– Как хорошо, – печально проговорила Элинор. – Вы уверены, милорд, что эти тучи не предвещают дождь? Вы когда-нибудь ошибались в своих прогнозах?
– Я непогрешим, – заявил граф. – Как сам Господь Бог.
Впервые он сказал ей что-то похожее на шутку. Элинор неуверенно улыбнулась.
Гости стали прибывать после полудня, а первые снежинки закружились в воздухе ближе к вечеру. Снег стал сильнее и шел до поздней ночи.
Первыми прибыли сэр Альберт Хэгли и виконт Созерби. После того как граф представил ему свою жену, виконт, взяв руку Элинор, улыбаясь, поднес ее к губам.
– Как великодушно с вашей стороны, леди Фаллоден, пригласить нас встретить Рождество в кругу вашей семьи, – промолвил он. – Боюсь, моя семья слишком далеко отсюда.
Он сразу понравился Элинор, и она облегченно вздохнула. По крайней мере один из аристократических друзей ее мужа не посмотрел на нее свысока. Хотя сэр Альберт тоже не позволял себе этого, но, возможно, они оба помнят тот злополучный случай в поместье ее подруги Памелы, когда он вздумал приударить за ней, даже бесцеремонно задел рукой ее грудь во время прогулки. И тогда, как бы в назидание, она поведала ему о том, какими словами ее отец отчитал своего компаньона, посмевшего позабавить его скабрезным анекдотом в ее присутствии. Рассказывала она это нарочито громким голосом, на чистейшем кокни и при этом непозволительно громко хохотала. После этого сэр Альберт старался держаться от нее на возможно большем расстоянии, но она продолжала отпугивать всех своим акцентом и громким смехом. Сэр Альберт был не единственным в этом светском обществе джентльменом, пытавшимся позволить себе вольности по отношению к ней.
Сейчас сэр Альберт поздоровался с ней так, как сделал это в день ее свадьбы, – изысканно вежливо и пряча глаза. Он с облегчением повернулся к графу и тут был более искренним, здороваясь с другом. Элинор пожалела, что сэр Альберт не нашел предлога, чтобы не приехать. Но он был другом ее мужа, и она сделает все, чтобы никто не заметил, сколь неприятно ей его присутствие. Разумеется, она постарается. Элинор упрямо подняла подбородок.
Дядюшка Сэм Трэнсом, старший брат отца, прибыл вместе с тетей Айрин, кузеном Томом, его женой Бесси и двумя детьми, Дэйви и Дженни. Каждый раз, когда она встречалась с дядей Сэмом, ей казалось, что он стал еще выше и толще, а румянец на его лице еще ярче. Элинор приветствовала их появление искренними возгласами радости. Они поднялись по ступеням крыльца, вошли в дом, а затем проследовали в холл. Здесь дядя наконец смог заключить ее в свои объятия и стиснул так крепко, что ей показалось, будто ни глотка воздуха не осталось в ее сжатых легких.
– Элли! – гудел он басом. – Хороша, как картинка, и элегантна, как леди. Но ты теперь и вправду леди. Я должен говорить тебе «миледи» и не иначе и делать реверансы. Эй, Айрин, я что-то не так сказал? Что же? Говори. А-а, «кланяться», не так ли? Я буду кланяться тебе, Элли. Мне жаль, что ты потеряла отца, девочка. Не представляешь, как жаль. Джо был хорошим человеком и самым удачливым из нас. У него была щедрая душа, Элли. Да, щедрая. Мне очень не хватает его. – Он снова стиснул Элли своими ручищами.
Дядина семья не была в трауре, с облегчением заметила Элинор, когда наконец объятия дяди ослабели и она смогла сделать вдох, уловив исходивший от него знакомый запах хорошей кожи и дорогого табака. Ее родственники исполнили ее просьбу и пожелание отца.
Наконец Элинор освободилась из дядиных объятий и повернула свое раскрасневшееся лицо к мужу. Что он сейчас думает? Она стала представлять ему родственников:
– Это мой дядя Сэмюэль. Он мясник, милорд, – добавила она, вскинув подбородок. – Один из самых преуспевающих мясников в Бристоле.
– Что верно, то верно, мой мальчик, – скромно подтвердил дядя Сэм и, сжав руку графа в своей огромной ладони, энергично тряхнул ее. – И разумеется, милорд, не так ли? – Он лукаво подмигнул. – Но не так уж обязательно, если мы одни и накоротке, мой мальчик, а?
Элинор с трудом подавила неуместный смех и подумала: кто бы посмел в последнее время так обратиться к графу и назвать его мальчиком? Граф вежливо перекинулся словами с тетей Айрин и с Бесси, что-то сказал детям и наконец обратился к миссис Тернер, няньке, в срочном порядке нанятой в деревне.
Вскоре один за другим стали прибывать и все остальные. Немалое время дня ушло на приветствия, знакомство, пожатие рук и распределение под руководством экономки по комнатам. Наконец все спустились в нижнюю гостиную на чай.
Почтенный мистер Тимоти Бедкомб оказался худощавым и серьезным молодым человеком, которого ничуть не обескуражило или смутило то, что он очутился в холле одновременно с только что прибывшими Беном Трэнсомом и тетей Юнис, а также с их дочерью Речел. Дядя Бен был столь же огромен и громогласен, как дядя Сэм, хотя всегда жаловался, что ему и повернуться негде, если рядом находится тетя Юнис. Он был смотрителем почтовой станции и владельцем гостиницы при въезде в Бристоль. Дела его шли неплохо.
Он обнял Элинор, так же крепко, до хруста костей, стиснул ее и прошептал на ушко слова соболезнования в связи со смертью отца. Тетушка Юнис расцеловала ее, а Речел сочувственно сжала ей руку.
– Папа так плакал, узнав о смерти дяди, – шепнула она Элинор. – И мы с мамой тоже. Дядя Джо был моим любимым дядей, хотя я люблю и дядю Сэма. Бедняжка Элли. Но ты удачно вышла замуж.
Элинор тоже ответила ей пожатием руки. У нее не было возможности дольше пообщаться со своей любимой кузиной.
Почти в одно и то же время приехали лорд Чарльз Райт и сестры отца, тетя Берил Уикс и тетя Рут Трэнсом, а с ними кузины Мюриель и Мейбл Уикс. Тетушка Рут, переполненная сознанием того, что она гостья графа, приняла лорда Чарльза за хозяина дома, и понадобилось много шумных восклицаний, каждое из которых было эмоциональнее и тоном выше предыдущих, чтобы выправить положение, пока наконец тетя Рут поняла, кто настоящий граф Шаллоден и муж ее дорогой племянницы Элли. Затем она поплакала в объятиях Элинор, вспоминая лучшего брата на свете.
– И должна сказать, дорогая Элли, лучшего отца тоже, – добавила она и успокоилась..
Тетушка Берил сердито объяснила всем, что тетя Рут довела себя утром до сердцебиения оттого, что едет в Гресвелл-Парк, как будто они с ней не обедали в обществе самого лорда Шарпса и покойный мистер Уикс не был одним из уважаемых арендаторов в округе. Всего этого тетя Берил просто не могла понять.
Элинор то и дело бросала взгляды на мужа и, держа высоко голову, была готова к его надменным взглядам. Но ничего, кроме исключительной вежливости, его лицо не выражало.
Затем, позднее, прибыли тетушка Катерина Галлис, сестра матери Элинор, и дядя Гарри с кузенами Джорджем и Гарвеем и кузинами Сьюзан и Джейн. Дядя Гарри был преуспевающим торговцем тканями в Бристоле и не менее богатым, чем отец Элинор. Его дед был баронетом, и дядя Гарри в свое время натерпелся от шуток и подковырок своих братьев на сей счет. Тетя Катерина молча обняла племянницу.
– Бедняжка Элли, – промолвила она. – Прекрасный брак и смерть отца – и все это одновременно, дорогая. Это очень нелегко.
Вслед за ними пожаловал кузен Обри Эл-лис, арендатор. Собственно, он был кузеном отца Элинор, но они выросли вместе и были как братья. Кузен Обри был вдовцом, но приехал не один. Таким образом, гостей Элинор стало на одного человека больше. Сын Обри прибыл без приглашения.
Уилфред. Высокий, стройный, белокурый. Глаза его засветились радостью, когда он взял Элинор за руку и нежно поцеловал в щеку.
– Я подумал, что ты не будешь возражать, Элли, если я приеду, – сказал он довольно громко. – Ведь наша семья всегда вместе. В радости или в горе. Поэтому, получив твое приглашение, мы с папой решили, что оно для нас обоих.
– Разумеется, – вмешался граф, протягивая ему руку. – Мы хотели, чтобы к нам на Рождество приехали все члены семьи моей жены. – Он вопросительно посмотрел на Элинор.
– Уилфред Эллис, милорд, – представила она его мужу. – Мой троюродный брат. Работает торговым клерком в Бристоле.
– О, теперь я уже не мелкий клерк, Элли, – подавая графу руку, произнес Уилфред. – Я стал компаньоном фирмы. Ты этого не знала?
– Нет, – призналась Элинор. – Я не знала об этом. Поздравляю, Уилфред.
Опоздал. Почти на два месяца. Случись это чуть раньше, он написал бы ей совсем другое письмо. Если бы он теперь попросил ее руки, у него были бы и положение, и доход. Ей показалось, что она задыхается. Элинор вспомнила их встречи и клятвы, которыми они обменялись летом. Тогда семья собралась, чтобы отпраздновать совершеннолетие Мюриель Уикс. Она попробовала прогнать все воспоминания и посмотрела на мужа. Но граф встречал последних из прибывших и был занят тем, что давал указания экономке, как разместить их.
Внезапно Элинор с графом остались одни в пустом холле, а из гостиной уже доносились оживленные разговоры. Элинор прямо посмотрела мужу в глаза и еще выше подняла подбородок.
– Все успели приехать до того, как пошел снег. Нас это должно радовать, не так ли? – заметил граф.
Он элегантен, спокоен, воспитан, думала она, наслаждаясь тишиной холла после сумбурных и шумных семейных встреч и приветствий. И все же она приготовилась к обороне. Нет, она не стыдилась своей семьи, убеждала она себя. Разумеется, нет. Она нежно всех их любила, и так было всегда. Это теперь они как бы совсем из другого мира, чем мир ее мужа. А она не хотела их видеть его глазами. Лучше бы она никого не приглашала.
– Я не стыжусь их, – почти прошипела она. – И не ждите от меня этого.
Он высоко поднял брови, глаза его стали холодными, и он тоже посмотрел на нее в упор.
– Разве в этом есть необходимость, миледи? – спросил он. – Разве я вел себя с ними как надменный аристократ? Был снисходителен или высокомерен?
– Нет, – согласилась она. – Конечно, нет. Вы джентльмен и умеете скрывать свои истинные чувства.
– А, вот оно что, – промолвил граф. – Значит, именно это качество помогло мне скрыть свое пренебрежение, не так ли?
Элинор ничего не ответила. Она проклинала себя за то, что начала этот разговор. Зачем ей его мнение?
– Что ж, пусть это вас утешает в будущем, миледи. Во всяком случае, вы будете знать, что я достаточно благовоспитан, чтобы не показывать свое отвращение оттого, что мой дом полон вульгарных торговцев и прочих. Владелец таверны? Храни меня Господь! Мясник? Мое сознание шокировано! Но только сознание. Поведение и голос остаются безукоризненно учтивыми.
Она все это сама начала и едва ли может винить его. Но она не попросит у него прощения. А если все, что он сказал, правда и он действительно презирает ее семью, всех тех, кто составляет ее мир? Да, презирает. Что тогда? Она сама сделала себя несчастной, она это знала, но ничего не могла поделать с собой.
Граф с поклоном протянул ей руку.
– Не присоединиться ли нам к гостям, миледи? – вежливо спросил он.
Она приняла его руку, и они проследовали в гостиную. Супруги улыбались. Но только не друг другу.
Уилфред приехал, он здесь, в ее доме. Сердце ее упало. Он сейчас наверху и скоро спустится вниз. Она вынуждена будет смотреть ему в глаза и улыбаться так, словно он всегда был для нее только кузеном, так, словно она забыла обо всем.
Впервые после приезда в Гресвелл-Парк радость жизни окончательно покинула Элинор, уступив место свинцовой тяжести отчаяния. Ей так не хватало отца, и сознание этого было подобно удару в грудь, способному прервать дыхание.
Роль вежливого и общительного хозяина давалась графу нелегко, он понял это, сидя за чаем после ужина. Граф ожидал, что родственники Элинор будут полны благоговейного страха, ведь их пригласили на Рождество в Гресвелл-Парк, имение родовитого графа. Он думал, что ему придется использовать весь свой опыт светского обхождения, чтобы гости не чувствовали себя скованно и неловко. Даже шумный приезд, а потом веселое чаепитие и не умолкающие за столом разговоры не насторожили графа. И когда за ужином он увидел их в более официальной обстановке, он опасался, что все они превратятся в неподвижные манекены.
Каково же было его изумление, когда за столом завязалась оживленная и шумная беседа, было много смеха и возгласов. Большинство из гостей предпочитали забыть о правиле этикета – за столом беседовать лишь с ближайшим соседом. Дядя Сэм и дядя Бен в особенности, сидевшие довольно далеко друг от друга, громко обменивались остроумными замечаниями, вызывавшими общий смех.
Его друзей, как показалось графу, это скорее забавляло, и они бросали на него вопросительные взгляды. Кроме Берти, который был поглощен беседой с Речел Трэнсом, дочкой дяди Бена. Да, у дяди Сэма есть сын, Том. Граф старательно попытался угадать, кем тот ему приходится теперь. Ведь, женившись на Элинор, он породнился со всеми ними, ошеломленно думал он и никак не мог осознать это.
Он посмотрел на жену на другом конце длинного стола. Она улыбалась, но, как только их взгляды встретились, улыбка сошла с ее лица, а в глазах появилась враждебность.
Неужели она все делала намеренно, думал граф. И родственников пригласила на Рождество с одной целью – причинить ему неприятность? Или же она сделала это потому, что у нее есть семья и это первое Рождество без отца? Ответ, однако, был очевиден. Судя по ее поведению, трудно сказать, что она все еще печалится, а вот дерзкий подбородок свидетельствует о том, что она бросила ему вызов.
Граф с удовольствием задал бы ей трепку. Он ничего не имел против ее родственников. Они были удивительно жизнерадостные, жизнелюбивые люди. Он просто не знал, что теперь с ними делать и как их развлекать. Одно было ясно: традиционные в его кругах развлечения им едва ли подходили.
А он так ждал этого Рождества, ждал, пожалуй, впервые в своей жизни!
Однако после ужина в гостиной все само собой образовалось, никого развлекать не пришлось. Он собрался распорядиться о том, чтобы расставили карточные столы для старшего поколения, а молодежь собрать у фортепьяно.
Но дядя Сэм вдруг громким голосом спросил свою племянницу, когда же начнется подготовка к сочельнику и к Рождеству. Этого было достаточно, чтобы все стали строить планы, как это сделать. Завтра надо принести из парка все, что там есть зеленого.
– Омелу! – с готовностью подсказала его жена. – У вас растет омела, милорд?
В день рождественского праздника, вспомнил граф, у них на доме всегда появлялся венок из омелы.
– В северной части парка растут дубы, – сказал он, – кажется, там есть и омела.
На этом порешили. Завтра они осмотрят рощу и парк. А заодно выберут рождественское полено для того, чтобы в сочельник торжественно сжечь в камине.
– Нельзя встречать Рождество без полена, – авторитетно подтвердил дядя Бен. – Как вы считаете, Рэнди?
Графу потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что вопрос задан ему. Он крепко сжал губы, чтобы не расхохотаться. Рэнди? Он хотел встретиться взглядом с другом Берти, вернее, попытался сделать это, но тот снова был увлечен беседой с Речел.
– Не означает ли это, что мы все можем теперь называть вас так, милорд? – тут же справилась тетушка Юнис, что-то обсуждавшая с дамами у камина. – Где у вас хранятся рождественские украшения и игрушки, Рэнди? Те, кто завтра предпочтет остаться дома, могут заняться ими.
Боже милостивый! Какие украшения? Ленты, колокольчики и прочая мишура? Где они? Ведь было у них что-то во времена его детства.
– Думаю, на чердаке, миссис, – наконец сообразил граф. – Завтра я велю их достать.
– Нет необходимости занимать этим слуг, – решительно сказала тетя Юнис. – Мы сами их достанем, не так ли, Берил?
Как ты считаешь, Айрин? Зовите меня просто тетя Юнис. Ты пойдешь с нами, Катерина? А ты, Рут? Или боитесь, что начнете чихать от пыли? На чердаках ее всегда много.
Завтра граф с друзьями собирался на охоту и готов был пригласить всех желающих, включая дам. Но тут вдруг выяснилось, что виконт Созерби изъявил желание присоединиться к Тому, Бесси и их детишкам и отправится собирать в лесу остролист для венков. Райт и Бедкомб охотно согласились сопровождать дядю Сэма в поисках рождественского полена. Эта затея привела их в восторг. Знакомый графу мир, кажется, сошел с ума. Боже правый, его дом и парк захватили Трэнсомы, а он, лишившись дара речи, беспомощно наблюдает за этим!
Ему пришла в голову дикая мысль, что после Рождества и отъезда гостей он уже не будет считать этот дом своим. Оглядываясь вокруг, он чувствовал себя как во сне. У Трэнсомов, Уиксов и Галлисов была необычная способность говорить и слушать одновременно. Юный Джордж Галлис, как ему показалось, уже положил глаз на Мейбл Уикс, а та тоже отнюдь не безразлична к нему. Очень интересно.
Когда граф все же решил хотя бы на остаток вечера взять в свои руки организацию досуга, молодые люди сами собрались вокруг фортепьяно, и Сьюзан Галлис охотно согласилась что-нибудь сыграть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23