассажиры могли сойти. Рост и мощное телосложение не позволили бы Хэлу чувствовать себя удобно внутри экипажа, даже если бы он остался единственным пассажиром.
Но конечно, пассажиров ехало много, поэтому он спасался на крыше, где лучше обзор и раньше можно заметить индейцев. А Хэлу не раз приходилось помогать отражать нападение апачей.
Головная боль, результат бандитского налета в Санта-Фе, наконец прошла несколько дней назад, хотя он все еще носил повязку, сделанную врачом. Ему очень нужен парикмахер, чтобы вернуть обычный аккуратный вид своей эспаньолке. Он грязен и голоден – состояние, которого он никогда не испытывал за всю свою службу во флоте, проводя суда по Миссисипи.
– Спасибо за помощь, Линдсей, – крикнул ему Холбрук. На его запыленном лице серые глаза казались очень яркими. – Хорошо бы мы выглядели при последнем нападении, если бы не вы с вашим ружьем.
– Я с удовольствием, – ответил Хэл, удобно пристраивая на боку свое ружье с магазином. Он купил его у какого-то путешественника перед самым ущельем апачей и с тех пор благодарил Господа всякий раз, когда приходилось отбиваться от индейцев.
Хэл взял свой саквояж у станционного служащего – дюжего мужчины с внимательными глазами, посмотрел на запад и нахмурился – солнце уже садилось. Последняя стычка с апачами заняла больше времени, чем он думал. У него почти не оставалось шанса добраться сегодня до Рио-Педраса.
– Где можно купить лошадь, чтобы доехать до Рио-Педраса? – спросил Хэл.
Холбрук, который тоже наконец соскочил с козел, рассмеялся.
– Выедете из Тусона один и будете покойником еще до захода солнца, апачи о вас позаботятся. И хорошую лошадь, могу сказать с вашего позволения, тоже погубите. Нет, лучше дождитесь завтрашнего дилижанса.
– Когдя он отходит?
– Отсюда он отходит на рассвете, а в Рио-Педрас прибывает после полудня. Он оборачивается там быстро, так что возвращается сюда еще до полуночи. Для безопасности мы держим два дилижанса.
– Спасибо. – Хэл окинул взглядом местность вокруг станции и помрачнел. Он слышал рассказы о Тусоне как о прибежище преступников разного толка. Но здесь, кажется, еще хуже, чем он ожидал. – Не посоветуете ли, где я могу остановиться?
– В городе две гостиницы, ступайте вон в ту, в конце квартала. Там есть хорошая баня и парикмахер, – добавил Холбрук. – Еда и постель там хорошие. Не тратьте деньги ни в каком другом месте.
Хэл кивнул и хотел уже идти.
– Еще одна вещь, – доверительно заговорил Холбрук. – Вам стоило бы сменить ваш котелок на что-то, лучше защищающее от солнца. Всякое может случиться с парнем, если на нем шляпа с узкими полями.
Хэл поднял брови:
– Вот как?
– Точно. Ребята из Рио-Педраса не потерпят, чтобы в их поселке появился хоть кто-то в восточном головном уборе.
– Крутые нравы.
– Вот потому-то Тусон по сравнению с Рио-Педрасом похож на воскресную школу, особенно когда там рудокопы и погонщики затеют разборку. – Судя по тону, Холбрук всячески старался предостеречь его.
– Спасибо, что предупредили, дружище.
– Не стоит благодарности.
Мужчины кивнули друг другу, выражая полное взаимопонимание, после чего Хэл пошел по улице, держа в руке саквояж и ружье. Он держался на расстоянии от других прохожих, чему научился еще в четырнадцать лет в Натчез-андерзе-Хилле у индейцев. Идя так, он мог видеть любого, кто решит напасть на него, а тут, кажется, к подобному были склонны многие. Если здесь воскресная школа, то на что же похож Рио-Педрас? Куда же занесло его сестру?
Рекомендованная ему гостиница действительно оказалась более аккуратным заведением, чем все остальные в квартале. На крыльце слонялись несколько прилично одетых мужчин и женщин.
Вдруг Хэл остановился, увидев на груди одной из женщин золотую брошь. Брюнетка, одетая кричаще, обладала явно плохим вкусом и большими деньгами.
Увидев ее, матушка и сестра Джульетта посмеялись бы, а Виола посоветовала бы ей одеться несколько по-другому.
Сгорая от нетерпения, Хэл подошел к ней, не заботясь о том, что его услышат остальные.
– Извините, мэм, но не могли бы вы сказать мне, где вы купили свою брошку?
Женщина побледнела и оглянулась, словно ища спасения. Ее глаза остановились на мужчине, стоявшем неподалеку, но тот не обращал на нее внимания, погруженный в разговор. Хэл насторожился.
Женщина снова посмотрела на Хэла и, помедлив, ответила:
– Вещь фамильная. Я унаследовала ее от своей бабки. – Услышав такую наглую ложь, Хэл нахмурился и вынул часы.
– Мэм, ваша брошь является парой к моим часам, вплоть до монограммы и рисунка корабля. Таких брошек сделано всего две – одна для моей сестры, живущей в Нью-Йорке, а вторая – для сестры, которая год назад уехала из Колорадо. Вы приобрели ее у моей сестры Виолы?
Теперь все, кто находился на крыльце, слушали, не скрываясь. Брюнетка отступила на шаг, нервно поглядывая на ружье Хэла. А он тут же порадовался, что у него такой разбойничий вид, коль скоро он заставит женщину сказать правду.
– Нет. То есть да, она продала мне ее, – проговорила женщина, запинаясь.
Мужчина, к которому брюнетка обращала свои взоры, наконец направился к ней. Его невзрачное лицо тревожно оживилось, а рука скользнула к «кольту», висящему на боку.
– Когда? Она еще жива? – задавал вопросы Хэл, поставив саквояж на пол, но по-прежнему держа ружье в руке. Его голос врезался в тишину, как нож. Люди на крыльце заговорили, но никто не пошевелился, а прохожие уже начали собираться на улице поглазеть.
– С Виолой Росс все в порядке, мистер, – вмешался мужчина.
Хэл резко повернулся к нему.
– Где она?
– В Рио-Педрасе.
– Живет с Донованом, – добавила женщина. – Во грехе, – еще раз добавила она язвительно и спряталась за спину невзрачного мужчины.
Хэл напрягся, сохраняя ледяное спокойствие. Так случилось с ним однажды, когда он командовал блокадой фортов конфедератов на Миссисипи.
– Что вы сказали?
Брюнетка попятилась от испуга, предоставив отвечать мужчине. Пальцы его застыли совсем рядом с рукояткой револьвера.
– Моя жена не хотела сказать ничего неуважительного о вашей сестре.
Некоторое время Хэл смотрел на них обоих, пока женщина угрюмо не опустила глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27