Тогда даже на низкой скорости легко улететь в канаву, где тебя живо занесет снегом. Несколько раз такое случалось с мамой и однажды даже с отцом. Но то зимой, а сейчас стояла весна, по голубому небу плыли большие пушистые облака, и ничего не мешало вести машину так быстро, как только возможно, не считая…
Сзади завыла сирена, затем раздались три гудка, и в зеркало заднего вида Торри увидел, как замигал красный сигнал на крыше невесть откуда вынырнувшей полицейской машины. Да, игры кончились…
– Ну, вот мы и влипли, – сказал Йен. – Проклятие, Торри, я же тебе говорил…
– Ш-ш-ш. – Торри сбросил газ и съехал на обочину: не очень далеко, поскольку вдоль края дороги тянулась канава. – Можно попросить вас об одолжении?
– О каком? – спросила Мэгги, откидываясь назад. – Хочешь, чтобы я расстегнула блузку и говорила с придыханием?
– Нет. Ты же в свитере, его расстегнуть затруднительно, правда?
– Ну да.
– А насчет одолжения… – продолжал Торри. – У вас точно нет ничего такого, что создало бы нам… проблемы?
Йен уже открывал банку пепси.
– Всего один косяк, – сказал он, держа на ладони сигарету с марихуаной. – Я подумал…
– Не думай, а заткнись и глотай. Если вы еще не заметили, весь штат воюет с наркотиками, и я не хочу, чтобы мне досталось под горячую руку. – Торри опустил стекло. – По закону могут забрать машину, вы же знаете.
– Понятно, – произнес Йен с набитым ртом. – Бьюсь об заклад, вернуть ее влетит тебе баксов в восемьдесят.
– Давай скорее, а?
– Все-все, уже глотаю.
– Эй, Торри!
Молодой человек узнал голос, но для того, чтобы узнать полицейского, ему понадобилось несколько секунд. А потом он распахнул дверцу и выскочил из машины.
– Тебе мать не говорила, чтобы ты не превышал скорость? – Полицейский скрестил руки на мощной груди, пытаясь выглядеть суровым, но улыбка от уха до уха разрушила весь эффект.
Коп был лишь несколькими годами старше Торри, и его широкое скандинавское лицо под копной рыжеватых волос Торри знал не хуже своего собственного.
Юноша улыбнулся.
– Чертяка Джефф Бьерке! – воскликнул он, произнося норвежскую фамилию приятеля с подобающим подъемом тона в конце последнего слога. Семейство Бьерке обитало в Северной Дакоте с 1870-х годов, и только их старики знали норвежский, но, как большая часть жителей штата, они сохранили след старосветского акцента – скорее в качестве знака отличия, чем по каким-то иным причинам. – Как дела?
Улыбка Джеффа стала еще шире.
– Если бы я знал, что это ты, я бы…
– Не стал бы меня останавливать?
– Ха! Прострелил бы тебе шину, чтобы поглядеть, как ты справишься, когда машина пойдет юзом! – Джефф похлопал по своему офицерскому поясу. – Мне-то все равно, но восемьдесят семь в час – многовато для этого участка дороги. – Он подошел к «рэмблеру» и заглянул внутрь. – Ну, представишь меня своим друзьям? Или ты теперь у нас, отучившись пару лет в колледже, больше не общаешься с чернью?
Торри принужденно рассмеялся.
– Если память меня не обманывает, ты вроде бы не так давно должен был окончить Северо-Западный? Я не знал, что ты сейчас работаешь вместо старого Джона Хонистеда.
– Времена теперь тяжкие, работа есть работа, а старик Джон ушел в отставку в феврале, – произнес Джефф, протягивая сквозь окно руку Мэгги. – Джефф Бьерке, – представился он. – Раньше мне частенько случалось давать взбучку вашему приятелю – завел привычку играться с заостренными палками.
– Он и сейчас этим занимается, и весьма неплохо, – рассмеялась Мэгги. – Рада познакомиться. Я Мэгги Кристенсен.
– Йен Сильверстейн, – произнес Йен, сидевший сзади. Голос у него все еще звучал как-то сдавленно. – Приятно познакомиться.
Джефф ухмыльнулся, пожимая руку Йена.
– Хм… В следующий раз выбрасывай косяк в окно или просто ломай. Так оно проще. – Усмехнувшись, при взгляде на вытянутую физиономию Йена, Джефф выпустил его руку и, выпрямившись, крепко хлопнул Торри по плечу. – Ты домой на все весенние каникулы или собираешься на юг?
– Домой на все каникулы, – ответил Торри. – В Орландо я уже был.
– Классно. Я как-нибудь заеду… Между прочим, в «Пообедай за полушку» сегодня выпивка – доллар. – Судя по поднятой брови и поджатым губам, предложение было вполне серьезное.
– Почему бы и нет? – ответил Торри, поглядев на Йена, который пожал плечами и кивнул. Мэгги нахмурилась, что могло означать нечто среднее между недовольством и безразличием.
– Посмотрим, что скажут родители, – добавил Торри. Джефф кивнул, и его рука крепко стиснула плечо Торри.
– Ладно, приятель, мне пора. Рад был тебя встретить. Передавай родителям и Осии привет.
Он отвернулся и пошел обратно к патрульной машине; к тому времени как Торри взялся за ключ зажигания, Джефф, быстро развернувшись, уже ехал в противоположную сторону.
– Славный малый, – сказала Мэгги, пока чихал старенький стартер «рэмблера».
Кинув короткий взгляд в зеркальце, Торри съехал с обочины на дорогу, а потом кивнул:
– Да. Хотя олени со мной и не согласятся.
– Извини, не поняла?
– Джефф, его отец, мой отец и дядя Осия каждую осень охотятся на оленей, и без добычи они еще не возвращались.
Чему, вероятно, охотники были обязаны в первую очередь дяде Осии, но незачем входить в детали. И от терпения пользы не меньше, чем от охотничьих приемов Осии. Именно на охоте Торри приобрел умение выжидать.
– Ты убивал малюток Бэмби? – спросила Мэгги со странной интонацией, которую не смогла скрыть насмешка.
Горожане, что с них взять.
– Я охотился раза два.
На самом деле каждую осень с тех пор, как Торри исполнилось четырнадцать – за исключением прошлого года, когда он приехал на каникулы с гриппом.
Неуклюже съежившись на заднем сиденье, Йен тихо захихикал.
– Тебе кажется, что охота – это забавно? – спросила Мэгги, неодобрительно поджимая губы.
– Нет, – ответил Йен, не переставая фыркать. – Я про другое. Нас остановили из-за того, что Торри превысил скорость, и чем дело кончилось? Мне пришлось глотать косяк.
Торри ухмыльнулся.
– Тебе это кажется несправедливым?
– Жизнь вообще несправедлива. Чтоб меня хотя раз остановили за превышение и не взяли штраф!
Из уважения к Джеффу Торри вел машину, удерживая стрелку спидометра на семидесяти. Повернув голову, чтобы видеть Йена в зеркальце, он сказал:
– А все потому, что ты городской. Если бы ты вырос здесь, ты бы знал, что самое главное – хорошие отношения с соседями. Поймай Джефф меня за рулем пьяным или под балдой, он бы меня с землей сровнял, наплевав на всякую дружбу. Но за превышение скорости… На такой прямой и ровной дороге, как эта, с таким обзором… Даже если я не справлюсь с управлением, я всего-навсего улечу в канаву, и ничья шея, кроме моей, не пострадает. Нет, зачем ему ссориться со мной или с моими из-за таких пустяков?
Улыбнувшись этой забавной мысли, Торри едва не пропустил поворот на проселок, который можно было заметить по одинокому вязу, растущему на краю поля.
– Далее, – продолжал Торри, – в Северной Дакоте разрешается потреблять спиртное только с двадцати одного года. И если Джефф станет придерживаться формальностей, нам нельзя будет раздавить бутылочку до следующей весны.
Мэгги широко улыбнулась.
– Я правильно поняла: если мы пойдем в «Пообедай за полушку» – вот дурацкое название! – нас не пошлют оттуда, как несовершеннолетних?
Торри улыбнулся в ответ.
– Как получится. Если там будет кто-то чужой и Ол решит, что это тип из госдепартамента по спиртным напиткам, тогда нас пошлют, громко и вслух. При условии, что мы сделаем глупость и закажем пиво, а мы этого делать не станем. А если там сидит только Орфи Сельмо над своим пивом, Ол не прогонит нас, а просто подаст темное в стаканах для кока-колы, вставив туда по соломинке. Старикан Орфи изрядный зануда, и он моментально устроит всем взбучку, если заметит, но зрение у него плохое, а очков он не носит.
– Часть системы?
– Как я уже говорил, в маленьких городках хорошие отношения важнее, чем соблюдение формальностей.
«Рэмблер» трясся на ухабах, направляясь к просвету между деревьями.
– Мы могли бы проехать через город, – сказал Торри, – а потом вернуться обратно; наш дом стоит как раз на восточной окраине. Времени ушло бы столько же.
– Дай-ка подумаю, – сказал Йен. – Этот путь – он какой-то пыльный и деревенский…
– Деревенский? – Мэгги подняла бровь.
– …и при этом такой забавный, – докончил Йен.
– Ну ладно.
Дом стоял сразу за лесополосой, одной из самых широких в окрестностях, почти в сто ярдов.
Глядя на дом, Торри в тысячный, наверное, раз решил, что в нем нет ничего особенного: обыкновенный Старый Большой Дом совершенно в стиле Великих Равнин. Два этажа и чердак, вдоль которого спереди и по бокам шла крытая галерея, куда не залетали летом мухи: этой галереей мать пользовалась зимой как морозилкой. Стены белили довольно редко. Родители могли позволить себе белить дом, когда хотели, но они были не из тех, кто пускает пыль в глаза.
За домом стоял старый сарай тускло-красного цвета. Его огромная дверь была распахнута настежь, пропуская внутрь свет и воздух. Сарай красили не очень давно: Торсены заботились о своих животных.
Посреди переднего двора стоял на чурбаках чуть выше, чем обычно бывает в таких случаях, старый ржавый «студебеккер» коричневого цвета. Торри ухмыльнулся: дядюшка Осия обзавелся новой игрушкой. Для человека, который ненавидит ездить в машинах, старик на редкость хорошо их чинил.
Ничего удивительного. Дядюшка Осия был дядюшкой Осией точно так же, как отец был отцом, а мать – матерью, и если посторонние видели в них что-то странное, Торри поведение родных казалось естественным и привычным, как успокоительно плоские равнины, окружавшие дом.
Остановив машину на траве возле боковой двери и выключив мотор, Торри нарочно оставил ключи в незапертом салоне, хотя чувствовал он себя при этом странно. В последний его приезд домой мать долго веселилась, высмеивая городские привычки сына.
Мэгги подняла бровь.
– Мы войдем в дом через вход для прислуги?
– В сельской местности нет такого понятия, как «вход для прислуги». Это просто боковая дверь, и от нее ближе всего до наших комнат.
Крыльцо у бокового входа представляло собой не что иное, как небольшой цементный блок со ступеньками: если поставить на крыльцо вещи, дверь открывать неудобно.
Поднявшись наверх, Торри отворил сетчатую раму и, закрепив ее в этом положении, взялся за ручку-замок деревянной двери, но круглая ручка, неплотно сидевшая в кольце, и не подумала повернуться под его рукой.
По деревенскому обычаю передняя дверь дома никогда не запиралась – а что, если кому-то понадобится войти? – но Торсены имели причуду закрывать на замок боковые и задний входы.
Конечно, как сказал бы дядя Осия, запор запору рознь.
Торри постучал кулаком по латунной пластине, вделанной в косяк. Пластина была приварена к тугой листовой рессоре, которую дядя Осия добыл из разобранной автомашины и, сточив, ввинтил в углубление, вырезанное в дверной раме; теперь латунный квадрат подавался под кулаком Торри ровно настолько, чтобы гулкие удары рессоры о косяк разносились по всему дому. Осия не имел ничего против звонков, но считал, что дощечка элегантнее: стук мог привлечь внимание нижнего этажа, не тревожа сон обитателей верхнего.
Торри постучал еще раз. Никто не отзывался.
Тогда, на мгновение закрыв глаза, он прижал дверное полотно коленом. Затем уперся плечом в косяк, давя все сильнее, пока не почувствовал, что дверная рама чуть подалась, словно ее плохо приколотили, потом толкнул ручку, одновременно слегка докручивая ее влево. Торри уже знал, как все будет: без всякой смазки ручка гладко повернулась, рождая ощущение идеально сработанных и пригнанных друг к другу деталей.
Язык замка подался с негромким щелчком, который молодой человек скорее ощутил, нежели услышал, дверь с приветственным скрипом распахнулась, и Торри расслабился.
Первый раз приехав домой на каникулы, он взялся за дело неправильно, и Осия провел большую часть вечера за починкой скрытого механизма, а потом еще несколько дней все трое взрослых отпускали ехидные комментарии на счет Торри.
– Что, дверь не открывается? – спросил Йен, втащив чемоданы на крыльцо. Мэгги стояла, держа в руках сумки с экипировкой и оружием: из-под разошедшейся молнии торчала рукоять простенькой тренировочной сабли.
– Да нет, – ответил Торри, – просто замок заедает.
Семейный секрет есть семейный секрет, и не стоит им делиться ни с лучшим другом, ни с любимой девушкой.
Просунув голову за дверь, Торри крикнул: «Мы приехали!» – на случай, если родители не слышали стука. Совершенно незачем сваливаться им как снег на голову. Для немолодых людей они весьма часто любили уединяться, и негоже сыну застукивать родителей.
– Заходите, – сказал он друзьям.
Торри не надеялся удивить своим появлением дядю Осию: его врасплох не застанешь. Дядя наверняка слышал, как щелкнул замок и заскрипела дверь. Да и вообще, Торри бы не удивился, если бы дядя Осия узнал за милю шум «рэмблера». Если только он дома, что вряд ли. Отца тоже нет, и, вероятно…
– Торри! – раздалось сверху, и послышались торопливые шаги – сначала через холл, а затем вниз по ступенькам.
– Привет, мам, – сказал Торри, когда руки матери обвились вокруг него, а губы ткнулись ему в щеку. Он не стал мешать матери: ее поведение не смущало молодого человека.
Карин Рельке Торсен не очень-то походила на сдержанную скандинавку. На ней была обычная рабочая одежда: джинсы «Левис» – все в заплатах – и клетчатая мужская рубашка с закатанным рукавами. Ни дать ни взять, шестидесятые годы… Светлые волосы собраны в пучок, что очень гармонировало с суровым блеском очков. Но все же мама есть мама: она успела провести по скулам кисточкой с румянами.
– Привет, милый! – ответила Карин, отпуская сына и поворачиваясь к гостям. Двигалась она легко и грациозно, словно балерина, а не финансист. Смахнув тонкой кистью с носа очки для чтения и вытащив другой рукой из волос небольшой гребешок красного дерева, мать встряхнула длинными золотистыми прядями. – Я Карин Торсен, – произнесла она, протягивая руку Йену, и тот удержал ее пальцы на полмгновения дольше, чем следовало. Торри и забыл, насколько мать хорошо выглядит – для своего возраста, конечно.
Ему не очень-то понравились взгляды, которыми смерили друг друга обе женщины: мать настороженно улыбнулась, Мэгги ревниво покосилась на Торри, стоявшего рядом с матерью.
Чувствуя себя неловко, молодой человек настороженно улыбнулся и сделал маленький шажок по направлению к Мэгги.
– Мам, познакомься с Мэгги.
Мать широко улыбнулась.
– Очень рада видеть тебя здесь, Мэгги, – произнесла она голосом, в котором лишь чуть-чуть недоставало теплоты. – Мы много о тебе слышали. – Карин снова повернулась к Торри. – Я не думала, что вы появитесь так рано, а то бы закончила работу. Я ждала вас ближе к закату.
– Мы поймали попутный ветер, – ответил Торри.
Мать так до сих пор и не научилась подобающе вести себя на людях: Торри давно отказался от попыток объяснить ей, что сына не следует распекать в присутствии его друзей.
– Отец и Осия сейчас у Хансенов, чинят трактор Свена. По идее должны вернуться после ленча, но ты же знаешь, как они оба любят жареных цыплят Сэнди. Наверняка будут обгладывать косточки, пока не решат, что ты уже приехал. – Мать на мгновение нахмурилась.
Чепуха какая-то – чтоб мать беспокоилась из-за того, что отец и дядя Осия отправились на ферму Хансенов?.. Нет, конечно, людям случалось получать травмы при починке тракторов, но к отцу это не относится: по части техники он перестраховщик. Похоже, просто не очень-то доверяет машинам – как и дядя Осия.
Мать почувствовала удивление сына.
– Видишь ли, тут были кое-какие… проблемы. Вроде бы волки утащили у Хансенов теленка. Но в основном дело в тракторе.
Торри кивнул, понимая, почему мать не хочет вдаваться в подробности перед гостями, выдумав историю с починкой трактора. Волки охранялись законом, и хотя фермеры терпели их присутствие, время от времени какой-нибудь волк-одиночка нападал на стадо вместо того, чтобы охотиться на кроликов. Никакой фермер не способен мириться с потерями. Обратиться в департамент природных ресурсов, чтобы они поймали волка живьем и увезли куда-нибудь подальше? Департамент в таких случаях тянул резину до последнего. Оставалось разбираться с волками самим – неофициально, но эффективно.
Это и было истинной причиной отсутствия отца и Осии. Отец в самом деле жаловал жареных цыплят Сэнди Хансен – как и сам Торри, его рот даже увлажнился. Однако все семейство Торсенов, кроме того, прекрасно помнило, как в снежный буран Свен Хансен помог достать из канавы машину матери. Отец часто оказывал услуги соседям, но Хансены – вообще особый случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Сзади завыла сирена, затем раздались три гудка, и в зеркало заднего вида Торри увидел, как замигал красный сигнал на крыше невесть откуда вынырнувшей полицейской машины. Да, игры кончились…
– Ну, вот мы и влипли, – сказал Йен. – Проклятие, Торри, я же тебе говорил…
– Ш-ш-ш. – Торри сбросил газ и съехал на обочину: не очень далеко, поскольку вдоль края дороги тянулась канава. – Можно попросить вас об одолжении?
– О каком? – спросила Мэгги, откидываясь назад. – Хочешь, чтобы я расстегнула блузку и говорила с придыханием?
– Нет. Ты же в свитере, его расстегнуть затруднительно, правда?
– Ну да.
– А насчет одолжения… – продолжал Торри. – У вас точно нет ничего такого, что создало бы нам… проблемы?
Йен уже открывал банку пепси.
– Всего один косяк, – сказал он, держа на ладони сигарету с марихуаной. – Я подумал…
– Не думай, а заткнись и глотай. Если вы еще не заметили, весь штат воюет с наркотиками, и я не хочу, чтобы мне досталось под горячую руку. – Торри опустил стекло. – По закону могут забрать машину, вы же знаете.
– Понятно, – произнес Йен с набитым ртом. – Бьюсь об заклад, вернуть ее влетит тебе баксов в восемьдесят.
– Давай скорее, а?
– Все-все, уже глотаю.
– Эй, Торри!
Молодой человек узнал голос, но для того, чтобы узнать полицейского, ему понадобилось несколько секунд. А потом он распахнул дверцу и выскочил из машины.
– Тебе мать не говорила, чтобы ты не превышал скорость? – Полицейский скрестил руки на мощной груди, пытаясь выглядеть суровым, но улыбка от уха до уха разрушила весь эффект.
Коп был лишь несколькими годами старше Торри, и его широкое скандинавское лицо под копной рыжеватых волос Торри знал не хуже своего собственного.
Юноша улыбнулся.
– Чертяка Джефф Бьерке! – воскликнул он, произнося норвежскую фамилию приятеля с подобающим подъемом тона в конце последнего слога. Семейство Бьерке обитало в Северной Дакоте с 1870-х годов, и только их старики знали норвежский, но, как большая часть жителей штата, они сохранили след старосветского акцента – скорее в качестве знака отличия, чем по каким-то иным причинам. – Как дела?
Улыбка Джеффа стала еще шире.
– Если бы я знал, что это ты, я бы…
– Не стал бы меня останавливать?
– Ха! Прострелил бы тебе шину, чтобы поглядеть, как ты справишься, когда машина пойдет юзом! – Джефф похлопал по своему офицерскому поясу. – Мне-то все равно, но восемьдесят семь в час – многовато для этого участка дороги. – Он подошел к «рэмблеру» и заглянул внутрь. – Ну, представишь меня своим друзьям? Или ты теперь у нас, отучившись пару лет в колледже, больше не общаешься с чернью?
Торри принужденно рассмеялся.
– Если память меня не обманывает, ты вроде бы не так давно должен был окончить Северо-Западный? Я не знал, что ты сейчас работаешь вместо старого Джона Хонистеда.
– Времена теперь тяжкие, работа есть работа, а старик Джон ушел в отставку в феврале, – произнес Джефф, протягивая сквозь окно руку Мэгги. – Джефф Бьерке, – представился он. – Раньше мне частенько случалось давать взбучку вашему приятелю – завел привычку играться с заостренными палками.
– Он и сейчас этим занимается, и весьма неплохо, – рассмеялась Мэгги. – Рада познакомиться. Я Мэгги Кристенсен.
– Йен Сильверстейн, – произнес Йен, сидевший сзади. Голос у него все еще звучал как-то сдавленно. – Приятно познакомиться.
Джефф ухмыльнулся, пожимая руку Йена.
– Хм… В следующий раз выбрасывай косяк в окно или просто ломай. Так оно проще. – Усмехнувшись, при взгляде на вытянутую физиономию Йена, Джефф выпустил его руку и, выпрямившись, крепко хлопнул Торри по плечу. – Ты домой на все весенние каникулы или собираешься на юг?
– Домой на все каникулы, – ответил Торри. – В Орландо я уже был.
– Классно. Я как-нибудь заеду… Между прочим, в «Пообедай за полушку» сегодня выпивка – доллар. – Судя по поднятой брови и поджатым губам, предложение было вполне серьезное.
– Почему бы и нет? – ответил Торри, поглядев на Йена, который пожал плечами и кивнул. Мэгги нахмурилась, что могло означать нечто среднее между недовольством и безразличием.
– Посмотрим, что скажут родители, – добавил Торри. Джефф кивнул, и его рука крепко стиснула плечо Торри.
– Ладно, приятель, мне пора. Рад был тебя встретить. Передавай родителям и Осии привет.
Он отвернулся и пошел обратно к патрульной машине; к тому времени как Торри взялся за ключ зажигания, Джефф, быстро развернувшись, уже ехал в противоположную сторону.
– Славный малый, – сказала Мэгги, пока чихал старенький стартер «рэмблера».
Кинув короткий взгляд в зеркальце, Торри съехал с обочины на дорогу, а потом кивнул:
– Да. Хотя олени со мной и не согласятся.
– Извини, не поняла?
– Джефф, его отец, мой отец и дядя Осия каждую осень охотятся на оленей, и без добычи они еще не возвращались.
Чему, вероятно, охотники были обязаны в первую очередь дяде Осии, но незачем входить в детали. И от терпения пользы не меньше, чем от охотничьих приемов Осии. Именно на охоте Торри приобрел умение выжидать.
– Ты убивал малюток Бэмби? – спросила Мэгги со странной интонацией, которую не смогла скрыть насмешка.
Горожане, что с них взять.
– Я охотился раза два.
На самом деле каждую осень с тех пор, как Торри исполнилось четырнадцать – за исключением прошлого года, когда он приехал на каникулы с гриппом.
Неуклюже съежившись на заднем сиденье, Йен тихо захихикал.
– Тебе кажется, что охота – это забавно? – спросила Мэгги, неодобрительно поджимая губы.
– Нет, – ответил Йен, не переставая фыркать. – Я про другое. Нас остановили из-за того, что Торри превысил скорость, и чем дело кончилось? Мне пришлось глотать косяк.
Торри ухмыльнулся.
– Тебе это кажется несправедливым?
– Жизнь вообще несправедлива. Чтоб меня хотя раз остановили за превышение и не взяли штраф!
Из уважения к Джеффу Торри вел машину, удерживая стрелку спидометра на семидесяти. Повернув голову, чтобы видеть Йена в зеркальце, он сказал:
– А все потому, что ты городской. Если бы ты вырос здесь, ты бы знал, что самое главное – хорошие отношения с соседями. Поймай Джефф меня за рулем пьяным или под балдой, он бы меня с землей сровнял, наплевав на всякую дружбу. Но за превышение скорости… На такой прямой и ровной дороге, как эта, с таким обзором… Даже если я не справлюсь с управлением, я всего-навсего улечу в канаву, и ничья шея, кроме моей, не пострадает. Нет, зачем ему ссориться со мной или с моими из-за таких пустяков?
Улыбнувшись этой забавной мысли, Торри едва не пропустил поворот на проселок, который можно было заметить по одинокому вязу, растущему на краю поля.
– Далее, – продолжал Торри, – в Северной Дакоте разрешается потреблять спиртное только с двадцати одного года. И если Джефф станет придерживаться формальностей, нам нельзя будет раздавить бутылочку до следующей весны.
Мэгги широко улыбнулась.
– Я правильно поняла: если мы пойдем в «Пообедай за полушку» – вот дурацкое название! – нас не пошлют оттуда, как несовершеннолетних?
Торри улыбнулся в ответ.
– Как получится. Если там будет кто-то чужой и Ол решит, что это тип из госдепартамента по спиртным напиткам, тогда нас пошлют, громко и вслух. При условии, что мы сделаем глупость и закажем пиво, а мы этого делать не станем. А если там сидит только Орфи Сельмо над своим пивом, Ол не прогонит нас, а просто подаст темное в стаканах для кока-колы, вставив туда по соломинке. Старикан Орфи изрядный зануда, и он моментально устроит всем взбучку, если заметит, но зрение у него плохое, а очков он не носит.
– Часть системы?
– Как я уже говорил, в маленьких городках хорошие отношения важнее, чем соблюдение формальностей.
«Рэмблер» трясся на ухабах, направляясь к просвету между деревьями.
– Мы могли бы проехать через город, – сказал Торри, – а потом вернуться обратно; наш дом стоит как раз на восточной окраине. Времени ушло бы столько же.
– Дай-ка подумаю, – сказал Йен. – Этот путь – он какой-то пыльный и деревенский…
– Деревенский? – Мэгги подняла бровь.
– …и при этом такой забавный, – докончил Йен.
– Ну ладно.
Дом стоял сразу за лесополосой, одной из самых широких в окрестностях, почти в сто ярдов.
Глядя на дом, Торри в тысячный, наверное, раз решил, что в нем нет ничего особенного: обыкновенный Старый Большой Дом совершенно в стиле Великих Равнин. Два этажа и чердак, вдоль которого спереди и по бокам шла крытая галерея, куда не залетали летом мухи: этой галереей мать пользовалась зимой как морозилкой. Стены белили довольно редко. Родители могли позволить себе белить дом, когда хотели, но они были не из тех, кто пускает пыль в глаза.
За домом стоял старый сарай тускло-красного цвета. Его огромная дверь была распахнута настежь, пропуская внутрь свет и воздух. Сарай красили не очень давно: Торсены заботились о своих животных.
Посреди переднего двора стоял на чурбаках чуть выше, чем обычно бывает в таких случаях, старый ржавый «студебеккер» коричневого цвета. Торри ухмыльнулся: дядюшка Осия обзавелся новой игрушкой. Для человека, который ненавидит ездить в машинах, старик на редкость хорошо их чинил.
Ничего удивительного. Дядюшка Осия был дядюшкой Осией точно так же, как отец был отцом, а мать – матерью, и если посторонние видели в них что-то странное, Торри поведение родных казалось естественным и привычным, как успокоительно плоские равнины, окружавшие дом.
Остановив машину на траве возле боковой двери и выключив мотор, Торри нарочно оставил ключи в незапертом салоне, хотя чувствовал он себя при этом странно. В последний его приезд домой мать долго веселилась, высмеивая городские привычки сына.
Мэгги подняла бровь.
– Мы войдем в дом через вход для прислуги?
– В сельской местности нет такого понятия, как «вход для прислуги». Это просто боковая дверь, и от нее ближе всего до наших комнат.
Крыльцо у бокового входа представляло собой не что иное, как небольшой цементный блок со ступеньками: если поставить на крыльцо вещи, дверь открывать неудобно.
Поднявшись наверх, Торри отворил сетчатую раму и, закрепив ее в этом положении, взялся за ручку-замок деревянной двери, но круглая ручка, неплотно сидевшая в кольце, и не подумала повернуться под его рукой.
По деревенскому обычаю передняя дверь дома никогда не запиралась – а что, если кому-то понадобится войти? – но Торсены имели причуду закрывать на замок боковые и задний входы.
Конечно, как сказал бы дядя Осия, запор запору рознь.
Торри постучал кулаком по латунной пластине, вделанной в косяк. Пластина была приварена к тугой листовой рессоре, которую дядя Осия добыл из разобранной автомашины и, сточив, ввинтил в углубление, вырезанное в дверной раме; теперь латунный квадрат подавался под кулаком Торри ровно настолько, чтобы гулкие удары рессоры о косяк разносились по всему дому. Осия не имел ничего против звонков, но считал, что дощечка элегантнее: стук мог привлечь внимание нижнего этажа, не тревожа сон обитателей верхнего.
Торри постучал еще раз. Никто не отзывался.
Тогда, на мгновение закрыв глаза, он прижал дверное полотно коленом. Затем уперся плечом в косяк, давя все сильнее, пока не почувствовал, что дверная рама чуть подалась, словно ее плохо приколотили, потом толкнул ручку, одновременно слегка докручивая ее влево. Торри уже знал, как все будет: без всякой смазки ручка гладко повернулась, рождая ощущение идеально сработанных и пригнанных друг к другу деталей.
Язык замка подался с негромким щелчком, который молодой человек скорее ощутил, нежели услышал, дверь с приветственным скрипом распахнулась, и Торри расслабился.
Первый раз приехав домой на каникулы, он взялся за дело неправильно, и Осия провел большую часть вечера за починкой скрытого механизма, а потом еще несколько дней все трое взрослых отпускали ехидные комментарии на счет Торри.
– Что, дверь не открывается? – спросил Йен, втащив чемоданы на крыльцо. Мэгги стояла, держа в руках сумки с экипировкой и оружием: из-под разошедшейся молнии торчала рукоять простенькой тренировочной сабли.
– Да нет, – ответил Торри, – просто замок заедает.
Семейный секрет есть семейный секрет, и не стоит им делиться ни с лучшим другом, ни с любимой девушкой.
Просунув голову за дверь, Торри крикнул: «Мы приехали!» – на случай, если родители не слышали стука. Совершенно незачем сваливаться им как снег на голову. Для немолодых людей они весьма часто любили уединяться, и негоже сыну застукивать родителей.
– Заходите, – сказал он друзьям.
Торри не надеялся удивить своим появлением дядю Осию: его врасплох не застанешь. Дядя наверняка слышал, как щелкнул замок и заскрипела дверь. Да и вообще, Торри бы не удивился, если бы дядя Осия узнал за милю шум «рэмблера». Если только он дома, что вряд ли. Отца тоже нет, и, вероятно…
– Торри! – раздалось сверху, и послышались торопливые шаги – сначала через холл, а затем вниз по ступенькам.
– Привет, мам, – сказал Торри, когда руки матери обвились вокруг него, а губы ткнулись ему в щеку. Он не стал мешать матери: ее поведение не смущало молодого человека.
Карин Рельке Торсен не очень-то походила на сдержанную скандинавку. На ней была обычная рабочая одежда: джинсы «Левис» – все в заплатах – и клетчатая мужская рубашка с закатанным рукавами. Ни дать ни взять, шестидесятые годы… Светлые волосы собраны в пучок, что очень гармонировало с суровым блеском очков. Но все же мама есть мама: она успела провести по скулам кисточкой с румянами.
– Привет, милый! – ответила Карин, отпуская сына и поворачиваясь к гостям. Двигалась она легко и грациозно, словно балерина, а не финансист. Смахнув тонкой кистью с носа очки для чтения и вытащив другой рукой из волос небольшой гребешок красного дерева, мать встряхнула длинными золотистыми прядями. – Я Карин Торсен, – произнесла она, протягивая руку Йену, и тот удержал ее пальцы на полмгновения дольше, чем следовало. Торри и забыл, насколько мать хорошо выглядит – для своего возраста, конечно.
Ему не очень-то понравились взгляды, которыми смерили друг друга обе женщины: мать настороженно улыбнулась, Мэгги ревниво покосилась на Торри, стоявшего рядом с матерью.
Чувствуя себя неловко, молодой человек настороженно улыбнулся и сделал маленький шажок по направлению к Мэгги.
– Мам, познакомься с Мэгги.
Мать широко улыбнулась.
– Очень рада видеть тебя здесь, Мэгги, – произнесла она голосом, в котором лишь чуть-чуть недоставало теплоты. – Мы много о тебе слышали. – Карин снова повернулась к Торри. – Я не думала, что вы появитесь так рано, а то бы закончила работу. Я ждала вас ближе к закату.
– Мы поймали попутный ветер, – ответил Торри.
Мать так до сих пор и не научилась подобающе вести себя на людях: Торри давно отказался от попыток объяснить ей, что сына не следует распекать в присутствии его друзей.
– Отец и Осия сейчас у Хансенов, чинят трактор Свена. По идее должны вернуться после ленча, но ты же знаешь, как они оба любят жареных цыплят Сэнди. Наверняка будут обгладывать косточки, пока не решат, что ты уже приехал. – Мать на мгновение нахмурилась.
Чепуха какая-то – чтоб мать беспокоилась из-за того, что отец и дядя Осия отправились на ферму Хансенов?.. Нет, конечно, людям случалось получать травмы при починке тракторов, но к отцу это не относится: по части техники он перестраховщик. Похоже, просто не очень-то доверяет машинам – как и дядя Осия.
Мать почувствовала удивление сына.
– Видишь ли, тут были кое-какие… проблемы. Вроде бы волки утащили у Хансенов теленка. Но в основном дело в тракторе.
Торри кивнул, понимая, почему мать не хочет вдаваться в подробности перед гостями, выдумав историю с починкой трактора. Волки охранялись законом, и хотя фермеры терпели их присутствие, время от времени какой-нибудь волк-одиночка нападал на стадо вместо того, чтобы охотиться на кроликов. Никакой фермер не способен мириться с потерями. Обратиться в департамент природных ресурсов, чтобы они поймали волка живьем и увезли куда-нибудь подальше? Департамент в таких случаях тянул резину до последнего. Оставалось разбираться с волками самим – неофициально, но эффективно.
Это и было истинной причиной отсутствия отца и Осии. Отец в самом деле жаловал жареных цыплят Сэнди Хансен – как и сам Торри, его рот даже увлажнился. Однако все семейство Торсенов, кроме того, прекрасно помнило, как в снежный буран Свен Хансен помог достать из канавы машину матери. Отец часто оказывал услуги соседям, но Хансены – вообще особый случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33